- Боюсь, Владлен Серапионыч, что ответа на этот закономерный вопрос мы
никогда не узнаем, - вздохнула Надежда. - Возможно, что вмешались, условно
говоря, "высшие космические силы", которые "перенаправили" даже не столько
нас с вами, сколько Анну Сергеевну и Каширского, на "Третью планету", а
потом через Горохово городище дали возможность вернуться восвояси. Причина
очень проста - не дать им убить Васю, ведь это привело бы к непредсказуемым
историческим последствиям. А та реальность только-только возникла, и в ней
можно было вытворять все, что угодно, даже включая убийство Дубова.
- Ага, так вот почему в тот миг Вася "услышал" о своей скорой смерти! -
смекнул Серапионыч. - Это "высшие силы" его предупреждали об опасности. И
Анна Сергеевна непременно его бы утопила, если бы не вы, Наденька.
- Возможно, что так, - не очень уверенно согласилась Чаликова. - Ясно
одно: из трех покушений только одно произошло в "нашем" прошлом - попытка
отравления на бульваре. А два другие, на речке и в лесу, угрожали не нашему,
а "параллельному" Васе Дубову. Кстати, Владлен Серапионыч, как вы думаете -
если Вася и впрямь не просто исчез в кристалле, а попал на "Третью планету",
встретит он там своего двойника, или нет?
- Наверно, он сам обо всем расскажет, когда вернется, - оптимистично
заметил доктор.
- Вы в этом уверены?
- Что расскажет - не знаю. А что вернется - уверен.
- А я - нет, - тихо проговорила Надя. - Вообще-то у меня создалось
впечатление, что "Третья планета" изолирована от нас куда сильнее, чем мы -
от Кислоярского царства. Вспомните, как долго возился кристалл, когда ему
задали искать Солнышко.
- А как же тогда Василий Николаич оказался по ту сторону экрана? -
задумчиво промолвил Серапионыч. - Нет, право же, в вашей теории что-то не
сходится.
- Но зато она многое разъясняет, - возразила Надя. - Например, то, что
мы вечером застали вас дома, хотя вы в это время были на лекции. Я уж не
говорю про корейский самолет. Кстати, как вы думаете, отчего наши доблестные
противовоздушные оборонщики его не сбили?
- Ну, право, не знаю, - чуть растерялся Серапионыч. - Наверное, чтобы
не вляпаться в еще один международный скандал?..
- Владлен Серапионыч, сейчас я скажу еще одну жуткую глупость, которую
не решилась бы сказать никому другому, даже Васе. - Надя чуть не на ощупь
нашла чашку и отпила "для храбрости" еще пару глотков. - Мне кажется,
"параллельный мир" теряет всякий смысл, если он мало чем отличается от
нашего. "Мир Царь-Города" - это, в сущности, наш мир, но только застрявший в
техническом развитии. А в остальном то же самое, со всеми нашими пороками -
завистью, корыстью, жлобством и далее по списку. Вот почему и Анна
Сергеевна, и Каширский, и эти негодяи Михаил Федорович с Лаврентием Иванычем
так вольготно там себя чувствовали, а Александр Иваныч как здесь был "белой
вороной", так и там. И даже священническая ряса, кажется, не очень-то
помогала... Или я и впрямь несу полную чушь?
- Ну, одной чушью больше, одной меньше - невелика беда, - отшутился
доктор, хотя слушал Надю очень внимательно и вовсе не считал ее слова чушью.
- Тогда я продолжу. По-моему, "Третья планета" должна отличаться от
нашего мира не столько внешними приметами, сколько чем-то иным, внутренним -
в отношении людей друг к другу, к природе, к обществу. Это трудно объяснить
словами, но вы меня, наверное, понимаете?
- Пытаюсь, - усмехнулся Серапионыч, - хотя и с переменным успехом. Если
позволите, Наденька, я вам задам наводящий вопрос. То, что вы говорите о
морально-нравственных особенностях "Третьей планеты" - это ваши фантазии на
уровне благих пожеланий, или нечто большее? Боюсь, что у нас маловато
"информации к размышлению". Только то, что Солнышко вырос и стал художником.
Так ведь он мог стать художником и в нашем мире, если бы не трагическая
случайность.
- Действительно, информации маловато, - со вздохом согласилась Надя. -
Но в свете нашей "теории Третьей планеты" можно иначе взглянуть на то, что
мы наблюдали вчера после предполагаемого "раздвоения". Вот хотя бы случай с
корейским самолетом. Да, возможно, не хотели вызывать скандал. А может быть,
офицер, который в "нашем" мире не задумываясь нажал бы на кнопку, вдруг
подумал о людях, и рука дрогнула? И если так, то значит, что-то все-таки
сдвинулось с мертвой точки!
- Хорошо бы, коли так, - пожал плечами Серапионыч. - Да как-то, знаете,
сомнительно.
- А как хотелось бы! - вырвалось у Нади.
***
Михаил Федорович смолоду отличался предусмотрительностью и, затевая
какое-то дело, даже самое "ва-банковое", старался не только просчитывать ход
событий, но и быть готовым к любому повороту.
Задумывался Михаил Федорович и над таким вопросом - а что будет, если с
царем Путятой что-то случится? Ответ был один - если даже с Путятой что-то
случится, царь должен оставаться на престоле. Как это обеспечить на
практике, Михаил Федорович поначалу не знал. Выход отыскался как бы сам
собой, когда Глеб Святославович, среди прочих мелочей царь-городской жизни,
доложил ему о некоем Макарии Галке, скоморохе из Потешного приказа, очень
похоже изображающем царя Путяту (или, точнее, будущего царя - разговор имел
место незадолго до отречения Дормидонта). Михаил Федорович попросил узнать
об этом скоморохе поподробнее и даже сам сходил на представление с его
участием. А на следующий день к Галке заявился Глеб Святославович и сделал
ему такое предложение, от которого тот не смог отказаться: Галка получал
жалованье вдвое больше против того, что имел в ведомстве князя
Святославского, а за это должен был поселиться в полузаброшенной усадьбе в
трех верстах за городскою стеной, на дармовых харчах, и просто жить там,
ничего не делая и никуда не отлучаясь, до особого распоряжения.
Особое распоряжение последовало на следующий день после гибели князя
Борислава Епифановича. Михаил Федорович понял, что если он не предпримет
самых решительных действий, то в ближайшие дни его "тайной власти" может
придти конец. И тогда был задействован проект "Преемник-2". Глеб
Святославович перевез Галку в свой городской дом, где держал чуть не
взаперти, а в свободное от других дел время натаскивал бывшего скомороха в
том, что и как говорить в образе Путяты. Впрочем, Галка был парнем смышленым
и все схватывал на лету.
Не менее смышленым парнем был и сам Глеб Святославович. Хотя Михаил
Федорович, по обыкновению, не говорил своему помощнику, для чего ему так
срочно понадобился Путята-Галка, но Глеб Святославович прекрасно понимал:
что-то произойдет, и очень скоро.
"Что-то" произошло стремительно и неожиданно. Почти одновременно
погибли и Михаил Федорович с Лаврентием Иванычем, и царь Путята; в городе
начались беспорядки, правительство разбежалось кто куда, и Глеб
Святославович остался, имея при себе скомороха Галку и широкую агентурную
сеть Михаила Федоровича. Сначала он растерялся, не зная, что делать, но
осознание того, что пришел его "звездный час" и лишь ему по силам не дать
родной стране погрузиться в пучину, заставило Глеба Святославовича собрать
всю волю и действовать четко и напористо. Конечно же, разыскать немногих
оставшихся в столице влиятельных представителей светской и духовной власти и
предъявить им "чудом спасшегося царя Путяту" для Глеба Святославовича особых
трудностей не составляло. Трудности были совсем иного рода. В своем деле
Глеб Святославович был знатоком и умельцем высочайшего уровня, ничем не
уступающим Михаилу Федоровичу, а кое в чем и превосходящим его, но, в
отличие от Михаила Федоровича, он не обладал широким взглядом на
происходящее и имел весьма приблизительное представление об управлении
государством.
Отдавая себе отчет в собственных недостатках, Глеб Святославович
понимал, что в одиночку ему не справиться, даже если он сумеет всех убедить,
что Галка - это и есть Путята. Нужен был знающий и деятельный человек,
который стал бы при лже-Путяте, хотя бы на первых порах, тем, кого на
Востоке зовут Визирем, а на Западе - Первым Министром. У Глеба
Святославовича, в отличие от Михаила Федоровича, времени на раздумья не было
совсем, и решение приходилось принимать на ходу.
В самый разгар беспорядков под стенами городского острога собралось
десятка с полтора оборванцев, весьма похожих на Петровича. Размахивая
палками и ржавыми ножами, они требовали выдать им боярина Хворостовского -
утеснителя простого народа и главного ворога невинно убиенного
Государя-батюшки, в противном же случае грозились разнести острог по
бревнышку. (Правда, как они собирались это делать, оставалось не совсем
ясно, так как темница была выстроена не из бревен, а из камня). Начальника
острога на месте не оказалось - он побежал спасать от погрома свое
имущество - а его подчиненные с перепугу вывели незадачливого боярина из
тюрьмы и сдали его оборванцам. Однако, к удивлению охранников, вместо того,
чтобы тут же растерзать ненавистного богатея, оборванцы посадили его в
невесть откуда взявшуюся добротную карету, запряженную тройкой упитанных
коней, которые унесли Хворостовского в неизвестном направлении.
Вскоре карета остановилась у крыльца третьеразрядной корчмы на краю
погоста, где ее уже поджидал Глеб Святославович. Обменявшись на ходу
несколькими словами, они оба вошли в корчму, где и произошла известная сцена
встречи и примирения двух врагов - царя Путяты с боярином Хворостовским.
Причем Галка играл свою роль настолько вдохновенно, что даже Глеб
Святославович на мгновение почти уверовал, что перед ним настоящий царь
Путята, хотя сам не далее как вчера втолковывал бывшему скомороху, что, как
и при каких обстоятельствах тот должен говорить.
А в мечтаниях уже вставало грядущее устройство Кислоярского царства:
Галка на престоле, Хворостовский - правитель, а он, Глеб Святославович,
будет при них заведовать Тайным приказом и разветвленной сетью
осведомителей, оставшейся в наследство от Михаила Федоровича. Глеб
Святославович знал, что здание Тайного приказа сгорело вместе со всеми
бумагами, но не очень-то кручинился, так как был уверен, что сумеет
возродить его на новом месте, на новых началах и, может быть, даже под новым
названием. А в том, что без подобных служб не способно существовать ни одно
государство, даже самое просвещенное и справедливое, Глеб Святославович был
свято убежден.
***
ЭПИЛОГ
Василий почти проснулся и лежал, не открывая глаз. Вчерашнее
припоминалось очень смутно и казалось происходившим во сне.
"Или все-таки наяву?" - подумал Дубов. Он нехотя вытащил руку из-под
теплого одеяла и провел рядом по дивану - там никого не было.
- Значит, приснилось, - вслух подумал Василий. - А жаль...
Он уже хотел было повернуться к стенке и еще немного поспать, как
раздался громкий голос:
- Васька, не притворяйся, я знаю, что ты не спишь. Вставайте, граф, вас
ждут великие дела!
Василий открыл глаза - прямо над ним стоял улыбающийся Солнышко. Из
одежды на нем были только стоптанные шлепанцы, зато в руке он сжимал
огромный кухонный нож. Дубов невольно попятился по дивану.
- Да это я картошку чистил, - заметив Васин испуг, беззаботно
расхохотался Солнышко и, положив нож на тумбочку, присел на краешек дивана.
- Солнышко, а ты совсем не изменился, - задумчиво произнес Василий.
- А что, это плохо?
- Это просто замечательно!
- А ты изменился, - посерьезнел Солнышко. - Может быть, ты теперь
вообще совсем другой человек...
- Может, и другой, - улыбнулся Василий, - но для тебя я тот же самый.
- Правда? - Солнышко прилег на диван и, подняв одеяло, прижался к
Василию. - Васенька, мы же с тобой столько лет не виделись, а ты словно как
и не родной. Давай разговаривать, болтать, трепаться обо всякой всячине!
- Давай, - охотно согласился Дубов. Ему и впрямь хотелось о многом
поговорить с Солнышком и о многом его расспросить, и прежде всего о том,
действительно ли это "тот свет". Но начать Василий решил с более
"приземленных" вопросов:
- Так ты что, прямо здесь и живешь?
- Да ну что ты, - засмеялся Солнышко. - Тут у меня студия, мы ее на
пару с еще одним марателем холстов снимаем. А я живу неподалеку, отсюда три
квартала. Кстати, супруга у меня - инопланетянка!
- Правда? И с какой планеты? - спросил Вася совершенно серьезно, решив,
что, наверное, "тот свет" один общий для разных планет и галактик.
- А ты и поверил? - залился смехом Солнышко. - Да нет, она просто
иностранка. Из Японии. А ребятишки у нас прелесть. Двое. Мальчик и девочка.
Да что я рассказываю - скоро сам их всех увидишь!.. Ну, хватит валяться,
соня ты эдакая, а то картошка вся выкипит. Живо умываться и на кухню!
То, что Солнышко называл кухней, оказалось маленькой комнатушкой,
заставленной неоконченными шедеврами живописи и заваленной кистями,
мольбертами и прочим художественным инвентарем; газовая плита, кухонный стол
и две колченогие табуретки, казалось, с огромным трудом отвоевали себе
пространство среди этого первозданного творческого хаоса. Пока Солнышко
суетился у плиты над кастрюлей, из которой валил пар свежесваренной картошки
вперемешку с чесноком, укропом и еще какими-то вкусно пахнущими травками,
Василий не без труда втиснулся за стол и, отодвинув на окне самодельные
пестрые занавесочки, осмотрел окрестности.
Судя по березовым веткам, слегка покачивающимся у самого окна, студия
находилась где-то на втором или третьем этаже. Прямо под березой на скамейке
мирно беседовали две пожилые женщины, а чуть поодаль, под скромным дощатым
навесом, стояли несколько велосипедов. Дальше двор незаметно переходил в
огороды, а что было еще дальше, разглядеть не удалось из-за густой
бело-зеленой стены молодых березок. Словом, это могла быть и сельская
местность, и окраина города, но города или села наших, земных, а не...
- А собственно, кто сказал, что "тот свет" должен отличаться от
"этого"? - вслух подумал Василий.
- Эй, Васька, что ты там бубнишь себе под нос, - прикрикнул Солнышко,
который, несмотря на тесноту, ловко управлялся с кастрюлями и тарелками. -
Давай лопай, да не зевай, а потом я тебе город покажу.
- Какой город? - спросил Дубов, принимаясь за картошку. - Вот
вкуснятина! Когда ты научился так стряпать?
- Да пустяки, - махнул рукой Солнышко, хотя Васина похвала пришлась ему
по душе. - А город... - Солнышко наконец-то влез за стол напротив Васи,
положил себе пару картофелин и заговорил скучным "экскурсоводским"
голосом: - Дорогие гости, сейчас вы увидите главные достопримечательности
нашей столицы: тысячелетний Колизей, прославленный Биг-Бен, а также
Эйфелевскую башню, которая все падает, да не может упасть. А те из вас, кто
после всего этого еще будет способен держаться на ногах, смогут совершить
восхождение на священную вершину Фудзиямы...
- Так мы что, в Париже? - прожевав картофелину, как бы наивно спросил
Дубов, вспомнив известную поговорку "Увидеть Париж и умереть". Хотя в его
случае вроде бы выходило с точностью "до наоборота".
- В Кислоярске мы, в Кислоярске! - радостно закричал Солнышко, радуясь,
что сумел еще раз обмануть Васю.
И тут Василий сдался. Он понял одно - что он ничего не понимает: где он
оказался, на том свете или этом; с кем он оказался, с Солнышком или с
кем-то, подделавшимся под Солнышко; в каком городе - Кислоярске, Париже,
Кислоярске "того света" либо где-то еще. Василий решил до поры до времени
вынести все эти вопросы "за скобки", принять все происходящее за данность,
расслабиться и получить удовольствие. "В конце-то концов, сам виноват, -
подумал Дубов. - Никто ж меня за язык не дергал, когда я просил кристалл
показать Солнышко..."
И только когда они уже собрались покинуть гостеприимную
холстомарательную мастерскую, Василий спохватился:
- Постой, мы же не одеты!
- Не волнуйся, на улице тепло. Ты, главное, не забудь что-нибудь на
ноги обуть, а то босиком педали крутить не очень-то удобно... Ну ладно,
Васенька, раз ты у нас такой стыдливый, то можно и одеться, - сжалился
Солнышко и тут же накинул приглянувшиеся ему еще с вечера Васины "бермуды".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг