Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Прощай, Александр Иваныч, -  дрогнувшим  голосом  прошептал  Василий,
сняв с головы старую дырявую шапку. А Надежда  украдкой  смахнула  с  ресниц
невольную слезу.
     Тем временем кристалл начал крупно показывать участников похорон - в их
числе Василий узнал Евлогия, Патриарха Царь-Городского и  Всея  Кислоярщины,
во всем торжественном облачении.
     - Странно, в городе такое творится, а он здесь, - чуть удивился Дубов.
     - А по-моему, ничего странного, - возразила Надежда. -  Что-то  похожее
было описано в одной книжке, еще советского времени. Не помню  подробностей,
только общий смысл. Главному  герою  нужно  было  идти  на  какое-то  не  то
партийное,  не  то  комсомольское   собрание   и   голосовать   по   некоему
принципиальному вопросу. Если бы он проголосовал,  как  положено,  "за",  то
утратил бы расположение любимой девушки, а если "против"  -  то  доверие  не
менее любимого начальства. Воздержаться тоже не было возможности -  в  таком
случае недовольными остались бы все. И не  придти  было  нельзя,  ибо  "явка
обязательна". В общем, положение безвыходное, и тут - не было бы счастья, да
несчастье помогло - умирает его  тетушка,  и  тем  самым  появляется  вполне
уважительная  причина,  чтобы  не  идти  на  собрание  и  не  участвовать  в
"неудобном" голосовании. Вот и здесь то же самое. Кто  знает,  как  там  все
сложится  и  чья  верх  возьмет  -  при  таких  событиях  самое  лучшее   не
высовываться и лишний раз рта не раскрывать. Ну а  коли  спросят  потом  при
случае, дескать, где ж ты был, Ваше Преосвященство, в трудную годину, так он
ответит: как это где, провожал  в  последний  путь  невинно  убиенного  отца
Александра!.. Да и, похоже, не он один.
     Пока Надя пересказывала сюжет о  партсобрании,  через  грань  кристалла
прошла целая галерея участников  похорон,  среди  которых  оказалось  немало
знакомых и полузнакомых лиц, в том числе весьма высокопоставленных, виденных
и на царских приемах, и на открытии водопровода рядом  с  Путятой.  Но  если
присутствие на погребении боярина Павла, который был другом отца Александра,
не могло вызвать никаких вопросов, то наличие там господина Павловского,  да
еще вместе со всей кодлой  "идущих  вместе"  юношей  и  девушек,  показалось
Василию Николаевичу, мягко говоря, не совсем уместным. Чумичка вглядывался в
кристалл куда пристальнее, чем его друзья. И когда там в третий раз появился
какой-то совершенно  неприметный  мужичок  в  неприметном  кафтане,  Чумичка
сказал:
     - Запомните его хорошенько. Это - один из тех.
     Из каких таких "тех", Чумичка уточнять не стал, но Надя поняла: из тех,
кто привел к власти Путяту и  служил  опорой  его  трона.  Из  тех,  которые
зверски убили отца Александра, а теперь  лежали  под  развалинами  храма  на
Сорочьей улице.
     - Он еще хуже, - пояснил Чумичка. - Те ваши были, а этот - НАШ.
     Теперь, внимательно приглядевшись к "неприметному мужичку", Чаликова  и
Дубов заметили, что он то  и  дело  подходит  то  к  одному,  то  к  другому
участнику похорон, включая и Патриарха, и о чем-то  с  ними  тихо  беседует,
причем настолько непринужденно  (и  вместе  с  тем  приличествующе  скорбной
обстановке), что, если бы не  замечание  Чумички,  то  на  него  даже  и  не
обратили бы внимания.
     - Запомните этого человека, - повторил Чумичка. - Кто знает - вдруг  да
придется еще с ним столкнуться.
     Сказав  это,  колдун  слегка  стеганул  лошадку,  и   телега,   скрипя,
сдвинулась с места. Вскоре  показалась  и  городская  стена  с  воротами.  А
поскольку дорога, начинающаяся сразу же  за  ними,  можно  сказать,  вела  в
никуда (если не считать нескольких захудалых деревенек), то  и  затора,  как
перед Мангазейскими воротами, здесь не было. Более того - отсутствовали даже
те два-три привратника, которые обычно стояли тут  более  "для  порядка",  и
телега прогромыхала через ворота безо всяких задержек.
     Солнце,  подобное   зависшему   воздушному   шару,   щедро   алело   на
васильково-синем небе, незаметно  спускаясь  к  бескрайней  стене  дремучего
леса, чернеющего за широким полем. Еле заметный ветерок шевелил  придорожную
траву и гриву Чумичкиной лошади. Ничто не напоминало  о  тех  событиях,  что
творились за городскими воротами, оставшимися где-то позади и в прошлом.

     ***

     Приемная представляла собою самое печальное зрелище - как,  впрочем,  и
остальные помещения царского терема, обращенные на площадь:  все  окна  были
выбиты, а на  полу  и  даже  на  столах  валялось  немало  камней  и  прочих
посторонних предметов, как-то: помидоров, тухлых яиц и гнилых яблок.
     - Ничего, и не в таких условиях выступать приходилось,  -  хладнокровно
заявил Антип, которому после всего выпитого и море было бы по колено.
     Пригнувшись, чтобы не быть замеченными с улицы, семеро смелых пересекли
приемную и столпились в простенке между  окнами.  Украдкой  перекрестившись,
Антип отважно показался в окне, хотя и не посередине,  а  ближе  к  краешку,
чтобы в случае чего уйти в сравнительно более безопасное место.
     Нужно заметить, что неумеренное употребление вина сыграло с  сидельцами
царского терема злую шутку - Антип так и не вышел из последнего образа (и не
снял с головы рыжий парик), а остальные этого даже не заметили.
     Увидев, что в окне кто-то появился, толпа чуть примолкла.  Одной  рукой
держась за подоконник, второю Антип резко взмахнул, и  Мисаил,  стоявший  на
краю межоконного  простенка,  вдохновенно  заговорил.  Естественно,  голосом
Рыжего, но вроде как бы от имени царя:
     - Ну что, бездельники, убедились, что я живой? А  теперь  живо  все  на
строительство Вавилонской башни, которую я переделаю в дерьмонапорную  вышку
и буду использовать для лепестричества и могильной связи!
     - Что он несет? - тихо ужаснулся Рыжий. - Вот уж воистину: хотели,  как
всегда, а получилось черт знает что! Теперь нам точно несдобровать...
     Как только до людей дошло, что перед ними вовсе не Путята, а не поймешь
кто, поведение толпы стало еще более угрожающим.
     - Это никакой не царь! - раздался истошный женский крик. -  Мало  того,
что Путяту съели, так теперь еще и над народом глумятся!
     - Так это же Рыжий! - заорал какой-то  мужичок,  разглядев  человека  в
окне. - Вот он, главный народный притеснитель! Бей его!!!
     И каменья, которые толпа кидала просто по окнам, теперь полетели уже со
вполне определенным целевым назначением. Поняв, что дело  приняло  серьезный
оборот, Антип резко упал на пол.
     - Ты ранен? - бросился к нему князь Святославский. - Нет,  слава  Богу,
вроде бы нет...
     А над головами у них творилось что-то невообразимое  -  камни  свистели
один за другим, то падая на пол, то ударяясь о стены и оставляя там глубокие
вмятины.
     И вдруг каменный дождь резко прекратился. Осторожно  выглянув  в  окно,
Рыжий  увидел  странную  картину:  не  долетая  до  окна,  камни  словно  бы
натыкались на невидимую стену и падали вниз - прямо на  головы  бунтовщиков.
Что, конечно, не делало их более миролюбивыми - скорее, наоборот.
     - О Господи, что это такое? - пролепетал Рыжий. От  изумления  он  даже
немного протрезвел.
     Обернувшись, новоназначенный городской голова увидал  нечто  еще  более
удивительное: за "секретарским" столом сидел ни кто иной, как царь Путята, а
по обеим сторонам стояли Анна Сергеевна Глухарева и  господин  Каширский  со
смятой наволочкой в руке.
     - Государь, - только и мог проговорить дьяк Борис Мартьяныч, а Шандыба,
глубокомысленно почесав лысину, заявил:
     - Какой там Государь - еще  один  самозванец  на  нашу  задницу.  -  И,
подумав, уточнил: - На нашу многострадальную задницу.
     Князь Святославский с подозрением оглянулся на своих скоморохов - не их
ли это работа - но те были на месте: один в образе Рыжего, а другой - самого
Святославского. Однако и сидящий за столом походил на  Путяту  лишь  чертами
лица, а во всем остальном изрядно с ним разнился, даже в одежде: на нем  был
безупречный черный фрак, белое жабо, а в левом глазу - стекляшка на  золотой
цепочке. Да и  повадками  он  нисколько  не  походил  на  вечно  угрюмого  и
напряженного   Путяту:   напротив,    путятообразный    незнакомец    сидел,
непринужденно   развалившись   на   стуле,   с   лицом,   излучающим   сытое
самодовольство. Под стать ему  смотрелись  и  Глухарева  с  Каширским:  Анна
Сергеевна  разглядывала  окружающих  с  выражением  алчной  брезгливости,  а
"человек науки", угодливо  наклонившись  к  "Путяте",  что-то  ему  негромко
говорил. Тот  благосклонно  кивал,  крутя  пальцами  огромный  темно-красный
рубин, висевший у него на шее на другой, тоже золотой цепочке.
     - Вы  есть  совершенно  праф,  херр  Шандиба,  -  плотоядно  осклабился
"Путята" в ответ на обвинение в самозванстве. - Их бин принять бильд  вашего
покойного херр Кайзера, чтобы... как это... утешить ваши печальные чуфства.
     - И голос, как не у Путяты, - удивленно протянул князь Святославский.
     - Я, я, натюрлихь, с голосом есть айне проблема, - согласился улыбчивый
самозванец. - Но, я так надеяться, ее мне помошет решить херр Мисаил?
     - Я узнал тебя!  -  вдруг  выкрикнул  дьяк  Борис  Мартьяныч.  -  Ты  -
Херклафф!
     - О, я,  их  бин  фон  Херклафф,  -  вежливо  представился  лже-Путята,
приподнявшись за столом и дотронувшись пальцами до воображаемой шляпы.
     - Ты пошто, ирод  заморский,  нашего  царя-батюшку  съел?!  -  с  этими
словами, идущими из недр потрясенной души, дьяк кинулся было  на  Херклаффа,
но, наткнувшись на его безмятежно-доброжелательный  взор,  остановился,  как
вкопанный.
     - Пошто я скушаль ваш  тсар-батьюшка,  это  есть  долго  рассказать,  -
господин Херклафф благодушно  ощерил  пасть,  похожую  на  крокодилью.  -  К
сошалению, фернуть его нет фозмошности даже для такой квалифицированный  маг
и чародей, как я. Ну, разфе что в виде этофо, как его?..
     Словно забыв искомое слово, Херклафф обратил  взор  на  свой  "почетный
караул".
     - В виде говна, - смачно бросила Анна Сергеевна.
     - Ну, зачем так вульгарно, - поморщил нос  господин  Каширский.  -  Для
обозначения  продуктов  жизнеднятельности  организма   имеются   и   другие,
сравнительно  более  корректные  термины:  кал,  экскременты,   испражнения,
фекалий, помет, навоз...
     - Вот-вот-вот, именно нафоз, - радостно подхватил Херклафф. -  Вы  как,
либе херр Мартьяныч, готоф получить ваш тсар-батюшка в виде моего нафоза?
     - Чтоб ты подавился своим навозом, скотина, - проворчал дьяк.
     Рыжий с нетерпением слушал весь этот обмен любезностями - едва "Путята"
сказался Херклаффом, он понял, что появление людоеда  в  осажденном  царском
тереме имеет под собой какие-то веские причины. И как только "навозная" тема
исчерпала себя, Рыжий решительно вмешался в разговор:
     - Господин Херклафф, у вас к нам какое-то дело?
     - Ах, да-да, ну конешно, - засуетился Херклафф. - Я так видеть, что  вы
есть находиться в трудное состояние, и хочу вам помогайть.
     - Не верю! - громогласно заявил князь  Святославский.  -  Не  такой  вы
человек, чтобы другим помогать, да еще и бескорыстно!
     - А я знаю, какого беса он сюда приперся, - прогудел Шандыба. - Оттого,
что злодеев всегда тянет на место их злодеяния!
     - Мошно и так сказать, - согласился Херклафф. - Но если бы  я  устроиль
экскурсион по местам моих злодеяниефф, то он бы длилься отшен много цайт.
     - Так что же вы хотите? - гнул свое господин Рыжий.
     - Да пустячки, всякая хиер унд дас, - небрежно отмахнулся Херклафф. - А
значала я хотель бы выручить вас, либе херрен, от гроссе погром!
     - В каком смысле? - удивился князь Святославский.
     Вместо ответа Херклафф указал  через  окно.  Даже  беглого  взгляда  на
происходящее было  достаточно,  чтобы  понять:  вторжение  толпы  в  царский
терем - дело самого ближайшего времени.
     Рыжий все понял:
     - Господин Херклафф, для большей достоверности вам не  мешало  бы  чуть
приодеться, а то, боюсь, в таком наряде народ вас не признает.
     С этими словами Рыжий  вопросительно  глянул  на  своих  собутыльников.
Князь Святославский нехотя снял соболью шубу, которую носил во  все  времена
года (несколько лет назад ее пожаловал князю сам царь Дормидонт), а стражник
одолжил стрелецкую шапку. Небрежно накинув  все  это  на  себя,  Херклафф  в
сопровождении  Мисаила,  все  еще  украшенного  "святославской"   бородищей,
отважно направился к окну.
     При виде Путяты, да еще  в  обществе  главы  Потешного  приказа,  толпа
притихла.
     - Путята! Живой! - пробежал шепоток. Кое-кто уже  готов  был  пасть  на
колени и молить Государя о пощаде, сваливая свое участие  в  бесчинствах  на
вечного виновника - беса, который попутал, но тут  Государь  властно  поднял
руку, и все смолкло.
     Незаметно для толпы Херклафф сделал какой-то колдовской жест, и  Мисаил
заговорил грозным голосом:

     - Ну  что,  чертовы  дети,  кислоярише  швайнен,  бунтовать   вздумали?
Обрадовались, донневеттер, что царя не стало? Не получится, и не мечтайте! Я
вас, тойфель побери, заставлю уважать государственный орднунг!
     "О Господи,  что  это  я  такое  несу?"  -  с  ужасом  подумал  Мисаил.
Скомороху,  конечно,   не   было   знакомо   такое   мудреное   слово,   как
"ретрансляция", но именно этим он теперь занимался -  громогласно  озвучивал
то, что вполголоса наговаривал  господин  Херклафф.  Кроме  того,  благодаря
колдовским навыкам людоеда, все это он не только произносил голосом  Путяты,
но попутно исправлял акцент и грамматические погрешности, проскальзывающие в
речи господина  Херклаффа.  Разве  что  некоторые  иноязычные  слова  так  и
остались без перевода, но они  делали  выступление  царя-батюшки  еще  более
грозным и выразительным, благо наречие, откуда они были заимствованы,  очень
к тому способствовало.
     Напоследок  погрозив  слушателям  кулаком  и  пообещав  замочить  их  в
ватерклозете, Государь отошел от окна. Речь Путяты оказала на толпу  сильное
впечатление,  хотя  и  не  совсем  однозначное.  Мнения  разделились:   одни
предлагали тихо разойтись по домам, другие - всем встать на колени и  так  и
стоять, покамест  царь-батюшка  не  простит,  а  третьи  уверяли,  что  царь
ненастоящий и что раз уж порешили грабить царский терем,  то  надо  грабить.
Поначалу этих третьих мало кто слушал и даже пытались гнать взашей, но те не
унимались и, благодаря красочным россказням о несметных  богатствах  терема,
сумели перетащить на свою сторону многих колеблющихся.
     - А теперь прошу фас проводить нас с херр  Каширски  и  фройляйн  Аннет
Сергеефна в эту... как это назыфается... Там, где Путята держаль свой золото
и брильянтен, - обратился людоед к присутствующим.
     - Зачем они вам? - с подозрением спросил Борис Мартьяныч.
     - Он оставиль мне маленький должок, - объяснил Херклафф.
     Дьяк посмотрел на Рыжего, тот чуть заметно кивнул.
     - Идемте, - отрывисто бросил Борис Мартьяныч.
     Долгие  годы  служа  в  царском  тереме,  он  хорошо   знал   все   его
ходы-переходы и теперь уверенно вел Херклаффа, Рыжего и  всех  остальных  по
темным пустым коридорам. Комната, в которой  временно  хранились  сокровища,
привезенные из Загородного терема, оказалась  где-то  в  глубине  дома,  где
естественного  освещения  не  было,   и   дьяку   пришлось   зажечь   свечи,
предусмотрительно вставленные в золотой канделябр тонкой  узорной  работы  -
кстати, из того тайника,  что  скрывался  за  "аистиным"  барельефом.  Среди
предметов, небрежно сваленных на широком столе, Каширский и  Анна  Сергеевна
узнали многое из выкопанного ими на берегу озера и затем конфискованного при
входе в Царь-Город.
     - Сколько вы хотите? - тихо спросил Рыжий. - Надеюсь, не все?
     - Рофно половину, - тут же откликнулся господин Херклафф.  -  Как  было
угофорено. Ни на айн карат больше, но и не меньше.
     Каширский подставил наволочку, а Херклафф принялся  небрежно  скидывать
туда золотые украшения и самоцветные  каменья,  будто  это  были  дрова  или
картошка. При этом он не упускал из поля зрения и госпожу Глухареву, и когда
та попыталась "под шумок" стянуть со стола какую-то брошку в виде усыпанного
бриллиантами золотого паучка, чародей кинул в ее сторону мимолетный взор,  и
брошка превратилась в настоящего паука. Вскрикнув, Анна  Сергеевна  сбросила
паука с руки, но, упав на стол, он вновь сделался брильянтовым. Херклафф как
ни в чем не бывало смахнул его в наволочку, а Анна Сергеевна с  оскорбленным
видом отвернулась и уже не принимала в дележке сокровищ никакого участия.
     Когда наволочка наполнилась до краев, Херклафф сказал:
     - Зер гут, хватит.
     Не без  сожаления  глянув  на  оставшееся,  Каширский  стал  завязывать
наволочку в узел, а людоед обратился к присутствующим:
     - Все, либе херрен, тепер я с покойным Путьята в полный рашшот.  А  мой
вам добри совет - не задерживайтесь здесь излишне долго.
     "Либе херрен" и сами понимали, что ничего хорошего их в царском  тереме
не ждет, если не считать высокой  чести  умереть  славной  смертью,  защищая
царские останки.
     А Херклафф, казалось, о чем-то крепко задумался.
     - Ах, я, я! - вспомнил чародей. - Не может ли кто из фас  отолшить  мне
эта... как ево... дер шпигель?

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг