Чтобы добиться вашего скорейшего освобождения из-под этой смехотворной
стражи, дорогой господин Каширский, мне немало пришлось порассказать о вашем
с уважаемой Анной Сергеевной бескорыстии и любови к справедливости!
Столь гнусных поклепов Глухарева стерпеть не могла. Сенсорно
почувствовав, что Анна Сергеевна уже готова взорваться и наговорить
неизвестно чего, причем невзирая на лица и не выбирая выражений, Каширский
незаметно наступил ей на туфельку.
- Ай! - вскрикнула Анна Сергеевна. - Что вы себе позволяете, невежа!
- Совершенно с вами согласен, сударыня, - по-своему истолковав ее
слова, произнес Путята. - И знаете, друзья мои, обычно я стараюсь никого не
перехваливать, но вам скажу: вы в своих разысканиях превзошли даже самого
Василия Николаича Дубова и его помощников, на которых я возлагал большие
надежды!
При имени Дубова Анна Сергеевна аж зашипела от злобы, и Каширский,
чтобы как-то загладить неловкость, провозгласил:
- Рады служить Царю и Отечеству!
- И вы своими делами доказали эти слова, - проникновенно откликнулся
Путята. - Тем более, что здесь находится свидетель и, так сказать участник
ваших славных свершений. - Царь кивнул в сторону человека, стоявшего по
правую сторону от престола. Он был одет с некоторой щеголеватостью, а шляпа
с пером более соответствовала обычаям даже не Кислоярских бояр, а скорее,
рыцарей Ново-Ютландского королевства.
И лишь когда сей господин галантно поклонился царю и учтиво приподнял
шляпу, обнажив плешь, Анна Сергеевна и Каширский увидали, что это ни кто
иной, как Петрович. На сей раз "установки" Каширского сработали, что
называется, на полную катушку - бывший Соловей-Разбойник "стал совсем другим
человеком" настолько, что даже внешне изменился до неполной узнаваемости.
- Лаврентий Иваныч, мы хотели бы еще раз полюбоваться на эти
замечательные сокровища, - сказал Путята. И добавил, выразительно глянув на
Анну Сергеевну: - Покамест их не потратили на народное благосостояние.
Лаврентий Иваныч подошел к столу в углу палаты и сдернул покрывало. На
столе кучей лежали все те драгоценности, включая золотой кувшинчик и
малахитовый ларец, которые Каширский откопал у озера.
- Неужели Петрович заложил? - тихо спросила Анна Сергеевна.
- Нет, это исключено! - искренне возмутился Каширский. - Я ему дал
устано...
- Вашими бы установками да задницу подтирать! - в бессильной ярости
прошипела Глухарева.
Царь подошел к столу и принялся перебирать сокровища. Выбрав колечко
попроще, он с легким полупоклоном преподнес его Анне Сергеевне:
- Сударыня, это то немногое, чем я могу отблагодарить вас за неоценимую
услугу!
Судя по виду Анны Сергеевны, она была бы не прочь швырнуть это колечко
Путяте прямо в морду, а заодно и высказать все, что о нем думает, но ей все
же каким-то чудом удалось сдержать себя и даже поблагодарить
всемилостивейшего монарха:
- Спасибо, Государь, ваша щедрость воистину не знает пределов.
- Да, моя щедрость меня погубит, - не то в шутку, не то всерьез
согласился Путята. И тут же доказал эти слова, извлеча из кучи сокровищ тот
самый кувшинчик, который накануне так приглянулся Каширскому.
- А это вам, мой дорогой ученый друг. Если желаете, я велю выбить
надпись: "Господину Каширскому в знак признательности от Путяты".
- Спасибо, не надо, - вежливо отказался Каширский и чуть не выхватил
кувшинчик у Путяты из рук.
- А тебя чем бы я мог отблагодарить, мой верный и благородный
Петрович? - оборотился Путята к Соловью.
Петрович низко поклонился и еще раз приподнял шляпу:
- Лучшей благодарностью для меня будет, ежели эти нечаянные
драгоценности и впрямь хоть сколько-нибудь помогут нашим бедным простым
людям!
"Хорошо устроился", - злобно подумала Анна Сергеевна. - Сам весь в
белом, а я - в дерьме с ног до головы!"
Каширский тут же принял эту "телепатему", ибо и сам испытывал сходные
чувства. Он устремил на Петровича пристальный взор и, почти не разжимая губ,
зашептал:
- Даю вам... Или нет, освобождаю вас от вчерашней установки!
И не успел Каширский договорить, как Петрович сделал шаг вперед, обвел
мутным взглядом всех, кто был в палате, сорвал с себя шляпу и, швырнув ее
оземь, стал ожесточенно топтать. И Путята, и Лаврентий Иваныч, и все
остальные с немалым изумлением глядели на него, лишь Каширский смиренно
взирал на выходки Петровича, как бы говоря: "А я тут не при чем".
Но Петрович, очевидно, так не считал. Ткнув пальцем в сторону Анны
Сергеевны, он надсадно заверещал:
- Вот они, главные ворюги! Это они, царь-батюшка, тебя обворовать
хотели, а я им не дал! Все кругом воры и мироеды, одни мы с тобой честные
люди, а эти все только и глядят, как бы трудовой народ обобрать!..
Выдав сию обличительную речь, Петрович в изнеможении опустился на пол
рядом с растоптанной шляпой.
Царь-батюшка многозначительно молчал, как бы ожидая, что еще "выкинет"
Петрович. И не дождавшись, вкрадчивым голосом обратился к Анне Сергеевне и
Каширскому:
- Тут вот господин Петрович намекал, будто бы вы меня обворовать
хотели. Не желаете ли вы лично развеять эту инси... исни... инсинува... в
общем, этот наговор?
- Придурок, - желчно бросила Глухарева. Каширский же, напротив, не
преминул блеснуть научным слогом:
- Дело в том, Государь, что наш уважаемый Петрович имеет ярко
выраженную тенденцию смешивать плоды воображения с действительностью, чего я
отнюдь не желаю поставить ему в укоризну, ибо вызвано это объективными
причинами, как-то несоразмерное употребление горячительных напитков и как
следствие - некоторые симптомы недуга, который в научном обиходе именуется
делириум тременс, а в просторечии белою горячкой...
- Что-о? - воспрял с пола Петрович. - Да я тебе щас покажу, у кого из
нас белая горячка! Ты у меня увидишь, ворюга, кузькину мать!..
- Ну, теперь вы сами можете убедиться, Государь, случай весьма
запущенный, - спокойно заметил Каширский.
- Грабить буду! - вдруг пуще прежнего завопил притихший было на миг
Петрович, раздирая на груди нарядный кафтан. - Всех перережу, всем кровь
пущу!
Однако ржавых ножей на привычном месте он, увы, не обнаружил - тот
образ, в коем бывший Грозный Атаман пребывал со вчерашнего вечера, их не
предполагал. Впрочем, отсутствие ножей ни в коей мере не сбавило боевого
задора Петровича.
Но что было дальше, незадачливые кладоискатели так и не узнали -
воспользовавшись общим замешательством, они незаметно выскочили из царской
палаты, оставив Путяте с Лаврентием Иванычем расхлебывать последствия
гипнотических экспериментов над подопытными лиходеями и душегубами.
***
Рыжий уже знал об итогах экспедиции и с нетерпением поджидал своих
гостей.
- Где ж вы запропали? - говорил он, приветствуя кладоискателей. - В
город въехали утром, а ко мне пожаловали к самому обеду!
- Нет-нет, не надо обеда! - замахала руками Надежда. - Все как будто
сговорились нас накормить. Сначала Дормидонт, потом Владлен Серапионыч
затащил в харчевню, а потом еще отец Александр...
- Погодите, а при чем тут отец Александр? - удивился Рыжий.
- Ну, мы решили подвезти Васятку до Сорочьей, а разве от отца
Александра так просто отделаешься? - засмеялся доктор. - Вот и пришлось еще
и с ним почаевничать...
- Не беспокойтесь, господин Рыжий, свои трофеи мы направили прямо к
Государю, - заверил Дубов. - Надеюсь, ничего по дороге не пропало?
- Нет-нет, все прибыло в целости и сохранности, - заверил хозяин. -
Государь очень доволен и просил передать вам свою искреннюю благодарность.
- За что? - удивилась Надежда. - Ведь находки-то пустяковые!
- По правде сказать, мы не очень-то надеялись вообще хоть что-то
найти, - поделился Рыжий. - Я, конечно, не знаю, какова ценность клада, но,
думаю, в любом случае больше, чем ноль. А наш Государь привык
довольствоваться малым. Поверьте мне, он ценит благие намерения не меньше,
чем результат. И умеет быть благодарным. И еще он просит всех нас пожаловать
сегодня же к нему, чтобы поблагодарить лично.
- О-ой, - чуть театрально простонал Василий.
- А нельзя ли обойтись без личного визита? - уточнила Надя дубовское
междометие.
- Нет-нет, ну как же! - возмутился Рыжий. - Очень прошу вас, хотя бы
ради меня.
- Ну, ради вас - так и быть, - дал себя уговорить Дубов. Остальные
молча с ним согласились.
- Надеюсь, очень много времени это не займет? - осторожно спросил
Серапионыч. И пояснил: - Вечером мы думаем возвращаться домой, а до того
хотелось бы еще по городу прогуляться...
- Ну, это само собой. Обещаю вам, что все произойдет быстро и
по-деловому. Государь - человек занятой и при всем желании долго задерживать
вас не будет. - И вдруг Рыжий по-доброму, как-то по-человечески улыбнулся: -
Как я понимаю, обедать вы не хотите, но осушить чарку за успешно проделанный
труд вы, разумеется, не откажетесь?
Разумеется, от такого предложения никто отказываться не стал, тем более
что вино у Рыжего было очень вкусное и вовсе не "бьющее в голову".
После первой чарки Рыжий сказал, будто продолжая начатую, но прерванную
беседу:
- Кстати, Надя, насколько я помню, вы вчера, еще до отъезда, успели
повидаться с княгиней Минаидой Ильиничной?
- Ну да, кончено, - ответила Надя, не очень понимая, отчего Рыжий об
этом вспомнил, но уже предчувствуя что-то не совсем хорошее. Минаида
Ильинична была супругой погибшего князя Борислава Епифановича, и Чаликова,
не без оснований полагая, что злодеи могут желать смерти и княжеской вдове,
решила ее предупредить об опасности.
- С ней что-то случилось? - затревожился Дубов.
- Д-да, случилось, - с запинкой сказал хозяин. - После вашей встречи
княгиня отправилась к Государю, где... нет, ну, про подробности я не в
курсе, знаю только, что она пересказала ему ваш разговор...
- О Господи, зачем? - выдохнула Надежда.
- Государь успокоил Минаиду Ильиничну и приставил к ней своего личного
охранника... - Рыжий вновь замолк.
- И что? - не выдержала Чаликова.
- В общем, я опять-таки не знаю подробностей, но... Ее больше нет.
Надя чувствовала, что Рыжий знает больше, чем говорит, но по каким-то
причинам не рассказывает о подробностях - может быть, щадя чувства своих
гостей.
- Боже мой, если бы я знала... - только и могла вымолвить Надежда.
- Уверен, Надя, что здесь нет вашей вины, - заметил Рыжий, то ли
искренне так думая, то ли просто желая утешить Чаликову. - Когда что-то
должно произойти, то этого уже не миновать.
И если для Нади известие о смерти княгини Минаиды Ильиничны было
печальной новостью, не более того, то Василий ясно понял: каждый час их
пребывания в Царь-Городе чреват смертельной опасностью не только для него,
Василия Дубова, и его спутников, но и, наверное, для других людей, в том
числе и таких, о чьем существовании он даже не догадывался.
***
Глухарева и Каширский шли по одной из красивейших улиц Царь-Города,
застроенной роскошными теремами, каждый из которых представлял собой
высочайшее произведение искусства. Однако ни Анна Сергеевна, ни ее спутник
не обращали ни малейшего внимания на окружающую красоту - их мысли и
разговоры были совсем иной природы: о том, как вернуть утраченные
драгоценности. Само собою, ни Анну Сергеевну, ни Каширского никак не
устраивало, что откопанные на берегу Щучьего озера сокровища попали не в их
карман, а в государственную казну.
- Вот ведь мерзавец! - кипятилась Глухарева. - Я ему верой и правдой
служила, а он...
- Не волнуйтесь, Анна Сергеевна, нервные клетки не восстанавливаются, -
привычно урезонивал ее Каширский. - Давайте мыслить реалистически: в полном
объеме клад нам уже не вернуть, но по закону нашедшим полагается четвертая
часть, и на нее мы могли бы попретендовать.
- Ну и флаг вам в руки, - раздраженно бросила Анна Сергеевна. -
Претендовать-то можно, да хрен вы чего добьетесь!
- А что, если привлечь Эдуарда Фридриховича? - выдал следующую идею
господин Каширский. - Хотя его методы абсолютно антинаучны, но иногда
парадоксальным образом приносят плоды. А мы взамен могли бы предложить ему
пятьдесят... Нет, хватит и сорока процентов выручки.
Анна Сергеевна встала, как вкопанная:
- Да вы что, охренели?
- А чем вас не устраивает такой вариант? - пожал плечами Каширский.
- Если Херклафф узнает, то все себе заберет! - процедила Глухарева. - А
то вы его не знаете.
- Увы, знаю, - вынужден был согласиться "человек науки". - А вот ежели,
например...
Однако озвучить очередной план (скорее всего, столь же утопичный)
Каширский не успел - на них наткнулся какой-то господин, который брел по
улице, блаженно глядя в небо и при этом что-то себе под нос напевая.
- Не видите, что ли, куда прете? - обрадовалась Анна Сергеевна
возможности поскандалиться. - А если пьяны, то сидите дома!
- Да-да, сударыня, вы правы, я пьян! - мечтательно проговорил
прохожий. - Но не от вина, а от счастья, что живу в стране, где такой
замечательный... да что там замечательный - великий царь!
- Ну вот, еще один спятил, - прошипела Анна Сергеевна и ткнула
Каширского в бок. - Признавайтесь, ваша работа?
- Нет-нет, уж здесь я не при чем, - искренне возмутился Каширский. -
Видите - человек влюблен и счастлив.
- Совершенно верно, - подхватил прохожий. - Нет сегодня на свете
человека счастливее боярина Павловского!
- Кто это - боярин Павловский? - не поняла Анна Сергеевна.
- Я! - радостно отвечал прохожий. - Самый верный и бескорыстный слуга
нашего обожаемого царя Путяты, вдохновитель всех Наших, идущих вместе с
Государем в светлое будущее!
И, раскланявшись, боярин Павловский полетел дальше - видимо, в светлое
будущее, оставив Анну Сергеевну и Каширского там, где они находились. То
есть в не очень светлом настоящем.
- Анна Сергеевна, а вы не желаете идти вместе с Путятой в светлое
будущее? - усмехнулся Каширский. Анна же Сергеевна была настроена далеко не
столь благодушно:
- Убить его мало!
- Тоже мне Софья Перовская, - хохотнул Каширский.
- А вот кого я точно жажду замочить, так это Дубова, - сказала Анна
Сергеевна уже тише и безо всякого запала. Каширский понял, что теперь она
говорит совершенно серьезно. И столь же серьезно ответил:
- Ну, вы уж сколько раз пытались... гм, пытались это осуществить, и
всегда неудачно.
- Вот именно, и такое впечатление, будто он заговорен, - согласилась
Глухарева. - И всякий раз становится у меня на пути. Вы знаете, сколько раз
этот мерзавец срывал наши замыслы?
Каширский принялся загибать пальцы на обеих руках, но вскоре сбился со
счета:
- Много.
- Значит, надо мочить! - подытожила Анна Сергеевна.
- Боюсь, что это и впрямь невозможно, - чуть помедлив, заговорил
Каширский. - Вы очень верно заметили - как будто заговорен. И я даже знаю
кем - Чумичкой. А с ним тягаться мне, увы, не под силу... Даже с моей
высокой квалификацией, - скромно добавил ученый.
- А Херклаффу? - вдруг спросила Анна Сергеевна.
- Что - Херклаффу?
- А ему по силам?
- Ему - да. Хотя и тут еще фифти-фифти.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг