мышление - частный сыщик Василий Дубов держал в уме, или под черепной
коробкой, как по-ученому выражался его друг Владлен Серапионыч, сидевший
верхом на соседнем валуне.
Владлен Серапионыч по внешности напоминал уездных лекарей из пьес
Чехова и даже сам внешне слегка походил на Антона Павловича, разве что
выглядел постарше. Собственно, он и был доктором, но только не уездным, а,
как говорил сам Серапионыч, узким специалистом широкого профиля. Одет он был
в потертый сюртук, из-под которого выглядывал съехавший набок старомодный
галстук. Правда, нижняя часть его наряда несколько выбивалась из привычного
"уездного" образа - огромные мягкие кроссовки и светлые джинсы. У ног
доктора стоял "дипломат", где лежало самое необходимое - смена белья и
некоторые медицинские препараты.
Третьим, а вернее, третьей, была молодая темноволосая дама в цветастом
летнем платье, которое удивительно ей шло. Впрочем, ей, московской
журналистке Надежде Чаликовой, шло все, что бы она ни надела - Надя
принадлежала к тем женщинам, которые с видимой легкостью превращают в
достоинства даже свои недостатки. Ее багаж был самым объемным - он умещался
в саквояжике, но большую его часть составляли отнюдь не дамские наряды, а
предметы профессиональной деятельности: диктофон с запасом кассет и
батареек, фотоаппарат, пара чистых блокнотов и несколько авторучек.
- Господа, а не пора ли в путь? - нарушил молчание доктор, подняв взор
к вершине холма, где возвышались два одинаковых каменных столба, казавшихся
совсем черными в лучах заходящего солнца.
- Немного еще подождем, - с видом знатока ответил Дубов. - Надо, чтобы
солнце совсем закатилось.
Еще несколько минут прошло в тревожном безмолвии, нарушаемом лишь
стрекотом кузнечиков да щебетом пташек в низком кустарнике.
- Ну, пора. - Чаликова встала с камня и грациозно подпрыгнула, разминая
затекшие ноги. - Солнышко-то уже того, зашло...
Действительно, дневное светило окончательно скрылось, хотя небеса были
все так же по-летнему светлы. Доктор поднял с земли свой медицинский
чемоданчик, детектив - чаликовский саквояж, и они стали неспешно подниматься
на самую вершину.
"Параллельный мир", где Василий Дубов и его спутники оказались, пройдя
между столбов, особо ничем не отличался от "нашего": так же синело небо,
щебетали пташки, желтели одуванчики, только на месте болота чернел дремучий
лес, подступавший почти вплотную к пригорку. На узкой проселочной дороге, за
которой начинался лес, поблескивала колесами карета, запряженная парой
рысаков.
- Василий Николаевич, а какова цель нашего похода? - вдруг спросил
Серапионыч.
- Не знаю, - искренне пожал плечами детектив. - Честное слово, не знаю.
Мне прямо на мобильник позвонил Рыжий и пригласил в Царь-Город на какие-то
торжества.
- Думаю, ради этого он вряд ли стал бы вас тревожить, - как бы вскользь
заметила Надя.
- Я ему так и сказал, - подхватил Дубов, - мол, хоть намекните,
господин Рыжий, в чем суть дела. А он мне - поговорим при встрече, это не
телефонный разговор. Да впрочем, сейчас мы от него же все и узнаем.
Действительно, из кареты вылезал статный рыжебородый господин в
старинном боярском кафтане и высоких сапогах. Едва завидев наших
путешественников, неспешно спускавшихся по холму, он радостно замахал рукой,
а минуту спустя уже троекратно, по старинному обычаю, облобызал каждого из
гостей.
***
Марфин пруд казался погруженным в сонную тишину, нарушаемую лишь
стайкой ребятишек, плескавшихся почти у самого берега. Напротив них
несколько человек удили рыбу, хотя, кажется, без особого успеха.
И тут все очарование летнего вечера было безнадежно нарушено - из рощи,
окружавшей пруд, на берег выскочил маленький плешивый человечек, одетый в
какие-то старые лохмотья. Хозяйским оком оглядев водоем, он решил, что не
все в должном порядке, и решительно направился к ребятам.
- Кто разрешил? - спросил он строго, но сдержанно. И так как детишки не
обратили на стража порядка никакого внимания, он резко повысил голос:
- Здесь купаться запрещено! Вон отсюда, и чтобы я вас больше не видел!
Ребята стали нехотя вылезать из воды, но плешивый человечек все равно
остался недоволен:
- Да что вы здесь такое устраиваете?! Тут приличные люди бывают, а вы,
бесстыжие, голышом бегаете!
Дети с веселым смехом принялись натягивать портки - они уже привыкли к
подобным наскокам и воспринимали их как развлечение в серой царь-городской
жизни.
- Вот так-то лучше будет, - с видом победителя проговорил страж
водоема, когда ребята, подхватив одежку, скрылись в роще. - А это еще что
такое? - вновь нахмурился он, заметив людей с удочками на противоположном
берегу. - Непорядок!
Бурная деятельность стража нравственности и по совместительству
охранника водоема не осталась незамеченной рыбаками.
- Снова этого дурня сюда принесло, - сказал рыболов рыболову. - Опять
всю рыбу распугает. И кто он вообще такой?
- Некто Петрович, - ответил второй рыболов. - Сказывают, будто бы его
поставили блюсти порядок, вот он и рад стараться.
- Да какой же тут непорядок? - удивился первый рыбак. - Вроде бы от нас
никакого беспокойства никому нет. А уж от ребятишек тем более.
Третий рыболов, казалось, дремал - но когда веревочка колыхнулась, он
резко вздернул удочку, и рыбка, блеснув в воздухе мокрой чешуей, плюхнулась
обратно в воду.
- Крючок ни к бесу не годится, - досадливо проговорил он и насадил
кусочек хлебного мякиша.
- Глебыч, ты всегда все знаешь, - обратился к нему первый удильщик. -
Поведай нам, что это за чучело?
Тем временем охранник неспешно, вразвалочку, огибал пруд, приближаясь к
рыболовам.
- Не знаю доподлинно, однако сведущие люди говорят, будто он - бывший
Соловей-Разбойник, - охотно откликнулся Глебыч.
- Кто-кто? - изумился второй рыболов. - Тот самый Соловей, которого
наши стрельцы два десятка годов ловили, да все поймать не могли?
- Я слыхивал, что князь Длиннорукий во время своей опалы повстречался с
Соловьем, и оказалось, будто бы тот ему то ли братом родным приходится, то
ли еще кем, точно не ведаю, - невозмутимо продолжал Глебыч. - А потом наши
стрельцы всех Соловьевых молодцев словили, и тот совсем не при деле
оказался. Ну и когда Длиннорукого-то новый наш царь из опалы вернул и снова
градоначальником поставил, то он и пристроил Петровича городские пруды
охранять. Все ж какой-никакой, а кусок хлеба. А то еще слыхал я, будто бы...
Однако договорить Глебыч не успел - прямо у него над ухом раздался
нерпиятный дребезжащий голос:
- Сколько раз вам сказывали - запрещено здесь рыбу ловить!
- Кто запретил? - совершенно спокойно спросил первый рыболов.
- Кто надо, тот и запретил! - топнул ножкой Петрович. - И не вам,
дуракам, высшие указы обсуждать! Вон отсюда, а то я за себя не отвечаю!
- А кто ты таков есть, чтобы нас, благопослушных горожан, вон гонять? -
не трогаясь с места, продолжал первый удильщик.
- Узнаете, кто я таков! - пуще прежнего заблажил Петрович. - Кровавыми
слезами умоетесь... В остроге сгною! Дерьмо жрать заставлю!..
Дождавшись, пока Петрович немного угомонится, заговорил второй рыболов:
- Давайте спокойно, без шума и криков. Мы тут испокон веку рыбу ловили,
и никто нам слова поперек не молвил. К тому же мы делаем это не ради пустой
забавы, а для пропитания. И ежели ваше начальство запрещает нам рыбачить, то
не укажет ли оно другой способ добывания хлеба насущного?
Однако и спокойная рассудительность второго рыбака не вызвала в душе
Петровича соответствующего отклика. Неприязненно глянув на рыболова, он
злобно процедил:
- Умничаешь? Ну, умничай, умничай. В другом месте ты по-другому
заговоришь.
- Да что ты все грозишься? - не выдержал Глебыч. - Здесь тебе не
большая дорога!
Петрович обвел всех троих безумным взором:
- Щас... Щас буду грабить и убивать!
С этими словами он потянулся было за ржавыми ножами, спрятанными под
рубищем, но рыболовы, уже знакомые с повадками Петровича, не дали ему этого
сделать - недолго думая, они схватили его кто за руки, кто за ноги, да и
швырнули прямо в воду.
- А может, свяжем его и отведем куда следует? - громко, чтобы слышал
сам потерпевший, предложил первый рыбак.
- Всех перережу! Всем кровь пущу! - раздался вопль Петровича, который
стоял по колено в воде и тщетно пытался отжимать мокрые лохмотья.
Переглянувшись, рыболовы все же помогли Петровичу выбраться из пруда -
видать, поняли, что и они тоже малость хватили через край.
Присев на травку, незадачливый охранник снял сапог и вылил оттуда воду
вперемежку с водорослями и головастиками.
- За что же вы со мною так? - проговорил он плачущим голосом. - Я ж не
для себя стараюсь, а потому что так положено. Отсюда с завтрева будут воду
для водопровода брать, а что тут творится? Одни плещутся, другие рыбу
ловят...
- Так что ж теперь, все пруды и озера колючим железом обнести? -
насмешливо спросил Глебыч.
- А что? Надо будет - и обнесем! - вскинулся было Петрович, но, еще раз
оглядев рыбаков, только плюнул в сердцах да пошел прочь.
***
Повозка взъехала на пригорок, откуда открывался вид на серую крепостную
стену, которая по неправильной кривой опоясывала столицу Кислоярского
царства. За стеной виднелись крыши теремов и луковички храмов, которые в
солнечную погоду блестели позолотой, а теперь почти сливались с медленно
темнеющим небом. Через несколько минут карета без задержек проехала
городские ворота, где путников, торжественно вскинув секиры, приветствовали
стрелки-охранники.
- Значит, в Загородный Терем, - говорил Василий, продолжая разговор,
начатый по дороге в Царь-Город. - И когда - прямо завтра?
- Нет-нет, ну что вы, - господин Рыжий с важностью погладил бороду. -
Завтра торжественное открытие водопровода, а вот прямо послезавтра - в путь.
- И какова, так сказать, вероятность, что в Тереме действительно
находится то, что нам предстоит искать? - несколько витиевато
поинтересовался Владлен Серапионыч.
- Я вам покажу один документ, который дает основания так полагать, -
пообещал Рыжий.
- Ну что ж, посмотрим, - улыбнулась Надя, предчувствуя увлекательное
расследование, хотя и не совсем журналистское.
Тем временем карета быстро катилась, подпрыгивая на булыжниках
Кузнечной улицы, ведущей от городских ворот к центру Царь-Города. За окном
мелькали расписные боярские терема, которые в этой части столицы весьма
демократично соседствовали с купеческими палатами и бедными покосившимися
избенками.
Возле одного из теремов карета замедлила ход, чтобы обогнуть толпу
народа, занимавшую чуть не половину проезжей части. Люди о чем-то
переговаривались, указывая на терем, где все окна были раскрыты настежь.
- Это дом покойного князя Борислава, - пояснил Рыжий. - Его не далее
как позавчера извели каким-то ядовитым духом.
- В каком смысле? - переспросил Дубов. - Что-то вроде газового
отравления?
- Ну, можно и так назвать, - нехотя согласился Рыжий. - Ночью слуги
почувствовали какой-то странный запах, а когда они явились к князю, тот уже
был мертв.
- А кто же он был, этот князь, как его?.. - спросила Чаликова.
- Борислав Епифанович. Очень толковый человек, и все наши нововведения
поддерживал. - Рыжий непритворно вздохнул. - Князь приходился не то
племянником, не то двоюродным внуком нашему бывшему Государю Дормидонту, и
он даже одно время всерьез прочил Борислава себе в преемники...
- Постойте, как "бывшему"? - удивленно перебил Серапионыч. - Разве он
уже...
- Нет-нет, Дормидонт жив и здоров, - успокоил доктора господин Рыжий. -
Просто я вам еще не сказал, что теперь у нас другой царь. Уже пол года...
Или больше? Ну да, как раз в сочельник это и случилось - Дормидонт отрекся
от престола и передал бразды правления нынешнему Государю. Кстати, Дормидонт
теперь постоянно проживает в Загородном Тереме, так что заодно и с ним
повидаетесь...
Вскоре экипаж остановился перед скромным, но добротным домом. Хозяин
первым выскочил из кареты и подал руку Надежде. Следом вышли Дубов и
Серапионыч.
***
Вечерняя служба давно завершилась, но Храм Всех Святых на Сороках,
находившийся в одном из отдаленных уголков Царь-Города, был открыт. Догорали
свечки и лампадки перед потемневшими иконами, немногие богомольцы еще
продолжали класть поклоны, а батюшка - высокий, статный, с огромною черной
бородой, закрывающей половину лица - собственноручно подметал веником
храмовый пол. Совсем молодой паренек в темной холщовой рубашке подсоблял
священнику.
Дверь храма приоткрылась, и в церковь вошла женщина средних лет в
дорогом платье, отороченном собольими мехами. Увидав ее, батюшка тут же
отдал мальчику метелку и совок, а сам поспешил навстречу припозднившейся
гостье.
- Здравия желаю, княгиня! - приветствовал он женщину густым басом, и
эхо отдалось под куполом: - Княгиня-гиня-иня...
(Видимо, священник еще не приноровился соизмерять свой могучий голос с
акустическими особенностями храма).
- Здравствуйте, батюшка, - ответила княгиня, подходя под
благословение. - Я не опоздала?
- Скоро закрываемся, но ради вас повременим, - громко ответил
священник. И с улыбкой добавил вполголоса: - Кое-кто давно уж вас
дожидается.
За разговором батюшка подвел княгиню к иконостасу и на короткий миг
закрыл ее своею широкой спиной. А когда он повернулся, женщины уже не было -
она входила в полутемную комнатку при храме, где хранились старые рясы,
свечи, кадила и прочая церковная утварь.
- Радость моя, ты ли это? - услыхала она страстный шепот, и из-за
загородки с небрежно наброшенными облачениями священнослужителей вышел
человек в скромном кафтане и начищенных до блеска кожаных сапогах.
- Ах, как давно мы с тобою не видались! - воскликнула княгиня.
- Всего-то три дня, любовь моя, - отвечал он, жарко лобзая княгиню.
- А они мне тремя годами казались, - тяжко вздохнула женщина. - Ну
ответь мне, Ярослав, отчего двое любящих должны страдать в разлуке, вместо
того чтобы навеки соединиться?
- Уж так суждено, Евдокия Даниловна, - печально ответил Ярослав. - Не
нами заведены сии порядки, не нам их и отменять. Покуда ты мужняя жена...
- Но неужели ничего нельзя придумать? - Евдокия Даниловна крепко обняла
Ярослава.
- Есть у меня одна задумка, ласточка ты моя, - зашептал Ярослав ей на
ухо, - да осуществить ее непросто...
- Какая, какая задумка? - порывисто спросила княгиня, но Ярослав
ответить не успел - в дверь постучали, и в комнатку заглянул паренек, что
прислуживал священнику.
- Уже пора, Васятка? - вздохнула Евдокия Даниловна.
- Пора, - подтвердил мальчик. - Ваш возница о вас уж справлялся, и то
сказать пришлось, что батюшка вас на чай пригласил.
- Ну вот видишь, как нам с тобою приходится, - вздохнула княгиня, когда
Васятка вышел. - А возница тотчас обо всем князю доложит. - И напоследок еще
раз жарко, ненасытно облобызав своего возлюбленного, Евдокия Даниловна
покинула комнатку.
- Пожалуйста, княгиня, - Васятка вел ее по темному проходу. -
Осторожно, здесь ступенька, я и сам всегда на нее наскакиваю.
Последние богомольцы уже покинули храм, и батюшка собирался закрывать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг