богатеев, пьющих кровушку бедного трудящегося люда.
Местность, через которую полегала дорожка, во времена оные была густым
лесом, при жизни царя Степана предназначенным к вырубке. Однако после его
смерти эти работы, как и все прочие, были прекращены. Поэтому еловые заросли
перемежались небольшими пустошами, заросшими мхом и вереском, что придавало
этой части "притеремной земли" своеобразно-живописный вид.
- Наверное, ближе к осени тут много лисичек появится, - со знанием дела
заметил доктор, слывший заядлым грибником.
Вскоре тропа нырнула в очередной перелесок, за которым открылся так
называемый Щучий пруд - небольшое вытянутое озерцо, частично заросшее
тростником. На втором берегу виднелась ветхая избушка, а сразу за ней чернел
густой нетронутый лес.
Выйдя к озеру, Надя убедилась, что семена дезинформации дали достойные
всходы: неподалеку от берега красовалась уже довольно высокая куча
свежевырытой земли, которая росла прямо на глазах: вооружившись лопатой,
знаменитый психотерапевт и завсегдатай астральных сфер господин Каширский
собственноручно копал яму, похожую на траншею, по краю которой с видом
лагерного надзирателя прохаживалась Анна Сергеевна Глухарева, давая своему
сообщнику ценные указания:
- Левее возьмите, левее! Да побольше зачерпывайте, а то мы тут с вами
до ночи ни хрена не найдем!
- А по-моему, Анна Сергеевна, мы с вами не там ищем, - отвечал
Каширский, усердно махая лопатой. - Мое внутреннее зрение пока что не видит
на этом участке никаких драгоценных залежей.
- Копайте, Каширский, копайте, - прикрикнула Анна Сергеевна. - Раз тут
кто-то уже начал рыть, значит, не зря!
- А вы не допускаете, что это - дренажно-мелиоративные работы? - не
остался в долгу Каширский.
Анна Сергеевна хотела что-то ответить, но не успела: увидав
посторонних, Петрович резко дернул вперед и, вмиг обогнав Надежду с
Серапионычем (откуда только прыть взялась?), накинулся на незваных
землекопов:
- А вы чего тут делаете - на чужое добро заритесь? А вот вам! -
Петрович сложил пальцы "фигой" и сунул под нос Глухаревой. - Накося выкуси!
На лице Анны Сергеевны заиграла нехорошая усмешка, говорящая, что она
пребывает в самолучшем расположении духа и потому готова на все, и даже
больше.
- С удовольствием! - почти пропела она и тут же крепко укусила
Петровича за фигу.
- Аааааааа!!! - изо всей мочи завопил Грозный Атаман и, засучив
ножками, не удержался и свалился в яму прямо на голову Каширскому. Анна
Сергеевна, не желая выпускать добычу из зубов, последовала за ним.
- Что еще за шутки! - возмутился господин Каширский. - Анна Сергеевна,
вы затрудняете мне трудовой процесс!
- А Вася здорово придумал, - вполголоса заметила Чаликова. - Напустить
Петровича на эту "кислую парочку", да еще сплавить их подальше. Думаю,
теперь мы спокойно можем возвращаться.
- Может быть, сперва прогуляемся дотуда? - указал Серапионыч на
"рыбацкий домик".
- Давайте, - охотно согласилась Надежда.
За разговорами они обогнули озерцо и оказались на лужайке перед избой.
Это была наиболее обустроенная часть пруда - без тростниковых зарослей, зато
на берегу были оборудованы деревянные мостки, откуда можно было с удобством
рыбачить.
- Похоже на вашу хибарку близ Покровских Ворот, - заметила Чаликова,
осмотрев избу. - Тоже перед входом полянка, а позади - лес. Только пруда не
хватает.
- А в пруду - во-от таких щук, - усмехнулся доктор. - Наденька, а не
заглянуть ли нам еще и туда? - показал он на тропинку, уходящую мимо избушки
в лес. - Знаете, в таких местах обычно белые хорошо растут. Ну и
подосиновики тоже. Понимаю - не сезон, но случается, что грибы и раньше
выползают!
Увы - сколько ни вглядывались грибники, никаких грибов не было и в
помине, даже самых несъедобных.
- Значит, и впрямь не сезон, - с сожалением вздохнул доктор и уже
собрался было повернуться и идти восвояси, но тут Надежда тронула его за
рукав:
- Владлен Серапионыч, посмотрите туда!
Доктор поправил пенсне и вгляделся в ту сторону, куда указывала Надя:
это была небольшая полянка правильной четырехугольной формы, частично
заросшая березами и ольхой. Между деревьев здесь и там виднелись
покосившиеся деревянные кресты.
- Похоже, что нарочно расчистили кусок леса под кладбище, - заметил
Серапионыч, окинув взором сей смиренный погост.
- Да, но кого здесь хоронили? - задалась вопросом Надежда. - Населенных
пунктов вблизи нет, если не считать Боровихи, но не думаю, что кладбище
стали бы устраивать так далеко от села. Да и могилок тут маловато - от силы
штук тридцать.
- А вы, Наденька, представьте себя сыщиком Дубовым и попытайтесь
подедуктировать, - в шутку предложил Серапионыч.
- Думаю, для начала он обратил бы внимание на математически точную
форму полянки, измерил длину и ширину, - улыбнулась Надя. - И если бы их
соотношение совпало с числом "Пи", то пришел бы к выводу, что это -
зашифрованное послание от Внеземных Цивилизаций. А неразумные земляне этого
не поняли и стали использовать полянку для своих печальных нужд. Потом
Василий Николаич выдвинул бы еще с десяток версий одна другой экзотичнее и в
конце концов пришел к той, которую с ходу предложил бы Васятка.
- А что предложил бы Васятка?
- Он бы рассудил так: других дорог, кроме этой тропинки, здесь нет. А
тропинка идет в обход пруда и в конце концов приводит к Царскому Терему. То
есть, чтобы похоронить покойника, его нужно пронести чуть ли не под окнами
Терема, что вряд ли пришлось бы по душе его царственным владельцам. Стало
быть, кладбище предназначено для обитателей терема. Разумеется, не для
царей, а для обслуги. А поскольку обслуга здесь малочисленная, то и могилок
не так много.
- Да, похоже, что так, - согласился доктор. - Наденька, гляньте туда.
Серапионыч указал на две могилы в дальнем краю погоста, отличавшиеся от
прочих тем, что были окружены общей деревянной оградкой и казались более
ухоженными.
Подойдя поближе, доктор и журналистка внимательно разглядели обе
могилки. На одной стоял замшелый надгробный камень с высеченной надписью,
которую Надя и Серапионыч хоть и с трудом, но все же прочли:
"Димитрий Смурной, родился в 4-ый год царствования царя Степана,
скончался в 12-ый год царствования Феодора Степановича. Упокой Господи его
душу".
- Уж не тот ли это самый Митька Смурной? - припомнила Чаликова.
- Да уж, встань он из гроба, то многое мог бы нам поведать, - задумчиво
произнес доктор.
- Владлен Серапионыч, уж не собираетесь ли вы его выкапывать! - в шутку
(а может, и не совсем) ужаснулась Надежда.
- А что, ради пользы дела можно было бы устроить эксгумацию, - пожал
плечами доктор. - Но, надеюсь, до этого дело не дойдет.
Тем временем Надя обратилась ко второй могиле. На ней стоял выкрашенный
в белый цвет деревянный крест, на пересечении досок которого была прибита
дощечка:
"Здесь покоится смиренный инок отец Варсонофий, в Бозе почивший
семидесяти лет от роду в 23-ий год царствования Владимира Феодоровича".
- Должно быть, какой-нибудь почтенный старец, может быть, даже местный
святой, - предположил Серапионыч. - Потому его могилка такая ухоженная, и
крест не в небрежении, и табличку обновляют...
Надя не стала спорить, хотя объяснение доктора оставляло некоторые
вопросы. Например: по какой причине святого праведника Варсонофия похоронили
в одной ограде с, мягко говоря, далеко не святым и не праведным сподвижником
грозного царя Степана?
Достав журналистский блокнот, Чаликова аккуратно занесла туда надписи
на обоих надгробиях.
***
Лошади неспешно тянули по дороге карету дона Альфонсо. Как и говорил
Васятка, через несколько верст с левой стороны открылся поворот. Разумеется,
никаких указателей не было, но дон Альфонсо и Максимилиан знали, что это -
дорога, ведущая в Новую Мангазею. Впрочем, дорогой ее можно было назвать с
очень большой натяжкой. Если Белопущенский тракт, с которого свернула
карета, представлял собою изрядно изъезженную, давно (или даже вовсе
никогда) не чиненную и потому колдобистую дорогу, то дорога на Мангазею
казалась и вовсе непроезжей - узкая, кривая, кое-где ветки елок по обеим
сторонам чуть не смыкались прямо над крышей кареты, и оттого внизу даже в
ясный солнечный день царили полумрак и сырость. Было ясно, что добрые люди
этим путем предпочитали без особой нужды не ходить и не ездить, даже если
приходилось делать крюк в пару десятков верст. И лишь опыт Максимилиана,
столько лет возившего своего господина по болотным гатям Новой Ютландии, не
позволял карете застрять на этом глухом большаке, напоминавшим лесную тропу
(разве что чуть шире) или просеку (но только гораздо кривее).
Через окошко дон Альфонсо взирал на густой лес, подступавший к самой
дороге, и прикидывал, на сколько времени растянется его путь и удастся ли
еще засветло добраться если и не до самой Новой Мангазеи, то хотя бы до
большой дороги, соединявшей Мангазею с Царь-Городом.
Но не проехали они и пары верст, как карета резко вздрогнула и столь же
резко остановились. Дон Альфонсо приоткрыл дверцу и увидел, что лошадей
держат под уздцы два человека в серых кафтанах и капюшонах, почти полностью
закрывающих лица, а еще двое крепко держат Максимилиана.
"Разбойники, - подумал дон Альфонсо. - Вот уж не вовремя... Ладно,
придется отдать им и деньги, и все, чего скажут, лишь бы мешки не трогали.
Да и на что им книги да иконы - они ж неграмотные, да и в Бога едва ли
веруют..."
- В чем дело? - грозно проговорил он уже вслух.
Внимание грабителей переключилось на хозяина, и возница, резко
вывернувшись из лап разбойников, быстро скрылся в лесу. Но лиходеи этого
даже не заметили. Один из них резко дернул дона Альфонсо за руку, и тот
сразу оказался на дороге. Другой выхватил из-под кафтана огромный нож, и не
успел дон Альфонсо опомниться, как уже лежал с перерезанным горлом на
обочине.
Он не видел, как душегубы обшарили всю карету, вынесли оттуда оба
мешка, а затем бегло обыскали самого дона Альфонсо. После этого лесные
лиходеи попытались развернуть экипаж, но так как это оказалась невозможным
на узкой дороге, то просто распрягли лошадей (очень грубо и неумело) и,
опрокинув карету набок, ускакали в том направлении, откуда прибыл дон
Альфонсо.
Когда разбойники скрылись, из лесной чащи появился Максимилиан.
Опустившись на колени перед истекающим кровью доном Альфонсо, он извлек
из-под одежды скляночку, выданную ему Чумичкой, набрал в рот немного ее
содержимого и побрызгал на рану.
К немалому изумлению Максимилиана, жидкость, по вкусу ничем не
отличавшаяся от обычной воды, произвела действие столь же неожиданное, сколь
и благотворное: кровавая рана как бы сама собой затянулась, и дон Альфонсо
медленно открыл глаза.
- Где я? - слабым голосом проговорил он. - Что со мной было?
Но, увидев перевороченную карету, все вспомнил. Или почти все.
- Максимилиан, посмотри, на месте ли мешки, - попросил дон Альфонсо.
Даже пережив насильственную смерть и чудесное воскрешение, думать он мог об
одном - о деле, которое должен был довести до конца.
- Именно мешки они и унесли, - вынужден был огорчить Максимилиан своего
господина.
Дон Альфонсо приподнялся на локтях и застонал - но не от боли:
- Позор мне! Предлагал же Дормидонт своих охранников в сопровождение, а
я, дурак, на себя понадеялся!
- Полно, сударь, сокрушаться, - охладил Максимилиан его
самообличительный пыл. - Давайте лучше решать, как нам теперь быть.
Дон Альфонсо чуть успокоился:
- А и то верно. Что произошло, то произошло. Максимилиан, помоги мне
подняться... Благодарю. Скажи, когда эти негодяи... Ну, в общем, они только
мешки забрали, или меня тоже обыскивали?
- Я из чащи не очень разглядел, но, по-моему, только карманы
вывернули, - ответил возница. - А что?
Дон Альфонсо стал шарить у себя под камзолом и извлек небольшой плоский
предмет:
- Слава Богу, хоть сюда не залезли. Это и есть икона Святой Богоматери.
Ты знаешь, Максимилиан, что мы, рыцари, люди не очень-то набожные, но я
здесь вижу знамение Свыше - то, что именно она уцелела. И мой долг - вернуть
ее в Ново-Мангазейский Кафедральный Собор!
- Совершенно с вами согласен, - откликнулся Максимилиан. - Но как это
сделать? Ведь злодеи и лошадей угнали.
- Будем возвращаться в терем, - решил дон Альфонсо. - Хотя я не
представляю, как смогу посмотреть в глаза Дормидонту, и Дубову, и Васятке -
но другого выхода я не вижу... Ты не согласен? - спросил он, вглядевшись в
лицо Максимилиана.
- Нет, сударь, отчего же, - возразил возница. - Но осмелюсь сообщить
вам, что разбойники ушли туда, - и Максимилиан махнул рукой в ту сторону,
откуда они приехали. - Как бы нам снова к ним в лапы не попасть...
- Стало быть, пойдем туда, - указал дон Альфонсо в противоположную
сторону. - Хотя бы до большой дороги доберемся. А там кто-нибудь да
подвезет.
- Мир не без добрых людей, - не очень уверенно согласился Максимилиан.
- Ну, значит, посмотрим, что эти лиходеи не успели забрать, возьмем,
сколько сможем унести - и в путь, - подытожил дон Альфонсо.
- А что еще нам остается? - вздохнул возница.
***
Путешественники не зря просили отца Александра отпустить с ними
Васятку - его проницательность могла очень пригодиться в деле, ради которого
они отправились в экспедицию. Васяткины изыскания на огороде стали наглядным
тому подтверждением. А накануне отъезда отец Александр рассказал друзьям о
недавнем происшествии, когда Васятка смог не менее ярко продемонстрировать
свои недюжинные способности.
Несколько дней назад, прямо во время утренней службы, в церковь вбежала
женщина из соседней с храмом избы. Весь вид ее говорил, что произошло нечто
из ряда вон выходящее: платок был сбит куда-то в сторону, а башмаки надеты
каждый не на свою ногу.
- Батюшка, выслушайте ее, - тихо сказал Васятка. - По-моему, она
увидала у себя в сенях что-то страшное.
- Ну, Васятка, ты уж скажешь, - так же тихо ответил отец Александр,
однако же обернулся к женщине: - Давай, Матрена, говори, что стряслось.
Только без бабского вопежа, а с чувством, с толком, с расстановкой.
Спокойный уверенный голос подействовал на женщину умиротворяюще, и она
смогла приступить к более-менее связному рассказу:
- Вышла это я в сени, у нас там темно, и сразу обо что-то споткнулась,
чуть не упала. Дверь отперла, гляжу - а в сенях покойник! Ну, муж тут же
побежал в сыскной приказ, а я - к вам!
Когда чуть позже отец Александр спросил у Васятки, как он догадался о
сенях, тот лишь скромно пожал плечами:
- Очень просто. По Матрениной одежке сразу видно - она в чем встала, в
том и прибежала. Обычно ее муж с утра идет в огород через заднюю дверь, а
передними сенями они пользуются, только когда выходят на улицу. Если бы
что-то случилась на дворе или на огороде, то они бы уже давно заметили, а
ежели перед домом - то с улицы бы народ увидел. Остается одно - сени.
Нечего и говорить, что Васятка и частный детектив Василий Дубов
понимали друг друга с полуслова. А иногда и вовсе без слов. Оба изыскателя
то и дело выдвигали множество предположений, подкрепляли их убедительными
доводами, но придти к какому-то ясному решению не могли. Получалось то, чего
как раз хотели избежать: чтобы проверить все версии, пришлось бы разбирать
по камешку чуть ли не весь дом и перекапывать чуть не всю округу.
- Нет, Васятка, так у нас дело не пойдет, - в конце концов решил
Дубов. - Нужна зацепка. Хоть какая-нибудь, вроде той мангазейской подковы. А
у нас ничего нет. Потому предлагаю сесть и подумать концептуально. В смысле,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг