Падение «Галактики» - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Книжная Полка

7. Симарин. Тупик.

– Не понимаю, что такого особенного находят толпы туристов на этой планете? – спросила Белка. – Все серое, никакой античной архитектуры...

– Архитектура! – Скала с наслаждением вдохнула аромат принесенного официантом блюда. – Кому она интересна?

– Если ты будешь столько есть, то станешь крупнее Краусса, – заметила Белка.

– Побывать на Симарине и не насладиться его кухней? – Скала покачала головой. – Это выше моих сил...

– А шить каждый месяц новую парадную униформу будет выше твоих финансовых возможностей, – возразила подруга.

– Мы генетически не предрасположены к полноте, – ответила капитан гвардии.

– Сказки, – упрямо отрезала Белка. – Эндокринная система у нас что надо, но от переедания хорошая работа желез внутренней секреции не спасает.

– Ты ворчишь прямо как Ветер, – осуждающе произнесла Скала. – Если тебе нравится армейский паек, я не виновата.

– Девочки, – остановил я их спор, – хватит предаваться плотским утехам, пора работать...

– Разве это утехи? – довольно кокетливо взглянув на меня, спросила Белка.

– Умственная работа требует дополнительных калорий, – в свою очередь добавила Скала. – Спроси у Сна, если не веришь.

– Верю, – я поднял руки. – Однако в мире есть место не только бесполезному труду, но и вселенской справедливости. Пока вы здесь пожираете филе индюшки, там, в специальном бункере, остальные члены команды чахнут от голода и переутомления. Пора их сменить...

– Нашли что–нибудь? – вытирая губы салфеткой, спросила Скала.

– Только то, что и предполагали, – ответил я. – Ничего...

– Не густо, – Скала вздохнула. – Кофе в бункере есть?

– Море, – заверил я, – а еще чай...

– Тогда закончим обед на рабочем месте, – констатировала девушка. – Никогда не думала, что придется сменить лучевую винтовку на вход в инфопоток. Оперативная работа все же интереснее.

– На разделение видов работы мы не имеем ни времени, ни права, – сказал я, легко подтолкнув девушек к выходу. – Метаться по галактикам, обшаривая все обитаемые планеты, можно до бесконечности...

– Тоже неплохой вариант, – откликнулась Белка.

– Левиафаны... – ничего особо не поясняя, произнес я.

– Ушли, – закончила вместо меня Белка, – а значит, время у нас есть.

– Нет, – возразил я. – Времени у нас как раз нет. Я связывался с Сыромятиным. Он говорит, что на гиперрадарах появилось очередное возмущение. К нам приближается кто–то еще. Я думаю, это те, кого пришельцы испугались на самом деле.

– В таком случае, почему мы не принимаем меры? – удивленно спросила Скала.

– Принимаем, – ответил я. – Отбиваться от чужаков, которые будут накатывать волна за волной, бесперспективно. Следует найти причину, по которой все они летят к нам, как мухи на мед. Это можно сделать только на Симарине. Команда у нас с мозгами, так что шансы на успех вполне приличные.

– Ты считаешь, что вдохновители «Галактики» связаны с пришельцами? – наконец сообразила Скала.

– Скорее всего, – согласился я. – И они имеют в распоряжении некий «маяк», который указывает путь всем ранее не обращавшим на нас никакого внимания чужакам. Он, словно рекламный плакат, манит их поживиться за счет человечества. Нам придется основательно попотеть, чтобы выяснить, кто эти умники и что за сигналы они посылают всем негуманоидным соседям.

За разговором мы не заметили, как добрались до ворот особняка, в подвалах которого и обосновалась вся команда разведывательного крейсера «Адмирал». Сам Викторов остался на стационарной орбите под присмотром Сна и бездельничал, время от времени выходя на связь. Духи его уже не терзали, но к работе, по всеобщему мнению, Адмирала можно было допускать только в крайнем случае.

В семи просторных помещениях были развернуты десятки окон и входов в инфопотоки. Андроиды работали с морями информации гораздо быстрее людей, но все равно наиболее интересные сведения обрабатывали люди, причем только профессионалы из команды Краусса и я.

Когда я и девушки прошли к своим рабочим местам, рядом с нами возник старший офицер Лютер Краусс. Под его большими голубыми глазами легли синеватые тени, а лицо осунулось и блестело от трудового пота.

– Ты выглядишь, как шкаф от спального гарнитура, – заметил я. – Огромный и бледный...

– Надо прерваться, – не реагируя на шутку, ответил Краусс. – Но прежде всего хочу показать вам одно занятное фото.

– А, давай, давай, – заинтересованно произнес я.

– Я сбросил данные на кристалл, – пояснил офицер, – там, в дальней комнате...

– Тогда идем, – сказал я, делая вид, что не замечаю нежелание «краба» делиться сведениями с кем–то, кроме меня.

Девушки не обратили никакого внимания на хитрость союзника и углубились в поиск на своих участках работы.

– Ты не доверяешь баргонцам? – серьезно глядя «крабу» в глаза, спросил я, когда мы вошли в комнату, где работали только подчиненные Краусса.

– Почему вы так решили? – вежливо осведомился гигант.

– Я не слепой...

– Верно, – не стал отпираться Лютер. – Пока дело не закрыто, мы не можем полностью доверять недавним врагам. Это мнение и Кински, и Сыромятина...

– Я знаю, но разве вы не имеете собственного мнения? – спросил я, тоже переходя на более официальный тон.

– Я согласен с нашими начальниками, господин полковник, – ответил Краусс. – Кстати, в записи есть подтверждение именно их версии...

Я провел рукой над кристаллом, и в воздухе зависла голограмма.

– Любительские съемки, – пояснил старший офицер. – Качество неважное, однако главное рассмотреть можно. Видите эти пятна?

– Вижу, – согласился я, рассматривая запись. – Что дальше?

На картинке была изображена поверхность какой–то вполне приличной планеты, сфотографированная с высоты в пару сотен километров. Кадр был размыт по краям, но в его центре можно было заметить два десятка одинаковых круглых пятен. На фоне синевато–зеленой растительности строго зеленые пятна выделялись довольно слабо, но тем не менее разница в цвете была очевидна.

– Это силовые купола, – прокомментировал картинку Краусс. – Их обнаружили уже на семидесяти планетах Галактики и Империи. Везде они имеют совершенно одинаковые размеры и расположены, как взаимно, так и относительно географических координат, также абсолютно одинаково. Пока что этим явлением занимаются ученые.

– А что под куполами? – спросил я.

– Никаких данных, – офицер пожал мощными плечами. – Ни заглянуть, ни тем более проникнуть внутрь артефактов пока никто не сумел. На каждой из планет их около двадцати, то есть в сумме – тысяча четыреста. Диаметр – тысяча двести метров, высота – сто двадцать. Состав осязаемой части неизвестен. Больше всего напоминает непрозрачное поле, хотя никакие приборы ничего определенного сказать не могут. Ученые решили не мудрить и договорились называть их силовыми куполами.

– В любом явлении имеется свой смысл, – назидательно произнес я. – Если его нет, значит, мы должны его поискать и в конечном итоге найти.

– Не обязательно, – возразил Краусс. – Например, мы так и не знаем, почему повернули левиафаны, и никакого вразумительного объяснения этому не обнаружили...

– Мы хотя бы пытаемся, – ответил я и взял Лютера за плечо.

Свободной рукой я дал компьютеру команду обработать картинку и выдать макет.

Спустя секунду вместо нечеткого снимка перед нами появился прилизанный пейзаж с аккуратными деревьями и торчащими среди них в строгом геометрическом порядке куполами.

– А что, если левиафаны как–то связаны с этими пузырями? – предположил я, указывая на модель.

– Эту версию на месте сейчас проверяет мой помощник, лейтенант Гесс, – признался «краб». – Он высадился на Мигоне и пытается заглянуть под купола при помощи новейшей аппаратуры. Ученым такие приборы и не снились.

Последние слова Краусс произнес без малейшего намека на самодовольство. Эта подкупающая честность нравилась мне в союзниках больше всего. Даже если учесть, что в ситуациях, требующих гибкого подхода, она же делала их никудышными политиками и партнерами.

– На месте разобраться, конечно, можно, – потирая кончик носа, пробормотал я, – но что нам мешает зайти со своего конца?

– Ничто, – согласился Лютер.

– Вот и подскажите мне, – я прищурился и развернул проекцию, – когда ученые сообщили о подобной находке впервые?

– Лет семь назад, – сверяясь с данными из инфопотока, ответил Краусс.

– И с тех пор они не смогли продвинуться в разгадке тайны куполов ни на шаг? – удивленно спросил я. – Хотя нашли их почти полторы тысячи по всем галактикам... Не странно ли?

– Может быть, ученые не слишком утруждались? – предположил «краб».

– Не знаю, – я с сомнением покачал головой. – И все–таки при чем здесь баргонцы?

– Географические координаты, – ответил Краусс. – Если вы не знаете, поясню. Размещая посольства и консульства, Баргон ведет себя, с точки зрения здравого смысла, достаточно странно. Везде, где есть его дипломатические миссии, вам не составит совершенно никакого труда вычислить их местоположение. Это будет пятьдесят пятый градус северной широты и в точности такой же градус восточной долготы. Улавливаете сходство?

– Смутно, – признался я. – Ну, любят они эти координаты, примета хорошая или табу у них на прочие градусы. Чужая культура – потемки, Лютер. При чем здесь купола?

– Возможно, ни при чем, – отступил «краб», – но сходство очевидно. Артефакты размещены исключительно на планетах земного типа и только на тех из них, где типичные «баргонские» координаты свободны от водоемов или гор, то есть пригодны для размещения силовых куполов в характерном порядке.

– Черт–те что, – заявил я. – Те же пятьдесят пять на пятьдесят пять?

– Совершенно верно, – ответил старший офицер.

– Слишком просто, – возразил я после некоторого раздумья. – Располагать секретные объекты по известным адресам не в стиле баргонцев. Вспомните, как вел себя до недавнего времени Император. Он же не высовывался из гиперпространства. Все прятался от нашей разведки. Такие замечательные купола могли бы стать главным военным секретом Империи, но зачем тогда выставлять их напоказ? Ведь совершенно ясно, что на чужих планетах артефакты обнаружим мы или вы, к тому же там есть местные жители, правительства, ученые, наконец. Не думаю, что баргонцы были настолько уверены в неприступности куполов и разместили под их прикрытием законсервированные группы вторжения или шпионские базы. Что один человек построил, другой всегда сможет разрушить. Баргонцы это знают.

– Что же тогда это за артефакты и почему они занимают типичные имперские места? – с недоумением спросил Краусс.

– Бог их знает, – признался я. – Мне больше всего нравится такая версия: тот, кто поставил эти штуковины, знал наверняка, что нам их не вскрыть, поскольку создавший их разум имеет нечеловеческое происхождение. Это одна сторона медали. Теперь другая – под куполами и скрывается то, что привлекает в наши галактики всевозможных пришельцев, да так сильно, что они летят к нам со всех крыльев, попутно распугивая ранее объявившихся конкурентов. Ну, а на ребре медали я вижу надпись: «Не обошлось без ренегатов из числа людей». Именно они решили, что весьма разумно будет свалить все на баргонцев, ведь большая часть куполов приютилась все–таки в Галактике? Значит, обнаружив их на своих планетах, мы тут же начали бы подозревать, что коварный враг замыслил злое дело, и рано или поздно созрели бы для начала войны. Баргонцы, кстати, могли подумать то же самое о куполах на своей территории. Там покушение на священные координаты могло быть истолковано как провокация. Такой подход лишний раз доказывает, что конфликт с Империей был предопределен. Причем независимо от того, начал бы его Викторов или кто–то еще. В результате это могли быть и сами баргонцы. Как вам теория?

– Вполне, – с уважением признал офицер. – Полностью оправдывает баргонцев и даже приблизительно не объясняет происхождение «пузырей», как вы их назвали.

Я вздохнул и развел руками.

– Я не защищаю Империю, но построить такие купола им было бы просто не под силу...

– Мы каждый раз возвращаемся к одному и тому же вопросу, – удрученно промолвил Лютер. – Есть ли в действиях заговорщиков далеко идущие планы? Каков их истинный мотив?

– А может быть, мы стараемся зря? – предположил я. – Они просто хотели установить в Галактике военную диктатуру, а мы докапываемся до их скрытых мотивов. Власть. Разве этого недостаточно?

– Было бы достаточно, не имей мы в активе записей с куполами и странного отчета с корректировщика Главной эскадры вашего Основного флота. Возраст документа уже семь лет, но гриф секретности с него сняли только сейчас, да и то ценой неимоверных усилий самого Сыромятина. Отчет сделан сразу после исчезновения адмирала Смердова, помните такого?

– Во время того трагического сражения я выполнял задание на одном из крейсеров Ударного флота, – подтвердил я. – Я видел собственными глазами, как флагман ушел в поле притяжения гипермассы...

– Однако мы полагаем, что он не погиб, – неожиданно заявил Краусс.

– Из черной дыры легко выбираются только герои мультфильмов, – возразил я.

– Или те, кому помогают технологически продвинутые сообщники, – туманно намекнул Лютер.

– Вы настаиваете на том, что Смердов не погиб? – удивленно спросил я.

– Это вполне укладывается в рамки рабочей версии, – ответил «краб». – Кто может додуматься до организации военного переворота, как не кадровый военный?

– Трагедия с командующим произошла семь лет назад, – напомнил я. – Не слишком ли долго он ждал своего звездного часа, если он тогда выжил?

– Успех такой масштабной операции зависел от того, насколько тщательно она будет подготовлена, – ответил Краусс. – Ввергнуть целую Галактику в удобный для захвата власти хаос не так–то просто. Это совсем не то, что штурмовать президентский дворец в банановой республике...

– Значит, мы ищем призрак адмирала Смердова? – сделал вывод я.

– Это довольно поверхностный подход, – осуждающе ответил офицер. – Искать следует того, кто вытащил адмирала из черной дыры. Лучше, конечно, обоих.

– Но как, черт возьми?! – Я раздраженно махнул рукой и уселся в кресло. – Мы бьемся уже две недели, а так ничего и не нашли. Купола, пока они не будут вскрыты и исследованы, не в счет. Отчет корректировщика – улика косвенная и, более того, ничего не подтверждающая. Нужны свидетели, факты, материальные доказательства. Даже если Смердов выжил, я не думаю, что мы сможем найти его через базы медицинских инфопотоков или в арпанетах пенсионного фонда вооруженных сил. Наверняка он или его таинственные покровители об этом позаботились.

– Мы можем найти кого–то из экипажа его флагмана, – предположил Краусс.

– Две тысячи матросов и офицеров среди многих триллионов жителей Галактики? – Я покачал головой, но после недолгих размышлений все же дал команду всем терминалам сосредоточиться на поиске нужных данных.

– Задачка не для слабонервных, – заметил Лютер, – но попробовать придется... Иначе из этого угла нам не выбраться.

– Из тупика, – поправила «краба» неожиданно появившаяся в помещении Скала. – У меня новость, господин полковник, мы нашли старшего механика с якобы погибшего флагмана...

– Уже? – искренне удивился Краусс.

– Случайность, – ответила девушка, – компьютер выдал его данные на первой же секунде.

– Он жив? – с надеждой спросил я.

– И даже процветает, – ответила Скала.

– Где он живет?

– До последнего времени жил на Земле, – Скала сделала паузу.

Я взволнованно заерзал в кресле и погрозил ей кулаком.

– Не тяни резину!

– Он переселился на Симарин, как только начались боевые действия между нашими галактиками, – торжественно закончила девушка. – Вот его имя и адрес.

Она подбросила на ладони кристалл.

– В яблочко! – воскликнул я и, подскочив к Скале, обнял ее. – Я лично его допрошу, и пусть он только попробует что–нибудь утаить!

Более сдержанный Краусс вставил кристалл в проектор и взглянул на досье найденного офицера.

– Гражданин Яков Семенов, – прочел он первую строчку. – Довольно резкая для военного андроида смена квалификации – из старших механиков боевого крейсера в мелкого предпринимателя.

– Продает запчасти от сэкономленного корабля? – с усмешкой спросил я.

– Нет, – возразил Лютер. – Содержит пару недорогих кафе...

– Яков?! – осененный догадкой, я замер с открытым ртом.

– Пожалуй, я отправлюсь допрашивать этого странного андроида вместе с вами, – решил Краусс, проверяя заряд своего пистолета.

– Я могу к вам присоединиться, – предложила Скала. – Возможно, понадобится прикрыть тылы... Или вы по–прежнему не доверяете баргонцам, старший офицер?

Лютер вымучено улыбнулся и кивнул.

– Я не возражаю...

– Меня списали на берег сразу же после нашего чудесного спасения, – испуганно глядя на огромные кулаки Краусса, пробормотал Яков. – Игорь, вы же знаете, что я честный гражданин! На Столице Семи Систем, куда мы прибыли после того, как выбрались из поля притяжения гипермассы, нам всем вручили по кредитной карточке и приказали сменить профессии на прямо противоположные прежним. Я выбрал кулинарию. После окончания войны я перебрался на Землю и открыл там ресторан. О своей службе на флоте я старался вспоминать как можно реже и ни с кем об этом не разговаривал. Насколько мне известно, никто из моих бывших сослуживцев не остался внакладе и не пострадал, если не считать двоих упрямцев, которые хотели рассказать о реальной судьбе флагмана властям. Они погибли практически сразу, как только попытались раскрыть рот.

– Почему ты улетел на Симарин? – перебил я андроида.

– Я не могу этого сказать, господин полковник, – Яков опустил глаза и побледнел: – Я боюсь, что меня постигнет та же участь, что и тех двоих...

– С этой минуты ты находишься под нашей защитой, – заверил я андроида. – Мы будем охранять тебя и это заведение круглосуточно. К тому же практически все злодеи уже арестованы...

– Не все, – Яков отчаянно помотал головой и зажмурился. – Я прожил каких–то сорок стандартных лет, мне еще рано на переработку!

– Вольно или нет, но вы являетесь участником тайного заговора, который имел своей целью свержение существующей власти, – строго заявил Краусс. – Это можно расценивать как государственную измену. Разве программа исправного гражданина рассчитана на подобные действия?

– Я исправен! – еще более испуганно заверил Яков. – Смена профессии не нарушила ни одной функции моего мозга, я освидетельствовался прошлой осенью!

– Верю, – несколько мягче произнес старший офицер. – Но тогда почему вы не хотите нам помочь?

– Я хочу, просто дайте мне возможность собраться с силами, – попросил андроид. – Я отчаянно боюсь этих существ... Вам, людям, не понять моих чувств...

Он с надеждой взглянул на Скалу, и та, ободряюще улыбнувшись, взяла его за руку. Я действительно не мог понять их чувств, но прекрасно знал теорию. Андроиды обладали каким–то животным инстинктом, который в них никто намеренно не закладывал. Этот феномен обнаружился очень давно, но до сих пор не получил толкового объяснения. Искусственные люди находили общий язык с животными и совершенно непостижимым образом общались с растениями. Они понимали даже запрограммированные мысли–устремления муравьев и бестолковую жажду насыщения мух. Они, пасынки, были более детьми Природы, нежели ее родные дети, то есть люди. Такое чутье очень часто подсказывало им верные ходы, которые они не могли объяснить ни словами, ни жестами, потому, что не могли их осмыслить. Было похоже, что Яков хочет свалить свою тягу к перемене мест именно на такие предчувствия. Я даже собрался предупредить андроида, что не приму подобную версию, но Яков меня опередил.

– На Земле я видел чужака, – сказал он. – На улице, рядом с моим кафе. Он шел неестественно медленно, словно в замедленном кадре из фильма, и улыбался, глядя на меня через витрину. Я не видел его глаз. Он так же, как в нашу первую встречу, был в кепи, темных очках и черной униформе. Но я готов поклясться, что он меня узнал! Он меня вспомнил! А улыбка его была такой ужасной! Я в тот же день перевел все счета на Симарин, сдал земной ресторан в аренду своему приятелю и перебрался сюда...

– Почему вы называете странного незнакомца чужаком? – заинтересовался Краусс.

– Потому что так оно и есть, – убежденно прошептал Яков. – Поверьте моему чутью...

– Вряд ли ваши чувства смогут стать неопровержимым доказательством, – с сомнением сказал Лютер.

– Я ему верю, – вмешалась в беседу Скала.

Мы с Крауссом взглянули на девушку осуждающе. Во время допроса такие заявления делать не следовало.

– Сейчас мы включим запись, и ты подробно расскажешь, как встретил незнакомца в первый раз, – предложил я.

– Хорошо, – согласился Яков. – Мне скрывать нечего. Я не рассказывал о бегстве Смердова на Столицу Семи Систем, поскольку был уверен в том, что начальство знает, на что идет. Тем более «крабы» тогда уже были нашими союзниками. Незнакомец в эту картину не вписывался, но я посчитал, что адмиралу виднее. В экипаже ходил слух, что Смердов лично проводит тайную контрразведывательную операцию и потому водит чужака за нос... Теперь я понимаю, что все было совсем наоборот. За нос водили экипаж...

– Это верно, – согласился я. – Итак, начнем?

– Да, – Яков потер виски. – После передачи командования заместителю, тогда еще вице–адмиралу, Викторову Смердов отключил связь я обернулся к чужаку со словами «он справится»...

– У меня нет оснований сомневаться в правдивости слов андроида, – сказал я, когда, оставив охрану из нескольких баргонских десантниц и пары «крабов», мы покинули кафе Якова.

– Теперь мы знаем общие приметы чужака! – с воодушевлением воскликнула Скала. – Это большой плюс.

– Да, – Краусс скептически взглянул на девушку. – К сожалению, такие приметы подойдут любому из нас. Надо лишь нацепить темные очки и надеть кепи. Главным выводом из показаний Якова можно считать подтверждение версии о сговоре Смердова и пришельцев.

– Однако происхождение чужака так и остается под вопросом, – соглашаясь с союзником, добавил я.

– Что же получается, снова тупик? – уже не так оптимистично спросила Скала.

– Пока да, – ответил я. – Надо посоветоваться с Сыромятиным...