* * *
Кир Аксагор прибыл ночью к Волку, с ног до головы покрытый дорож
ной пылью и конским потом. Он утверждал, что дело провалено, среди за
говорщиков предательство, государь обо всем знает и всех накажет. Буд
то Иная даже пришлось отравить, опасаясь допроса, а за самим Аксагором
по всей Эгиросской провинции охотится Тайная Стража, но ее удалось на
править по ложному следу. Единственный путь спасения – собирать силы и
немедленно отсупать за пределы Столицы.
Волк не совсем поверил, хотя и насторожился. Десятой частью стра
жи раньше он получил из Царского Города записку с условными словами,
означающую, что все идет как по маслу, половина дела сделана и ждать
осталось совсем немного.
– Это ловушка, – убеждал его кир Аксагор.
Волк разослал людей, чтобы предупредили северян: пусть будут го
товы ко всему. План отступления на случай неудачи был заранее разрабо
тан. Но план наступления Волк отменять не торопился. На перемене ноч
ной и утренней страж из Царского Города должен был поступить еще один
сигнал.
На Рабежском острове колокол пробил три удара. Сменили друг друга
патрули. По руслам каналов из холмов в Столицу приполз туман и затопил
улицы. Неприступные стены Царского Города утонули в нем почти до поло
вины. Внутри было тихо. Ни звона оружия, ни криков, ни какого–либо ви
димого или слышимого беспокойства. И никаких дополнительных сигналов.
Волк начал сомневаться. Похоже было, что предательство имело из
бирательную направленность. Предали не весь заговор целиком, а кон
кретно его, Волка, вместе со всеми его людьми. Волк прекрасно понимал,
что от республиканских идей дворцовые лизоблюды попросту приходят в
ужас. Видимо, они решили не делиться с республиканцами достигнутым ус
пехом.
Волк понял, что ждать беполезно. Тогда план взаимодействия, выра
ботанный совместно с господином Дином, был заменен на собственный план
Волка.
В толпу, с самого рассвета начавшую скапливаться перед Золотыми
воротами, были посланы слуги с новостью, что государя ночью придавили,
а под маской теперь сидит оборотень, которого придворные дергают за
ниточки, чтоб он повернулся, шагнул и поклонился. Что оборотня того
людям показывать опасно, а может он только подписывать бумаги и ста
вить печать. Что, если Золотые ворота вовремя не откроют, их надо ло
мать и выручать государя.
Основным силам северян Волк велел собираться в трех точках Столи
цы. Недалеко от застав Ир и Иш и возле старой дамбы на Сухом овраге.
Харакута не имел ничего против, чтобы действовать с Волком заодно.
Этому человеку, охранявшему государственный порядок и покой граждан,
не очень–то важны были политические перестановки. Он десятилетиями ле
леял мечту забыться, нарушить все и всяческие запреты и из охраны пре
вратиться в кровожадную чуму, идущую по домам и собирающую ценности в
мешок. Никакой пользы, кроме материальной выгоды для себя, Харакута в
мятеже не видел.
Хитрые и осторожные префекты Второго и Третьего округов намекали,
что, если у Волка начнет получаться своя линия власти, они сумеют по
мочь поддержать Порядок и Справедливость на захваченной им территории.
Волк приготовился к решающему бою своей жизни. Приготовился очень
хорошо. Он знал, что на этот раз победит. Никогда еще на его стороне
не было столько преимуществ, сколько сегодня. Никогда еще официальные
власти Столицы не были настолько слабы и разобщены, как сейчас. А Волк
специально вел себя так, чтобы противники недооценивали его власть и
его силы. Столица должна была пасть к его ногам. Судьба стояла на его
стороне.
И в тот момент, когда решающий миг настал, на невысокую башню го
лубятни порхнула птичка. Приставленный к голубятне слуга знал, что хо
зяин с нетерпением ждет какого–то известия, немедленно снял с уставше
го голубя депешник и бегом бросился к киру Ариксару, желая заслужить
награду. Слуга не разбирал, что письмо, ожидаемое Волком, должно ле
жать в новеньком чистом футляре, а то, которое он несет, запачкано
грязью, птичьим пометом и потравлено дождем.
Слуга не знал, что в письме написано о восстании черни, о раз
граблении Агиллеи разбойным войском Внутренней Области, об отступлении
Северной Армии, о сожженом доме Волка, его убитых детях и уведенных
женщинах. Не мог он предположить и того, что, прочитав письмо, Волк
схватится за сердце, свалится на пол и заскребет ногтями по паркету.
Никакая награда, разумеется, слуге за такие вести не досталась.
