* * *
Посвятить всю свою жизнь подслушиванию чужих разговоров государь
тоже не мог. Он и так теперь мало что успевал. До секретной комнатки в
Ман Мираре он добрался лишь поздно вечером на следующий день после
прибытия посольства. Можно даже сказать, ночью. Впрочем, все разго
воры, происходившие в Большом Улье в досягаемости микрофонов, храни
лись в записи.
Император прослушал несколько текущих минут эфира на каждой точ
ке, убедился, что сейчас разговаривают только в одной комнате и о люб
ви, в пяти хранится полное молчание, а седьмой жучок транслирует рав
номерные звуки, похожие на шаги или удары в стену. Потом он настроил
поиск на аналог слова «государь» в тайском языке, и подождал, что о
нем скажут.
" – Господин Дин говорил, что государь умен и все поймет правиль
но, если ему объяснить, – произнес один голос.
(Ну надо же. Государь порадовался про себя, что советник Дин
так высоко его ценит и сыплет комплименты даже перед посторонними
людьми и за глаза. Господину Дину зачтется.)
– Это рискованное предприятие, Фай. Я даже не знаю, кто из нас
решится на такое, – с сомнением проговорил некто другой.
– У того, кто должен решиться, другого выбора не будет, – мрачно
сообщил первый.
– Ты хочешь сказать, что все решено?
– У меня есть полномочия приказывать, если кто–то не поддается на
уговоры. В конце концов, наше выживание зависит от нас же, и если мой
народ портебует жертву от меня, я ее принесу. Надо и _ему_ хотя бы раз
в жизни не только для себя постараться...
– То есть, ты выбрал?..
– Да. То, что выгодно и безопасно. Наша внутренняя независимость
при внешней поддержке сильного государства – об этом можно было только
мечтать, отправляясь сюда.
– Ох, Фай, мне не нравится. А вдруг здесь какой–то подвох? Я пра
вильно тебя понял, ты хочешь брату предложить сыграть эту роль?
– Других кандидатов нет. Во–первых, он и так уже сорвался с
якоря. Девственность дважды потерять нельзя. Во–вторых, может быть, в
Царском Городе ему вправят мозги, раз это не под силу мне.
– Мне его жалко, Фай. Ему и так плохо.
– Свое «плохо» он успешно лечит. Но, может быть, ты хочешь пойти
вместо него?
Молчание длилось десять ударов сердца.
– Нет, не хочу, – последовал ответ.
– Ну и спи тогда.»
Скрип кровати, два вздоха. Тишина. Больше разговаривать не о чем.
Время разговора – за половину стражи до текущего момента, значит, сей
час уже видят десятый сон. Что ж, с заходом солнца ложиться спать –
разумнее всего. Недоступная государю роскошь.
Император Аджаннар машинально поиграл с ускоренным и замедленным
воспроизведением записи и решил вернуться к седьмому жучку, на котором
вроде бы колотили в стену. С первого раза он не очень разобрался в
природе этого стука.
Удивление его при первых же прозвучавших оттуда фразах было без
мерно. Во–первых, говорили по–таргски. Во–вторых, это был совсем не
Большой Улей.
" – А я хотел бы знать, – произносил строгий отчетливый голос, –
почему количество жалоб утраивается, стоит мне лишь на несколько дней
покинуть пределы обители. Вот что это? А это что?.. – шелест бумаги. –
Прихожанин Нарум жалуется, что жертвенная пища, принесенная им в храм,
была поставлена к алтарю в немытой, грязной миске...
– Так ведь ему все равно, Единому–то... – попытался оправдаться
низкий голос с простонародным южно–таргским выговором. – Он и так за
берет – и пищу, и миску... Единый–то...
– А что подумает о вашем уважении к Единому господин Нарум – уже
несущественно? Своим небрежением вы плодите в народе неверие! Впредь я
хотел бы быть уверен, что отец надзирающий не зря ест свою кашу...
– ...из этой миски, – дополнил тихим голосом со стороны кто–то
третий.
– Молчать! – рявкнул обладатель начальственного тона и, видимо,
ударил кулаком по лежавшим рядом бумагам. – Дети беса и шлюхи, зачатые
на городской помойке! Я больше не шучу!!! Вы развратничаете, вы пьянс
твуете, вы копите деньги, грубите и лжете, подписываетесь чужими име
нами и покрываете друг друга в наивной вере, что Единый всепрощающ, а
за стены монастыря слава о ваших подвигах не просочится! Но я не на
мерен более терпеть нестроение во вверенном мне стаде. Единый вас,
быть может, и простит, но _я_ – со следующего же, кто попадется мне на
ослушании и небрежении своими обязанностями – _я_ начинаю карать, и
карать жестоко. Я наведу среди вас порядок! – Человек сделал паузу, и
публика, перед которой произносилась эта речь, не смела ни вдохнуть,
ни выдохнуть, ни пошевелиться. – Все здесь понимают, о чем идет речь?
Все, брат Кауш?
Ответ прозвучал с дрожью в голосе и неподдельным страхом:
– Да, эргр.
Начальственный голос помолчал несколько мгновений и продолжил бо
лее спокойным тоном:
– Мне горько видеть, как вы – казалось бы, искренне верующие лю
ди – ведете себя в мое отсутствие, словно шаловливые дети, оставленные
без надзора родителей. При прежнем настоятеле у вас поощрялись многие
вольности. Эргр Шой на все закрывал глаза. Я намерен это прекратить и
как можно более приблизить порядки здесь к порядкам, бытующим в обите
лях Белого Севера. Весь прошедший год я присматривался к каждому из
вас и надеялся, что заигравшиеся дети поймут свои ошибки и образумят
ся. Но они, похоже, решили, что я не против их игр. А это не так. Зна
чит – я прекращаю их игры данною мне властью. Все. С этого момента мы
начинаем новую жизнь. Ступайте и помните, что я вам сказал. Да будет
милостив к вам Бог наш.
Чей–то шепот:
– Простите, эргр...
– Простите, ради Единого Всемилостивого...
– Бог простит!
Шорох одежды, звуки торопливых шагов и закрывающейся двери.
Вопросы, которые посетили государя, были кратки и просты: «Кто
это? Что это? Где это?" Государь пребывал в изумлении и решил послу
шать дальше.
– В той комнате никого нет? – раздраженно вопросил начальственный
голос.
– Никого, эргр. – Почтительная, стелющаяся интонация.
– Проверь.
Время, достаточное, чтобы пройти полдюжины шагов, мельком взгля
нуть на что–то, и вернуться.
– Никого нет, эргр.
– Ты напишешь письмо. Слова такие: «Имперский совет недоволен,
что у государя фактически единственная жена и нет утвержденного на
следника. В ближайшие дни государю настоятельно рекомендовано будет
жениться. Мы намерены воспользоваться этим. Считайте, что вы приглаше
ны на свадьбу." Отправишь, куда и в прошлый раз. Все понял? Повтори.
Почтительный голос повторил без запинки.
– Молодец, – одобрил эргр. – Ступай выполнять. И позови там Неша,
пусть стелит мне постель.
Еще несколько звуков различного происхождения и громкости, потом
опять глухой стук.
«Ага, – сказал про себя государь. – Жучок находится на обуви или
на подоле одежды эргра. Эргр сейчас либо в гостинице при храме, либо в
монастыре. Можно отследить координаты, а можно подождать, пока он сам
проговорится. Как передатчик попал к нему, совершенно неясно. Вероят
но, в Большом Улье собирали по стенам пыль, он где–то упал, зацепился
за чью–то одежду, за что–то теплое, живое... Пути Единого неисповеди
мы. Но письма эргр диктует любопытные.»
О недовольстве Имперского Совета государь знал, подумывал даже
сделать уступку, чтобы успокоились на время. Однако рассылать пригла
шения на свадьбу все же считал действием преждевременным.
Государь зевнул и потер уставшие за день глаза. На правый опять
нужно делать коррекцию зрения, видит он все хуже и хуже. А как до Кре
пости добраться, если на орбите чужие спутники? Как океан переле
теть?.. Сколько беспокойства из–за этой секретности. И зачем только он
начал игру, мог бы развернуть таю на подлете к Та Билану и не подпус
кать близко, да так, что они бы в жизни не поняли, кто и что им меша
ет. Космос большой, планет в нем много, лети, куда хочешь. Так нет,
из–за того, что у него исследовательский интерес разыгрался, все прис
троились жить на одной... Или аварию им на спутнике устроить, чтобы
выйти из–под наблюдения? Если нужда подопрет – придется...
