* * *
По поручению капитана «Звезды морей» молодой помощник штурмана
Танай учил Нэля правилам обращения с людьми и жизни вообще: как по
льзоваться календарем, как сосчитать свой возраст по месяцам Красной
Луны, как разменять монету, как торговаться на базаре, чтоб не обману
ли, где в Столице раздобыть хорошие книги, как выбрать вкусный хлеб,
как правильно составить жалобу в префектуру, чем кормить почтовых го
лубей, и всякому другому. Уроки проводились за умеренную плату, с ко
торой капитан снимал себе процент, а что касается Таная, то он болтал
бы и даром – и все равно о чем. Ему это было только в удовольствие.
Нэль потом пересказывал все услышанное от Таная своим, но чем
меньше дней оставалось до прибытия «Звезды морей» в Столицу, тем он
ходил к Танаю неохотнее.
Дело было в том, что Танай любил не только рассказывать извест
ное. Танай оказался любопытен до нового.
– В одном ларе шестнадцать медяков, – говорил он, – медяк соот
ветствует мерке хлеба, мерка хлеба весит один сур. А вот, к примеру,
ты, Нэль, мальчик или девочка?
Нэль смотрел на Таная серьезно:
– Это зачем тебе, Танай?
– Если интересно, я расскажу, где в Столице можно поразвлечься.
Только нужно знать, что именно ты хочешь, – хитро прищурившись, отве
чал моряк. – Я не могу разобраться среди вас. Один и тот же человек
может казаться мне день женщиной, а на другой день мужчиной. Ну, та,
которая ходит с пузом – определенно, баба... – Он имел в виду Сая, ко
торый в этих сумасшедших условиях отважился завести ребенка. – А ос
тальные кто?
Зеленые глаза Таная смотрели весело и с вызовом. Он знал, что
хорош собой и, не скрываясь, этим пользовался. Нэль прозрачно улыбнул
ся.
Быть откровенным в таком щекотливом вопросе, как непохожесть таю
на других людей, Фай не велел.
– Вы живете по–своему, мы – по–своему, – сказал Нэль. – Среди нас
не принято различий.
Танай поставил локти на бочку, заменявшую ему письменный стол,
подпер щеку рукой и призадумался.
– Какой же в этом смысл? Это довольно глупо с вашей стороны, –
рассудил он.
– Почему? – удивился Нэль.
– Ну, а если бы я хотел подкатить к тебе, чтобы нам вместе про
вести вечер? Довольно обидно будет, если ты окажешься парнем. Ведь
мне–то нравятся девушки.
Нэль покачал головой:
– По–моему, мы и так проводим вместе много времени. Если ты днем
задаешь мне лишние вопросы, что же будет вечером?
В дерзких глазах Таная блеснул бесовский огонек.
– А ты приди сюда когда стемнеет – узнаешь.
– Танай, ты говорил о мерке хлеба весом в один сур, – напомнил
Нэль.
– Да–да. Так, деньги произошли из сбора хлебного налога, и до сих
пор кое–где рассчитываются хлебом, а не деньгами. Если поехать на Бе
лый Север за Ренн и Кадм, к Борею... А может быть, Нэль, ты, все–таки,
придешь? Я буду ждать...
У них была крошечная каютка; все, что в ней помещалось – постель,
в которой они спали втроем: Фай, Нэль и Маленький Ли. Поспешив поки
нуть Таная, Нэль убежал туда, захлопнул дверь и повалился на матрас.
Фай с Маленьким Ли где–то пропадали. Каютка освещалась половиной
иллюминатора, вторая часть которого приходилась на отделенную времен
ной переборкой кладовку. Нэль полежал немного без движения, слушая,
как плюхает где–то вода – то ли за бортом, то ли в трюме. Потом со
вздохом встал на колени, дотянулся до иллюминатора и отцепил защелку,
впустив в нагретую солнцем душную каютку свежий морской ветер. Разго
воры Таная все время были у него на уме. И разговоры Фая о том, что
«ты полюбишь любого, с кем переспишь», тоже.
Когда остаешься один, поневоле начинаешь задумываться о своей
судьбе и своей жизни. А Фаю легко говорить, думал Нэль. У него есть
Маленький Ли, с которым они спят в обнимку, ссорятся, мирятся, занима
ются любовью, когда думают, что Нэль их не видит и не слышит, и все у
них как обычно, то есть, хорошо. А что есть у Нэля? Семейная клятва
далекого, как мир Тай, человека?.. Ведь Лал даже ревновать не умеет.
Что ему какой–то Нэль. Вытер о него ноги и пошел дальше.
Это в самом начале разлуки Нэлю никого не хотелось видеть. Он был
разбит на части: телесная оболочка здесь, а разум и чувства далеко за
бездонным мраком. Тогда он решил, что без любви все настолько плохо,
что спать можно даже одному. А теперь от одиночества ему стало страш
но. Жаль было впустую проходящей жизни. И к Фаю, обнимающему Маленько
го Ли, он испытывал не неприязнь и не злость, как Фай мог бы того за
служивать, а черную, жгучую, тяжелую зависть.
«Это так несправедливо – то, что со мной случилось," – в тысячный
раз сказал себе Нэль, накрылся с головой одеялом и уснул.
Разбудили его шепот и возня под боком. Небо за иллюминатором было
черное, луны не видать. Кто–то из двоих в темноте фыркнул и рассмеял
ся.
– Послушайте, вы мне надоели! Совести у вас нету! – громко объя
вил Нэль, выполз из–под одеяла и стал шарить по двери в поисках за
пора.
– Нэль, ты куда? – спросил Фай.
– Пойду проветрюсь, – отвечал Нэль сердито. – Не вас же слушать.
Маленький Ли хихикнул.
– Поосторожней там, в темноте, – напутствовал Фай вслед закрываю
щейся двери, и Нэль еще слышал слова Ли, сказанные Фаю:
– Пусть, пусть погуляет. Осточертело при свидетелях.
Нэль хорошо понимал, куда идет. Это был безумный поступок, но,
если его глупое настроение выльется в слезах, вряд ли будет лучше.
Дорогу Нэль знал хорошо.
Танай был красив. Танай был молод и силен. Танай болтун, но не
дурак, и знает, про что болтать можно, а про что нельзя. Танай обещал
его ждать и...
С предпоследней ступеньки Нэль попал к моряку в объятья.
– Я ждал тебя, я знал, что ты придешь, – горячо прошептал Танай,
и Нэль почувствовал его ладони у себя на груди. – Девочка моя, я дога
дался правильно!
Нэль попробовал его отодвинуть, слегка придержать развитие собы
тий.
– Погоди, Танай, не спеши, – проговорил он, уворачиваясь от поце
луев. Но останавливать Таная было бессмысленно. Он уже припечатался
губами к яремной впадинке у Нэля на шее, лизнул ему ключицу и левую
грудь. Нэлю стало щекотно. – Да подожди же ты...
Он хотел еще добавить: «Я ровно такой же парень, как и девуш
ка," – но у него язык не повернулся. К тому же, было поздно.
– Тебе не попадет за то, что ты сюда пришла? – выдохнул ему в ухо
Танай, подсаживая Нэля на бочку.
Нэль вцепился руками в крепкие плечи помощника штурмана и отве
чал, нечаянно сбившись на язык таю:
– А какая разница... куда идти в темноте.
