Новоселье
Вот таков норовом Домовой. Не уважишь его того гляди, начнет коней
заезжать, корову выдаивать по ночам. А может и за хозяев приняться. Станет
пугать, наваливаться на спящих, может вовсе выжить из дому. Но коли ты к
нему с лаской и угощением, и он к тебе с тем же. Поможет хозяйке сыскать
завалившуюся кудато иголку, выходить новорожденных ягнят, даже пожар
потушить. А то тряхнет уснувшего за плечо:
Вставайка, новая корова со двора убежала...
Может, конечно, и невзлюбить какое животное, начать обижать. Но тут
уж и человеку сметка не в грех. Увидел, что Домовой кошку оземь метнул
тотчас же оговори его, усовести:
Зачем бьешь? Без кошки что за изба? Эх ты, хозяин!
И не бывало, чтобы не понял. Оттого зовут еще Домового
дедушкасуседушка. Обликом он чаще всего схож с самим хозяином дома,
только мал ростом и весь в шерсти. Он родич Дворовому, Овиннику, Баннику,
но добрее их всех, ведь он к Людям всех ближе, в самом жилом месте живет,
под печкой в избе. Овинник из овина тоже свой, но все же подальше. А
Банник и вовсе диким бывает, ведь баня ставится чаще всего за пределом
двора, гденибудь на бережку. Еще шаг, и вода с ее Водяным, поле с его
Полевиком, лес с его Лешим совсем не обжитые, чужие места!
Случалось, примученный Банником человек бежал в чем мать родила мимо
овина и звал на бегу:
Овинник, батюшка, заступись!..
И Овинник выскакивал на подмогу. Но бывало, и сам пакостить начинал.
И уж нету хуже несчастья, чем прогневить Домового, поссориться с ним...
Если бы прежний дом Кия остался целым и населенным, если бы просто
отделилась, как это бывает, молодая семья от отеческой при закладке
новой избы отрубили бы голову петуху, чтобы не только умилостивить
древесные души, но и населить избу новорожденным Домовым. Однако от
прежнего жилища осталась лишь груда бревен, прогоревших насквозь, и
слышали Люди, как сиротаДомовой обходил застывшие угли, вздыхая и
горестно бормоча. Минует время совсем страшно станет мимо ходить. Решил
Кий пригласить Домового к себе в новый дом жить. Но прежде проверил,
доброй ли получилась изба, удовольствовалась ли конским черепом и
угощением, не потребует ли еще подношений, чьейнибудь головы.
На первую ночь в доме заперли курицу с петухом. Утром, когда взошел
Месяц, петух изза двери приветствовал его радостным криком. Никто не
тронул его, не придушил, не обидел. На вторую ночь пустили через порог
кота с кошкой и поутру обрели обоих живыми. Потом в доме ночевал
поросенок, за ним овечка, телка и конь тот самый белый жеребец,
указавший доброе место. И лишь на седьмую ночь вошел в избу хозяинкузнец
с огнем для печи и с тестом в квашне, чтобы сытно жилось.
Он еще обошел свое прежнее жилище посолонь, волоча хлебную лопату,
показал посоленную краюшку и трижды позвал:
Дедушка Домовой! Выходи, поедем домой!
После третьего раза лопата отяжелела в руке. Кий осторожно тащил ее
по сугробам до нового крылечка не передумал бы Домовой, не убежал бы
назад на развалины. Но нет, мохнатко сидел смирнехонько, держался за
черенок, только сопел. Кий торжественно внес его в избу:
Поди, дедушкасуседушка, с женой, с малыми ребятами, в новый сруб,
в новый дом да к прежним Людям, к старой скотинушке!
Положил Домовому в подпол хлеба, горячей каши, ковшичек меду. Раскрыл
дверь, бросил в избу свернутую веревку и вошел, держась за нее. Так,
говорят, иные влезали прежде на Небо, в новый неведомый мир. Снаружи
взялась за веревку жена, Кий втянул внутрь и ее. И вот затеплили в новой
печи живое новое пламя, добытое трением, как и Боги некогда поступили,
уряжая Вселенную. Дрова горели ровно и ясно, новенький горшок, впервые
доверенный Огню, не растрескался, уцелел. И когда посадили выпекаться
хлебы в хлебную печь, у всех макушечки наклонились вовнутрь, а не наружу,
пообещали Киеву дому прибыток и счастье, потому что жил он по Правде, в
ладу с Огнем, Землей и Водой.
Еще оставалось дождаться, какой самый первый гость пожалует на порог.
Если добрый, хозяйственный человек, значит, доброй будет жизнь новоселов.
Если же подошлет злая Морана когонибудь никчемного, разучившегося
домостройничать не оберешься беды!
Но об этом уж позаботились Киевы соседи, сами видевшие от кузнеца
немало добра. Едва взошел полноликий Месяц, постучался в двери старый
старинушка, глава многочадной семьи, водивший крепкую дружбу еще с Киевым
отцом. Вошел в избу, неся дорогой подарок хлебсоль:
С новосельем, кузнец!