Огненный Палец и Ледяной Гвоздь
Целый год Перун провел на Земле, в закопченной кузнице Кия. Но
наконец зафыркали у ворот крылатые скакуны, впряженные в чудесную
колесницу, настало время прощаться.
Ты меня научил всему, господине, молвил Кий. Вот, прими в
подарок на память...
Что это? удивился Перун.
Это огненный палец, ответил кузнец. В нем частица сути Огня.
Все, чего он коснется, должно немедля ожить, если только оно не всегда
было мертвым. Испробуй!
Не откажусь, сказал Бог Грозы. Вытянул из поленницы дубовый
обрубок, примерился и чиркнул огненным пальцем. Метнулось, на миг ослепило
белое пламя... и вот диво: давно высохшее полено в руке Перуна тотчас
стало расти, выпускать зеленые ветви, потянулось к земной влаге
толстенькими корешками.
Хороша ли работа? улыбнулся кузнец. Перун засмеялся впервые за
целый год:
Совсем кудесником стал!
Кий разгреб землю, делая ямку, и сын Неба бережно опустил в нее
деревце:
Пусть растет.
Дубок принялся и за одно лето вымахал в могучее, стройное дерево. Его
так и прозвали Перуновым дубом, стали чтить, оставлять на ветвях когда
пестрые лоскутки, когда обыденные вытканные за день полотенца, прося о
чемнибудь Бога Грозы. Обнесли оградкой. Кончилось тем, что Кий надумал
перенести кузню подальше. Начал облюбовывать место, и тогда вновь явился к
нему Перун:
Покажу, где ставить... Пора уже тебе железо ковать.
Он научил Кия искать по болотам руду первородную кровь
Землиматери. Научил плавить ноздреватые крицы железа и крепко бить их
молотом на наковальне, очищая огнем. Выучил, наконец, готовить упругую
сталь и сочетать ее с вязким, мягким железом, чтобы не гнулись, не
тупились и не ломались лемехи и клинки... Многими невиданными прежде
искусствами овладел кузнец. И все это, конечно, под воркотню старцев,
давно успевших забыть появление медных ножей на смену палицам и каменьям и
собственное тогдашнее недовольство:
Знай все новенькое придумываешь! Не отеческим законом живешь...
Но Кий знай упрямо ковал, и вот диво железные ножницы и серпы на
торгу расходились куда проворнее медных. И стихло малопомалу ворчание
стариков.
Однажды в темное новолуние Кий припозднился с работой и ковал
заполночь, когда снаружи долетел женский голос:
Кузнец, отвори! и опять, сквозь звон молота: Кузнец, отвори!
Входи, кто там, отмолвил занятый умелец. Он и в мысли не держал
замыкать, запирать запорами дверь: от кого бы? В других краях, ближе к
недобрым Горам, появлялись вроде нечистые на руку Люди, но здесь...
Кузнец, отвори!.. долетело в третий раз, и Кий, вытерев руки,
открыл дверь. Незнакомая женщина ступила через порог, и вместе с нею
ворвался такой ледяной холод, что даже пламя, плясавшее весело в горне,
как будто испуганно съежилось. Но почти сразу Огонь выпрямился и взревел,
и теперь уже женщина отшатнулась прочь, закрываясь рукой...
Кий усадил нежданную гостью и заметил, что она была на диво хороша:
волосы вороново крыло, сама вбеле румяна, вот только глаз Кий никак не
мог рассмотреть, все потупливалась. Но зато ресницы... Вздохнул Кий,
вспомнил молоденькую невесту, вовсе невзрачную рядом с этакой
раскрасавицей... устыдился и покраснел. А та уже вынула из корзинки
мертвую птаху комочек серого пуха, тонкие торчащие лапки:
Разное о тебе бают, кузнец. Вот первая служба: сделаешь ли, чтобы
мой соловушка снова запел?
Попробую... нахмурился Кий. Сжег в горне окоченевшее тельце, а
невесомую толику пепла бросил в кипящее молоко и прошептал над ним, как
научил Перун. И тотчас взвился из молока оживший соловушка но к хозяйке
почемуто не полетел: в ужасе заметался по кузне, потом выпорхнул в
приоткрытую дверь. Женщина прянула было поймать, но под взглядом кузнеца
промахнулась, Кию же вдруг причудилось, будто зловеще вытянулись ее пальцы
и скрючились, точно хищные когти... Но только на миг. И вот все миновало,
и прежняя раскрасавица извлекла из корзинки жестоко задушенного кемто
котенка:
Сослужи и вторую службу, кузнец.
И все повторилось, и серый котенок тоже в руки к ней не пошел
запищал и всеми коготками вцепился в Киев кожаный передник, не оторвать.
А вот и третья служба, молвила женщина. И подняла наконец глаза,
и глаза были, что две дыры ни света, ни дна: Сделай мне ледяной гвоздь
что ни кольнет, все чтобы непробудным сном тотчас засыпало! А тебя так
награжу, как тебе и во сне ни разу не снилось...
Подошла раскрасавица и уж руки протянула обнять оторопевшего Кия,
наметилась устами в уста. Но кузнец опомнился:
Какой гвоздь? Кого уколоть?..
Реку, чтоб не шумела, отмолвила, ступая следом, злая Морана.
Птицу, чтобы поутру не пела. Тучу грозную, чтобы дождь не лила. А тебе,
Кию, старейшиной быть над всеми Людьми! Мужи, с кем ныне не ладишь, по шею
в топком болоте руду станут копать! А жены, самые гордые, самые красивые,
только слово скажи...
Но Кий уже дотянулся до наковальни и схватил большой молотбалду,
сделанный когдато нарочно для Перуна, одному ему по могуте:
Пропади, негодная! Сгинь!..
И молот, помнивший десницу Бога Грозы, послушался молодого кузнеца,
взвился в его руках высоко и брызнул золотыми искрами громовой секиры:
Я служу Солнцу, Молнии и Огню, а не смерти и холоду! Пропади!..
Миг и вместо красавицы оказало себя перед Кием когтистое чудище.
Еще миг и грянул молот в пустое место, где оно только что стояло. Молот
ушел глубоко в землю и там крепко застрял, а от сбежавшей Мораны
сохранилась в кузне корзинка. Кий осторожно взял ее клещами и бросил в
огонь, и добрая лоза, из которой она была согнута, благодарно
распрямлялась, сгорая. Когда же рассыпались угли, стал виден не то камень,
не то неведомый самородок. Свирепое пламя горна так и не смогло его
раскалить. Кий отнес самородок подальше и закопал под валуном, не забыв
промолвить заклятие из тех, что всегда произносят над кладами: чтобы
лежал смирно и глубоко и никому не давался, только зарывшему...
Утром, умываясь в ручье, Кий заметил у себя на висках седину. А потом
осмотрел дверь и понял, почему злая Морана не смела войти, пока он сам ее
не впустил. Мешала ей железная полоса, скрепившая доски, мешали железные
петли, железный засов, не заложенный, но касавшийся ушка на ободверине. С
радостным удивлением догадался Кий, что нечисть боялась железа. Недаром
Чернобог и Морана оказались словно заперты Железными Горами в Исподней
Стране, изникали через единственный лаз...
С тех пор и до сего дня Люди стараются взять в руку железо, если
опасаются порчи и надеются отогнать невидимого врага. Так и говорят:
Подержись за железо, чтобы не сглазить!
И до сего дня у злых сил первый враг умелый кузнец. Самая лютая
нежить вовек не сумеет одолеть его или заморочить. А все потому, что Кий,
самый первый кузнец, когдато выдержал испытание, отказался мастерить
оружие Злу.