Глава 5
Небритый пьяный сторож кладбища долго плутал между ухоженными
надгробными плитами, многие из которых были залиты воском поминальных
свеч. Наконец, он вывел полицейских к зияющей черной яме, рядом с которой
возвышалась бурая горка раскисшей от дождя земли.
«Что скажешь, седобородый? – с деланным оптимизмом спросил его
Кадишман, разглядывая почти стертую от времени надпись на мраморной плите,
совсем недавно лежавшей на дедушкиной могиле.
«Да уж не знаю, что и говорить, – потеряно выдавил сторож, – бывало в
дождь или слякоть, могилки у нас проваливались, и мы, как полагается,
собирали косточки упокоенных, чтобы не размыло, значит, – он тяжело
вздохнул, как бы сожалея о бренности всего мирского, – а здесь и собирать
нечего, видишь, служивый, – все как слизано»
Кадишман лично осмотрел, пустую могилу Хильмана. Заглядывая вглубь ямы,
он оступился и, взмахнув руками, словно птица на взлете, с шумом
провалился в нее, увлекая за собой комья мокрой земли.
«Нехорошая примета» – испугано произнес сержант Альтерман, вытаскивая
смущенного босса из могилы. Как человек суеверный, он хотел высказать
свои опасения по этому поводу, но, увидев сердитое лицо шефа, оборвал на
полуслове.
– А вдруг это фиктивное захоронение? – сказал Кадишман, нервно
отряхиваясь после неудачного приземления в могилу.
– Эффективное? – не понял сторож, с опаской взирая на Кадишмана.
– Уж не фальшивая ли, говорю, могила–то, дяденька?
– А вот этого никак нельзя, – с тупым упрямством возразил сторож, не
понимая значение заданного вопроса; грушевидный нос его разбух, приняв
фиолетовую окраску. Неожиданное падение полицейского напугало старика не
меньше, чем суеверного сержанта, и он инстинктивно сторонился инспектора,
будто тот был помечен уже роковой печатью смерти.
– Я работаю здесь много лет и по памяти знаю все могилки, – гордо сказал
он, шмыгнув сизеющим на холодном ветру носом.
«Пьяная ты харя, – беззлобно подумал Кадишман, – потому и плутал, что по
памяти знаешь...»
– Эту как раз не припоминаю, – честно признался пьяница, – но по
документам проверял – тут покоился некий Хильман Ури – 1898 года рождения.
– Это мы без тебя знаем, что покоился, – криво усмехнулся Кадишман, и
легким движением руки смел комья земли с надгробной плиты, скинутой с
осиротевшей могилы. Тяжелый черный мрамор треснул от страшного удара,
нанесенного мертвецом снизу.
«Черт бы побрал этого деда, тоскливо подумал Кадишман, может быть, он и
впрямь восстал из гроба?»
Все, что он видел до сих пор, соответствовало рассказу внучки сбежавшего
Хильмана. Кадишман не знал, что и думать. Он всегда с недоверием относился
к мистике и посмеивался над глупыми историями, которыми утомляла его жена,
выискивая их в журналах, специализирующихся на паранормальных явлениях.
Провожая важных гостей до кладбищенских ворот, протрезвевший сторож,
доверительно шепнул лейтенанту.
– Ты, милый человек, будь начеку, значит...
– Это еще зачем? – сказал Кадишман, догадываясь о чем, пойдет речь.
– Поверье в народе гласит – ежели человек упал в могилу – значит к смерти
это.
Он оглядел лейтенанта с глубоким состраданием, в душе считая его
покойником, и повторил тоном везунчика, которому жить да жить, а этот
несчастный, может, доживает последние дни.
Удрученный словами одичавшего от одиночества и водки сторожа, Кадишман,
впервые в своей служебной практике, явился к шефу с одними смутными
догадками, наперед зная, как тот относится к подобной инициативе
подчиненных.
