Молочный туман, сгустившийся вокруг меня несколькими мгновениями
раньше, медленно рассеивался. Заклятье Перемещения больше не действовало, я
оказался где–то подле Замка Всех Древних. Где–то подле – потому что Заклятье
Перемещения никогда не доставит тебя точно в желаемое место, а лишь в его
ближайшие окрестности. У Сигрлинн это всегда получалось лучше, а вот мне
точность Перемещения никак не давалась.
Столп и венчавший его Замок Всех Древних казались сейчас темным посохом
Мага, навершье которого горит волшебным огнем. По странному капризу
строивших его Магов Первого Поколения Замок мог принимать любой цвет – и
сегодня он сиял подобно алмазу, внутрь которого неведомыми заклинаниями
поместили зажженную свечу.
Воздух Срединного Неба сам сгустился у меня под ногами; твердая
невидимая дорожка протянулась к ажурным парапетам Замка. Как давно я не
заглядывал сюда! Внешне ничего не изменилось, но что–то встретит меня
внутри?
Я медленно шел к балюстраде, кольцом опоясывавшей Замок. Вызвать
Сигрлинн на разговор по Эритовому Обручу я не смог – ее вновь не оказалось в
Джибулистане. Кстати, этого я в ней тоже не понимал: почему она бросала
обруч, точно безделушку, в своих покоях, вместо того чтобы всегда иметь при
себе – ведь при помощи Эритового Обруча Маг в любой миг может поговорить с
другим Магом, если только, у того Обруч тоже был под рукой. Со своим я не
расставался никогда.
Если Эритовый Обруч оказывался, бессилен для того, чтобы вызвать на
разговор нужного тебе члена Поколения, необходимо было оказаться в Замке
Всех Древних, где имелся особый зал.
Я миновал двери Совета. Вот у этих самых перил стоял я в тот день,
когда Хаген появился на свет в забытом Богами и людьми Йоле; перешагивал
через этот самый порог, направляясь к Шару Жребия...
Что–то вдруг потянуло меня вновь войти в Зал Совета. У меня не было там
никаких дел, я намеревался любой ценой услышать Сигрлинн, но... рука моя уже
толкала створки.
Зал пустовал, как ему и полагалось; лишь на своем месте сидел, спокойно
глядя на меня холодным взором, Мерлин, Великий Мерлин, Глава Совета
Поколения.
Я чуть было не отшатнулся. Что он тут делает?! Но...
– Хедин, Познавший Тьму, приветствует Главу Совета и кланяется ему, –
произнес кто–то внутри меня дружелюбным голосом положенную этикетом фразу.
Высокий, худой, похожий на аиста Мерлин приподнялся и наклонил голову в
отточенном ответном поклоне.
– Мерлин принимает поклон Познавшего Тьму, – ответил он в тон мне,
строго по канонам Древних.
Признаться, я замешкался. Он ждал меня? Или оказался в Зале Совета
случайно? Вообще–то он предпочитал Замку Всех Древних свой любимый Авалон,
но ведь многое могло и измениться за ту тысячу лет, что я провел в изгнании!
Мерлин смотрел на меня и ждал; на лице его начинало появляться то
хорошо знакомое мне легкое раздражение, когда его отрывали по пустякам от
важных дел.
– У тебя ко мне дело? – наконец нарушил он затянувшееся молчание;
говорил он весьма холодно. – Так не молчи тогда!..
– Да, у меня есть к тебе дело, – вдруг решился я на дерзкую атаку. – До
меня дошли слухи, что изменился один из краеугольных Законов Древних; будто
Совет получил право карать Мага небытием? Это правда? И если это правда –
почему об этом я должен узнавать совершенно случайно, а не на Собрании
Поколения, как положено бы?
– Ну и ну! – усмехнулся Мерлин, ничуть не удивившись – по крайней мере,
внешне – ни моим словам, ни моей осведомленности. – Я вижу, изгнание
подействовало на тебя благотворно, Познавший Тьму, – ты стал ревнителем
закона, большим, чем даже Глава Совета!.. Ты, который раньше ни во что не
ставил эти законы и нарушил почти все, какие мог?
– Но это не ответ, – упорствовал я, однако, что–то не давало мне
взглянуть в глаза Мерлину; я уже начинал поднимать голову и вдруг, словно
испугавшись чего–то, вновь ронял ее и продолжал смотреть в пол. – Как
полноправный член Поколения я могу обратиться к тебе как к Главе Совета с
подобным вопросом.
– Можешь, – кивнул Мерлин. – И вот что я отвечу тебе. Познавший Тьму. Я
не скажу тебе ни да, ни нет, потому что, хоть ты и можешь требовать от меня
ответа, нигде не сказано, что я обязан отвечать тебе. Ты, как я считаю, еще
не заслужил подобного права.
Это было прямое оскорбление, вызов, пощечина – назвать можно
по–разному, суть остается прежней.
– Ты хочешь поединка, Мерлин? – произнес я, поспешно окружая свои мысли
всеми возможными защитными барьерами, хотя пока и не ощутил попыток Главы
Совета проникнуть в мое сознание.
– Поединка? – Мерлин чуть–чуть растянул тонкие губы в подобии улыбки. –
Что ж, вызови меня, если есть желание...
И я лишний раз убедился в том, что по–прежнему ничего не могу сказать о
намерениях Мерлина. Оскорблял ли он меня сознательно, рассчитывая взять надо
мной верх в честном поединке, вновь изгнать и лишить Ученика? Или он
действительно считал, что я еще недостаточно загладил свои предшествующие
прегрешения? Как бы то ни было, час нашей встречи с Мерлином еще не
наступил, я знал это и потому в ответ на его последние слова лишь пожал
плечами.
– Нет, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более
бесстрастно. – Даже если ты, Мерлин, будешь напрашиваться на дуэль, я не
доставлю тебе этого удовольствия – если для тебя это действительно
удовольствие.
Я закрыл за собой двери Зала Совета.
Похоже, они все здесь сговорились, думал я, отрешенно шагая дальше по
балюстраде. Сговорились и теперь сбивают меня с толку. Что было нужно
Мерлину? Он ведь ничего не делает зря. А с другой стороны – все настолько
привыкли видеть в каждом его слове или поступке глубокий смысл, что не
воспользовался ли он сейчас этим всеобщим поверьем? Может, рассчитывал
заставить меня метаться, наделать ошибок и глупостей, после чего –
вырвать–таки у Совета смертный приговор мне или же вечное заключение,
подобное плену Ракота...
Однако мне пришлось оставить Мерлина в покое. Я пришел сюда не за этим.
Вскоре по правую руку от меня показалась еще одна широкая, украшенная
роскошной резьбой и инкрустациями дверь, и я толкнул ее. Открывшаяся
винтовая лестница вела вверх, к замковой библиотеке и личным покоям Магов.
Да, каждый из нас имел несколько собственных комнат в Замке Всех Древних, и
один из секретов этого строения заключался в том, что места в нем всегда
хватало на всех. Мои давно пустовали;
когда–то считалось совершенно невозможным в отсутствие хозяина зайти в
его покои, и потому никто никогда не ставил на дверях замков, ни простых, ни
магических; но, быть может, теперь все не так? Когда–то твои комнаты в Замке
Всех Древних служили самым надежным тайником, и еще со времен моего
Ученичества у Старого Хрофта я оставил там нечто, которое могло теперь очень
пригодиться, – теперь, когда запахло новой войной Магов, если только не
всеобщей астральной...
Спираль лестницы вывела меня в широкий коридор, выходивший окнами во
внутренний двор Замка. Ноги несли меня сами, они помнили все, хотя я не
ходил этой дорогой более тысячи лет...
Я повернул мягко подавшуюся серебряную ручку двери.
Невольно зажмурился и шагнул через порог. Знакомый, знакомый до боли,
едва ощутимый запах своего жилья; он не выветрился, несмотря ни на что...
Да, здесь ничего не изменилось. Подле широкого окна во всю стену –
сделанные из древних древесных пней три кресла, подарок лесных троллей
времен еще до их одичания, овальный стол в середине, в углу – стойка с
мечами и копьями, арбалетами и шлемами – клинки матово поблескивают, словно
вчера начищенные, и те же книги на полках, написанные мной и мной собранные.
Все как было, и не скажешь, что прошло столько времени, даже пыли нигде нет.
Неужели все осталось в целости? Я и думать забыл об оставленных здесь
когда–то мной вещах. В молодости часто делаешь что–нибудь, сам не зная
зачем, из чистого любопытства, а потом твои создания неожиданно оказываются
наделенными совершенно неожиданными свойствами...
Вдобавок мне тогда помогали Ракот и Мерлин, да и Сигрлинн не оставалась
в стороне. Потом я надолго забыл о них; вспомнил лишь в дни Первого
Восстания Ракота, но было уже поздно. Они могли бы помочь Поверженному
продержаться дольше... но все равно бы не спасли. Потом, когда я начал
исполнять свой собственный План, они должны были понадобиться мне лишь на
позднейших этапах, и я не мог тогда привлекать к себе внимание таким
образом. Но пустить их в ход я так и не успел. Последовал вызов Сигрлинн...
а остальное известно. Когда же срок ссылки истек, все мое внимание
оказалось, поглощено Хагеном, и я был полностью уверен, что мои изделия,
конечно же, не остались незамеченными Советом и, прежде всего Мерлином; и я
представить не мог, что они могли уцелеть. И опять–таки то новое, что
родилось в моем разуме за долгие десять веков, не требовало для своего
воплощения этих предметов. Я не хотел проявлять своего интереса к тому,
лежат ли они, где я их оставил, или нет, опасаясь навлечь на себя подозрения
раньше срока.
Я подошел к своему рабочему столу, огромному, сделанному из половины
толстенного ствола исполинской секвойи; стол выглядел так, словно я оставил
начатую работу лишь несколько минут назад и уже вернулся. Разбросаны были
инструменты, стояли горелки, посуда, лежало несколько алхимических
трактатов... Я сосчитал в уме до десяти и открыл один из ящиков.
И ничуть не удивился тому, что стол оказался пуст. Пал еще один из
Законов Древних, однако к этому я уже начинал, похоже, привыкать, как бы
нелепо это ни звучало.
Итак, Мерлин похозяйничал здесь. Быть может, по моим комнатам шарил и
не он сам... нет, он никому бы не доверил мое наследство, прекрасно понимая,
какую опасность таят в себе невиннейшие на первый взгляд магические игрушки.
Великий Мерлин оттого и стал зваться Великим, что ни разу не ошибся в том,
когда дело можно перепоручить, а когда нужно засучивать рукава самому.
Итак, Законы Древних рушились один за другим. Меня учили, что на этих
Законах основывается Равновесие Мира, нарушь их и все пойдет прахом. Это
оказалось не так; но, быть может. Молодые Боги сами изменили ограничивающие
нас условия, о чем пока знает один только Мерлин? Погоди, сказал я себе.
Неприкосновенность личных покоев в Замке Всех Древних – это не Закон, это
лишь неуклонно соблюдавшийся на протяжении тысячелетий обычай. Можно, послав
Астрального Вестника, побудить владык Обетованного изменить Мир – но, чтобы
изменить слывший нерушимым обычай, нужно прежде всего, измениться самому.
Мерлин изменился. Что для него теперь Поколение, его неписаные законы и
традиции? Пустой звук? Или он, напротив, свято убежден, что действует на
благо большинства? Я терялся в догадках...
Однако я не мог задерживаться здесь долго. Ничего из того, что осталось
в моих комнатах, более не было мне нужно, и я, отчего–то пятясь, вышел на
порог и прикрыл дверь. Пусть ждет более располагающих к отдыху времен.
Я двинулся дальше, прямо к покоям Сигрлинн. Прежде чем вызвать ее из
Зала Слов, формально следовало убедиться, что ее вообще нет в Замке.
Ее дверь казалась сотканной из тончайших, точно паутинки, окаменевших
кружев; неосознанно боясь повредить это великолепие, я громко постучал о
косяк эфесом меча – подарком Ракота, и о чудо из чудес – дверь с нежным
мелодичным перезвоном невидимых колокольчиков отворилась. Хозяйка была дома.
Сердце сделало попытку взволнованно трепыхнуться, когда я вошел внутрь,
но я тотчас подавил это безобразие.
Разговор пойдет о серьезных вещах, и примешивать к нему сладкие или,
напротив, горькие воспоминания я, само собой, считал величайшей глупостью.
Мне открылась небольшая анфилада, убранная голубым и зеленым; пол
покрывал мягкий однотонный ковер цвета морской травы, по стенам, почти
полностью покрывая каменную кладку, вился вьюн, и вообще все свободное место
занимали цветы и растения, небольшие пальмы и особые карликовые сосны...
Сигрлинн, в темно–зеленом платье, сидела возле окна, у ног ее извивалась
лиана, рядом лежало несколько книг. Хозяйка подняла на меня глаза:
– Привет, Познавший Тьму.
– Ты уже вторая, кто сегодня почему–то называет меня этим давно забытым
прозвищем, но это не важно, здравствуй.
– Вот как? И кто же опередил меня?
– Ты не догадываешься? Мерлин, конечно! На секунду она наморщила лоб и
прижала палец к виску, словно о чем–то задумавшись.
– Но ты же, я уверена, пришел не просто так? Мы оба играли в странную
игру, оба знали это и знали, что сидящий напротив собеседник тоже знает – и
тем не менее, продолжали, закрыв свои мысли наглухо. Пожалуй» я бы мог
прорваться сквозь ее защиту, но пока этого делать не стоило. Если Сигрлинн
тогда действительно предупреждала меня, искренне стараясь остеречь и спасти,
следовало попытаться сохранить ее хотя бы нейтральной.
– Нет, но мне хотелось повидать тебя, – ответил я истинной правдой. – И
для того, чтобы поговорить о делах, и просто так...
– О делах? – подняла она брови. – По–моему, у нас с тобой никаких дел
до сего момента не было.
– Ошибаешься, – возразил я. – Много лет назад ты предупредила меня, что
Мерлин наделен теперь особыми правами и силами; ты опасалась, что я могу
вызвать его гнев, и он приведет в действие свой неведомый механизм
уничтожения; следовательно, у нас уже возникло общее дело – сохранение меня
в живых, хотя я не знаю, почему тебе понадобилось спасать своего вчерашнего
противника.
– Я не обязана объясняться тебе в причинах моих поступков! – ответила
она чуть–чуть более резковато, чем следовало при той игре, что мы вели. – А
если тебе уж так хочется знать – считай это моим капризом. – Она с вызовом
глянула мне в глаза.
– Говори, говори, – подхватил я, стараясь не упустить выгодного
момента. – И что же случилось дальше?
– Ничего не случилось, – пожала она плечами, но разыграть равнодушие ей
снова не удалось, и это показалось мне странным. Сигрлинн могла изобразить
все, что угодно, и, только проникнув под несколько слоев ложных мыслей,
можно было понять, что в действительности у нее на уме. – Один не слишком
умный Маг с мальчишкой–Учеником предпочли вновь бросить вызов непобедимому
противнику. После этого мое терпение лопнуло. – Она выразительно умолкла.
– Что сие значит?
– Выкручивайся сам, Хедин. – Она отвернулась. – Я сказала это тебе еще
там, на дороге, и теперь могу лишь повторить. У меня нет желания
отправляться из–за тебя в изгнание. – Голос ее звучал сухо. – А если ты
сейчас ударишься в воспоминания, клянусь Лунным Зверем, я пошлю тебе вызов
немедленно! – И я впервые в жизни увидел, как у Сигрлинн дрогнули губы.
– Сильно сказано, – медленно выговорил я. – Хорошо, я выкручусь сам,
скажи только из чего? И, кстати, отчего твой Эритовый Обруч вечно валяется
где–то, а не при тебе?
– А вот чтобы поменьше отвлекали, – огрызнулась она.
– Ты сейчас держишься не лучше какой–нибудь разобиженной придворной
дамы из Смертных, – покачал я головой. – Ответь на мой единственный вопрос –
и больше я тебя не стану беспокоить.
– Не отвечу, – холодно бросила Сигрлинн, поднимаясь. – Ни ради
будущего, ни даже ради прошлого – не отвечу, Хедин.
– Тогда прикончи мое тело сама, – сказал я. – Ведь если я не выкручусь,
конец мой окажется незавидным. Но любопытно, что же ты станешь делать, когда
меня не станет.
– А ты жил в убеждении, что все–все мое существование – это ты? – Она
холодно рассмеялась. – Мои дела и мои Ученики останутся при мне, как и
раньше, так что ничего не изменится, не льсти себе, Познавший Тьму.
По спине внезапно пробежал холодок, и я понял, что сейчас она говорит
истинную правду.
– Хорошо, я постараюсь, – ответил я. – Тогда скажи хоть, как там дела в
твоем Хранимом Королевстве? Тебе не надоело еще возиться с ним?
– Как дела? – Она прищурилась, – Так вот из–за чего ты затеял весь этот
разговор...
– Из–за чего? – Собрав все силы, я как можно натуральнее изобразил
удивление.
– На один из Храмов совершили нападение, – небрежно произнесла она. –
Для тебя это новость? Или твой Ученик больше не предупреждает своего
Учителя, когда дерзает атаковать святилище Солнца?
– А с чего это ты взяла, что напал именно мой Ученик?
– Всемогущий Творец! Хедин, я лишусь когда–нибудь терпения! – Она
вскочила, уже раскрасневшись от гнева. – Ты думал, его не опознают?
– Опознают? – теперь уже без всякого притворства изумился я.
Сигрлинн вздохнула.
– Не понимаю, зачем я все еще веду этот разговор, – сообщила она. – Мне
следовало бы выставить тебя за порог сразу же!..
– Однако ты не выставила, – заметил я. – Так что это за слухи насчет
моего Ученика?
– Клянусь Властителями Ночи, ты стал поистине не ныносим! Твой Ученик
грабит Храм Ямерта в моем Хранимом Королевстве, а я еще веду с тобой долгие
вежливые беседы! – вновь взорвалась Сигрлинн. – Я не знаю, зачем тебе это
понадобилось, но ты сунул голову в пасть льва, как сказал бы Смертный!
Мерлин очень разгневан, учти это! И я не знаю, что решит Совет Поколения! И
я уже сделать ничего не могу! Конечно, милосердие Ялини велико, но...
– Что–то ты вспомнила Ялини? Уж, не от нее ли все это великолепие? – Я
кивком указал на настоящий лес в углах комнаты.
– Не твое дело! – отрезала она. – Не пытайся больше ничего вытянуть из
меня! И вообще – лучше бы тебе уйти. Я и так сделала для тебя слишком много
в день нападения на Храм.
Я молча поклонился и пошел прочь.
Вернувшись к себе, я почти рухнул в одно из тролличьих кресел и
попытался привести в порядок суматошно скачущие мысли. Что значила вся эта
странная беседа? Чего хотела добиться в ней Сигрлинн? Что в действительности
известно о нашем налете на храм в Эриваге?
Итак, все по порядку. Сигрлинн заявляет, что мой Ученик – не я! – напал
на Храм, где его «опознали». Возможно? Вполне! В Бирке и Хедебю всегда
хватало шпионов всех мастей: Хагена могли увидеть вместе со мной... или даже
еще раньше... Но соглядатай мог запомнить моего Ученика, только хорошо зная
меня. В итоге – Хагена видят среди напавших на Храм, а меня – нет! Что–то не
то. Или нас там видели и узнали обоих, или не узнали никого. Если
предположить, что в Храме нашелся некто, кто знал в лицо Хагена и не знал
меня... или не заметил меня... тогда придется признать, что у Мерлина и
Сигрлинн или даже самих Молодых Богов никуда не годные прознатчики, – но я
знал, что это не так. Ведь в конце, когда мы уже дрались у ворот, и потом –
я все время оставался на виду... правда, не пользовался магией; то формально
Совет не мог обвинить меня... Так кто же мог видеть Хагена и не видеть
меня?!
Конечно, нельзя исключить и такое – меня видели, узнали, но, поскольку
от меня не дождались ни одного заклятья, решили свести дело к «самовольству»
моего Ученика, попутно вновь – не в последний ли раз – предупреждая меня?
Ай, нет, что я прячусь за спасительными выдумками!..
Погоди, подумал я тогда. А что, если там никого не видели – ни меня, ни
Хагена? Тогда зачем Сигрлинн понадобился весь этот розыгрыш? И
многозначительные ссылки на Совет Поколения? И почему я ни слова не услышал
об этом от Мерлина?.. Ведь он как Глава Совета связан особыми узами с самим
Ямертом, с чьим Храмом мы обошлись столь невежливо! Хотя Мерлин мог и все
знать, и, несмотря ни на что, молчать, если того требовали его таинственные
планы. И потом – что значила последняя фраза Сигрлинн насчет того, что она
«и так слишком много сделала для меня в тот день»? Неужели зофар
действительно был знаком мне, знаком, который я так и не понял? А сейчас она
не могла – или не хотела – открыто говорить об этом в Замке? Быть может, она
получила приказ расправиться со мной и выполнила его – формально, сделав
все, чтобы я уцелел? Тогда понятно, почему вся мощь Останавливающих Ветров
вкупе с подземными вихрями так и не смогла одолеть моего Ученика...
И, если все эти мои рассуждения справедливы, Сигрлинн давала мне
понять, что я под постоянным надзором, да таким, что всего моего умения
недостает его не только избегнуть, но даже почувствовать. Ну что ж, это
придется проверить.
С некоторым унынием я подумал, что главный вопрос, над которым я бился
раньше, – кто организовал ту магическую атаку, едва не стоившую жизни моему
Ученику и всему его отряду подле Малого Храма в Эриваге, так и остался без
ответа. Я не получил ни единого прямого указания – одни лишь косвенные. Что
ж, будем продолжать изыскания, но уже в другом месте.
Порой невольно поблагодаришь Мерлина и моих судей за долгое изгнание. Я
вернулся к самым корням, освоил такие пути, о которых если когда–то и знали,
то давным–давно забыли за ненадобностью.
Наш Мир не един и состоит из множества земель. Только Маги умеют
открывать ворота между ними, зато на других землях живут существа, куда
могущественнее нас в чем–то одном, и эти их качества при надлежащем умении
можно использовать. Я намеревался отправиться в Нижние Миры, где обитает
странная раса, наделенная способностью чувствовать заклятья. Они страшно
педантичны и ведут подробнейшие летописи – мне не удалось понять зачем.
Прежде всего, предстояло точно узнать, что было применено против нас в тот
день подле Храма. Я открыл этих существ еще до изгнания, потом Ворота Миров
надолго закрылись для меня – и вот теперь следовало воспользоваться вновь
обретенными правами.
Я покинул Замок Всех Древних и постарался оказаться отделенным от него
возможно большим количеством лиг.
Я очутился среди причудливых гор, в узком ущелье, но сейчас это меня не
интересовало. Дождавшись, пока уляжется круговерть в голове после очень
дальнего Перемещения, начал потихоньку открывать дверь на заветную дорогу.
Вскоре передо мной закачалось неярко переливающееся всеми цветами радуги
облако; я плотнее запахнулся в плащ, лишний раз проверил, как вытаскивается
меч, и шагнул вперед. Ворота Миров поглотили меня.
Перед глазами мелькали дикие пейзажи странных областей, меня словно
несло могучее течение быстрой реки;
конечно, я бы мог сдвинуть пласты Реальности, скользнуть меж ними, как
в день рождения Хагена в Замке Всех Древних, – но тогда для любого Мага
проследить мой путь не составило бы никакого труда. Можно, конечно,
обнаружить и открытие Ворот, но после моего стремительного перемещения к
самым пределам земли сделать это было бы трудновато даже Мерлину.
А когда увлекавший меня поток, наконец разжал свои могучие объятия, я
обнаружил себя стоящим на самом краю коричневого утеса; от самых ног уходил
вниз бездонный обрыв; далеко–далеко подо мной коричневая стена исчезала в
волнах синеватой дымки. Из щелей камня росли низкие деревья, с очень
толстыми, изогнутыми, точно ползущие змеи, стволами и ветвями, с длинными
листьями, остроконечными и коричневатыми; из их гущи на меня смотрели
большие фиолетовые немигающие глаза. За секунду до броска стремительного
чешуйчатого тела и щелчка усеянных зубами челюстей я произнес Отклоняющее
Заклятье, и тварь с диким визгом сорвалась в пропасть. Я потер виски. В этом
мире все существа умеют колдовать. Простого Смертного, даже очень сильного
воина, или не достигшего высот колдуна здесь ждала бы печальная участь.
Я долго брел по путаным тропинкам в этом коричневом горном лесу,
помогая себе Охранными и Открывающими пути Заклятьями. Наконец заросли
кончились, последний зубастый змей клацнул пастью у меня над плечом и,
корчась, повалился с выжженными внутренностями; мне открылась широкая
долина, затянутая туманами, сквозь которые смутно проглядывали очертания
каких–то островерхих строений. У меня никогда недоставало времени, как
следует изучить этот мир; я знал в нем дороги лишь к нескольким центрам
силы. Один из них лежал передо мной.
Я спустился по отлогому склону, тут же погрузившись в волны промозглого
тумана. Под ногами появилось нечто
144
вроде мостовой. Я шел по вечно меняющейся дороге, никогда не
остававшейся такой же, как в мой прошлый приход; меня вела чужая сила, и я
шагал на нее, как на незримый для других огонь.
Брусчатка кончилась, передо мной открылся проем, затканный
непроницаемой тьмой. Я остановился, вынул меч Ракота и сплеча рубанул по
этой завесе, поспешно зажмурившись. В глаза брызнул показавшийся нестерпимо
ярким свет; прикрываясь ладонью, я вошел внутрь.
В огромных прозрачных шарах, подвешенных к потолку, сиял сгущенный
Эфир, мировая субстанция, хранящая в себе следы всех до единого деяний
любого живого существа. И хозяин этого странного места умел по мельчайшим
изменениям в своих сияющих сосудах читать наши заклинания, произнесенные в
совсем ином мире. Я долго искал пути к этому существу, терпеливо пытаясь
понять его язык и узнать, в чем он может нуждаться, чтобы впоследствии
предложить ему сделку. Однако хозяин помогать помогал, но брать плату
отказывался, лишь загадочно говоря, что настанет день, когда он
по–настоящему попросит у меня помощи, и всякий раз брал с меня нерушимую
клятву Мага, клятву кровью Всех Древних, что я исполню его желание, если
только окажусь в силах. Мне это не нравилось, я чувствовал подвох, но сейчас
у меня не оставалось выбора.
В углу, за кругом безжалостного света, что–то шевельнулось; ко мне
потянулась длинная тень, изломанная и угловатая. Я ощутил холодное касание
чужих мыслей и, как и всякий раз, внутренне содрогнулся. К этому я никак не
мог привыкнуть.
Я коротко изложил свое дело. Узнать, кто и как колдовал в такой–то и
такой–то области Магического Мира – так здешние обитатели именовали Большой
Хьгрвард.
– Ты должен подтвердить свою клятву, – проскрипел в моем сознании сухой
и ледяной нечеловеческий голос.
Мне пришлось поднять правую руку и произнести все положенные слова;
только после этого тень двинулась к блистающим вместилищам Эфира и замерла
перед ними.
Разорви меня Лунный Зверь, если я понимал, как они oэто делают; все мои
усилия разобраться в их системе колдовства пропали втуне. Я не принадлежал к
их миру и мог лишь порадоваться, что у здешних обитателей Творцом навсегда
отнята возможность открывать Врата Миров.
В одном из шаров, перед которым скорчилась тень, вдруг возникло
несколько темных прожилок, от них ответвлялись все новые и новые отростки,
сплетаясь в сложную сеть. Я ощутил биение огромной силы, окутавшей этот шар,
и невольно сделал шаг назад, потому что существо манипулировало с мощью,
многократно превосходившей все способности Мерлина. Как хозяева этой земли
овладели искусством вопрошать Эфир и понимать его ответы? Слишком много
пробелов постепенно обнаруживалось в том, чему нас учили, а ведь мы покидали
стены Замка Всех Древних, уверенные в том, что владеем всеми секретами
мира...
Бдение существа у эфирного вместилища продолжалось довольно долго;
черная сеть посреди белого сияния менялась, то разрастаясь и заполняя собой
почти весь шар, то почти полностью исчезая; я терпеливо ждал. Здешний хозяин
никогда не ошибался – я имел возможность не один раз проверить на деле его
слова. Но на сей раз он явно задерживался.
Прошло почти вдвое больше времени, чем обычно, когда шар внезапно
полыхнул так, что я едва уберег глаза;
тень отшатнулась, словно в испуге, и подползла ко мне.
– Я освобождаю тебя от твоей сегодняшней клятвы, – проскрипело оно. – Я
ничего не могу сказать. Все очень искусно укрыто. Тот, кто колдовал, знал о
нас. Я не знаю даже, сколько было накладывавших заклятье. Они позаботились
запутать все так, что никто из нас, живущих здесь, не сможет разобраться.
Они знали о нас и знали, как укрыть от нас свои волшбы. Я освобождаю тебя от
клятвы за этот случай.
Признаться, я вновь оказался сбит с толку и изумлен вне всякой меры;
такое со мной случилось впервые. Но я не собирался так просто сдаваться.
– Я вновь дам тебе клятву, – сказал я, – если ты правдиво расскажешь
мне обо всем, что тебе удалось хотя бы почувствовать, и если ты поделишься
со мной соображениями насчет того, кто мог так спрятать концы своего
заклинания и что ему требовалось для этого знать о вас...
– Хорошо, – ответил голос в моем сознании. – Ты повторишь клятву – и я
скажу тебе, что ты просишь... – и после того, как я сделал все, что нужно,
начал: – Во–первых, колдовавший должен был знать, что мы вообще существуем и
ведем летописи волшебных дел Магического Мира. Во–вторых, он должен был
иметь власть над ближним Эфиром, чтобы до неузнаваемости исказить следы
своих заклятий в нем; в–третьих, он должен был уметь творить образы Магов
так, чтобы, нам казалось, что колдует не один, а бесчисленное множество...
Против тех, кого они хотели уничтожить, была брошена лишь незначительная
часть их сил – гораздо больше было потрачено, чтобы спрятать концы.
Наверное, поэтому наложившим это заклятье и не удалось достичь цели – они
вынуждены были разрываться, следя за слишком многим сразу... И скажу еще,
что были не те, кого ты называл Богами. Мы чувствуем их очень хорошо. Они
почти никогда ничего не скрывают, и деяния их так же отличаются от дел тебе
подобных, как нападение зубастого змея от укуса насекомого. Тебе не слишком
приятно слышать подобное, но это правда.
– Значит, это некто из числа подобных мне? – живо спросил я. Это было
уже кое–что, по крайней мере, можно было не опасаться прямого вмешательства
кого–то из Молодых Богов.
– Не могу утверждать, – проскрипел голос. – Не могу. Уж очень необычна
была защита. Никто и никогда из подобных тебе еще не совершал такого. Для
этого нужны иные силы. Ты бы не смог возмутить Эфир.
Про себя мне пришлось признать, что и это правда.
Мы говорили еще долго, но мне не удалось найти ни одного прямого следа.
Хозяин не мог сказать, приходил ли кто–то из «подобных мне» – то есть из
нашего Поколения – в их мир; по крайней мере, Ворота Миров не открывал
никто, кроме меня.
Я последовательно вызывал в сознании образы всех Магов Поколения;
конечно, сразу же возникла мысль, что на такие вещи, как подчинение себе
Эфира, способен лишь Мерлин; но этому тоже следовало получить хотя бы
косвенное подтверждение.
– Я же сказал: я не смогу опознать никого из подобных тебе, – ворчало
существо. Оно отвергло всех, включая и Главу Совета Поколения. Круг
замкнулся.
– Но это еще ничего не значит, – закончил мой собеседник. – Если не
смог ответить я – ищи разгадки у Великого Орлангура или у его брата,
Демогоргона. Кроме них, никто не ответит.
С таким же успехом он мог бы посоветовать спросить у Творца.
Ворота Миров раскрылись, меня окружило привычное радужное сияние;
спустя несколько мгновений я уже стоял на твердой земле родного для нас с
Хагеном Мира. Я вернулся, почти ничего не узнав.
Неужто на моем пути появилось нечто совершенно новое? Но эту мысль я
отбросил как заведомо ложную. Что ж, утро вечера хоть и не мудренее, как
говаривал Хрофт, но на свежую голову легче думается; и, добавлю еще, среди
своих.
Заклятие Перемещения швырнуло меня к самой Бирке; мне предстояло
добираться до Хединсея кораблем, слишком мал был остров, чтобы попасть на
него, а не оказаться в ледяной воде где–нибудь в лиге от берега. Подобное
меня не прельщало, и я предпочел палубу ходкого «дракона».
Ярл, взявший меня на борт за немалую плату, шел в Химинвагар; узнав,
что один из островов Хранимого Королевства в руках морских удальцов, он
сперва лишился дара речи, а затем спросил, что за храбрец командовал ими...
Я постарался удовлетворить его любопытство, а заодно и команды. Через месяц,
я не сомневался, у моего Ученика прибавится добрых бойцов.
Появлению Хединсея предшествовал столб дыма, поднявшегося высоко над
островом. Гребцы поспешили вооружиться; ярл сперва заупрямился, не желая
приближаться к гавани; мне пришлось поднять плату почти вдвое. Глаза
говорили, что можно ожидать самого худшего, однако внутренне я оставался,
спокоен, будучи твердо уверен, что Хединсей выстоял. Одно из маленьких
преимуществ Мага – порой знать многое наперед, когда не можешь объяснить,
откуда пришло это знание...
Мои предчувствия меня не обманули. У входа в гавань, беспомощно
уткнувшись обугленными боевыми мостиками и бронзовыми таранами в серые тела
волноломов, дымились, догорая, остовы пяти галер Видрира; на самих
волноломах, подле дозорной башни, густо лежали тела панцирников Хранимого
Королевства. Гребцы изумленно взирали на открывшуюся им картину побоища,
медленными движениями весел толкая «дракона» к пристани. Я скрестил руки и
засветил колдовской огонек, чтобы мой Ученик под горячую руку не отправил на
дно и этот корабль.
В хединсейской гавани поднялась суматоха, и я мог лишь усмехнуться про
себя, проходя мимо выстроившегося почетного караула – пяти десятков усталых
после ночного боя воинов – мне, принимавшему парады многосот–тысячных армад!
Хаген быстро шагнул навстречу мне с дальнего фланга строя, с
достоинством поклонился – это потом, наедине, он взахлеб, размахивая руками
и подпрыгивая, как мальчишка, будет рассказывать мне об атаке флота Видрира,
а сейчас он продолжал оставаться удачливым предводителем шайки морских
удальцов, совершивших, как казалось, невозможное.
– Добро пожаловать на Хединсей, Учитель, – поклонился он.
Я узнал, что сразу после моего ухода мой Ученик отправил к Видриру
гонцов из числа пленных с предложением мира. Ответа не последовало, точнее,
ответ появился вместе с десятком боевых галер Хранимого Королевства. Хаген
встретил их давно заготовленными баллистами и катапультами, успевшими
пристреляться буквально по каждому буйку, что во множестве были расставлены
моим Учеником перед входом в гавань. Глиняные ядра с жидким огнем внутри
подожгли две галеры еще на дальних подступах к волноломам, но воины Видрира
все–таки высадились у дозорной башни, где помещался механизм подъема и
опускания запиравшей гавань цепи. Панцирников встретили лучники и
арбалетчики, спрятанные на подвесных беседках и плотах по другую сторону
волнолома. Одна за другой загорелись еще три галеры, тяжелые доспехи тянули
сорвавшихся с палуб и молов панцирников на дно – и нападавшие затрубили
отход.
– А тебе удалось узнать, кто ударил по нам возле Храма, Учитель? –
окончив свой рассказ, спросил меня Хаген.
Я рассказал ему о своих приключениях, чуть–чуть изменив в нескольких
местах повествование, чтобы страх не отнял у моего Ученика силы. Я верил в
Хагена, но осторожность не помешает. Ему ни к чему было знать, что
ясновидящий из Нижнего Мира твердил, будто против нас выступил некто
совершенно мне не известный!..
– Одним словом, мы узнали немногое, – закончил я. – Волшебница Сигрлинн
скорее всего в этом нападении не участвовала. – И с некоторым неприятным и
неожиданным для себя испугом увидел, что лицо напрягшегося было Хагена
заметно просветлело.
– Если не она, то кто же? – спросил он, оживившись.
– Скорее всего – Макран и Эстери, быть может, не без помощи Мерлина, –
ответил я медленно, еще не совсем придя в себя после увиденного. – Но на наш
План это не повлияет. Делай, как мы решили!..
Положение наше оставалось крайне неясным и запутанным, почти во всем,
кроме одного: Видрир повел себя, как я и предугадывал. После неудачи он сам
послал на остров парламентеров. Обычная его манера: если не удалось силой –
возьмем хитростью. Правитель предлагал Хагену поступить вместе со всеми
своими людьми к нему на службу. Чего и требовалось добиться.
Хаген держался молодцом – надменно и уверенно, но в то же время
намеками, вскользь, давая понять, что он вовсе не прочь принять предложение.
Столковались на устроившей обе стороны цене: Хаген получает титул
наследственного тана, Хединсей становится его доменом; взамен он обязуется
выступать по приказу Видрира в составе его войска, охранять побережье от
пиратов и прочее, и прочее, и прочее. Доказать, что именно Хаген напал на
Храм в Эриваге, Видрир пока не мог.
Флот Хранимого Королевства отошел от острова; Хаген отпустил всех до
одного пленных, весьма удивленных хорошим обращением с ними... Первая, самая
малая и легкая часть моего Плана оказалась выполнена.
