* * *
Джедиан едва дождался, пока челнок состыкуется с личным кораблем
адмирала. Не обратив на встречающих внимания, Ланге прошел прямиком в свою
каюту, оборудованную, как и его лаборатория на Стелларе.
Джедиан твердо решил бороться до конца.
Пока автоматика устанавливала связь со Стелларом, он вытащил копию
кристаллодиска и вставил его в дисковод бортового компьютера.
Не все воспоминания Семена были расшифрованы.
Нет, только не торопиться... Джедиан удивлялся сам себе. Он всегда был
так уравновешен, точно рассчитывал свои ходы и упорно, шаг за шагом, шел к
своей цели, а тут... Внезапный крах надежд выбил его из колеи.
«Нет... – мысленно повторил он. – Так не пойдет». Пальцы Джедиана легли
на клавиатуру. Он задержал запрос на Стеллар, заказал кофе и углубился в
анализ воспоминаний Семена, которые бортовой компьютер считывал для него с
кристаллодиска.
Он работал упорно, как никогда. Словно волк, почуявший близость добычи,
он все глубже и глубже уходил в ирреальный мир мысленных картин, стремясь
добраться до самых первых, еще полубессознательных впечатлений.
Это было нелегко. Даже совершенные процессоры двадцать восьмого века
зачастую оказывались бессильны перед тайнами человеческого мозга. На
кристаллодиске имелось несколько программ, разработанных в секретных
лабораториях Стеллара. В основном они предназначались для мнемотических
допросов. Это был венец всей работы Джедиана Ланге, его детище.
Десять лет назад все боевые скафандры флота Конфедерации по приказу
Воронцова оснастили особыми сканерами. Они постоянно записывали
электрические импульсы коры головного мозга человека, находившегося внутри
скафандра. Каждый день тысячи дисков с такими записями стекались на Стеллар,
в лаборатории Джедиана. Так постепенно он создал уникальную базу данных,
анализ которой позволил опознать некоторые импульсы как чувства или же
определенные зрительные образы.
Десять лет кропотливой работы сосредоточились сейчас в бегущих по
экрану монитора кривых. Они переплетались в сложный узор, читая и анализируя
который компьютер в какой–то момент вырисовывал сначала смутный, а затем все
более четкий образ. Фигуры на экране принимали определенные черты и начинали
жить...
Иногда картинки сопровождала бегущая текстовая строка, отражавшая
мысли, но чаще Джедиан останавливал программу и переходил к следующему
образу, как только понимал, что очередное воспоминание вновь привело его во
мрак и хаос кладбища кораблей.
Он искал нечто другое.
И он нашел. Спустя сорок минут, бледный и измученный, он откинулся в
кресле, впившись дрожащими пальцами в его подлокотники. Вот оно... именно
то, что он искал. Все–таки Семен родился не на кладбище кораблей...
... Он сжался в комок. От камней шел холод. Этот холод постепенно
захватил маленькое тельце, и оно перестало вздрагивать. Синяя травинка,
качающаяся на легком ветру, тяжелые шаги, бряцание металла – вот все, что он
запомнил.
И еще большая обида на теплый мир, ставший вдруг чужим и холодным...
Это было самое раннее из воспоминаний Семена, и оно явно доказывало,
что он рожден на планете, а по изображению странной, почти фиолетовой травы
можно попытаться определить его родину!..
Джедиану наконец удалось справиться с нервным возбуждением. Включив
шифратор текста, он начал набирать первые строки докладной записки,
предназначавшейся лично адмиралу.
В глазах Ланге метался лихорадочный, почти безумный блеск...
