* * *
Как приятно вернуться домой!
Семка перешагнул порог шлюзовой камеры и, отстегнув гермошлем, замер.
Что–то было не так!
Его разум еще не успел вычленить причину неосознанной тревоги, а рука
уже машинально легла на рукоять «MG», он шагнул вперед, прикрывая своим
телом Яну, и прислушался.
Тихо шипел воздух, нагнетаемый под уплотнитель внутреннего люка,
ритмично постанывал требующий замены клапан в одном из насосов регенератора,
изредка попискивали сигналы на различных контрольных панелях, но это были
привычные звуки... в которые вплетался совершенно чуждый этим помещениям
низкий, утробный гул, доносящийся со стороны библиотеки.
Пальцы Яны впились ему в плечо. Она тоже слышала глубокий, угрожающий,
полный скрытой энергии монотонный звук...
– Что это? – едва слышно спросила она.
– Не знаю, – покачал головой Семка, делая шаг вперед по прозрачному
тоннелю, за стенами которого работала автоматика жизнеобеспечения. Ему вдруг
вспомнилось, как он впервые попал сюда и точно так же, крадучись, шел по
этому коридору...
Гул продолжал нарастать, словно где–то работал готовый взорваться
генератор неведомого поля, напряжение росло, оно висело в воздухе, становясь
почти осязаемым, и вдруг...
Басовитое гудение прорезала звонкая и чистая нота.
Звук трепетал в воздухе, отражаясь от стен, колеблясь, меняя интонацию,
пока не перерос в четкий, гармоничный ритм.
Пальцы Семки разжались, и «MG» скользнул в захваты силовой кобуры.
Неисправные генераторы не способны синтезировать музыку. Он сделал последний
шаг, отделявший его от библиотеки. Мелодия пульсировала, вливаясь в него,
нежная, бархатистая, как наполненный льдистыми звездами мрак космоса,
сильная и неукротимая, как вспышка термоядерной реакции, зовущая, терзающая
и вопрошающая, как неистребимое движение разума...
Посреди библиотеки стоял Андор.
Мелодия лилась из скрытых динамиков, заставляя едва ощутимо вибрировать
переборки.
Семка молча пожал протянутую руку и посмотрел в глаза андроида. В его
взгляде был немой вопрос и немного укора. Робот был непредсказуем и слишком
сильно полагался на разум своих юных хозяев.
– Это симфония Космоса, – негромко пояснил андроид. – Она была написана
много веков назад на планете Земля, исторической родине людей. Я разыскал ее
среди фонотеки одного крейсера...
– Андор, ты прелесть! – воскликнула Яна. Ее глаза сияли.
Мелодия была повсюду. Она лилась из отсека в отсек вслед за двумя
молодыми людьми и роботом–андроидом.
Они сели за стол, но Семка вдруг почувствовал, что не может ни
говорить, ни есть.
Он непроизвольно отложил вилку и поднял глаза, полные невысказанной
муки. Терзавшие его душу сомнения и неудовлетворенность внезапно обрели
форму отчетливой мысли, и подсознательный страх перемен умер в груди,
раздавленный щемящим чувством близкой, но неизбежной утраты и еще чем–то
глухим и неукротимым, что крепло в его сознании под воздействием симфонии
космоса.
Ностальгия по звездам, которых он никогда не знал.
Неукротимое буйство человеческой натуры, влечение, заставлявшее первых
пещерных людей задирать голову и вглядываться в бездонный колодец Вселенной.
И мучительный, ноющий в груди вопрос: кто они, люди, позволившие
механическим созданиям издеваться над своими детьми?..
Реальность Острова Надежды вновь дала трещину, но теперь уже под
напором повзрослевшего разума.
Не говоря ни слова, он встал из–за стола и почти бегом выскочил из
отсека.
Все произошло так быстро, что Яна опешила. Она вскочила, чтобы догнать,
но Андор мягко остановил девушку.
– Я знаю, куда он пошел. Дай мне несколько минут, – попросил андроид.
