Бойцы с Окраины Галактики - Роман Злотников - Книжная Полка

Берс остановился у очередного поворота коридора и осторожно заглянул за угол, но он уже знал, что там увидит. И этот отрезок коридора был пуст. Он мотнул головой, давая сигнал бывшим пленникам канскебронов двигаться вперед, и повернулся к Ольге. Та заняла позицию у предыдущего поворота коридора и настороженно смотрела назад. Берс нахмурился. Все происходящее ему очень не нравилось. За последние полчаса они наткнулись только на троих тактов, и Ольга хладнокровно расстреляла их остатком заряда своего плазмотрона, а потом деловито оторвала у них оружейные блоки и один вручила Эсмиель.

– Ну и что ты об этом думаешь? – глухо спросила Ольга, подойдя вплотную.

Берс скривился:

– Они ведут нас по своему Рисунку.

Они помолчали, потом Ольга негромко произнесла:

– Пока я не вижу в нем ничего плохого. У меня сложилось впечатление, что они собираются позволить нам уйти.

Берс упрямо поджал губы:

– Возможно, это так и есть, но это их Рисунок. Насколько ты готова довериться одному из Верховных?

У Ольги расширились глаза:

– Это его Рисунок?!

Берс молча кивнул и бросил взгляд вдоль коридора. Эсмиель, одетая в безразмерную куртку, снятую с такта и слегка заляпанную его кровью, стояла рядом и смотрела на него. Берс пока не мог себе позволить хоть немного расслабиться. Они с Ольгой находились на грани боевого транса, и, пока все они не окажутся в пустоте на расстоянии не менее чем сотни световых часов от Малой Гронты, ему придется нести это бремя.

Последние десять минут продвижения до точки, в которой Берс так четко чувствовал Эсмиель, они практически не встречали сопротивления. Два такта, попавшиеся им на постоянном посту, расположенном в узловой точке коридоров, были не в счет. Причем настолько не в счет, что, когда Валькирия опустила плазмотрон, в ее глазах плескалось удивление:

– Они даже не сделали попытки поднять оружейные блоки.

Берс, так же заметивший нечто неестественное в поведении столь блестящих бойцов, какими всегда являлись такты, недоуменно повел плечом, но размышлять об этом было некогда.

– Пошли, это – потом.

Валькирия молча смотрела на него, потом пожала плечом:

– Что ж, это твой Рисунок, но это неестественно.

В следующее мгновение две безмолвные тени уже мчались дальше по коридору. Спустя два поворота Берс указал на большие раздвижные двери с короткой надписью, сделанной прямо на стене ниже и левее обреза, и, вскинув плазмотрон, нажал на спуск.

Эсмиель, обхватив руками обнаженные плечи и плотно сдвинув колени, молча сидела на полу, близко к центру помещения. Рядом нервно топтались капитан и два офицера. Они, единственные в помещении, остались на ногах, остальные лежали, сидели и ползали, торопливо бросая по сторонам тревожные взгляды. На станции происходило что–то серьезное. После того странного толчка несколько раз гасло освещение, а двери глухо вибрировали. Спустя пятнадцать минут главные раздвижные двери с легким шуршанием распахнулись, и в отсек ввалились около трех десятков тактов и толпа Вопрошающих. Эсмиель поймала несколько ошарашенных взглядов, а капитан, при появлении канскебронов привычно рухнувший на пол, подполз к ней и удивленно прошептал:

– О святые стихии, похоже, ваш муж высадил на станцию несколько десантных дивизий...

– Мне кажется, их всего несколько человек, – сказала Эсмиель и, наткнувшись на удивленный взгляд капитана, слабо улыбнулась и добавила: – Это не совсем обычные люди. Прикажите своим людям собраться ближе к центру, лечь на пол и ни при каких обстоятельствах не делать резких движений. Я боюсь, что, когда мой муж появится здесь, у него не будет возможности отделять друзей от врагов.

Такты сразу по прибытии выстроились вдоль стен и взяли пленников в оцепление. Однако этот смертоносный молчаливый караул пробыл в отсеке едва десять минут, потом по их рядам прошла странная волна, будто эти лишенные эмоций боевые машины удивленно покачивали головами, и они, четко повернувшись, двинулись в сторону распахнувшихся дверей, сопровождаемые большинством Вопрошающих. Спустя минуту из канскебронов в отсеке осталось всего две дюжины Вопрошающих, а еще через десять минут Эсмиель, все так же сидевшая на полу, вдруг вскинула голову и, повернувшись к дверям, устремила на них вспыхнувшие отчаянной надеждой глаза и громко прошептала:

– ОН пришел!

Берс нырнул в еще дымящийся и пылающий багровыми краями пролом и, кувыркнувшись в воздухе, приземлился, одновременно перебросив плазмотрон в левую руку. Эсмиель была здесь, жива и окружена неврагами. Это было главное. Враги стояли вдоль стен и невероятно медленно разворачивали свои сенсоры в его сторону. Берс презрительно поморщился и двинулся вдоль стены, отрывая у этих странных созданий верхние части тел, которые очень слабо напоминали нормальные человеческие головы. Он знал, что эти существа не представляют особой опасности, но их уничтожение диктовалось внутренней логикой Рисунка. Справа полыхнул плазмотрон сестры. Берс опять поморщился. Конечно, так быстрее, но она уже разрядила батарею, а заряды могли бы им еще пригодиться. По–видимому, Валькирия быстро пришла к такому же выводу, поскольку после второй вспышки огонь прекратился, и буквально через мгновение с противоположной стороны зала послышался громкий хруст разрываемых позвонков. Вскоре все было кончено. Берс остановился и медленно повел головой по сторонам, будто принюхиваясь к возможным угрозам. Все было спокойно. Он повернулся к центру зала и, чуть напрягшись, вынырнул на поверхность багрового озера, покрывавшего его сознание. Черно–белые силуэты, ранее видимые скорее даже не как реальные фигуры, а как некие носители функций ВРАГ – НЕВРАГ, обрели объем и цвет, превратившись в испуганных людей, судорожно распластавшихся на полу и старательно отводящих глаза, когда взгляд Берса случайно поворачивался в их сторону, но в центре зала во весь рост стояла Эсмиель. Берс почувствовал, как екнуло сердце, и едва удержался, чтобы не прыгнуть вперед, к ней, поднять на руки, закружить и... но все же сумел удержаться и остаться на месте. Ольга неслышно подошла и коснулась рукой его плеча. Берс повернулся. Вот это да, если он выглядит так же, как и она, то немудрено, что эти люди готовы провалиться сквозь пол, лишь бы не привлекать к себе их внимание. Сестра была густо покрыта какими–то черно–багровыми ошметками, лицо измазано пеплом и кровью, а сквозь изрядно порванный комбинезон сверкали черные пятна обожженной холодом пустоты кожи. Ольга замерла, вглядываясь в него, а потом негромко произнесла:

– Оставайся на месте, – потом она повернулась и не оглядываясь двинулась прямо к Эсмиель. Люди на ее пути судорожно расползались по сторонам, опасаясь, что это странное смертоносное существо в обличий женщины сможет сделать с ними что–то ужасное, если они чем–то навлекут на себя ее неудовольствие.

– Как он? – Эсмиель ничем не выдала своего разочарования тем, что муж, в поисках ее преодолевший сотни световых лет и прошедший сквозь множество препятствий, сейчас, оказавшись от нее всего в нескольких метрах, не спешит подойти и обнять свою жену.

Ольга остановилась и внимательно всмотрелась в ее глаза. На ее лице мелькнуло озадаченное выражение, и она удивленно качнула головой:

– А ты изменилась, малышка.

Эсмиель слабо улыбнулась:

– Не надо ничего объяснять. Я... чувствую твое состояние и... его тоже. Поэтому не надо ничего объяснять.

Ольга медленно кивнула и стала разглядывать снова невестку. Потом хмыкнула и бросила в сторону Берса оценивающий взгляд.

– Пожалуй, мой братец столкнется с небольшим сюрпризом. – И, тут же оборвав себя, перешла к более практичным и неотложным вещам. – Что ж, пошли, пора выбираться отсюда.

Эсмиель упрямо вскинула голову:

– Мы должны взять с собой всех.

– Кого? – Ольга недоуменно повела взглядом по сторонам, будто только сейчас заметив заполнявших отсек испуганных мужчин, потом в ее взгляде зажегся огонек понимания, и она снова повернулась к Эсмиель: – Да–а–а, задачка. Сказать по правде, я слабо представляю: каким способом можно вытащить отсюда такое количество народу.

Эсмиель стиснула губы и скосила глаза на капитана. Надежда, вспыхнувшая на его лице в тот момент, когда он отошел от шока, вызванного столь бурным появлением ее мужа и его сестры, сползала с его лица, будто кожа после солнечного ожога, снова обнажая маску боли и отчаяния. Впрочем, Эсмиель в первый момент была ошеломлена не меньше остальных. Ее бросило в дрожь, когда широкая двустворчатая дверь взорвалась с чудовищным грохотом и внутрь чуть ли не одновременно с обломками ворвалась двойная смерть. Девушка с отчаянием посмотрела по сторонам. На нее смотрели десятки умоляющих глаз. Она не могла бросить их здесь! В этот момент послышался хриплый и напряженный, но такой родной голос:

– Мы возьмем всех. Поднимайтесь. Пошли.

И вот сейчас они уже почти полчаса двигались по пустынным коридорам, и будто какая–то странная сила убирала с маршрута их движения все, что могло бы им помешать. Это беспокоило Берса все больше и больше, а затем он понял, что становится опасно. Он тихо позвал:

– Сестра...

Она тут же развернулась к нему, и они привычно скрестили взгляды. Берс посмотрел в сторону Эсмиель и, резко отвернувшись, включил боевой режим и двинулся обратно по коридору, ведущему в глубь станции.

Они поняли, что происходит что–то необычное, когда до границы области, которую Берс воспринимал как «бурлящую зону», оставалось всего два уровня. Во всяком случае, на первую попытку оказания серьезного сопротивления он наткнулся именно у межуровневого пандуса, хотя, возможно, это была чисто случайная встреча. Но если нет, то, по–видимому, информация о его передвижении и точном местонахождении все еще запаздывала, поскольку большинство тактов группы, расположившейся у межуровневого пандуса, находилось в состоянии готовности второго уровня. А это означало, что они не ожидали его появления. Плазмотрон сдох после десятка выстрелов, что, естественно, не было неожиданностью, но вызвало легкое сожаление, поскольку рукопашная отнимала заметно больше времени. Однако делать было нечего. Берс отшвырнул бесполезный кусок металла, прыжком преодолел промежуток до ближайшего такта, отклонился назад, уходя от удара, потом сломал нападающему переносицу и следующим ударом вогнал ему в череп торчавшую сверху сенсорную башенку и, тут же прыгнув вперед, поднырнул под лазерные лучи и оказался на расстоянии вытянутой руки от оставшихся в живых. Спустя несколько мгновений все было кончено. Берс выпал из боевого транса, оторвал от одежды валявшегося такта кусок материи и попытался вытереть пот. То, что появился пот, было очень плохо. Это означало, что ресурсы организма уже подходят к нижнему пределу и скоро он не только не сможет действовать в боевом режиме, но и даже просто передвигать ноги ему будет чрезвычайно тяжело. Берс зло осклабился и отшвырнул ткань, потом оторвал оружейные блоки у двух мертвых тел, закинул за спину батареи, обкрутил вокруг талии гибкие и прочные энергокабели и, тяжело ступая, двинулся вниз по пандусу.

Спустя полчаса он, судорожно дыша, на дрожащих ногах подковылял к последнему повороту коридора и перевалил свое тело через высокий порог какого–то помещения, сильно напоминающего шлюзовую камеру. Он чувствовал, что силы его на исходе. Какое–то время Берс просто сидел, пытаясь хоть немного отдышаться, потом поднял руку и нажал на клавишу. Толстая дверь с легким шипением вылезла из стены и перекрыла овал дверного проема, отрезав забитый трупами холл. Берс прикрыл глаза. Сил не осталось совсем. Ему казалось, что сейчас для него легче просто закрыть глаза и умереть, чем встать на ноги и сделать следующий шаг. Сколько врагов он убил? Берс не знал. Чем ближе он подходил к этой двери, тем больше ему приходилось убивать. Последнюю сотню шагов ему казалось, что он движется сквозь густое месиво, настолько плотно канскеброны лезли ему наперерез. Причем тактов среди них почти не было. Да и других Измененных оказалось не очень много. И сколько же он убил? Сотни? Тысячи? Берс поднял свои руки, дрожание которых он уже не мог унять, и криво усмехнулся. Вряд ли он сумеет преодолеть этот путь в обратную сторону. Даже если навстречу не попадется ни одного канскеброна. Он хмыкнул и поднялся на ноги. Да–а–а, такого он еще никогда не испытывал. Ноги дрожали, а перед глазами плыли круги. Берс стиснул зубы и, повернувшись, окинул взглядом пространство отсека, куда его так упорно вел узор Рисунка. Это действительно была шлюзовая камера! Берс ошарашенно рассматривал ряд шкафов с прозрачными дверками, сквозь которые были видны странные скафандры. Все они были сделаны из какой–то очень тонкой полупрозрачной ткани или пластика и заканчивались абсолютно прозрачным шлемом, на лобной части которого виднелись странные серебряные нашлепки. Берс недоуменно смотрел на скафандры, а потом перевел взгляд на герметичную дверь, видневшуюся в противоположной стене. За ней таилась разгадка этого странного, меняющего узор Рисунка и множество других тайн. Он снова повернулся к стене со скафандрами, потом глубоко вздохнул и решительно двинулся к дальней двери, изо всех сил стараясь унять предательскую дрожь в ногах.

Дверь ушла в сторону со знакомым, легким шуршанием, и Берс недоуменно уставился в темноту. Она была настолько густой, что казалась плотной, вещественной, этаким ровным срезом абсолютно черного вещества, неспособного отразить ни лучика света. И только спустя несколько секунд он догадался, что это световая завеса. Берс вскинул голову и шагнул вперед. В следующее мгновение он дико вскрикнул и, провалившись во тьму, плашмя рухнул на пол.

Когда Берс пришел в себя, то сразу и не понял, где он находится. Вернее, он даже не вспомнил, что потерял сознание. Скорее, его пробуждение напоминало выход из боевого транса.

Берс моргнул, облизал губы, почувствовав на языке солоноватый привкус крови, и сел. Он вдруг вспомнил о последних минутах. Берс прислушался к себе. От слабости не осталось и следа. Конечно, он был не в лучшей форме, но его состояние и близко не напоминало то, в котором он находился, когда Средоточие нанес ментальный удар... Средоточие! Берс резко развернулся на месте. Тот был здесь. Шар диаметром в полметра, заполненный мягким голубоватым светом. Тут же, новой вспышкой, вернулись воспоминания о том, что ему пришлось вынести, когда он сделал шаг за световую завесу. Средоточие оказался мастером Рисунка. Он привел Берса туда и тогда, куда и когда решил. Измученный берсерк, неспособный войти в боевой транс и потерявший изрядную долю способностей чувствовать Рисунок, оказавшийся в самом центре власти Верховного Контролера... Что может быть хуже? Контролера подвело то, что он не знал до конца природу берсерка. Впрочем, кто в этом мире мог похвастаться, что знал ее хотя бы наполовину. Он нанес удар, едва Берс переступил порог. Вряд ли когда–нибудь мозг какого–либо живого существа получал ментальный удар подобной силы. Берс вздрогнул, вспомнив ощущение чудовищной боли... но потом усмехнулся. Его мозгу и его телу как раз не хватало энергии, а тут они получили ее в более чем достаточном количестве. И спустя долю секунды после начала атаки его мозг буквально вломился в боевой транс и нанес ответный удар. Берс оглянулся по сторонам и прислушался к себе. Пожалуй, с момента начала атаки прошло не более нескольких секунд. Он снова повернулся к Средоточию. Золотистый шар мягко сиял в темноте, словно стараясь убедить его в своей безобидности. Берс прислушался к своим ощущениям, потом решительно поднялся на ноги и, шагнув вперед, протянул к шару руки.

– Не делай этого.

Голос в мозгу старался звучать мягко и ласково, но Берс уловил в нем панические нотки. Он снова усмехнулся:

– Больше не рискуешь?

Голос молчал. Берс покачал головой и одним движением вынул шар из гнезда.

– Пожалуй, тебе следует позаботиться о том, чтобы мне не чинили особых препятствий. Я не собираюсь выпускать тебя из рук, пока не окажусь в сотне световых часов от твоей поганой планетки, так что чем быстрее это произойдет, тем быстрее ты получишь возможность подключиться к новому внешнему источнику питания.

Средоточие не ответил. Берс перехватил шар поудобнее и тронулся в обратный путь.

Ольга, Эсмиель и остальные бывшие пленники ждали его на главной ангарной палубе. Оба коридора, ведущие к ангару, были завалены свидетельствами ожесточенного боя. К приходу Берса они уже успели занять и подготовить к полету легкий монитатор. Берс легко взбежал по трапу и быстро поднялся в боевую рубку, по пути миновав нескольких возбужденных матросов, наспех натянувших на себя серые рабочие комбинезоны канскебронов. Матросы торопливо пробежали мимо него с восторженными лицами, волоча на себе какой–то кабель. С улыбкой он появился на пороге. Ольга резко развернулась к нему в своем кресле и удивленно присвистнула:

– Ну, братец, ты даешь! – Она удивленно прищурилась: – Они внезапно остановили атаку. Твоя работа?

– Ты сомневалась?

Ольга фыркнула и отвернулась к экрану. Берс небрежно перехватил Средоточие под мышку, подошел к Эсмиель, не отрывавшей от него встревоженного взгляда, и, улыбнувшись, взял ее за руку:

– Не бойся, все позади.

Она потянулась к нему, и он обнял ее за плечи. Ольга покосилась на них и, прибавив мощность гравикомпенсаторов, шлепнула ладонью по клавише активации стартового стола. Спустя несколько минут, когда искусственная планета Малая Гронта, блестя внешней броней, уже медленно уменьшалась на боковом обзорном экране, Ольга прервала их идиллию:

– Ну, капитан, и каков наш курс?

Берс повернул голову и, подняв шар Средоточия, бросил на него задумчивый взгляд, потом снова усмехнулся и произнес:

– Земля. Отныне и навсегда – Земля.

И всем, кто его услышал, стало ясно, что он имел в виду.

КОНЕЦ

Москва, 1999.