Бывшая Жена
Она устроилась в тот институт, где я работал в науке, лифтёром. До этого
она отработала на заводе девять лет, прожив всё это время в общежитии.
Познакомились мы с ней как–то странно... Я, проходя мимо, сказал
«Здравствуйте». Она ответила с обидой, что я не поздоровался с ней в
автобусе. Но она никогда не смотрела сама на меня, и даже не улыбалась.
Сначала шло как обычно. Помаленьку, потихоньку, я в неё влюбился. Ей негде
было жить, у неё не было даже временной прописки. Я нашёл ей недорогое
жильё, которое она снимала. Потом другое, более удобное. Перебрался к ней
жить. Но что–то было не так. Точнее, всё было не так. Я видел прекрасно –
она меня не любит. У нас шёл самый «настоящий» медовый месяц – я жил у неё
как муж. Но этот медовый месяц... Как бы это помягче сказать... Я начинаю
её обнимать – она спит... Я мну её, как пекарь тесто – она сквозь сон
говорит, что очень хочет спать. После нескольких скандалов, после того,
как она стояла на коленях и просила прощение, я всё же понял, что пора
прекращать этот спектакль. Я, в очередной раз обняв живой труп, который
спал и этого не чувствовал, вставал и начинал собирать вещи, собираясь
уйти раз и навсегда. И тут этот живой труп просыпался! Мистика! Она
бросалась на шею с просьбой «Не уходи, завтра будет всё не так». Я верил,
какое–то время наши отношения становились похожи на настоящие, а потом всё
повторялось как в дешёвом кино. Так я пытался уйти три раза, но этот живой
труп всегда просыпался и бросался на шею. И у меня не хватало силы воли,
не хватало обычной жестокости, чтобы отбросить это тело от себя. Я, дурак,
жалел её, прощал, надеясь на всё лучшее...
А потом она забеременела. Я и не думал заикаться об аборте, ведь у неё
был мой ребёнок... Через неделю после свадьбы мы думали развестись. Эта
«жена» предлагала сделать аборт, чтобы проверить наши отношения. Я
отказался. Потом, когда она заболела гриппом, врачи предписали аборт. Я
оббегал всех врачей в городе, и от аборта отказался, утверждая, что
родится здоровый ребёнок. В итоге своего будущего ребёнка я спасал три
раза... Когда родилась дочь, какое–то время это маленькое создание
поглотило все мысли о счастье. Но потом, когда она подросла и всё встало в
обычное русло взаимоотношений, я всё чаще и чаще думал о том, а что же
дальше? Жил я в зале, в проходной комнате, стараясь не заходить в комнату,
которую буквально оккупировала эта «жена». А эта моя комната раньше была
для меня как храм, как убежище, как спасение от всех передряг. Там я писал
стихи, писал рассказы, повести, первую часть «Отречения», песни, мастерил
синтезаторы, учился играть на гитаре, общался со своими друзьями. Всё это
было потеряно. «Жена» осмелела, вела себя уверенно и нагло. Со мной она
разговаривала надменно, через губу, словно товаровед общается с
грузчиком–алкашом. С появлением её у нас дома начались проблемы. Все стали
болеть, недомогать. У отца появилась сильная нервозность. Я стал часто
болеть, почти всегда была слабость. Очень сильно стала болеть голова.
Истоки всего этого я узнаю намного позже. Сразу могу сказать – по уровню
искренности она оказалась самой лживой из всех тех женщин, с которыми мне
пришлось общаться в течение жизни.
Через шесть лет такой «семейной» жизни она расскажет историю, находясь в
шоке... Она поймёт, что я по–настоящему влюбился в кого–то. Этот «кто–то»
будет Марина... Услышав эту историю, я тогда сказал:
– Почему ты не рассказала это до замужества? Я бы никогда не женился на
тебе.
А история простая, но позволившая мне многое понять об этом человеке.
Будущая жена, девочкой сразу после школы приехала в город. Через год она
устроилась на завод, получила общежитие. И как–то познакомилась с
мужчиной. Ему было примерно сорок лет. Он был богатый, имел какое–то
отношение к золоту, она точно не помнит. У него было несколько квартир,
машина «Жигули», шикарный капитальный гараж. Они обычно встречались и
катались на машине по городу. Этот мужик покупал ей шоколадки. Как–то они
заехали в гараж. На мебельном столике стояло шампанское, были фрукты и
горели свечи. Естественно, после такого ужина ухажёр стал приставать к
ней. Она стала орать и кусаться, впав в истерику. Никакого изнасилования
не было. Он даже не смог её раздеть. Мужчина кое–как смог её успокоить, и
потом спросил:
– Ты что орёшь, как бешенная? Ты что, ничего не понимаешь? Шампанское,
цветы, фрукты – это просто так? На что ты рассчитывала?
Она ушла.
На следующий день, видимо, опасаясь, что она заявит в милицию (а тогда
только за это уже могли посадить), он появился в общежитии с громадным
букетом роз. Протянув ей розы, он сказал:
– Извини, поцеловать не могу – я сильно болею, – и ушёл навсегда.
Мне сразу стало понятно – эта «жена» – вампир, сильный, наглый и
уверенный в своей правоте.
До двадцати пяти лет у неё не было мужчин – просто этой «женщине» они
были не нужны. Только не надо говорить о верности, и так далее. Она ни с
кем и не дружила... Но пришёл срок, когда нужно решать, что делать, как
жить дальше. В застойные годы с консервативным мышлением было просто – не
замужем, значит ненормальная. Это сейчас, если есть, где жить – то никто
ничего не спросит. А раньше «в коллективе» на такого человека смотрели
косо. А тут ещё с завода уволилась (уже начиналось сворачиваться военное
производство), вообще негде жить. Вот и подвернулся для неё «рыцарь с
городской пропиской» – иначе не скажешь. И она, действительно, относилась
ко мне, как к подарку судьбу, бесплатному рабу, который будет служить
своей «королеве» верой и правдой, как преданная собачка!
Когда я заводил разговоры о разводе, то она ставила условие – я заберу у
тебя и твоих родителей однокомнатную квартиру – закон мне это позволяет
сделать. Наконец через пять лет поиска вариантов удалось разменять
квартиру родителей. Теперь она через суды пытается отобрать у меня
однокомнатную квартиру. Ни о каком справедливом размене она и слышать не
хочет, говоря при этом «я не ради этого выходила замуж, что бы жить теперь
в комнате». Но тогда получается, что я женился для того, чтобы стать или
рабом, или бомжом! Пять лет я сам себе готовлю, сам себе стираю, сам себе
шью. Ничего сложного в этом нет, но не мужское это дело, и некогда это
делать... Но самое ужасное во всём этом – это обстановка, нервозность. Мой
дом для меня – просто самая настоящая тюрьма. Друзья это знают. Но когда я
это рассказываю своим знакомым, они сокрушённо качают головой, говоря при
этом: «Такое трудно представить. Ведь так свихнуться можно». Да, согласен,
можно. На это и было рассчитано психологами КГБ в лице Политика и Пархомса.
На нашей свадьбе была вся моя лаборатория. Я не пригласил только
Политика. На следующий день он был в бешенстве. Он считал, что самым
главным человеком на свадьбе должен быть он...
