Луч Анастасии - Игорь Зенин. - Книжная Полка

Прозрение

Боль не прекращается. Нет никакой возможности уйти от неё. В течение всего месяца я пытался связаться хоть с кем–нибудь. Но молчали все. Любое общение с людьми только добавляло боль. Я понял одно – Алеся, осознанно или неосознанно, просто пытается убить меня. Не много ни мало. Ярость человека, доведённого до полного отчаяния. Один раз, когда стихла боль, я связался с Анастасией. Она ответила: «Она чувствует, слышит наше с тобой общение, и начинает очень сильно злиться». Я просто был в западне. Силы таяли буквально на глазах. Мои слова до неё не доходили. Всё то, что я говорил про любовь, ничего не давало. И однажды я ещё раз увидел её по биовизору. Алеся сидела в своей комнате, и с яростью и злостью смотрела в угол комнаты. Я глянул в ту сторону. Там стояла... Банка с ёлочными лапками. В новый год, вместо ёлки, я принёс ёлочные ветки, и Алеся поставила их в банку. И я вспомнил ещё один эпизод, который уходил своими корнями в октябрь, в самое начало.

В первый день, когда я появился в комнате Алеси, я увидел у неё гадальные карты. Поморщившись про себя, я ничего не сказал. Однажды Алеся при мне гадала. Получалось, что я для неё – «Крест» (церковный), а она для меня – «сильное увлечение». Алеся расстроилась, я смутился. Как–то я решил сам погадать. На вопрос «что будет в Новый год?" у меня получился ответ – «Ссора». Я нервно, в психе, отбросил лист расшифровки. Алеся в тот момент что–то делала по хозяйству, то ли убирала, то ли готовила ужин. Увидев мои жесты, она обняла меня со спины и, смеясь, словно разговаривая с маленьким ребёнком, сказала:

– Мой маленький Игорёк гадает на картах!

Я ей не сказал о том, что я гадал. Не хотел сглазить.

А в Новый год мы не то чтобы поссорились, но прошёл он скомкано и тускло. Подробности не хочу писать. А в четыре утра пришла Наташа и её подружка, у которой она встречала Новый год. В комнате подружки спали гости, поэтому она пришла к Наташе ночевать. Дверь открывала, естественно, Алеся. Но я проснулся сразу – мало ли что... Подружка думала, что я сплю. Она разделась до трусиков и легла с Наташей спать. Утром я пошутил:

– А ты помнишь, как ты вчера на столе устраивала стриптиз? Было очень красиво!

Девушка покраснела, недоумённо захлопала глазами. Но все весело рассмеялись, и она, понимая, что это шутка, смущённо заулыбалась. И только теперь я вспомнил, что при встрече со мной она всегда открыто улыбалась мне. При этом я всегда был с Алесей. И однажды, в очередной раз, когда мы встретись с ней, и просто поздоровались, у Алеси резко испортилось настроение. Я не помню, как я спросил, но я помню, что ответила Алеся:

– Ты ей симпатичен. При виде тебя у неё загораются глазки, она вся преображается.

Я вроде бы что–то фыркнул в ответ, и сразу об этом забыл. И вот теперь этот эпизод в Новый год. Дня два Алеся была слегка варенная. А потом мы поссорились. ...Я утром пришёл к Алесе и мы лежали вместе. Зашла эта девушка, что–то спросила у Алеси, я тоже перекинулся парой фраз, что–то пошутил в своей манере. Девушка ушла. Алеся ни с того ни с сего перестала со мной разговаривать. В итоге разозлила меня таким молчаливым бойкотом, и я, тогда совсем не понимая, из–за чего сыр–бор, уходя, сказал:

– Пора идти.

– Проблемы на работе? – спросила она.

– Проблемы в тебе.

И с того времени мы встречались меньше и меньше.

Но я даже этого предположить не мог! Получается, я преувеличивал пси–воздействие в тот момент! Но... не спешите с выводами. Просто лодка была уже хорошо раскачена. И естественно, предлог создавали мы, превращая его в будущий раскол. Точнее, Алеся. Если бы не биовизор, то я бы вообще бы этого не вспомнил! Сколько думал, а об этом пустяке – по моим понятиям – даже не приходило в голову.

Боже мой, какая ты ревнивая, оказывается! А ведь я сам тебе это говорил, анализируя форму пальцев рук и ног, анализируя на уровне метаболических обменов! И забыл! Но если до сих пор мы обмениваемся информацией, постигая непонятое раньше, значит... Вообще–то это уже полный дурдом.

Кстати, после моего гадания карты исчезли. Я спросил об этом Алесю.

– Я их выкинула. Подарила. Просто я поняла, что гадая, влияю на события будущего. На будущее своё и тех, кому гадаю.

Я не помню, сказал ли что я в ответ, но точно помню, что я обрадовался.

...Эти карты, те же самые, появились у неё в феврале...

Господи, какая ты ревнивая! Алеська, ты не устраивала скандалов ревности. Какая ты скрытная! Боже мой, до чего мы разные. И ведь ты сама мне это говорила!

Алеся, РУБИ В СЕБЕ РЕВНОСТЬ! Ревность – страшная, чёрная сила. Она полностью убивает любовь. Ревность – чёткий признак того, что к любимому относятся как к личной вещи, как к рабу! Никогда и никому ревность не дала ничего хорошего на этой планете!

И тут до меня дошло, что же могло произойти 26 февраля. Хотя ещё раз повторяю – Вову Глухих я ощущал физически в тот день. Я чувствовал, как он счастливо смеётся. Видимо, Алеся, зная мой код пейджера, прочитала сообщение, которое прислали мне девушки с работы 23 февраля: «Игорь, мы тебя очень ждём и скучаем. Елена и Светлана». Я тогда удивился, поскольку никогда ничего подобного не было. И я не опаздывал на торжественный вечер по случаю праздника. Обычное послание. А следом прислала сообщение Алеся. Не хочу повторяться. И, видимо, 26 февраля она решила просмотреть мои сообщения... И явно, этот гад Глухих, со своими упырями–поддельниками, как–то подлил масла в огонь.

Но боль, жгучая, невыносимая, не позволяла анализировать всю эту информацию. Анализ всего понятого начнётся позже. Грудь жгло. Я тратил много сил, что бы спрятать гримасу муки на лице и чтобы улыбаться. Я чувствовал себя мухой в время первых заморозков. Ещё чуть–чуть, и всё. Ещё немного – и я провалюсь. Провалюсь в коридор смерти. Спокойно и незаметно. Боль выжимала всё терпение, все силы. Я начинал уже просто метаться в агонии, в бреду. Я пробовал ругаться на Алесю. Это ничего не меняло. Боль стихала чуть, но потом разгоралась ещё сильнее.

Господи, Алеся, ты, закрывшись сама в себе, даже не представляешь, какие изуверские боли создают твои мысли! Когда мы ходили в кино, ты прятала свою голову мне в плечо, как страус в песок – ты не можешь смотреть сцены насилия и смерти на экране. Но ты неверием в меня, взамен моей любви, создаёшь образ изувера–изверга, который меня уничтожает. Интересно, если бы я умер, тебе стало бы легче?

Это был новый вопрос взамен того, который я говорил месяц назад. Тогда я спрашивал: «Алеся принесёт мне цветы на могилу?".

Кстати, совсем забыл – как только я закончил писать «Луч», я сразу взялся править «Отречение» по тем значкам и заметкам, что ставила Алеся. Это хоть как–то отвлекало от боли. Потом, поймав её стиль, я сам дополнительно исправлял некоторые места в тексте. В середине мая новая версия «Отречения» ушла по телефонным проводам на сервер. Но у ребят очень много работы, и они уже месяц, как не могут выложить мою (с Алесей) повесть.

... Я не думал, что когда–нибудь ещё позвоню Алесиному родственнику. Но сейчас, практически в агонии, в бреду от неизбежной боли, я опять позвонил ему.

– Я тебя прошу, отведи её к психиатру.

– Я тебя самого не надо вести к психиатру?

– Нет. Двадцать лет я занимаюсь этими вещами. У меня всё нормально, всё в порядке. Две недели назад я тебе говорил, что не могу забыть её. А теперь я очень хочу забыть о ней. Скажи ей, что бы она тоже забыла обо мне, даже на уровне подсознания. Она сменила пейджер, в общежитии её нет. Я не могу ей сам сказать это.

– Хорошо, я ей передам.

Но это не помогло. Я почувствовал, что он сказала Алесе о нашем разговоре примерно через день. Но ничего не изменилось. Боль выжигала все силы. Ещё раз говорю – упаси Вас Господь испытать подобное. Мне кажется, смерть намного слаще и приятнее.

И в эти дни произошло ещё одно событие. Вспоминая снова и снова прошедшие месяцы, я обнаружил интересное совпадение: боли в кишечнике, жгучие боли, до сердечного приступа, начались день в день с изъятием дисков, на которых была моя повесть «Отречение». Уже потом будут беседы со следователем, потом будут брать у меня показания в качестве потерпевшего. Но не в день написания заявления, а именно в день изъятия дисков появится боль... Я пришёл в то подразделение, которое занималось этим делом, и спросил, что за фирма и кто они такие, против кого возбуждено дело.

– Это некий Сундуков. У него два магазина. Они не закрыты. Хотя по закону все счета должны быть арестованы, и магазины закрыты. Живёт он спокойно и припеваючи. Если бы не его мамаша, то его или воры бы уже прирезали, или мы посадили далеко и надолго. А мамаша его – сотрудник прокуратуры одного из районов города. У неё шикарные, мощные связи, она на хорошем счету у руководства. А сынок потихоньку колется наркотиками, ведёт бизнес и живёт припеваючи. И ещё не известно, дойдёт твоё дело до суда, или нет. Мы бы этого очень хотели.

И ещё: по своим каналам я узнал, что у этого подразделения милиции большие проблемы на уровне Главка в Москве, которые создаёт открыто и нагло Новосибирское ФСБ. Вот он, звериный оскал гнилых зубов Златоглавой! И ещё из других источников я узнал, что по городу гуляет база данных ФСБ, которая должна быть засекречена за семью замками. Это база данных... с полной объективной характеристикой на каждого жителя города! Про такую базу я слышал от одного высокопоставленного человека два года назад, но не мог знать, что её перенесли на компьютеры. Стоит эта база триста долларов. Не путайте с адресной книгой города, или телефонным справочником. Естественно, её берегут покупатели, и даже на себя самого мне не дали характеристику. Было бы интересно. Где у нас вообще находится контрразведка? В какой подворотне какую гадость пьют эти суперзасекреченные хмурые мужики, которые должны отстреливать таких подонков из силовых структур? Или вы с ними тоже заодно? Вам тоже надо побольше денег и власти? Операции такого плана называются «ликвидация». Это обычный профессиональный термин. Хотя для простых людей это звучит дико. Согласен. Но для таких б....ей, как Глухих, они действительно необходимы.

Я опять отвлёкся. Да, прекрасно продумано. В том случае, если бы наше с Алесей дело получило бы огласку (например, кто–то умер), то в ходе разбирательства всё бы упёрлось в прокурора госпожу Сундукову, и её сынка–наркомана. Ведь, чтобы начать такую операцию, что я описал, нужен хотя бы месяц предварительной подготовки! Нужно знать все связи, пути движения, знакомых, родных. А тут всё одновременно и сразу! Просто нужно было, чтобы кто–то дал команду «Фас» этим упырям. Ведь нужны санкции на прослушивание телефонных разговоров, на снятие пейджинговой информации, на оперативное подслушивание комнаты Алеси и моей квартиры, на слежку и оперативные «танцы». Вспомните ночное отключение пейджера ночью, когда я якобы разговаривал с Алесей! Естественно, мамаша Сундукова всё это подпишет ради сынка.

Гражданка Сундукова, вы хоть понимаете, что упыри Вас использовали, как уличную девку? И я более, чем уверен, что наркоту вашему сыну поставляют именно они. И диски с моими повестями появились у вашего сына не случайно. Видимо, всё–таки, никто другой не хотел подписывать такие санкции! Гражданка Сундукова, читайте дальше...

Но боль, жгучая, не давала покоя. Я чувствовал, что угасаю всё больше и больше. Сейчас не помогали никакие защиты, никакие слова и уговоры. Я пробовал говорить:

«Алеся, кто тебе сливает всю информацию?", «Алеся, не слушай ни одно радио, там идёт полное зомбирование», «Алеся, не слушай «случайных прохожих» на улице».

Боль чуть становилась тише, но после возрастала снова. Но удивительно другое. Иногда я говорил Алесе: «Ты никогда .... ..... ...... .....!" При этом в глубине души появлялась невероятная радость, светлая и чистая! Это не было моим злорадством. Это – истина, прописанная, застолблённая в высших мирах.

В эти самые дни я проклял себя, что написал «Луч Анастасии». За жизнь я уже не цеплялся – такая просто не нужна. Ничего это не дало. Ни мне, ни другим. Есть несколько ответов, но вопросов намного больше. Я решил, что больше не буду вообще писать – ни документальные вещи, ни фантастику. Мне было понятно – боль не связана напрямую с «Лучом», она связана с Алесей. Но моя правда действительно ничего не дала. Никому. Зачем я тратил столько сил? Зачем написал от своего имени?

Так рассуждая, я однажды вечером шёл с работы, проходя мимо Алесиного общежития. В её окна я уже не смотрел – незачем. И вдруг моё внимание привлекло необычное зрелище. У меня на глазах кошка поймала голубя. Сколько раз, ещё в детстве, я наблюдал за такими молчаливыми поединками! Но природная авиация всегда выходила победителем. А кошка, хотите – верьте, хотите нет, была чёрная, как смоль. Совсем как символ прокуратуры, или контрразведки. Глядя на этот курьёз, я провожал взглядом довольную кошку, которая, высоко задрав морду, наступая на распластанные крылья, спотыкаясь, утащила добычу в... подвал. Символ ада! После я подумаю: «Ёлки–палки, уже сама матушка–природа «танцует оперативные танцы». Перевод – прокуратура вместе с разведкой уходят в ад. Я подумаю так спустя две недели, когда успокоюсь от пережитого.

Алеся теперь была для меня не символом Любви, а реальной неизбежностью смерти. В эти дни меня уже пытались отключить от Алеси. Видимо, опасность прошла, но ей понравилось такое перекачивание сил. Да, наверное приятно потягивать «джин–тоник» из соломки мелкими глотками в жгущую жару. Но только я – не джин–тоник. И тем более, не джин. А простой человек. Силы убывали день за днём. Я чувствовал, что через неделю я уже ноги буду волочить, как старик.

На следующий день я вечером шёл на работу. Около общежития толпился народ. На крыше пристройки с горящими от ужаса глазами суетилась всё та же тётенька–вахтёр, которой я передавал записки и разговаривал не раз по поводу этих записок по телефону. Около неё были парень и какой–то мужчина. Я общался только с ней. Как говорила раньше Алеся: «Любит она тебя!» Наблюдая необычную картину, я спросил у рядом стоящих девушек.

– Девушка упала с последнего этажа...

У меня всё оборвалось внутри.

– Кто?!

– Мы не знаем. Сами только подошли.

Я подошёл поближе. Около самой пристройки стояли три девушки. Я спросил у них об этой девушке. Они, обернувшись на меня, ответили:

– Вы её не знаете.

– У меня в этом общежитии есть знакомая.

– Это не ваша знакомая.

От Сергея Преображенова я знал уже, что всё общежитие в курсе того, что я преследую Алесю, хожу кругами вокруг, сижу часами под окнами. В общем, картина с Мариной семилетней давности повторяется, как в зеркале... Я этих девушек видел впервые, зато они меня знали прекрасно... Впоследствии я узнал практически все подробности этого происшествия. Не буду объяснять, как и у кого. Скажу только одно – тётенька–вахтёр не сказала почти ничего. А Сергей сказал только те слухи, которые были пущены для отвода глаз: мол, пьяная была. Девушка была абсолютно трезвая, в момент падения одна, и видимых причин для такого поступка не было никаких. Но именно этот случай заставил меня начать писать вторую часть.

Дело в том, что я ещё в марте видел, как с последнего этажа падает девушка. Я не знал кто, я не знал когда, но Я ЗНАЛ ПОЧЕМУ. Это напрямую связано с событиями, которые начали твориться со мной и Алесей. Это РИКОШЕТ ПСИХОТРОПНЫХ ВОЗДЕЙСТВИЙ МЕРТВЯКОВ. Я не знаю, были предрасположенности к суициду у этой девушки, или нет, но психотропная накачка, созданная с помощью оперов всех мастей и пси–генераторов, сделали своё дело.

Если до этого случая всё можно было списать на мою необузданную фантазию, то теперь смерть человека не спишешь никуда. Смерть обычной молодой девушки. Не каждый день сами по себе выпадывают девушки с верхних этажей.

Упыри, она вам будет сниться даже в аду! Если вообще вы будете там спать!

О мирах возмездия подробно написал Даниил Андреев в «Розе Мира».

Вот вам и кошка с голубем.

Гражданка Сундукова, по всем космическим законам, по всем причинно–следственным связям, получается, что ты причастна к убийству девушки! А ведь ты на хорошем счету у начальства... У тебя шикарные связи... Сын только наркоман. Не смогла ты сотворить в нём добро. Ты даже не понимаешь, что своего собственного сына ты уже давно убила! Бог не будет твоим судьёй. Тебя будет допрашивать сам Сатана. Я так хочу.

И только после этого я реально поверил в другой свой бред. Бред, который меня пугал самого, давно... Не буду говорить, когда, поскольку при внимательном прочтении можно заметить некоторые закономерности... Но прежде, чем сказать о нём, у меня к Вам, дорогие читатели один вопрос.