Невспомненное Воспоминание
Тогда, семь лет назад, я познакомился с девушкой Мариной, после чего, как
Сталкер, попал в зону смерти. Это описано достаточно подробно в
«Отречении». Мне чётко дали понять, что ни о какой любви не может быть и
речи, пока я не буду работать либо на ГРУ, либо на ФСБ, либо на СВР.
Именно тогда, поверив этим б . . . . м в мужских костюмах, я просидел три
дня около радиоприемника, в диалогах якобы с ди–джеями, прошёл все
оперативные полигоны в городе, и понял и узнал правды столько, что волосы
встали дыбом. Мне тогда сказали, что, если хочешь помочь себе, то нужно
делать всё так, как хотят хозяева. А любовь с точки зрения экстрасенса –
это искусственно наведённые эмоции, либо радости, либо ненависти. Именно
тогда я увидел второй раз в жизни свою копию, что даже перед зеркалом не
отличишь. Естественно, одет он был одет точно в такой же зелёный пуховик,
как и я. Тогда я перепугался не на шутку, прекрасно понимая, что в любой
момент меня могут подставить под любое преступление. А в двойника никто не
поверит, и искать его не будут.
Через несколько месяцев двойник всплыл. Я умудрился встретить Марину,
которая боялась меня, как огня, незаметно и неожиданно для мертвяков.
Тогда, единственный раз после ссоры, мы смогли спокойно поговорить. Это
был единственный наш спокойный разговор за семь лет после роковой пятницы.
Именно тогда она и сказала:
– Ты зачем ходишь в два часа ночи вокруг больницы, как приведение? У тебя
что, с головой не в порядке? Надо мной смеются.
– Марина, я приезжал несколько раз вечером, чтобы успеть домой на
последний автобус, и всегда подходил к окну и стучался в него, желая
поговорить с тобой. А это был не я. И рассказал о двойнике, которого видел
в автобусе. Марина думала несколько секунд, потом тихо ответила:
– Да, действительно, это был не ты. Наверное, ты действительно хороший
человек.
Она в тот момент замолчала, и опустила свои глаза вниз, погрузившись в
свои мысли. Было видно, что тягостные мысли давят её, но никакого зла на
меня не держала. Это было и понятно – никто из оперативников не ожидал
такого скрытого и неожиданного пируэта, а потому они и не успели довести
её до состояния белой горячки.
– Марина, может быть, мы с тобой встретимся хотя бы раз? Поговорим
спокойно.
– Нет, не надо.
И всё–таки, потом, я ещё раз предпринял такую попытку. Поджидая Марину
около автобуса, я видел, как она вышла из метро, с выражением ужаса и
страха на лице, её красивое тело буквально передёргивало. Незаметно подсел
сзади её на сидение. С виду ничем незаметные, два молодых человека около
неё тёрли губы, нос, глаза. Делали они это в определённой
последовательности. Я увидел, как она сильно задышала от волнения и
обернулась на меня. Глаза смотрели с яростью. Поговорить, естественно, с
ней я не смог: она была в состоянии глубокого стресса и аффекта.
Через несколько лет я встретил её в метро. Тогда я поймал себя на мысли,
что подставляют Анастасию. В первой книге Анастасия говорила про женщину,
которая не замечает своей любви. И когда Владимир Мэгре спросил её, что
нужно сделать для того, что бы её заметил тот единственный, она ответила:
ей надо надеть платье ниже колен без декольте, с белым воротничком. Именно
так тогда была одета Марина. Я в первый момент хотел подойти к ней,
поговорить, но сначала огляделся. Мертвяков выдала их повторяемость
сюжета. С двух сторон, справа и слева, на пространство между Мариной и
мной смотрело по четыре пар глаз пожилых «дачниц». Они боялись смотреть в
глаза, но деваться некуда – приказ есть приказ. Их выдала одинаковость
выражений глаз, эмоции на лице, и взгляд в одну точку. Видимо психологи
ФСБ считали, что я клюну на обилие совпадающих фактов с книгой
«Анастасия». Увидев опять проделки мертвяков, я внимательно посмотрел на
Марину, изучил, запомнил, мысленно сфотографировал в архив своей памяти, и
отвернулся. Впоследствии именно такой её помнил, какой она была в метро:
стройная, с распущенными волосами, слегка грустная и уставшая, и очень
красивая.
...А тогда, в конце апреля, я влюбился в неё. Впервые за семь лет жизни с
женой, которая меня ненавидела, просто так. Когда мы смотрели друг на
друга счастливыми глазами, она и сказала такую же фразу:
– Я к тебе ещё не привыкла.
Через две встречи она стала меня ненавидеть. Правда, тогда был повод. Была
нелегальная вечеринка в больнице, старая дева–мертвяк испортила всем
настроение, все перепились с горя (один человек способен обгадить весь
вечер пятерым!). А именно тогда, в ту ночь, должно было произойти
Откровение у меня с Мариной. Мы оба этого ждали, переживали. В итоге
переругались, и больше ни разу толком с ней поговорить получилось. Точнее,
не дали мертвяки.
Но, сидя с Алесей в «Милан–Пицце», я этого не вспомнил.
