14
Все было как во сне. Или как на экзамене по этике. Причем последнее было более вероятным. Лигум бежал, лавируя между домиками, продираясь напрямую через кусты, перемахивая через невысокие заборчики и прочие препятствия, один раз из сумерек выскочил откудато сбоку большой дог, но, не сумев угнаться за хардером, остался позади, а юноша все несся, и теперь ему все приходилось делать на бегу: на бегу он достал и приготовил к стрельбе разрядник, на бегу сверял направление с пеленгом «жучка», на бегу думал и боялся опоздать, и только выскочив на площадку перед входом в Информаторий, освещенную светом сиреневых антибактерицидных ламп, то увидел, что примчался сюда вовремя... По дорожке к Информаторию вперевалку направлялась женская фигура с большим животом, прижимавшая к груди стопку книг, и не успел хардер осознать, что это библиотекарь Леда Артес, как из кустов по другую сторону площадки выпрямился во весь рост «Наставник», и хотя он стоял вполоборота к Лигуму, хардеру было отлично видно, что на лице его застыло не выражение страшной ненависти, а спокойное удовлетворение, и что в руке зажат мощный разрядник, а потом мимикр медленномедленно поднял и навел ствол с раструбом пламегасителя в спину женщине, даже не собираясь ее окликать напоследок именно так киборги и должны убивать свои жертвы: спокойно, уверенно и в спину, без предупреждения. В общем, не полюдски скорее, похардерски. Ведь главное для них, как и для хардеров, заключалось не в том, чтобы не доставить жертве боли, а в том, чтобы гарантировать максимально быстрое и надежное ее умерщвление... Времени на то, чтобы подумать, уже не было, сейчас должны были срабатывать лишь инстинкты и рефлексы, но в голове у Лигума всетаки мелькнула одна мысль, и она сводилась к тому, что неплохо было бы, если бы это всетаки был экзамен на симреале, потому что только на экзаменах можно не беспокоиться о последствиях, а нужно выбрать из двух вариантов один, причем обязательно лучший, а точнее представляющий собой наименьшее зло, и даже если ты ошибся, то свет погаснет в твоих глазах, прозвучит сигнал окончания Экзамена, и из полутьмы голос Наставника ободряюще скажет: «Что ж, ничего, Дан, ничего, в следующий раз у тебя все получится» или, если ты поступил так, как надо: «Молодцом, Дан, молодцом, сегодня ты заслужил отличную оценку!»... Действуя автоматически, хардер утопил гашетку разрядника до упора несколько раз, и отдача отбросила его руку назад, а яркосиние молнии метнулись и пронзили фигуру «Наставника», и он сразу кудато исчез, и какимто образом хардер оказался возле того места, где он только что находился, и тут он увидел, что Наставника отшвырнуло очередью в кусты и бронекомбинезон на его груди вспучился и лопнул в нескольких местах, и под ним все и земля, и трава было черным, как подгоревшая каша, и отвратительно воняло горелой плотью, и руки умирающего еще рефлексивно цеплялись за траву, словно надеясь удержать в сожженном теле стремящуюся в небеса душу, а потом застыли безобразными скрюченными клешнями, и пару раз дернулся под веком уже не узнающий юношу бешеный зрачок, и это был конец... Однако, сигнала об окончании экзамена не было. И не было голоса учителя, укоризненно отмечающего ошибку. Это был не просто удар это был удар в самую больную точку души. Почти не осознавая того, что он делает, Лигум аккуратно убрал еще горячий разрядник на место в кобуру. Запрокинул лицо к свету ламп и прикрыл глаза. На миг ему показалось, будто он, рухнув на колени, хрипло стонет: «Простите меня, Наставник!», но это, конечно же, было только иллюзией... Хардер не может, не имеет права расслабляться иначе это не хардер. Вокруг попрежнему было тихо, но в голове юноши прозвучал только ему одному слышный голос, и голос этот, принадлежавший комуто очень знакомому, сказал: «Хардер становится бойцом только тогда, когда он перестанет бояться смерти. Сначала своей. Потом других людей, ради которых он борется. Но боец превратится в истинного хардера лишь тогда, когда он освободится от страха смерти тех, кто ему дурог»... Лигум открыл глаза и обнаружил, что Леды Артес уже нет на площадке. И только теперь истинное положение вещей дошло до хардера... Двойка! Если это всетаки экзамен, то курсанта, так бездарно перепутавшего мудрого Наставника и коварного киборга, наверняка ждет стопроцентная двойка!.. Из Информатория донесся чуть слышный шум. Словно там ктото был... Лигум подхватил с травы оружие и бросился внутрь здания. Дверь оказалась открытой, и он протиснулся в вестибюль, стараясь не издавать ни звука. Потом пересек тускло освещенный зал со стеклянными колпаками над рабочими терминалами, толкнул дверь и оказался в подсобном помещении, где вдоль стен тянулись толстые шланги и кабели, где виднелись нагромождения какихто механизмов и приборов, где пахло разогретым пластиком и красиво мигали огоньки сигнальных лампочек. Это было чрево Информатория, в котором варилась и переваривалась информация обо всем на свете... Хардер взвел курок разрядника и принялся красться по проходу между стеллажами и блоками аппаратуры. Какимто шестым чувством он знал: Мимикр гдето рядом... Он не ошибся. «Леда Артес» была в центре машинного зала. И занята она там была отнюдь не тем, что подобает делать женщинам на седьмом месяце вынашивания ребенка. Платье на ее животе было разодрано, и плоть на животе раздвигалась, образуя большую узкую щель, из которой киборг доставал плоские белые коробочки и аккуратно прилеплял их к одному из компьютерных блоков. Увидев Лигума, робот прекратил извлекать из себя вакуумную взрывчатку а плоские коробочки были именно упаковками вакуумной взрывчатки типа «сэндвич» и машинально запахнул одежду, скрывая щель на животе. Лигум поднял разрядник, собираясь выстрелить, но тут, откуда ни возьмись, сбоку налетела чьято тощая фигура и повисла на руке хардера, мешая ему произвести выстрел. При этом фигура чтото нечленораздельно вопила, дрыгала ногами и вообще вела себя так, словно у нее собирались отнять ее любимую игрушку. Лигум с трудом отлепил от себя цепкие потные пальцы и при слабом свете световых панелей разглядел, что это был не кто иной, как муж Леды Артес. И откуда он только взялся?.. Хранитель Информатория, дергаясь, вопил: Что вы делаете, убийца?!.. Это же моя жена Леда!.. Вы что, с ума сошли, хардер?!.. Уйдите прочь, прошипел сквозь зубы хардер, посмотрите внимательнее: это же киборг, и он собирается взорвать ко всем чертям ваш драгоценный Информаторий! Да отпустите же меня!.. ЛжеЛеда стояла, сцепив руки перед собой в жесте фальшивого смирения и потупясь, как девица на первом свидании. Киборг избрал верную линию поведения в этих обстоятельствах. Если бы он попытался сейчас применить оружие против Лигума или хотя бы убежать, он бы проиграл по всем статьям. Леда, дорогая! взмолился Артес. Что здесь происходит? За что он хочет убить тебя? Ангельское личико псевдобеременной сморщилось так, словно «женщина» с трудом сдерживала слезы. Лигум впервые видел трюки киборга в деле и должен был признать: силен, бродяга!.. Вернее, те, кто его придумал и создал... Не слушай этого подлеца, милый Рай, сказал Мимикр кротким, дрожащим голоском. Он хочет убить меня, чтобы скрыть свое преступление. Это же животное, а не человек!.. Он настолько озверел, что накинулся на меня, пытаясь изнасиловать, а когда его старший дружок попытался угомонить его, он застрелил его у меня на глазах!.. Я... я не помню, как оказалась здесь, а он... Киборг довольно правдоподобно всхлипнул. Он опять принялся за свое... Видишь, он порвал мне все платье, милый Рай? Умоляю, останови его, сделай чтонибудь!.. Даже Лигум и тот на долю секунды оторопел от такого извращенной интерпретации фактов. Что уж говорить про мужа «несчастной жертвы насильника»!.. Теперь он был убежден в том, что обезумевший хардер пытается ни за что, ни про что расправиться с его беременной женой. Отпустив руку юноши, Артес бросился к лжеЛеде и заключил ее в свои объятия. Он не посмеет! твердил он, покрывая лицомаску лихорадочными поцелуями. Даже такой убийца, как он, не посмеет убить нас с тобой!.. А если он всетаки сделает это пусть это будет несмываемым пятном на его совести!.. Губы Мимикра тронула торжествующая усмешка, и Лигум разглядел в его правой руке, которую не мог видеть Артес, коробочку со зловещей красной кнопкой. Лигум представил, какие последствия может принести Клевезалю взрыв вакуумной взрывчатки, в свое время считавшейся более варварским оружием, чем термоядерная бомба, и мысленно содрогнулся. Надо было во что бы то ни стало воспрепятствовать киборгу нажать эту кнопку, но для этого требовалось убить и хранителя Информатория, а это почемуто оказалось сейчас особенно трудно. Отпустите ее! крикнул Лигум Артесу. Это не ваша жена, поймите!.. Но было уже поздно, и взрыв вспыхнул нестерпимо ярким солнцем почемуто багрового цвета, и боли в теле хардер не почувствовал, потому что тело его испарилось вместе со всем окружающим в созданную взрывом космическую пустоту, и в самый последний момент он испугался, что искейп тоже перестанет существовать, а значит не сработает, но прибор оказался на высоте, и Лигум вновь ожил... Он вернулся в тот самый миг, когда Рай Артес обнял и прижал к себе «жену», но теперь хардер знал, что нужно делать, чтобы успеть до взрыва, и, не тратя времени на увещевания хранителя Информатория, он просто выстрелил в его узкую худую спину. Он стрелял короткими очередями, и струи плазмы, прожигая Артеса насквозь, с бешенством били в грудь киборга, раздваивая его, и только тогда Лигум увидел истинный облик Супероба. Это было почти так, как он представлял себе, только лица у робота не было, а вместо него на белом синтепластике каркаса горели красным огнем глазницы, а потом пластик стал таять от сильного жара, и фигура киборга обмякла, словно снежная баба, и, скручиваясь вокруг своей вертикальной оси, мягко осела на пол... Пульт детонатора взрывного устройства выпал из руки Мимикра и раскололся при ударе о пол. И это был последний звук в зале перед тем, как наступила долгая на этот раз действительно «мертвая» тишина. Чтото обожгло руку Лигума, и он стряхнул с себя оцепенение. Это раскалился ствол его разрядника. Хардер сунул оружие за пояс и наклонился над Артесом. Смотреть на того было страшно, потому что смотреть было больше не на что. Однако юноша постарался не отрывать взгляда от почерневших останков словно надеялся таким образом загладить свою вину перед мертвым. А сигнала об окончании экзамена все не было.