Глава 7
Проводя расследование, Кленов как бы погружался в вязкое болото. Чем
больше накапливалось фактов, тем противоречивее они выглядели. Пустяковая,
казалось бы, задача – установить местонахождение прибывшего с Земли
поселенца – в условиях Гридоса постепенно превращалась в неразрешимую
проблему.
Для начала он сделал самое простое – попробовал пройти тем самым путем,
с которого начинал на Гридосе Гравов. Посетил отдел трудоустройства,
распределявший договорных рабочих по предприятиям и промышленным
комплексам.
Чиновник, явно недовольный визитом Кленова, прервавшим его сонное
благоденствие, долго изучал удостоверение инспектора. Затем по селектору
связался со своим руководством и лишь минут через пятнадцать выразил
наконец готовность ответить на вопросы.
– Меня интересует Гравов, Роман Гравов, прибывший к вам по договору
вольнонаемным рабочим. Договор категории Х–2. Установите, куда он был
направлен.
– У нас все учитывается. Регистрируется каждый человек. Наша фирма
скрупулезно соблюдает условия заключенных соглашений.
– Я в этом не сомневаюсь. Считайте мой визит простой формальностью.
Чиновник усмехнулся, торопливо листая пластиковые перфокарты с кодами.
Не очень–то он любил этих умников с Земли, прилетающих сюда в поисках
легкого заработка, везде сующих свой нос, а затем бесследно исчезающих.
Чужаки.
Пришельцы.
– Вашему протеже была предложена категория Х–2 в точном соответствии с
договором. Вот карточка, пожалуйста.
Найдя нужную карту, чиновник небрежным щелчком отправил ее в приемную
щель компьютера и, как только на экране монитора появился невидимый для
посетителя текст, стал читать через две–три строки, мгновенно отбрасывая
лишнее, выбирая лишь то, что могло произвести на посетителя благоприятное
впечатление.
– «Звездокруг». Туристская фирма. Оклад двести престов в неделю.
Оплата, как видите, превышает обычную категорию Х–2, но, поскольку платим
не мы, налоговое управление смотрит на это сквозь пальцы.
– А его обязанности?
– Обслуживание клиентов. Сопровождение в туристских турне по островам.
Райская жизнь. Всего два рабочих дня в неделю. Правда, прерывать турне
нельзя.
Переработанные дни он получал в виде отгулов. Клиенты не любят смены
обслуживающего персонала. Премиальные каждый месяц, в зависимости от
оценки работы гида клиентом.
– Но для этой работы, насколько я понимаю, необходимо хорошее знание
местных достопримечательностей и всех особенностей ваших поселений. Как же
с этим может справиться приезжий?
– Маршруты повторяются. Не так уж много у нас достопримечательностей. К
тому же фирма предоставляет две оплаченные недели для обучения новичков. У
них собственный гнпнозал, из них готовят профессиональных гидов.
Все выглядело правдоподобно, вот только в «Звездокруге» ничего не знали
о Романе Гравове. Назначение он получил, расписался в графе «согласен», и
больше его не видели. Кленов никогда не злоупотреблял своими особыми
полномочиями. Он вел расследование методично и по возможности корректно.
Хотя назначение Гравова в фирму «Звездокруг» вызвало у него серьезные
сомнения, он не стал скрупулезно проверять документацию бюро, справедливо
полагая, что если уж документы здесь подделывались, то на высоком
профессиональном уровне, а поскольку в его задачу входило прежде всего
установить местонахождение Гравова, не стоило начинать работу с конфликта.
Поэтому из бюро он отправился в главное полицейское управление.
Старший инспектор Курлянов, по совместительству выполнявший работу
специального уполномоченного федерального правительства, не заставил себя
ждать слишком долго. Он появился ровно через двадцать минут после
назначенного времени и не счел нужным даже извиниться.
Курлянов оказался непримечательным мужчиной среднего роста, разве что
выглядел слишком молодо, да чересчур бросались в глаза маленькие усики,
словно специально приклеенные для того, чтобы походить на детектива из
старинного фильма.
«Маскировка наоборот, – усмехнулся про себя Кленов, – и не такая уж
глупая».
– Вы познакомились с моими отчетами? Получили их все? – спросил
Курлянов.
– Конечно.
– Тогда я не понимаю, зачем здесь нужен специальный уполномоченный
Федерации? За два года я не зарегистрировал ни одного серьезного нарушения
космического кодекса в этой колонии.
– А что, несерьезные все–таки были?
– Да так, обычные мелочи. Несоблюдение некоторых правил охраны среды,
нарушение тарифов и таможенных квот. Интенсификация человеческого труда. У
нас тут не очень–то жалуют роботов. Вот, пожалуй, и все. Для контроля за
этими нарушениями вполне достаточно установить здесь обычное бюро отдела
внешних поселений, нет никакой нужды в специальном уполномоченном.
– Здесь иногда исчезают люди, сорок восемь за два года, – тихо произнес
Кленов.
Курлянов принял его реплику на свой счет.
– Это не доказано! Плохо налаженный контроль за выездом еще не
означает...
– Не повторяйте глупостей, которыми нас «пичкают местные власти! –
начав терять терпение и уже не сдерживаясь, резко проговорил Кленов. – На
два года мы установили специальный контроль за въездом и выездом с
планеты, проверялись все рейсовые корабли. За это время здесь бесследно
исчезли сорок восемь человек!
– Они могли сменить фамилию, отказаться от компьютерного контроля. Это
их право.
– Все сорок восемь? Зачем?
– Я не знаю зачем. Зато я знаю, что здесь обычное, ничем не
примечательное, периферийное поселение. Глубокая провинция, если хотите.
Со своим патриархальным укладом, со стремлением вести натуральное
хозяйство и как можно меньше зависеть от Федерации. Вот и все. Эти люди не
способны на преступления.
Исчезновение людей? Я думаю, если хорошенько покопаться, их можно
обнаружить на каком–нибудь «диком» поселении. Кто–то решил скрыться от
слишком ретивой жены или старого друга, уехал, сменил фамилию,
регистрационную карточку, растворился, исчез, перестал существовать в
прежнем статусе. Я иногда думал: не последовать ли их примеру, не
«исчезнуть» ли здесь самому и не доказать ли тем самым вашему управлению
всю нелепость их подозрений?
– Видите ли, в чем дело, если человек сменит регистрационную карточку,
то взамен одного официального поселенца должен появиться другой, и общее
число их при этом не изменится...
– Вы хотите сказать, что вам удалось установить уменьшение общего
количества жителей Гридоса на сорок восемь человек?
– В общем, да.
– – Я в это не верю. Здесь каждый день естественной смертью умирает
один–два человека. И не очень–то аккуратно они регистрируют необходимые
документы.
У
коренных гридян существует патологическая неприязнь к разного рода
бюрократическим процедурам. Не верю я в это, – повторил Курлянов, упрямо
покачав головой.
– Можно верить. Можно не верить. Но расследовать мы обязаны. Именно
поэтому я здесь.
– Вы собираетесь расследовать все сорок восемь случаев?
– Посмотрим. Начать я хотел бы вот с этого человека. Он пропал
последним.
Времени прошло немного, и все факты, связанные с ним, установить будет
проще.
– Гравов. Роман Гравов. У меня хорошая память. Он не проходил по нашим
картотекам.
– Это оттого, что год, после которого вы регистрируете официальное
исчезновение поселенца, еще не прошел, и надпись «пропал без вести» в его
карточке пока не появилась.
– Почему в таком случае вы полагаете, что он пропал?
– Буду рад, если вы поможете установить его местонахождение.
Кленов протянул Курлянову справку, полученную в отделе по распределению
рабочей силы. Тот внимательно прочитал ее, нахмурился. Сделал какой–то
запрос со своего пульта и, получив ответ, помрачнел еще больше.
– С фирмой «Звездокруг» нас связывают не самые лучшие взаимоотношения.
Несколько раз я пытался доказать, что они занимаются контрабандой, и
каждый раа вещественные доказательства исчезали, а свидетели напрочь
теряли память во время официального разбирательства. Тем не менее у меня
есть все основания полагать, что там происходит нечто, мягко говоря, не
совсем легальное. И если вашего парня запутали в их делишки...
– Это не «мой парень». Это обыкновенный переселенец. А что у них за
контрабанда, что–нибудь серьезное? Наркотики, алкоголь?
– Да нет. Всего лишь уравнил.
– Что это?
– Ах, да... Все время забываю, что вы не наш. У нас об этом напитке
знает каждый ребенок. Прекрасный заменитель натурального кофе, оказывает
сильное тонизирую щее действие на организм и к тому же абсолютно
безвреден. Так, во всяком случае, уверяют медики.
Вначале Курлянов произвел на Кленова благоприятное впечатление.
Осторожен в выводах, нетороплив, в меру приветлив, ровно настолько, чтобы
не выглядеть подобострастным. К тому же у него двойственное положение. Ему
все время приходится балансировать между интересами Гридоса и Федерации...
Дурак на таком месте долго не засидится. Ему нужен был надежный помощник,
и он все никак не мог решить, подходит ли для этого Курлянов, можно ли ему
полностью довериться.
Однако у него была редкая возможность установить его истинные симпатии.
Во всяком случае, он мог узнать, как Курлянов относится к странной
контрабанде органики неизвестного происхождения.
– Уравнил – это напиток желтого цвета, который подают во .всех кафе? Я,
кажется, видел даже вывески с его рекламой.
– Дело в том, что существует два уравнила. Один – местного
производства, второй – контрабандный. Контрабандный, естественно,
поэффективнее, считается, что он обладает особым целебным действием, ну и
цена соответственно выше.
– Таким образом, местное производство используется в основном, как я
понимаю, для прикрытия контрабанды.
– Вообще–то вы правы. Все мелкие заводишки по его производству давно
скупила все та же фирма «Звездокрут». Наш Совет считает вопрос с уравнилом
не подлежащим обсуждению. Я несколько раз пытался поднять его, и ничего у
меня не вышло, вам тоже не советую. Такое впечатление, что «фирмачи» нашли
способ всерьез заинтересовать наших законодателей, не знаю уж чем.
Курлянов казался вполне искренним, и Кленов решился наконец выложить
свой главный козырь.
– Вы знаете, что в состав уравнила входит чужая органика? – Да, сок
радоского плода.
– Нет. Это не сок плода. Это что–то гораздо более сложное и серьезное.
Мои специалисты бьются над его составом уже достаточно долго. Пока с
уверенностью можно сказать, что туда входят не известные нам и, скорее
всего, синтетические органические вещества очень сложного строения. По
своей архитектуре они походят на человеческий гамма–глобулин, но только по
архитектуре. Состав совершенно другой, и назначение этой добавки пока
неясно. Ее влияние на человеческий организм может быть вообще
непредсказуемо.
– Не хотите ли вы сказать, что, кроме получения выгоды от продажи
контрабанды, его производители преследуют какую–то иную цель?
Все добродушие с Курлянова сняло как рукой, и он сидел стиснув зубы.
«Что–то он слишком волнуется, и вовсе не потому, что эта новость так уж
для него неожиданна..." – подумал Кленов.
– Я стараюсь не строить гипотез без достаточных к тому оснований. Я
сказал все, что пока знаю. К сожалению, исследования затруднены тем, что
эти вещества совершенно не действуют на животных, даже на высших. А
эксперименты на добровольцах, даже с теми, кто систематически употребляет
контрабандный напиток, требуют специального разрешения Совета.
– Вряд ли вы его получите, но и то, что у вас есть, достаточно серьезно.
Чтобы провести такое исследование, нужны целая группа специалистов и
неплохая лаборатория. Вы привезли их с собой?
«А вот этого я тебе не скажу, – подумал Кленов, растирая кисть руки,
словно она у него заболела от упражнений Курлянова. – Что–то ты слишком
заинтересовался историей с уравнилом, хотя, надо отдать должное, вопрос
задан с видимым безразличием». Кленов уже почти не сомневался, что имеет
дело с умным, хорошо законспирированным противником. Кто за ним стоит –
вот в чем вопрос... Во всяком случае, не Совет, существует какая–то другая
организация, иначе бы лаборатория тебя не интересовала...
– Исследования проводятся на Земле, в федеральном научном центре, по
доставленным с Гридоса образцам. Так что мои данные могли сильно устареть.
Следующий рейсовый корабль, возможно, привезет нам что–нибудь новенькое.
И это сообщение явно не вызвало у Курлянова особой радости. – Одного не
могу понять, откуда эта контрабанда берется? – задумчиво продолжил Кленов.
– С кораблей, естественно.
– С кораблей–то с кораблей, да нет такой органики в освоенных нами
мирах.
Во всяком случае, центральный информаторий о ней ничего не знает. Я не
верю, что ка кие–то гении сумели создать столь сложное органическое
соединение в подпольной лаборатории только для того, чтобы потом им тайно
торговать. Что–то здесь концы с конца ми не сходятся, да и корабли... Есть
специальные детекторы для обнаружения подобных веществ. Пройти таможенный
контроль службы безопасности с такой контрабандой практически невозможно,
а ведь уравнил продолжает поступать на Гридос регулярно и довольно
большими партиями. Может, вы мне поможете разрешить эту загадку?
– Пожалуй, я могу вам дать всего лишь совет.
– Я весь внимание. – Кленов понимал, какую опасную игру он затеял,
провоцируя своего партнера (или противника?) на открытый выпад, и все же
продолжал ее, потому что не видел другого быстрого способа выявить истину.
Курлянов, заметив жест Кленова, растиравшего руку, перестал стучать по
столу и расстегнул ворот рубашки, словно ему стало душно. Он рисковал не
меньше Кленова, понимая, что с инспекторской службой Федерации шутки
плохи. Она никогда не прощала ошибок своим выявленным врагам. А
инспекторами назначали, как правило, хорошо подготовленных, универсальных
специалистов. Кленов казался ему опасным. Он зашел слишком далеко, слишком
многое узнал и понял, так что любой ценой его следовало остановить.
– Оставьте вы этот уравнил в покое. Это наша частная проблема, к
федеральным властям не имеющая никакого отношения. Сами мы с ним
разберемся.
– Это не так. Есть все основания полагать, что уравнил имеет самое
прямое отношение к развалу экономики Гридоса. Федерация не может себе
позволить потерять одну из своих колоний, а дело может дойти и до этого.
Мне кажется, здесь существуют силы, заинтересованные в подобном развитии
события. Это можно проверить. Давайте вместе проведем срочную инспекцию
складских и рабочих помещений фирмы «Звездокруг», я думаю, мы обнаружим
там немало интересного.
– Я не могу дать санкцию на такую инспекцию.
– Почему?
– Это не входит в мою компетенцию.
– – Вы же прекрасно понимаете, что если мне придется обратиться за
разрешением в Совет после дебатов и затраченного на это времени, такая
санкция из–за утечки информации потеряет всякий смысл.
Теперь они пристально смотрели в глаза друг другу. Словесный поединок
подходил к своей кульминации.
– В таком случае вам придется от нее отказаться.
– Через месяц здесь будет «Руслан», и я смогу провести инспекцию, не
прося вас о содействии.
– Естественно, но к тому времени она потеряет всякий смысл.
– Вот это я и хотел от вас услышать.
– Мне придется принять меры, чтобы известная вам информация не получила
преждевременного распространения.
– Боюсь, это вам не удастся. У федеральной службы безопасности
существуют свои каналы передачи служебной информации. Так что не делайте
глупостей. Моя откровенность, как вы, возможно, уже догадались, была всего
лишь проверкой вашей лояльности, и я на нее не пошел бы без санкции своего
начальства.
Подумайте об этом. Всего хорошего. – Кленов поднялся, повернулся и
вышел.
И, делая каких–то два шага до двери, он чувствовал затылком свинцовый
взгляд своего противника.
На улице, как всегда, лил дождь. Кленов всей грудью вдохнул влажный,
густой, как вата, воздух и подумал в который уж раз, что где–то там, за
облаками, невзирая ни на что, светят звезды. И если бы сейчас ему удалось
их увидеть, то все равно он не смог бы отыскать на этом чужом небе звезду,
которая была его солнцем.
Слишком велики расстояния. Слишком много времени требуется кораблю,
чтобы собраться в такую дальнюю дорогу и, разорвав пространство, на
сверхсветовой скорости долететь сюда. Долго еще ждать «Руслана», слишком
долго. Ему было холодно, одиноко да к тому же еще и тревожно. Он прекрасно
понимал, какие силы привел теперь в действие и какой грозный и невидимый
пока противник готовит сейчас свой ответный ход. «Звездокруг» всего лишь
ширма, и ему очень хотелось увидеть лица тех, кто стоял за ней. Кто все
это затеял, кто ввозил сюда, на человеческое поселение, медленно
действующий яд, убивающий волю, инициативу, вкус к жизни. «Эликсир
равнодушия» – так он назвал его в официальном документе, отправить
который, несмотря на свои слова в кабинете Курлянова, он так и не сумел.
Еще он думал о Романе Гравове, бесследно исчезнувшем в том же
«Звездокруге». Кто он – друг, враг, случайно запутавшийся человек? Или,
может быть, все же нечеловек? Как–то все это должно быть взаимосвязано, он
чувствовал, что уже близок к разгадке: нужно поднапрячься, и он поймет.
Кар стоял на противоположной стороне улицы, и ему нужно было перейти
открытое пустое пространство, ярко освещенное фонарем. Улица, залитая
мертвенным ртутным светом, казалась слишком холодной и пустынной. Ему
стоило большого труда заставить себя сделать первый шаг, словно нужно было
броситься в холодную воду.
«Слишком ты стал нервным, старина», – сказал он себе, чувствуя, как
холод вместе с ветром проникает под одежду. Здесь, у полицейского
управления, вряд ли они решатся что–нибудь предпринять. Исчезновение
инспектора во время расследования их не устроит, придумают что–нибудь
похитрей. Разве что они спешат. Разве что им любой ценой понадобится
выиграть хоть немного времени – вот тогда они пойдут на все.
«Что–то они здесь скрывают, что–то чрезвычайно важное, – неожиданно
понял он, – гораздо более важное, чем история с эликсиром». Эликсир был,
скорее всего, лишь средством, еще одной попыткой. Наверняка не только
эликсир. Саботаж, исчезновение грузов, отправленных на Гридос. Они делают
все, чтобы создать условия, невыносимые для жизни этой отдаленной колонии.
Все, чтобы поселение здесь оказалось невыгодным и Совет Федерации принял
решение о его эвакуации. Они делают это, не считаясь ни с какими
расходами. Создают липовые компании, внедряют своих людей, идут на любые
преступления и ведут с нами дорогостоящую тайную войну с
одной–единст–венной целью – не пустить нас сюда, на эту окраину Федерации,
не позволить закрепиться на Гридосе. Не дать сделать следующего шага к
Ангре...
У его кара мелькнула какая–то тень, или ему показалось? С той стороны
высокий забор и густые деревья полностью закрыли свет фонаря, и он ничего
не мог рассмотреть. Оставшиеся пять шагов он прошел медленно, готовый в
любое мгновение броситься в сторону, но ничего не произошло. Кар был пуст.
