Чужие Пространства - Евгений Гуляковский - Книжная Полка

Глава 6

Инспектор УВИВБа Кленов не любил неожиданностей. Он был уверен, что только заранее разработанный и хорошо продуманный план способен привести человека к успеху и в работе и в личной жизни. Весь его опыт подтверждал эту непреложную истину.

С отличием оконченная школа второй ступени, отец, занимавший высокий пост в Совете и обеспечивший сыну платформу для первых самых трудных шагов в самостоятельной жизни – все это лишь подтверждало его теорию. Если же некоторые обстоятельства не укладывались в четко выстроенную им схему, то виноваты были сами обстоятельства или, в крайнем случае, какой–то частный, неудачно составленный план, но не принцип. Принцип выглядел незыблемым и непоколебимым вот уже целые двадцать восемь лет успешной карьеры и гладкой, без особых взлетов и падений, жизни, приведшей в конце концов Кленова к должности инспектора УВИВБа, к работе, полностью соответствовавшей его наклонностям.

Обязанности инспектора по особым поручениям сводились, в сущности, к составлению все тех же планов и схем, к решению сложных теоретических задач, над которыми так хорошо думалось в тиши компьютерных залов и кабинетов УВИВБа. Иногда Кленову даже казалось, что и сами обстоятельства, вызвавшие к жизни Управление Внутренней и Внешней Безопасности, – тоже часть какого–то неведомого, неизвестно кем составленного плана, часть сложной и интересной, но не имеющей прямого отношения к жизненным реалиям игры.

Нет, Кленов не сомневался в существовании могущественных и неуловимых врагов Федерации. Он лишь полагал, что они не обладают плотью, а существуют, так сказать, в чисто теоретическом виде, как часть сложнейшего уравнения, лишь в самых общих чертах связанного с реальной действительностью.

По его мнению, противники Федерации представляли собой некую теоретическую данность, размытую на длительном отрезке времени и вылившуюся в результате в постоянно существующее, но неопределенное, почти неуловимое давление враждебных сил.

Постепенно накапливаясь, силы эти, однако, способны были принести немало неприятностей, усложнив условия задачи настолько, что положительное решение становилось попросту невозможным.

Принцип безусловной зависимости событий от заранее разработанного плана подвергся первому серьезному испытанию при выполнении Кленовым нового задания, связанного с астероидным поясом Юпитера.

Сначала задание это показалось ему совершенно пустячным. Он даже счел себя несколько задетым, когда начальник отдела Сохнов именно ему поручил разбор странной путаницы, возникшей после находки геологами астероидного пояса обломков семнадцатой спасательной капсулы со старого, погибшего шесть лет назад рейсовика Земля – Марс – Каллисто.

Причина путаницы казалась Кленову очевидной: спасатели в своих отчетах сообщили о том, что все шестнадцать одноместных спасательных капсул, бывших на борту челнока, или, по крайней мере, их обломки, ими обнаружены. Откуда же могла взяться семнадцатая шлюпка?

Видимо, речь шла о пустой капсуле, искать которую среди хаоса астероидного пояса не было резона, и спасатели, скорее всего, вписали ее в реестр находок, чтобы не ухудшать отчетности за квартал. Это Кленов вполне мог понять и, не ожидая от расследования ничего интересного, отбыл к месту происшествия.

Но на станции астероидного пояса выяснилось, что, продолжая раскопки района аварии, геологи обнаружили изуродованный до неузнаваемости труп человека – капсула была с пассажиром...

Расследование сразу же перешло в другую категорию, и Кленов получил практически неограниченные полномочия в своих действиях. Хотя в глубине души все еще надеялся, что вот–вот будет найдено простое и понятное объяснение странному факту – на челноке оказался незарегистрированный и никому не известный пассажир без билета.

Самым же непонятным во всей этой истории оставалась все–таки сама семнадцатая шлюпка. Если на борту взорвавшегося при невыясненных обстоятельствах корабля оказывалась к тому же не внесенная в его реестр спасательная шлюпка с пассажиром, то этот факт уже не укладывался ни в какие приемлемые для рапорта рамки.

Кленов знал, что Управление космофлота никогда не смирится с подобным нонсенсом и начальство спустит с него три шкуры, если он не сумеет документально подтвердить существование этой таинственной семнадцатой шлюпки...

Собственно, не сам факт ее обнаружения вызывал сомнение. Находку никто не собирался оспаривать. Но тип шлюпки, серийные номера отдельных сохранившихся приборов и механизмов, характер материалов – все эти косвенные данные подтверждали, но еще не доказывали принадлежность шлюпки к челноку Земля – Марс – Каллисто...

Она могла затесаться в астероидный пояс, покинув борт какого–то совершенно другого, не известного пока корабля. И хотя сам Кленов не сомневался уже, что шлюпка была с челнока, доказать это он все еще не мог, и потому третьи сутки подряд не выходил из кабинета, изучая материалы шестилетней давности.

Если человек упорно и последовательно делает свою работу, рано или поздно к нему приходит удача. Кленов вновь убедился в незыблемости этой аксиомы, когда в семейных архивах одного из членов экипажа взорвавшегося корабля обнаружил старую любительскую голограмму, на которой улыбался погибший во время этой аварии Свиридов... Главное было, конечно, не в улыбке Свиридова, а в том, что в углу голограммы отчетливо просматривался шлюпочный стеллаж нижней палубы.

После компьютерной реконструкции снимка удалось различить не только номера отдельных шлюпок, но даже детали обшивки. Вот тогда–то Кленов и узнал характерную царапину, обнаруженную им на одном из обломков, найденном в астероидном поясе. И тогда впервые со всей очевидностью перед Кленовым встал вопрос: откуда вообще мог появиться в космосе (или на корабле) двойник семнадцатой шлюпки, однажды уже найденной спасателями? Вслед за первым вопросом сразу напрашивался второй: о безбилетном пассажире, о человеке без документов и без имени, о неизвестном, чьи останки были найдены в обломках шлюпки.

Существовал ведь второй пассажир семнадцатой шлюпки – тот самый, который был обнаружен спасателями на восьмой день поисков вместе с дублем чертовой шлюпки, а затем благополучно доставлен на Землю...

Но даже после того, как это мрачное обстоятельство перешло из области догадок и предположений в область неопровержимых фактов, Кленов все еще не испытал настоящей тревоги. Он не торопясь продолжал свои разработки, проверял и перепроверял данные до тех пор, пока вдруг не обнаружил, что время невозвратимо упущено и Роман Гравов покинул Землю...

Только узнав, что последним человеком на Земле, с которым виделся Гравов перед своим отлетом, был руководитель важнейшей экспедиции Совета Райков, а сам Гравов отбыл именно на Гридос, только связав все эти разрозненные сведения в единый узел, Кленов, наконец, понял, что произошло нечто чрезвычайное.

На стеклянной платформе в медицинском отсеке лежало что–то длинное и большое, укутанное в серебристый пластик.

Кленов подошел и резким движением отвернул заиндевевшую ткань.

– Это он? – спросил стоявший сзади в толпе репортеров и спасателей начальник Управления Безопасности.

– Да. Это Гравов.

– Кого же мы отправили на Гридос?

– Человека, воспользовавшегося его документами.

– Человека?

– В этом я совершенно уверен. Он прошел полное медицинское обследование во время конкурса. Медики не могли ошибиться до такой степени.

– Тогда кто же он и каким образом сумел завладеть документами Гравова?

Судя по показаниям оставшихся в живых пассажиров, никого постороннего на борту «Кастора»

не было. С момента подачи сигнала тревоги до взрыва прошло не более минуты.

– Да, но шлюпку с телом Гравова мы нашли лишь сейчас, спустя шесть лет после катастрофы! За это время многое могло произойти.

– Странно, что она вообще уцелела.

– Счастливое стечение обстоятельств. Астероид, с которым она столкнулась по касательной, оказался ледяной глыбой. Из–за небольшой относительной скорости столкновения взрыва не произошло: шлюпка вплавилась в лед Теоретически найти ее там не было никакой возможности.

– Не слишком ли много совпадений? И не хотите ли вы сказать, что двойник Гравова раньше спасателей обнаружил эту замороженную шлюпку, проник сквозь ледяной панцирь на глубину сорок метров, похитил документы погибшего и благополучно скрылся?

– Этого я не знаю. Я лишь констатирую факты.

– Надеюсь, вы понимаете, как нужен нам этот человек?

Но Кленову так и не удалось немедленно вылететь на Гридос.

Тревога, объявленная сначала лишь в Мексиканском секторе и охватившая затем все подразделения и службы УВИВБа, началась вполне буднично. В восемнадцать пятнадцать по местному времени, когда в Мехико наступил час пик, на мексиканской энергоцентрали произошла рядовая, ничем не примечательная авария. Молния попала в мачту подпитки, грозозащита почему–то не сработала, и на двенадцать секунд подача энергии по этой важнейшей континентальной линии была прекращена.

Сама по себе эта авария не могла стать причиной тревоги, объявленной по всем отделам Управления Внешней и Внутренней Безопасности, она лишь явилась запальным фитилем в длинной цепочке причин и следствий, приведших в конце концов к событиям с непредсказуемыми последствиями.

Следующим звеном в цепи странных событий оказался управляющий центр энергораспределения Западного полушария. За доли секунды сверившись с заложенными в его компьютеры инструкциями и программами, центральный автомат вырубил подачу энергии по шести вспомогательным линиям. Не затрагивая саму столицу, он отключил второстепенные ремонтные и обслуживающие комплексы, но вместе с ними из–за ошибки, вкравшейся в программу регионального центра управления, на целых восемь секунд обесточенным оказался важнейший объект категории А–2.

Эти– восемь секунд понадобились управляющей аппаратуре центра для того, чтобы подключить к энергоцентралям резервные линии и исправить ошибку. Однако было уже поздно.

Кленов вылетел на место происшествия через полчаса после объявления тревоги.

Торопиться было уже некуда. В полученном предписании ему вменялось в обязанность выяснить причину отключения энергозащиты Мексиканского объекта и установить возможные последствия аварии. Ни те, кто писал это предписание, ни сам Кленов еще не подозревали о внутренней связи этих двух совершенно независимых событий.

Иногда случается, что время вдруг невидимо и незаметно для людей стремительно ускоряет свой бег. Часы истории начинают спешить, но мало кому дано сразу ощутить их изменившийся ход. Людям необходимо освоиться с новым ритмом жизни, поверить в неожиданно наступающее будущее, принять его, каким бы бурным и холодным ни казалось оно в первые минуты.

Работа началась буднично, с проверки журнала дежурств операторов. В момент происшествия дежурил Бабенов. Прежде чем вскрывать опечатанный контейнер с автоматическими записями контрольных устройств, Кленов решил побеседовать с Бабеновым, а вскрытие произвести в его присутствии. Хотя инструкции этого прямо не требовали, существовала еще неписаная профессиональная этика. В результате он потерял еще часов шесть. Поскольку Бабенов после дежурства уехал в Метролис, пришлось его оттуда вызывать по селекторной связи, а потом ждать рейсовый металет.

Все дело было в том, что Кленов не видел причины для спешки. Само по себе отключение защиты на такое короткое время хотя и считалось серьезным нарушением инструкции безопасности объекта, вряд ли представляло какую–то реальную опасность, поскольку ни один автомат слежения и контроля не зарегистрировал активизации объекта – беспокоиться, собственно, было не о чем. Питание у этих автоматов независимое, и они во время аварии не отключались, это он проверил сразу. Первый признак еще не оформившейся подсознательной тревоги Кленов ощутил лишь во время беседы с Бабеновым.

– Расскажите подробно, что здесь произошло, – попросил он как можно мягче, поскольку оператор, молодой парень, держался скованно в присутствии инспектора службы безопасности и даже чувствовал себя виноватым в происшествии, хотя его вины тут не было никакой.

– В шесть пятнадцать отключилась защита и поступил сигнал тревоги.

– Что, защита отключилась раньше сигнала?

– Мне кажется, да, впрочем, не знаю. Это должно быть зафиксировано в записях.

– До записей мы еще дойдем. Сейчас мне важны ваши непосредственные наблюдения. – Кленов не спешил со вскрытием контрольного ящика. Он ценил личное наблюдение очевидцев происшествия и знал, что они могут быть искажены авторитетом автоматов. Он к тому же знал, как часто ошибаются эти «непогрешимые»

автоматы!

– Не могу же я все два часа дежурства не отрываясь смотреть на приборы!

– Никто от вас этого и не требует.

– Тогда вы понимаете, что по–настоящему мое внимание включилось лишь после сигнала тревоги. И все же мне кажется, что еще до сигнала тревоги произошло что–то необычное. Только я не сумел понять, что именно. Мне показалось, раньше щелкнуло реле главного выключателя, потом в операторской мигнул свет и включился сигнал тревоги...

– Забудьте пока о сигнале. Каким образом мог мигнуть свет в операторской, если освещение здесь вместе с приборами контроля питается от автономного генератора?

– Не знаю. Я спрашивал у Сиренко, это наш энергетик, он сказал, такого случая еще не бывало.

– И все же вы утверждаете...

– Я ничего не утверждаю. Вы попросили меня подробно рассказать о моих личных наблюдениях. Все произошло слишком быстро. Я мог ошибиться.

Теперь оставалось только вскрыть контейнер дубль–журнала, содержащий один–единственный кристалл с записями контрольных видеокамер и приборов.

Кленов вызвал всех техников, программистов и аппаратчиков. В небольшом помещении аппаратной восемь человек из четырех смен едва разместились. Материал приходилось просматривать на резервных мониторах, чтобы не перегружать основную аппаратуру.

Кленов включил запись с момента, когда до аварии оставалось десять секунд.

На экране появилось задумчивое лицо дежурного. Равномерно жужжали приборы.

Внизу, под экраном, полосу в десять сантиметров занимали колонки цифр и линии графиков, обобщающие показания приборов. Справа, в углу, мелькали сменяющие друг друга цифры хронометра. За полсекунды до аварии экран монитора мигнул, изображение покрылось рябью помех и почти сразу исчезло. Внизу экрана вспыхнула надпись:

«Запись отсутствует».

Красные цифры левого хронометра отсчитывали две секунды, и лишь после этого восстановилось нормальное изображение. Почти сразу же компьютер, ведущий параллельный анализ записи, высветил новую надпись на экране:

«Зафиксирован перерыв в подаче энергии на все приборы».

– Этого не может быть! – Энергетик Сиренко подался вперед, словно не верил собственным глазам. – Там были камеры с атомными аккумуляторами, не могли же они все сразу...

– Значит, могли, – жестоко проговорил Кленов. – Давайте продолжать без эмоций.

Нам нужно быстро и точно разобраться в ситуации. Могут техники установить причину в перерыве подачи энергии на те узлы, которые питались от аварийного кабеля?

– Это уже сделано. Импульс тока от основного кабеля в момент перерыва энергии пробил фильтры и, пройдя в аппаратуру управления, заблокировал реле включения аварийной подпитки.

– И откуда же взялся столь мощный импульс?

– Грозовой разряд, всплеск ампер–потока в момент отключения аварийных устройств, такое иногда бывает...

– Ну, а если бывает, почему ваши фильтры не были рассчитаны на такой случай?

– Всего не предусмотришь. Кроме высокой энергии, этот разряд обладал еще и необычной формой импульса, слишком крутой фронт...

– Хорошо. Что произошло с автономными аккумуляторами?

– С ними ничего не произошло. Они нормально работают. Нам неизвестен способ, которым можно было бы обесточить эти устройства, не повредив их структуры.

Это невозможно в физическом смысле. Реакцию атомного распада нельзя временно приостановить.

– Зато можно перерезать провод. Разомкнуть цепь, ведущую от батареи к потребителю.

– На автономных аккумуляторах работало шестнадцать различных устройств, и все они бездействовали ровно две секунды. За это время разомкнуть цепи и соединить их вновь не сумел бы самый гениальный техник. К тому же не обнаружено никаких следов разрыва.

– Есть еще какие–нибудь замечания, соображения? Все удрученно молчали, словно груз неведомой и неразрешимой проблемы опустился на их плечи. Но они сделали все, что могли. Остальное – это его дело. Его работа.

– Всем спасибо. Мне нужно подумать. Я хотел бы остаться один.

Через два часа, потребовав приема по коду чрезвычайной важности, Кленов уже сидел в кабинете начальника УВИВБа.

– Я располагаю доказательствами того, что в зоне Мексиканского объекта произошло внедрение на нашу территорию неизвестного объекта массой в сто двадцать килограммов.

– Вот как, вы уже и массу подсчитали... Суховатый, желчный начальник Управления Стахнов, покинувший по требованию спецвызова какое–то важное заседание, не сумел скрыть своего раздражения. А от этого молодого «теоретика», как про себя он уже давно окрестил Кленова, неприятностей и проблем пока было значительно больше, чем пользы.

– Скажите лучше, как обстоят дела с Гравовым?

– Я собирался вылететь на Гридос лично, но после объявления всеобщей тревоги был обязан...

– Это я знаю. Продолжайте.

– Как только мы установили, что дубль–журнал не содержит интересующую нас информацию, я применил нестандартную методику обследования. Это тема моей диссертации. Технически все достаточно сложно. Я не знаю, нужно ли объяснять.

– Я постараюсь понять. Попробуйте.

– После выключения любого электронного устройства, в особенности содержащего элементы, чувствительные к свету, на нем какое–то время сохраняются в разных частях схемы электрические потенциалы. Статическое электричество экранов, напряжение на конденсаторах, остаточные индуктивные токи в катушках. В некоторых местах эти напряжения сохраняются достаточно долго. Если их снять, составить карты напряжений, проанализировать все это по специальной программе на компьютере...

– То мы получим возможность заглянуть в ту временную область, в которой приборы, как таковые, не работали. Я правильно вас понял?

– Да. В этом конкретном случае это так и есть, хотя в принципе возможности этого метода для различных экспертиз и диагностик значительно шире...

– Жаль, что вы до сих пор не доложили о вашей работе.

– Я докладывал.

– И что же?

– Мне ответили, что теоретически это может быть интересно.

– Почему не подали официальный рапорт?

– Я решил дождаться конкретного случая, чтобы доказать возможность практического применения своих разработок. Такой случай представился на Мексиканском объекте.

– Чем сильнее закипал Кленов, тем медленней, спокойней и размеренней он говорил.

Стахнов усмехнулся.

– Я не в силах проконтролировать все работы Управления лично, но в вашей разберусь обязательно. Продолжайте.

Кленов все еще не остыл и говорил по–прежнему сухо, бесцветным голосом:

– На первый взгляд, применение этого метода в случае с Мексиканским объектом не представлялось возможным, поскольку там все остаточные напряжения на приборах были стерты их последующим включением. На наше счастье, в одном из мониторов в момент перерыва подачи энергии выбило предохранитель. Монитор не ремонтировали и не включали. Даже не попытались установить причину отказа, попросту заменили новым. Так что найти этот бесценный монитор мне удалось далеко не сразу.

Зато потом, несмотря на большой промежуток времени с момента отключения, нам удалось составить карту остаточных напряжений этого прибора, хотя, конечно, далеко не полную.

Стахнов подался вперед. С этого момента все, что говорил Кленов, становилось чрезвычайно важным, поскольку из области предположений и догадок, на которые, по мнению специалистов, только и можно было рассчитывать в анализе происшествия на Мексиканском объекте, они совершенно неожиданно перешли в область документально подтвержденных фактов.

– Значит, именно там вы установили... – Голос Стах–нова неожиданно сел от волнения.

– Да, на этом мониторе. Сохранилась даже часть размытого изображения.

Однако его не удалось идентифицировать ни с одним известным нам объектом. С высокой степенью достоверности удалось реставрировать лишь показания гравиметров в нижней части экрана. Из них следует: в аппаратную проник посторонний объект массой в сто двадцать килограммов. Он находился там полторы секунды и за полсекунды до включения контрольной аппаратуры исчез.

Медленно, словно преодолевая некое невидимое сопротивление, Стахнов потянулся к своему личному пульту. Кодовый номер «зет–два»... Он все еще не верил, ему все еще казалось, что здесь, в его кабинете, разыгрывается странная театральная постановка... Но код был вполне реален, и аппаратура, идентифицировав его личность, объявила по всем необходимым каналам операцию «Прорыв».

Разработанная несколько лет назад, как простая мера предосторожности, операция, на которую сейчас переключались все мощности и ресурсы планеты, ставила своей целью обнаружение и локализацию возможного проникновения извне через Мексиканский генератор любого постороннего объекта. Однако Стахнов понимал уже, что безнадежно упущенное время не вернуть никакими силами.

Для того, кто за полторы секунды сумел сделать в аппаратной Мексиканского объекта все, что ему было нужно, шести часов, прошедших с момента прорыва, более чем достаточно...