Хранитель
Темноту прорезал луч фонарика, ощупал стены, пол, завал из глыб
земли, бетона и кирпичной кладки, нашел сидящего на корточках Балуева с
руками, закинутыми на затылок.
– Живой?
Василий пошевелился, невнятно произнес:
– Черт, язык прикусил!.. Живой, только по башке балкой звездануло. Не
знаешь, чего нас сюда понесло, Соболев? Ведь и ежу понятно, что Ельшин
установит на входе в свое убежище сторожевую систему с сюрпризами.
– Поменьше говори, тогда и язык никогда не прикусишь. Живы, значит,
все в порядке.
– А если отсюда нет выхода?
– Взрыв говорит, что должен быть. Ельшин был не дурак, чтобы в случае
опасности просто завалить вход в святая святых.
– Логично. Что ж, тогда пошли искать вход в Храм.
Матвей не был уверен, что бывший генерал ФСК знал о Храме под своей
дачей и посещал его, однако сейчас говорить ничего не стал.
Посвечивая под ноги, они медленно двинулись по коридору к
металлической двери в тупике, тщательно осматривая каждый бугорок, каждую
щель, принюхиваясь к запаху сырости, ржавого железа, бетона и пластика.
Матвей снова перешел на пси–зрение, отнимающее много энергии, но ловушек
больше не обнаружил.
Дверь удалось открыть легко, она просто не была заперта. Видимо,
последний выход Конкере в теле Ельшина был «аварийным», сам генерал в
бункер уже не вернулся, а Монарху закрывать за собой дверь было ни к чему.
Взору открылось прямоугольное помещение с решетками на стенах и
потолке, с металлическим полом, покрытым резиновыми ковриками, и с
какой–то современного вида конструкцией в центре. Экран, «стекающая»
клавиатура, вторая панель – сигнально–информирующая, наводили на мысль,
что это компьютер, только скомпонованный из блоков, принадлежащих по виду
разным классам машин. И он был включен! По экрану дисплея бродили звезды
холостого режима, а на панели горел зеленый огонек готовности к работе.
– Неужели эта штука функционировала все это время, до сегодняшнего
дня?! – Василий обошел компьютер, провел патьцем по экрану, стирая пыль. –
Глазам не верю!
– Не трогай ничего, – посоветовал Матвей, чувствуя исходящее от
компьютера «злое тепло». – Где–то здесь установлено взрывное устройство, а
может быть, и не одно, а какая кнопка их включает, разбираться недосуг.
Теперь нет сомнений: Ельшин связывался с Монархом через эту машину.
– Но она до сих пор включена! Автономное питание? Но прямого
подключения к сети что–то не видно.
– Стационар ты и не увидишь. Поищи лучше выход.
Василий обошел бункер – семь на семь метров, но, не обнаружив другого
выхода, достал флягу с водой, глотнул, предложил спутнику.
– Я ничего не вижу, май френд, мы замурованы.
Матвей тоже глотнул из фляги, обошел еще раз компьютер, медленно
прошелся по резиновым коврикам, глядя себе под ноги, и вскоре почувствовал
«дуновение» пустоты. Откинул коврик. Все тот же рифленый металлический
лист. Но именно под ним начинался колодец, уходящий на неведомую глубину.
– Здесь, – тихо обронил Матвей, оставаясь сидеть на корточках. –
Значит, должен быть и механизм отпирания...
– Я вижу только сплошной пол, – подошел Василий. – Может, здесь и был
выход, но, если замок управлялся компьютером, мы его не откроем. Кстати,
ты заметил, что в дисководе торчит дискета?
Матвей вернулся к пульту компьютера, внимательно ощупал его всеми
органами чувств и увидел три тоненькие жилки энергоподвода, тянущиеся
куда–то вниз, под основание комплекса. Видимо, это был подвод аварийного
питания от аккумуляторов, потому что подводы электроэнергии к даче были
разрушены еще год назад. Смахнув пыль со стула, Матвей сел, проверил
ощущения и, чувствуя, как напрягся Василий, вдавил дискету в шель
дисковода, повернул рычаг замка и тронул клавишу «RETURN». Тускло
засветилось табло на левом развороте панели, замигал оранжевый глаз на
одном из шкафов возле стола.
– Не рванет? – понизил голос Балуев
Вместо ответа Матвей повторно нажал клавишу ответа, и правый разворот
панели расцвел индикаторами. Зашелестел вентилятор одного из шкафов, экран
дисплея налился мягким опаловым свечением.
– Ему не было смысла минировать все хозяйство, и сам мог в спешке
подорваться. Попробуем разобраться в меню... Если вход не кодирован и
защита не включена... К тому же Ельшин торопился.
Матвей не ошибся в своих предположениях: компьютер высветил логотип
машины – «Конан» и обычный знак ожидания – букву А со стрелочкой над рядом
окошек стартового меню, что означало готовность к работе основной
информационной системы DOS. Теперь можно было работать с файлами программ
на диске А.
– Он вызвал Конкере и оставил комп в рабочем положении, а вернуться
уже не смог, – задумчиво сказал Матвей.
– Кто?
– Ельшин, разумеется.
– И все же есть что–то мистическое в том, что компьютер проработал
целый год и не сгорел!
– Пароль? – спросил экран по–английски. Матвей проиграл в уме веер
возможных решений. То, что дискета закодирована, было ясно с самого
начала, но пароль – слишком простое решение защиты.., и слишком сложное,
чтобы найти его в миллиарде смысловых комбинаций.., если только...
«Имя!" – сработала интуиция.
Матвей напечатал: «Конкере».
– Пароль принят, – ответил экран, и за спиной Матвея шумно вздохнул
Василий. – Какой предпочитаете режим?
Матвей выбил. «Выбор?»
– Звуковой диалог, тастатурный диалог, мысленный диалог.., отбой!
Мысленный диалог отключен. «Звук», – отстучал на клавиатуре Матвей.
– Готов к работе, – приятным женским голосом ответил компьютер. –
Заказ?
«Проблемные шифры».
Мигнув, экран почернел и выдал три алые строчки – буквы, символы,
цифры. «Свечение» компьютера в «диапазоне зла» усилилось скачком. Матвей
буквально физически почувствовал, как в машине, в толще земли, вокруг,
заворочался некто могучий, жуткий, непереносимо чужой и мрачный.
– Эдак мы еще вызовем Монарха, – охрипшим голосом проговорил Матвей.
– Ага, только его нам и недоставало, – невесело отозвался Василий. –
Узнай лучше, как убраться отсюда подобру–поздорову. Нам и так слишком
везет, ты не находишь?
Матвей запомнил комбинации шифров, надеясь когда–нибудь
воспользоваться ими, и вскрыл карту секретных файлов ельшинской машины.
Через несколько минут ему стали известны тайны подземных складов генерала
ФСК, а также система их охраны. Однако секрет бункера удалось выяснить
лишь спустя полчаса, как раз к тому моменту, когда по какой–то причине
сработала аварийная отсечка электропитания.
Мигнули индикаторы, табло включения погасло, снова вспыхнуло, и
Матвей на одном дыхании прошелся по клавиатуре компа, давая задание
открыть запасной нижний лаз. С глухим мокрым лязгом металлическая плита
пола отползла в сторону, к стене, вместе со столом и аппаратурой, открывая
темный зев люка, но до конца не открыла его, остановилась. Огоньки на
панели компьютера погасли окончательно.
– Сдох бобик! – прокомментировал Василий, подскочив к люку в
обнажившейся бетонной полосе пола. – Пролезем. Я первый, не отставай.
– Не спеши, торопыга, – отодвинул его Матвей. – Первым пойду я. Там
могут встретиться препятствия.
– Человек – дитя препятствий, как говорил классик «Блан де
Сент–Бонне.", а я кроме всего прочего – ганфайтер, интуиция у меня
работает хорошо.
– Балуев, ты мне друг, но.., живой ты мне дороже.
– Ладно, – уступил Василий, – иди, корректированный, однако нос не
задирай и будь осторожен.
Колодец, узкий и круглый в сечении, одетый в бетон и металлические
кольца–скобы, которые и служили лесенкой, шел на глубину не менее двадцати
метров и привел их в искусственную пещеру, эдакий «карман» высотой четыре,
шириной три с половиной и длиной пятнадцать метров. И служил этот «карман»
личным «гаражом» генерала, потому что в нем, имеющем закрытые ворота,
стоял на рельсах точно такой же вагончик–торпеда электропоезда, в каком
год назад Соболев и Балуев подобрались к даче под землей по секретной
ветке метро.
– Это называется – везет как утопленникам! – обрадовался Василий –
Садись и шпарь.
– Электроподвод отрублен, – остудил его восторги Матвей. –
Аккумуляторы тоже сдохли, ты видел. Так что придется топать по шпалам,
если выберемся. Но, честно признаться, я рассчитывал, что ход приведет нас
в Храм Инсектов, о котором говорил Самандар.
– Значит, он просто находится ниже. Кстати, Ельшин мог ничего и не
знать о Храме, вряд ли Монарх стал бы посвящать его в тайны ушедших
цивилизаций. Ты что же, собираешься искать вход? Его можно проискать и
годы.
– Если это так, я буду разочарован.
Матвей сосредоточился, и не видимый никому разряд ментальной энергии
пронзил его насквозь, включил в информационное поле Земли, заставил
работать подсознание, сверхсознание, метасознание, осветил мир вокруг
сотней тонких излучений и полей, приостановив бег времени...
«След зла» обнаружился в нише за метровой ширины металлическим
швеллером каркаса, удерживающего полукруглую кровлю «кармана». Здесь имела
место каменная кладка, но за ней шла пустота, запах которой – запах тлена
и тысячелетий – заставлял раздувать ноздри и дышать историей.
– Здесь! – выдохнул Матвей, выходя из транса. Василий осветил стену
фонарем.
– А кладка–то свежая, шлакоблочная. Интересно, кому понадобилось
заделывать тут стену? Да еще с той стороны?
– Наверняка это дело рук не Ельшина.
– Был бы ломик, попробовали бы эту перегородку сломать
– Толщина стенки не меньше метра. Давай–ка поищем здесь какой–нибудь
инструмент. Только сам ничего не трогай, зови меня.
– Как скажешь, начальник, – не обиделся Василий. Он всегда признавал
лидерство друга в моменты, когда этого требовала ситуация.
Поиски длились недолго: электровагон был загружен под самую завязку
всяческим провиантом и оружием, словно Ельшин собирался бежать по крайней
мере на Луну. Оружие ганфайтеров не интересовало, а вот мины и гранаты
могли понадобиться. Остановились на пластиковой взрывчатке, с которой оба
умели обращаться.
Среди электрических детонаторов нашелся один электродинамический,
ручку которого надо было вращать. И через несколько минут прогремел взрыв,
аккуратно проломивший свежую перегородку, за котором открылся узкий
наклонный коридор с бетонными стенами. Уходил коридор на неведомую глубину
и так далеко, что не хватало радиозрения Матвея, чтобы увидеть, где он
заканчивается.
Оба не были подвержены романтическим переживаниям и страху, однако
задержались у входа, не решаясь углубиться в коридор, хотя пыль от взрыва
осела быстро.
– Ну? – только и спросил Василий.
– Да, – ответил Матвей, ощущая пожатие предплечья.
«След зла» здесь ощущался сильнее, но впереди их могла ожидать
встреча с тем, кто его оставил, и энтузиазма это предчувствие не
прибавляло.
Бетонный коридор тянулся всего метров на пятьдесят, до открытой,
вернее, сорванной с петель двери из какого–то керамического материала. За
дверью коридор сужался, но стены его все еще были из красного кирпича.
Закончился он лестницей в четыре пролета, затем пошел такой узкий лаз, что
идти приходилось боком, а иногда согнувшись в три погибели, и материал
стен этого туннеля–лаза походил на обожженную глину или спекшийся от жара
чернозем.
Когда по расчетам Матвея они опустились под землю на двести метров,
описав три витка спирали под территорией дачи Ельшина, коридор уперся еще
в одну дверь, материал которой сразу же воскресил в памяти поход с
Горшиным к подземному Храму. Дверь, казалось, была сделана из четырех
выпуклых надкрыльев громадных жуков или жужелиц, известных под названием
«красотел Семенова». Они переливались в свете фонарей всеми оттенками
зеленого цвета, хотя преобладал изумрудный, и казались на вид шелковистыми
и мягкими.
– Все, тупик, – сказал Василий, с разочарованием оглядывая дверь. –
Вряд ли нам удастся открыть эти крылышки без Горшина. Если только гранатой
попробовать? – Он подошел ближе, дотронулся до сияющей поверхности «крыла»
и вдруг заорал. – Сезам, откройся! А то взорву к чертовой матери! – И
отскочил назад, потому что «крылья» вдруг бесшумно сложились одно в одно и
провалились вниз. В лицо пахнуло озоном, странными запахами, напоминающими
ароматы пряных трав, сухим теплом.
– Понял? – опомнился Василий. – Что б ты делал без меня? Добро
пожаловать в пещеру сокровищ. – Василий пропустил вперед приятеля.
– Благодарю, Али–баба, – хмыкнул Матвей, соображая, по чьей мысленной
команде открылся проход, его, Василия или их обоих.
– Ты все–таки осторожней там, – не удержался Балуев. – Если помнишь,
дверь Храма, куда привел нас Горшин, открывалась иначе.
Матвей пошарил «щупальцами» чувств впереди, угрозы не учуял и
двинулся по новому широкому коридору, выложенному со всех сторон все теми
же «крыльями жуков» и дважды повернувшему влево–вправо. На стены лег
желтоватый отсвет – впереди обозначился светлый прямоугольник выхода. Еще
несколько шагов, и они вышли на широкий карниз, огражденный какой–то белой
решеткой с изумительно красивым рисунком. С карниза им открылся вид на
гигантскую полость в недрах скального массива, сверкавшую кристалликами
слюды и гипса, в центре которой, далеко внизу, метрах в ста, высилось
сооружение таких сложных форм, что сравнить его можно было разве что со
множеством гармонично увязанных геометрических фигур. И все же общее
впечатление у обоих сложилось одинаковое это четырехбашенный замок,
окруженный двумя рядами ажурных стен и накрытый ажурным зонтиком.
Если материал Храма Горшина походил на золото, то материал этого
сооружения напоминал снег и лед, хрусталь и серебро.
Контрразведчики замерли, поглощенные невероятной картиной. Освещения
в пещере не было, но казалось, здесь светится сам воздух, и видно все было
великолепно, до мельчайшей детали. В пещере стояла такая ничем не
нарушаемая торжественная тишина, что невольно хотелось идти на цыпочках и
лишь молча обмениваться жестами.
Матвей первым обратил внимание на другое сооружение рядом с замком,
правда, на порядок меньшее по размерам. Приглядевшись, он понял, что это
скульптура или статуя, изображающая какого–то древнего бога, а может быть,
демона или строителя этого Храма.
– Кто же сотворил такое чудо? – прошептал Василий, сжимая побелевшими
пальцами прутья решетки ограждения.
– Конечно, не люди, – так же тихо ответил Матвей.
– Сам вижу. Я имею в виду, что Храм Горшина строили разумные пчелы, а
этот – неизвестно кто.
– Пауки?
– А что, похоже.
– Посмотри чуть левее, почти за Храмом, видишь?
– Что это?
– Изваяние местного бога.., или строителя.
– Красавец! – Василий будто только что очнулся, с удивлением
озираясь, словно не понимая, как сюда попал. – Не очень–то он похож на
паука. Соболь, я не сплю?
– Ты уже это говорил когда–то.
– Потому что волнуюсь. Грандиозно! Самандар не солгал... Успенский
был прав!.. Цивилизация Инсектов существовала! Да–а–а, если даже правы
теологи и теософы и материя вторична, а мысль – первична, то это – не
человеческая мысль! Ну что, пошли вниз, поглядим на это чудовище поближе?
Пути назад у нас с тобой все равно нет.
Они поискали спуск вниз и обнаружили круглый, гибкий, сетчатый – из
того же материала, что и решетка карниза, – рукав, очевидно, и
представляющий собой «лифт» или «пожарную лестницу», и начали спускаться
по нему, цепляясь за прутья узора, сухие, но скользкие, словно смазанные
жидким мылом.
Первым не удержатся Василий и покатился вниз, как бобслеист,
слетевший со своего боба. Подождав немного и не слыша его криков, Матвей
тоже отпустил прутья и помчался на спине вслед за Балуевым. Таким образом,
спуск на стометровую глубину занял у них всего несколько секунд. А внизу,
напротив статуи «демонобога», куда выбросил их рукав необычной «бобслейной
трассы», друзей ждал человек в кожаной куртке, таких же штанах и кепке, в
солдатских сапогах. Его лицо напоминало лицо арабского шейха, взгляд был
умным и острым, а от всей фигуры исходили особые токи уверенности и
внутренней силы.
– Привет, – сказал Василий, поднимаясь на ноги как ни в чем не бывало.
«Шейх» посмотрел на него внимательно, перевел взгляд на появившегося
Матвея. Взгляд его был необычайно глубок, всепроникающ, полон сдержанной
печали и достоинства.
– Кто вы? – спросил Матвей, уже догадываясь, кто стоит перед ними.
Человек снял кепку, пригладил черные как смоль волосы, снова по
очереди оглядел ганфайтеров, одетых в черные комбинезоны и армейские
ботинки до лодыжек.
– Я Хранитель. – Голос незнакомца взлетел под купол пещеры и вернулся
россыпью тихих, но звонких отголосков. – Вы не должны были попасть сюда,
люди действия. Никто не должен знать о МИРах Инсектов, кроме Посвященных.
Вы же, хотя и подготовлены, но не Посвящены. Как вы здесь оказались и что
вам нужно?
– Подумаешь, невидаль, – проворчал Василий, – Храм Инсектов. Видали
мы уже один такой.., ну, или не совсем такой, но тоже созданный
инсектоцивилизацией.
– Значит, это вы проникли в хранилище МИРа Изоптеров год назад с
помощью Отступника?
– Отступник – это, вероятно, Горшин, – посмотрел на Соболева Василий,
– а что такое МИР Изоптеров?
– Изоптеры – латинское название семейства термитов. Этот МИР, –
незнакомец кивнул за спину на сияющий белоснежно–хрустальный «замок», –
принадлежит другому роду инсектоцивилизаций, а именно роду Арахнидов.
– Пауков?!
Хранитель, не ответив, снова глянул на молчащего Матвея.
– Вы Соболев. – Это был не вопрос, а утверждение. – Люди Внутреннего
Круга наблюдают за вами давно, однако до сегодняшнего дня вы не проявляли
особого желания следовать Закону восхождения. Что привело вас сюда?
Матвей вдруг испытал мгновенное чувство стыда. Хранитель пришел в
Храм Инсектов специально для встречи непрошеных гостей, серьезно полагая,
что у них есть высокая цель и готовность к постижению Пути. Сказать ему
правду – означало если не подписать себе приговор, то выставиться в
неприглядном виде. И все же лукавить, придумывать «благородные
обстоятельства», приведшие их сюда, не хотелось. Выручил Василий, прямой
как стрела и честный.
– О Храме Инсектов.., э–э.., об этом вашем МИРе...
– МИР – это аббревиатура слов «Модуль Иной Реальности», – терпеливо
пояснил Хранитель.
– В общем, об этом МИРе нам рассказал один приятель, и мы решили
проверить, правда ли это.
– Нам хотелось бы взглянуть на «тронный зал», – тихо добавил Матвей,
– с саркофагом «царя».
Хранитель покачал головой.
– Тебе не стоит идти этим путем, полуизбранный. Моха «Моха –
состояние неведения (эзотерич термин)." – лучшее состояние для ординарного
человека.
– Почему?
– Иерархи – не Учителя вам, просто линии их связи в иных реальных
планах бытия пролегли в астрале через твои сны, вернее, через твою
психику. Ничего хорошего от ваших контактов с ними не получится.
– Вы говорите с такой.., неприязнью... Люди Внутреннего Круга
враждуют с иерархами?
Хранитель раздвинул губы в едва заметной улыбке.
– Как можно враждовать со своими детьми? Нет, они выросли и ушли в
другие иномерные слои Вселенной, оставаясь рядом и одновременно пребывая
очень далеко. Но вы правильно уловили эмоциональную окраску наших
отношений: мы не одобряем многих их действий, особенно по контролю над...
Впрочем, вам знать о таких вещах рано. Прежде чем мы расстанемся, я хотел
бы услышать ответы на кое–какие вопросы, это поможет мне и моим коллегам
решить, как относиться к вам.
– Ваши слова следует понимать как угрозу? – поднял брови Василий.
– О нет, всего лишь как предупреждение. В любом случае, чтобы выжить,
вам придется соблюдать мауна – закон молчания и неразглашения. Итак,
колеблющиеся, ответьте: хотели бы вы иметь власть?
Друзья переглянулись.
– Вопрос следует уточнить, существует слишком много разновидностей
власти. В принципе нормальному человеку нет нужды в иной власти, кроме
власти своего знания и мастерства.
– А власть над другими людьми разве не приятна?
– Лично я считаю, что власть человека над человеком – пещерный
атавизм, – сказал Василий.
– Но ведь вы в своей деятельности используете насилие над другими
людьми – разве это не инструмент достижения власти?
– Насилие насилию рознь... – Василий поскучнел. – Я применяю насилие
лишь для защиты жизни, чести и достоинства.
– И все же...
– Не стоит продолжать, – обронил Матвей, не желая ввязываться в спор,
давно решенный самой жизнью. – Если все Люди Внутреннего Круга смотрят на
мир лишь с позиций теоретических концепций Добра и Зла, с позиций
сохранения этих отношений, то мне более близка точка зрения иерархов.
Добавлю к ответу моего товарища о власти: к властолюбцам мы с ним
относимся одинаково, как к людям с комплексом неполноценности и, более
того, как к очень опасным психам.
– Спасибо, я понял. И тем не менее сегодня я просил бы вас покинуть
хранилище данного МИРа. Вы же знаете, никто из ученых, эзотериков и
хранителей истин не таит своих знаний: хочешь знать – бери, учись, иди
вперед. Но приобретение или передача истинных знаний требует огромного
труда и неимоверных усилий, причем не только со стороны получающего, но и
со стороны дающего, Учителя. И если они или вы не обладаете данными
качествами, не готовы не только вы, не готовы также и они. Понимаете, о
чем я говорю?
– Не совсем, – нахмурился Василий. – Я не жажду иметь Учителя, кем бы
он ни был. Что же, нам и посмотреть на Храм нельзя?
– Смотрите, но не ищите «тронных залов» и «усыпальниц», это может
закончиться для вас весьма печально.
– Да что вы все заладили...
Матвей жестом остановил друга.
– Мы уходим, Хранитель, хотя мне почему–то кажется, что мы еще
встретимся. Как ваше имя?
Хранитель снова улыбнулся.
– Имя – печать Бога, знать его полагается не всем, но вам я скажу:
меня зовут Матфеем.
– Тезки, значит, – хмыкнул Василий. – Скажите хотя бы, что это за
скульптура перед Храмом.., то бишь МИРом? Статуя божества древних пауков?
– Это Сфинкс, – не сразу ответил Хранитель. – Но Сфинкс Арахнидов –
отражение системы космологии цивилизации Инсектов. И в то же время это
символическое изображение паука. Примерно такое же, но созданное другим
семейством инсектоцивилизации, стояло перед Сфинксом Первых Людей в
Египте. Точнее, древние строители Сфинкса поставили его перед своим
аналогом.
Василий открыл рот и.., закрыл, во все глаза рассматривая сложный
рельеф скульптуры «инсектосфинкса». Впрочем, Матвей был поражен не меньше,
также разглядывая высившуюся неподалеку громаду Сфинкса–паука. Когда
очнулся от созерцания, Хранителя в зале уже не было. Он исчез, словно
растворился в воздухе или провалился в преисподнюю. Лишь его след –
светящееся в ультрафиолете пятно – остался на гладком полу пещеры.
– Дьявол его забери! А тезка твой где? – огляделся Василий. – Что же
он не сказал нам, как выбираться отсюда?
– Наверное, считает, что мы догадаемся сами. Что ж, придется
отступать тем же путем, вверх и через метро Ельшина.
– Все–таки пешком по шпалам?
– А ты предлагаешь другой выход?
– Сам–то Хранитель как сюда попал? Может быть, поищем? И вообще, раз
мы уже здесь, может, все–таки заглянем внутрь этого... МИРа?
– Нет. – Матвей глянул на часы. – Уже десятый час утра, а мы еще
выходить отсюда будем часа три, не меньше. Когда–нибудь потом заглянем.
– Тогда давай сейчас хоть перекусим, живот совсем подвело.
Они уселись на полу неподалеку от скульптурного изображения «системы
космологии» и съели по два бутерброда с колбасой, запивая соком и
поглядывая на удивительный Храм, созданный древними разумными пауками.
Назад из подземелья они выбирались не три, а все четыре с лишним
часа, выйдя из ствола секретного метро через пожарно–воздушный колодец
недалеко от Московской кольцевой автодороги.
