Глава 2
Через полчаса они выбрались во второй коридор, уходящий, казалось,
в бесконечность что направо, что налево. Этот коридор освещался слабым
мертвенно–синим светом: светились надписи на некоторых дверях. Они
ровным рядом прорезали одну из стен коридора. По толстому ковру пыли
Иван подошел к ближайшей двери и с недоумением уставился на светящуюся
надпись.
Шрифт был какой–то странный – легкий, стремительный и красивый,
и от этого русские буквы казались чужими. Впрочем, некоторые буквы
и в самом деле мало напоминали буквы русского алфавита.
«Стой! – вещала надпись. – Входить без ТФЗ запрещено!
Сброс координат!»
Буква «Щ» написана как латинская «W».
Иван осмотрел другие двери. Надписи на них были такими же или еще
лаконичней: «Опасно! Не входить!", «Стой! Не входить!"
и просто «Не входить!".
Иван оглянулся на Таю и встретил ее недоумевающий взгляд. «Черт
возьми, где мы? – с оторопью подумал он. – Что это за здание?
Старый заброшенный завод по переработке чего–нибудь радиоактивного?
Чушь. Такие заводы не бросают... Тогда что же? Подземные выработки?
И что делать дальше?»
– Пойдем по коридору, – сказал он хрипло и откашлялся. –
Куда–нибудь да придем.
Но, прежде чем выступить в поход, они привели себя в порядок. У Ивана
это заняло минуту, у Таи – пятнадцать. Одета она была по–походному:
сапожки, джинсы и джемпер под зеленой штормовкой. Иван был экипирован
примерно так же.
Коридор был широкий, как улица, и высокий. В стену слева равномерно
через каждые тридцать шагов врезались громадные черные двери с одинаковыми
металлическими полосами по центру, с надписями и без них. Стена справа
была серая и шершавая, вероятно, бетонная, потолок блестел как стекло,
в нем карикатурно отражались их фигуры. Пол коридора был покрыт слоем
пыли толщиной в палец. И лишь спустя час Иван обратил внимание на
следы на этой пыли. Кто–то проходил здесь, большой и грузный, в ботинках
пятидесятого размера с рубчатой подошвой, но с тех пор прошло уже
порядочно времени – следы были припорошены пылью.
Иван невольно перехватил в руке свой «лом» и посветил вперед.
Коридор равнодушно уходил вдаль, сходясь где–то в километре от них
в точку.
– Мы отмахали уже километра четыре, – сказал Иван. –
И конца этому не видно. Это, вероятно, штрек какой–то шахты. Будь
мы в здании, мы бы давно вышли на волю.
– Может, нужно идти в другую сторону? – предложила Тая.
Она уже обрела былую свою уверенность, и между ними снова установилось
расстояние «приличного тона и благовоспитанности». Иван вспомнил
объятие девушки, нежное тепло ее губ на щеке и вздохнул.
– Нет, пойдем вперед, – сказал он. – Возвратиться мы
всегда успеем, а заблудиться здесь негде.
Снова потянулись минуты, скучный пыльный пол под ногами, однообразный
ряд дверей. Прошел час, второй, в начале третьего Иван решил сделать
привал и тут заметил, что следы, по которым они шли, повернули к одной
из дверей, исчезли за ней. Тот, кто проходил по коридору задолго до
них, вошел в дверь. Надписи на этой двери не было.
– Так. – Иван смахнул пыль с пола у бетонной стены и сел,
хлопнув ладонью рядом. – Располагайся, перекурим.
Тая села, со вздохом прислонилась к стене. Улыбнулась в ответ на
его понимающую улыбку.
– Устала чуть–чуть.
Он придвинулся к ней ближе, осторожно обнял за плечи и привлек к себе.
Девушка положила ему голову на плечо, и они замолчали.
Иван закрыл глаза, вспоминая подробности своего пробуждения.
Обычная, нормальная человеческая логика во всем этом отсутствовала.
Объяснений, как они с Таей оказались внутри таинственного здания или
подземелья, также не отыскивалось. В том, что этого здания в Брянском
лесу не было и не могло быть, Иван не сомневался, а вот насчет подземелья
следовало подумать. Ведь построили же пауки шатер высотой в полсотни
метров! Может быть, и подземный город они вырыли! Вертолет упал и
провалился под землю...
Иван усмехнулся. Мозг искал самые простые пути решения, самые привычные.
Но ведь вертолетов было два! Откуда взялся второй? И эти многокилометровые
коридоры... Не могли пауки проделать под землей штреки такой длины
за две недели! Да еще и заполнить комнаты подземелья битым оборудованием
непонятного назначения. Не могли!
Тишина стала угнетать. Стихли тонкие всхлипы и дыхание. Тишина стояла
напряженная, сулящая новые каверзы. От нее звенело в ушах, и хотелось
разбить ее криком.
– Двинулись? – шепнул Иван на ухо Тае.
Девушка послушно встала.
– Пошли, а то что–то не по себе... Снова в том же направлении?
Иван кивнул и подошел к двери, у которой кончались следы размером
чуть ли не в полметра каждый. Попробовал толкнуть дверь – безрезультатно.
Ручек не было, и потянуть на себя было не за что. Иван потрогал металлическую
полоску, потом снова налег на дверь изо всех сил. Внезапно что–то
тоненько свистнуло, и дверь медленно втянулась в металлическую полоску,
которая тут же исчезла, будто растаяла в воздухе.
Иван отступил на шаг, но ничего не случилось. За дверью стыл абсолютный
мрак, такой густой, что, казалось, его можно черпать горстями. Иван
включил фонарь, направил его луч внутрь и изумленно прищелкнул языком.
Луч света бесследно терялся в черноте за дверью, словно это черное
нечто поглощало его полностью, не рассеивая и не отражая.
– Яма? – спросила Тая, подходя сзади.
– Непохоже. Ни пола не видно, ничего... Видишь, даже луч не виден!
Чертовщина какая–то!
Иван постоял, поворачивая фонарь во все стороны, но луч света освещал
все в коридоре и ничего – за дверью.
– На, брось. – Тая протянула Ивану ключ. – От квартиры,
у меня остался запасной.
Иван взвесил ключ в руке и бросил в темноту, как в воду. Томительная
секунда, другая, и вдруг – удар! Стены и пол коридора дрогнули,
по потолку промчался стремительный ручей голубого света, где–то раздался
знакомый паучий вопль, снова удар, за ним – тяжкий гул, сотрясающий
все здание...
Иван толкнул Таю на пол, упал рядом и прижал девушку к себе.
Гул стих. Еще раз по потолку коридора пронесся ручей света. Вернулись
тишина и неподвижность.
– Все–таки мы, похоже, под землей, – спустя несколько минут
сказал Иван, поднимая голову. – В каком–то подземном лабиринте,
в сейсмически активной зоне. Похоже на землетрясение...
Тая тихонько засмеялась и села, отряхивая пыль с куртки.
– А я думала, что это из–за ключа.
Иван тоже засмеялся, глянул на дверь и осекся. Дверь была закрыта,
и на ней светилась надпись: «Внешняя переходная зона хронопровода.
Опасно для жизни! Не входить! Не открывать!»
Они шли уже шестой час подряд с небольшими остановками на отдых. Коридор
не кончался, однообразный, как тоннель метро. Примерно раз в час раздавался
гул и тряслись стены и пол, причем каждый раз это предварялось длинным
тоскливым паучьим криком, то далеким, то близким, хотя сами пауки
не показывались.
Обнаружились еще следы, тоже припорошенные новым слоем пыли, скорее
всего собачьи, а может, волчьи. Животное бежало во встречном направлении,
потопталось у двери с надписью «Смотровой колодец» и побежало
обратно. Иван пробовал открыть и эту дверь, но, как и в прошлый раз,
открыть – открыл, но ничего не увидел: теперь за дверью была
белая мгла, похожая на молоко, луч света увязал в ней, как в плотном
тумане.
Правая стена казалась монолитом, но все же они нашли в ней свежую
трещину, не настолько широкую, чтобы протиснуться в нее, но достаточную,
чтобы заглянуть. За стеной располагался треугольный зал с круглой
дырой люка в потолке, сквозь которую в зал сочился тусклый желтый
свет и доносились уже знакомые звуки: всхлипы, пыхтение и какой–то
непрерывный шелест.
– Все! – сказал Иван и стукнул стержнем о пол. – Пойдем
назад. Все–таки с той стороны подземный мир разнообразнее.
Тая молча кивнула и облизнула сухие губы. Она устала, хотела пить
и есть, и призрак голода поманил Ивана из темноты костлявым пальцем.
Пить и есть было нечего, а до пролома в стене, через который они проникли
в этот коридор и который таил хоть какую–то надежду, было не меньше
двадцати пяти километров – пять–шесть часов ходьбы.
– Там впереди что–то лежит...
Иван оглянулся, напрягая зрение, и далеко по коридору, там, где сходились
его стены, увидел какой–то предмет, холмик. До него было с километр,
идти туда не хотелось смертельно, однако они нашли в себе силы преодолеть
усталость и дойти до холмика. Им оказалось тело лежащего ничком человека
в защитном френче и в ботинках пятидесятого размера.
Иван оглянулся на спутницу, перевернул незнакомца и отпрянул. Девушка
вскрикнула, зажимая рот ладонью.
Лицо незнакомца представляло собой кровавое месиво, а в груди зияла
выжженная дыра величиной с кулак. Вспомнился пистолет, стреляющий
факелом огня. Не результат ли выстрела из него – дыра в груди?
– Кто его... так? – прошептала Тая.
Костров угрюмо оглядел коридор, но следов борьбы не увидел. Человека
просто убили двумя выстрелами в упор, он явно не ожидал нападения.
Превозмогая брезгливость, Иван обшарил карманы убитого, но ничего
не нашел, кроме махорочных крошек и пожелтевшего листка газеты с датой:
11 ноября 1942 года. Оглянулся на Таю.
– Может, возьмем его мундир?
– Ни за что! Я до него даже не дотронусь!
– Тогда поворачиваем.
Они направились обратно к началу коридора, откуда начали свое путешествие,
но смогли продержаться на ногах лишь два часа. Дальше идти у Таи не
хватило сил. Тогда Иван решил хоть немного поспать, устал он тоже
изрядно, да и есть хотелось просто зверски. И не шел из головы убитый
незнакомец в мундире времен второй мировой войны.
– Как ты думаешь, за что его убили? – сонно спросила Тая,
которую мучили те же вопросы.
– За дезертирство, – ответил Иван, снимая с себя куртку. –
Если бы я знал, где мы находимся...
Постелили на полу у стены куртку Ивана, легли и накрылись зеленой
штормовкой Таи. Девушка уснула мгновенно, доверчиво прижавшись к Ивану
и положив голову ему на грудь. Несмотря на усталость, Иван долго не
мог заснуть. Так и лежал, обнимая Таю, чувствуя пьянящую близость
горячего девичьего тела и какую–то восторженную нежность к этой красивой
умной девушке, сумевшей сохраниться неизбалованной в век быстрых знакомств
и расставаний без сожалений. Ему нравилось, как она говорит, ходит,
улыбается, нравилось, что она понимает все с полуслова, не жалуется
на усталость и голод, что она доверчива, как ребенок, и при всем при
том умеет вести себя в любой обстановке. Но Иван не знал, какие чувства
испытывает к нему Тая. Она была ровна, дружелюбна – и только.
Несколько часов в этом странном мрачном подземелье сблизили их больше,
чем две недели у паучьего конуса в Брянском лесу, но что будет дальше?
Иван гадать не хотел. Не удержавшись, он коснулся волос девушки губами
и уснул, готовый защищать ее от любого врага.
Проснулся он от боли во всем теле. Тая спала в том же положении, ее
волосы щекотали его шею. Он осторожно переменил позу, посмотрел на
часы: прошло всего два часа. Оглядел пустой коридор – никого –
и тут же снова уснул. И даже ежечасный гул и дрожь пола не могли их
разбудить. Лишь через пять с половиной часов он проснулся окончательно.
– Ты знаешь, – сказала Тая, поворачиваясь к нему лицом, –
мне было так уютно и тепло! И снилось, что ты меня целовал.
– Мне тоже, – пробормотал Иван, разминая затекшую руку.
– Что тоже? – Тая засмеялась. – Что уютно или что
целовал?
– Ничего не снилось, – с сожалением признался он. –
Но я бы не отказался...
Она мгновение смотрела ему в глаза, потом наклонилась, быстро поцеловала
и тут же вскочила.
– Вставай, соня! Проспишь с тобой все на свете! Я такая голодная,
что если ты еще раз уснешь, я тебя съем.
Немного приободрившись, они снова тронулись в путь, стараясь не вспоминать
мертвеца в коридоре. Конечно, Иван мог отбиться от любого вооруженного
бандита, а то и двух–трех, но о серьезном сопротивлении группе профессионалов
с огнестрельным оружием, не говоря уж об их странных пистолетах–лучеметах,
не могло быть и речи. Оставалось уповать лишь на скорую разгадку подземного
феномена да на счастливый случай. Почему–то Костров был уверен, что
«десантники» бродят где–то по другим коридорам и труп в этом
коридоре – дело не их рук. Приключение с Таей перестало казаться
Ивану романтическим, но изменить что–либо было не в его силах.
По их расчетам выходило, что они провели в залах и тоннелях подземелья
уже более семнадцати часов. На воле – где именно, Иван представлял
смутно, скорее всего в Брянском лесу, – была, должно быть, ночь.
Вскоре они нашли знакомый пролом в стене, сквозь который выбрались
в коридор. Иван первым полез в темноту, держа наготове свою дубинку.
Вертолет, из которого выпала Тая, был на месте, ничего в этой комнате
не изменилось. А вот вертолета Ивана в зале без потолка не оказалось.
Иван обыскал весь зал до самых глухих тупиков, но не нашел следов.
– Все! – сказал он горестно. – Я больше ничему не
удивлюсь! Присниться он мне не мог, потому что вот фонарь из него,
а утащить его отсюда невозможно, в пролом и щели он бы не пролез.
Может, пауки разрезали его на части?..
Тая молчала. Ей было не по себе, и она то и дело посматривала на подрагивающую
серую пелену, нависшую над залом вместо потолка.
Снова выбрались в комнату с пультами, потом в первый коридор, более
узкий, чем тот, по которому отшагали с полсотни километров в оба конца.
Этот коридор пострадал гораздо больше и местами был завален обломками
рухнувших стен или останками каких–то непонятных аппаратов или машин.
Двери здесь шли группами то с одной, то с другой стороны и почти все
были распахнуты, открывая взору разгромленные комнаты, залы, клетушки
и боксы. В одной из комнат им впервые повстречался паук, перепугавший
Таю. Он выпрыгнул из угла, светя глазами, вбежал на холм белых цилиндров,
скрипуче крикнул, вернее, даже не крикнул, а кашлянул, и исчез в какой–то
щели, прежде чем Иван успел что–нибудь предпринять.
Тая отпустила плечо Ивана, виновато посмотрела на него.
– Знаешь, я, наверное, к ним не привыкну. А глаза, ты видел его
глаза?
Я проснулся в ночной тишине,
И душа испугалась молчания ночи.
Я увидел на темной стене
Чьи–то скорбные очи.
Иван продекламировал стихи и грустно посмотрел на девушку.
– Что–то скорби в них я не заметила, – фыркнула Тая. –
Ты любишь Блока?
Иван улыбнулся.
– А кто его не любит?
– Я отношусь к нему спокойно. Но тебя понимаю.
– Если говорить об очах, то мне, честно говоря, больше нравится
Заболоцкий:
Ее глаза – как два тумана:
Полуулыбка, полуплач...
Ее глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач...
Тая задумчиво и удивленно посмотрела на Ивана, но ничего не сказала.
Они миновали ряд темных комнат и, не сговариваясь, одновременно приникли
к длинной трещине, пересекающей стену тупика наискось. Еще один зал
с грудами каменных обломков, металлических предметов, цилиндров, но
главное – с двумя длинными узкими окнами, через которые в зал
вонзалось золотистое, без теней, сияние. И еще. Знакомые всхлипы в
этом зале усились до громкого и гулкого шипения, словно за стеной
выпускали пар из котла, то закрывая, то открывая вентиль.
– Выход? – полуутвердительно сказал Иван. – Но как
туда добраться? В щель нам, пожалуй, не протиснуться.
Он попробовал действовать стержнем как рычагом, но с таким же успехом
можно было пытаться пробить стену голой рукой.
– Черт, не везет! Отдохнем?
Тая задумчиво побродила по комнате, рассматривая разбросанные по полу
непонятные предметы. В дальнем углу она остановилась и включила фонарь.
– Иван!
Костров встал с глыбы не то камня, не то керамики с вкраплениями сверкающих
шариков и подошел к девушке.
Луч света выхватил из тьмы колодец глубиной в десяток метров. На дне
колодца лежали чьи–то кости, зеленовато–желтые и словно отполированные.
– Что здесь происходит, Ваня? – дрожащим голосом спросила
Тая. – Куда мы попали?
Иван не успел ответить. Тяжкий удар потряс здание, качнулись стены,
дрожь пола вошла в позвоночник через ноги. Вскрикнула Тая, едва не
свалившись в колодец: Иван успел удержать ее за полу куртки. Снова
удар и новая волна вибрации. Сквозь стихающий гул доносились далекие
тревожные крики.
– Я боюсь! – шепотом сказала Тая, касаясь губами уха Ивана. –
Этот страшный лабиринт, коридоры, комнаты... эти взрывы... Ваня, может,
нас захватили какие–то пришельцы и увезли на свою планету? Я читала
в одном рассказе...
Иван заставил себя рассмеяться, хотя ему было не до смеха.
– Чудачка ты моя, мы на Земле, а скорее всего под землей. Пришельцы
не стали бы писать на дверях по–русски.
– Русский–то он русский, но шрифт не очень русский... О, смотри! –
воскликнула вдруг Тая. – Кажется, мы теперь сможем выбраться
в тот зал!
Щель в светлый зал стала шире в полтора раза, сейчас даже Иван мог
протиснуться в нее, не рискуя застрять.
Через минуту они были в зале, пробились между грудами обломков и мусора
и подбежали к окнам. То, что открылось их взорам, они увидеть не ожидали...
Окна выходили наружу в стене колоссального здания, крылья которого
плавно заворачивались полукольцом по гигантскому радиусу вправо и
влево и терялись за горизонтом, а на высоте около трех сотен метров
над котловиной, заполненной золотистым маревом, постепенно становились
прозрачными и исчезали! В центре котловины сияние было особенно сильным,
и марево там истаивало в темном небе струями свечения, оранжевыми
и малиновыми полосами. Оттуда доносились глухой рокот, равномерное
шипение пара и густое астматическое дыхание.
Завороженные страшной картиной, Иван и Тая простояли полчаса, разглядывая
котловину с золотым светящимся туманом, стены здания, уходящие вверх
на громадную высоту и в стороны по кругу, с рядами окон и похожих
на черные кляксы пятен.
– Да! – сказал наконец с чувством Иван. – На Землю
это мало похоже! Но пришельцы – чушь!
– Что тогда? – тихо спросила Тая. – Где мы, по–твоему?
Иван промолчал, и они с новым вниманием принялись рассматривать ландшафт
с высоты в двести метров.
– Под нами вроде бы лес, – неуверенно сказал Иван. –
Спуститься бы... Но как?
– Если это здание, то должны быть лифты или лестницы. Поищем,
а не найдем – вернемся сюда и будем думать снова.
Иван поколебался, поглядывая на шапку светящейся субстанции в котловине,
и решительно направился в глубь зала.
– Не отставай и смотри под ноги, тут колодцев хватает.
Голод и жажда, мучившие их уже более полусуток, несколько притупились,
уступив место волне возбуждения и надежды.