Брянск. Крутов
Ночевал Крутов у бывшего своего однокашника Федора Белова, поэта и
философа, закончившего лесотехнический институт, но нашедшего призвание в
нетрадиционной медицине; в настоящее время Федор работал в поликлинике
мануальным терапевтом и потому зарабатывал неплохо, что благотворно
сказалось на его облике: он пополнел, возмужал, приобрел осанку и
солидность; его вескую речь больные наверняка воспринимали сразу и верили
каждому его слову. Егору он обрадовался, несмотря на его ночное прибытие,
и проговорил с ним до трех часов ночи, пока не встала жена Таня. Пришлось
знакомиться, пить вино, снова рассказывать о себе, и уснул Крутов лишь в
половине пятого утра. Зато проснулся один: и Белов, и его жена уже ушли на
работу, оставив гостю записку на столе в кухне – где стоит завтрак, что
хранится в холодильнике, когда придут сами. Детей у них, как понял Егор,
пока не было: жена Таня толькотолько закончила институт (местный
машиностроительный), хотя работала в банке, а сам Федор в силу философской
направленности мышления о детях думал весьма отстраненно, а точнее – не
думал совсем. Ему казалось, что заняться их производством можно всегда.
Вставать не хотелось, спал Крутов всего четыре часа, но время
торопило, и, вспомнив пословицу: леньпотягота, поди на Федота, с Федота на
Якова, с Якова на всякого, – он заставил себя сделать зарядку, принял душ
и позавтракал. Сил прибавилось, и в машину Егор садился уже бодро,
предвкушая встречу с Елизаветой, которая грезилась ему чуть ли не в каждой
встречной девушке.
Мэр Брянска Георгий Мокшин, он же муж Елизаветы Качалиной, по
каким–то причинам не дающий ей развода, жил на проспекте Машиностроителей
в новом шестнадцатиэтажном кирпичном доме комфортной планировки,
единственный подъезд которого охранялся нарядом вневедомственной охраны.
Это осложняло задачу Крутова, так как он не хотел ни с кем делиться своими
замыслами. Однако ему повезло: спустя четверть часа после его появления у
дома Мокшина к подъезду подкатил мебельный фургон и рабочие принялись
разгружать мебель и таскать в подъезд. Егору удалось «помочь» молодым
ребятам втащить на второй этаж роскошный диван, судя по тяжести – местного
производства, и путь в дом оказался свободен. На четвертый этаж, где
располагалась квартира мэра, он взобрался пешком.
На звонок в дверь долго никто не реагировал, так что Крутов,
разочарованный до глубины души, уже собрался уходить, когда наконец
загремели засовы, дверь открылась и на пороге возник светлоголовый
здоровяк в спортивном костюме, широкоплечий, с мощной шеей борца и
длинными руками. Взгляд его бесцветных глаз был уныл и не предвещал ничего
хорошего.
– Чего надо?
Крутов усмехнулся. По уровню культуры парень не отличался от
омоновцев, с которыми общался полковник вчерашним вечером.
– Сэр Георгий Мокшин дома?
Привратник моргнул, озадаченный словечком «сэр».
– Нету.
– А его жена Елизавета?
– А в чем дело? Ты типа кто вообще?
– Типа родственник, – охотно признался Крутов. – Будь добр, позови ее
или дай пройти.
Здоровяк нахмурился, уловив иронию в словах гостя, окинул его
взглядом, буркнул: нет никого, – и попытался закрыть дверь, но Егор сунул
в щель ногу.
– Доложи мадам, холуй, что приехал родственник из Ковалей. Со слухом
у тебя хорошо? А то такое впечатление, что уши у тебя заложило.
Охранник перевел взгляд с ноги Крутова на лицо, порозовел и,
распахнув дверь во всю ширь, двинулся на гостя, поднимая руки и собираясь
схватить его за грудки. Драться Егор не хотел, поэтому от объятий борца
уклонился и применил стандартный ваки–гатамэ, выкручивая плечо и сжимая
тело охранника сбоку. Продержав его пару секунд в таком положении, – более
длительное удержание привело бы к удушению противника за счет сдавливания
надпочечников, – он опустил парня на пол.
– Отдохни немного, я только сообщу хозяйке о своем прибытии.
Однако в огромной патикомнатной квартире Мокшина с мебелью в стиле
мобайл и спальней, которой мог бы наверное позавидовать король Франции,
никого не оказалось. Елизавета отсутствовала, хотя кое–какие следы ее
пребывания здесь имели место: небрежно брошенный на кровать пеньюар,
помада и гребень на тумбочке трюмо, и запах ее любимых духов «Оревуар».
Настроение у Крутова упало. Не был сомнений, что Лиза ночевала в этой
квартире, оставалось лишь выяснить – одна или нет. В последнем случае
чувства Крутова уже роли не играли, как не играл роли факт события:
заставил ли Мокшин жену спать с ним или она сделала это без принуждения.
Зазвонил телефон в прихожей.
Егор некоторое время колебался, снять ли трубку, потом все же
подошел.
– Не пришла? – раздался в трубке густой, с легкой хрипотцой, голос.
– Нет, – глухо сказал Крутов.
– Громче. Не звонила?
– Нет...
– Что у тебя с голосом? Я говорил – не пей пиво из холодильника.
– Это от молока, – сказал Крутов и положил трубку.
В коридоре он присел на корточки возле начинавшего приходить в себя
охранника мокшинской квартиры, легонько потрепал его по щеке.
– Оклемался, болезный? Что же ты сразу не сказал, что Елизавета
Романовна не ночевала дома?
– Вчера вечером... не пришла... – Парень закашлялся, прижимая ладонь
ко рту. – Сбежала с подругой... сука! А мы за нее... получаем...
– Ясно. Каждому свое, как говорится. Извини, что я тебя помял
немного. Сказал бы, что хозяйки нет, и в обморок бы не упал.
Через несколько минут Крутов ехал к центру города, примерно зная, где
находится рекламная фирма «Навигатор», в которой работала Елизавета. Фирму
он нашел по интуиции, остановившись возле старого шестиэтажного здания с
колоннами, напротив которого парковались в основном иномарки. Как
оказалось, здание принадлежало управлению по культуре губернской
администрации, и большинство его помещений сдавалось в аренду разным
конторам и компаниям, в том числе таким, как Брянский «ДиДиБи–Банк» и
фирма «Навигатор», располагавшаяся на втором этаже левого крыла здания.
Вывески на фасаде не было, вероятно, рекламному начальству она были ни к
чему, зато отделка принадлежащей фирме территории внушала уважение: в
глазах рябило от обилия зеркал, хрустальных подвесок, декоративных панелей
и панно, никелированных поверхностей, кнопок и ручек. Слегка обалдевший
Крутов заметил наконец охранника в серой форме, наблюдавшего за ним из
специальной ниши слева от входа, и с видом просящего милостыню обратился к
нему:
– Простите, мне бы увидеть Лизу... Елизавету Романовну Качалину...
– Ее нет на работе, – равнодушно ответил охранник.
– То есть как нет? Где же она?
– Вы по какому вопросу?
– По личному, – едва не ляпнул Егор и спохватился. – Я из фирмы...
э–э, «Плащ и кинжал», нам нужна реклама...
– Обратитесь в отдел «New Business».
– Мне не нужен отдел бизнеса, мне нужен менеджер Качалина, которая
ведет нашу кампанию.
– Тогда ждите. Вчера она засиделась допоздна, может, сегодня придет
позже. Да вот ее сотрудница идет, спросите у нее.
В коридор вышла высокая, но очень худая, с короткой прической и
симпатичным личиком девушка лет двадцати пяти, одетая в короткое платьице
и туфли на каблуках «серебряное копытце».
– Вам кого, гражданин?
– Хочет видеть Качалину, – буркнул охранник.
Девушка с интересом глянула на Егора.
– Вы случайно не Крутов?
Елки палки, подумал Егор, слава обо мне успела дойти и досюда!
– Да, это я. Вы не подскажете, где я могу найти Лизу?
– Подождите минутку, я сейчас. – Девушка скрылась за одной из белых
дверей.
Егор поймал взгляд охранника, брошенный на чересчур худые ноги
девушки, и понял его чувства. Такие ноги следовало бы прятать под длинной
юбкой. Как сказал бы по этому случаю дед Осип: худая корова еще не газель.
«Минутка» напарницы Елизаветы длилась минут пятнадцать, так что Егор
запаниковал: уж не забыли ли его? – но девушка наконец выпорхнула из
кабинета с сумочкой в руках и увлекла полковника за собой:
– Пойдемте, мне надо организовать презентацию у клиента, по дороге
поговорим. Меня зовут Катя, а вас Егор?
– Так точно, – пробормотал Крутов, не зная, радоваться или печалиться
тому, что о его существовании знает посторонний человек. Однако вскоре все
выяснилось. Катя оказалась не только сотрудницей Лизы, но и ее подругой, и
вчерашним вечером они естественно говорили о Крутове.
– Сейчас поймаем тачку... – подняла руку на улице девушка, но Егор ее
остановил:
– У меня машина, подвезу, куда скажете.
– Ой, как здорово! – обрадовалась Катя. – Лиза решила не идти на
работу сегодня, да и отпуск у нее еще не кончился, и на меня свалилось
столько дел...
– Но потом вы покажете, где она остановилась? – осторожно сказал
Егор, унимая душевное нетерпение увидеть Елизавету немедленно.
– Конечно, только вы уж подбросьте меня в одно место.
Они сели в машину Крутова, отъехали от здания фирмы, и Егор сразу же
обратил внимание, что выехавшая следом со стоянки иномарка –
«тойота–королла», в салоне которой сидели водитель и два пассажира,
увязалась за ними. Поглядывая за ней, Егор вырулил на площадь Ленина и,
руководствуясь подсказками спутницы, довез ее до речного порта.
– Я быстро, – пообещала Катя, успевшая за то время, пока они ехали,
рассказать Крутову о своей работе и о том, как они с Лизой ходили в кафе и
освободились от опеки охранника, приставленного к Елизавете ее мужем. –
Потом мне надо будет заскочить в мэрию, и мы поедем к моей маме, где вас
ждет Лизка.
Минут пять Егор сидел в машине и наблюдал за белой «тойотой»,
пристроившейся к парапету справа от речного вокзала. Потом дал газ и
сделал круг по площади у речпорта. Реакции пассажиров «тойоты» на этот
рейд не последовало, они кого–то ждали. Но стоило в машину сесть Кате, как
«тойота» немедленно двинулась за «рено» Крутова. Сомнений не было,
прследовали именно его, точнее, Екатерину, что позволило Крутову сделать
вывод: Лиза сбежала от мужа так удачно, что Мокшин потерял ее след и
теперь с помощью своих людей пытается через подругу выяснить ее адрес.
Правда, тут же пришла более здравая мысль: Мокшин мог бы выяснить это и
более простым способом, заявившись в фирму и расспросив Катю.
Единственное, что его могло остановить, – неуверенность в том, что Катя
знает, где находится ее подруга.
– Они у меня уже выпытывали, – сказала девушка, когда Крутов
осторожно спросил ее, не приходил ли к ней кто–нибудь от имени Мокшина. –
Естественно, я ответила, что ничего не знаю.
Через час Катя наконец освободилась, впорхнула в кабину «рено», с
облегчением вздохнула.
– Все, можем ехать к Елизавете. Мама живет на улице Строителей, это
за рекой, надо ехать через мост...
– Если позволите, я поеду один, – сказал Егор. – Высажу вас у фирмы и
поеду, скажите только адрес.
– А вы найдете? – наивно засомневалась Катя.
Крутов улыбнулся.
– Язык до Киева доведет.
Екатерина продиктовала адрес, Егор довез ее до здания управления
культуры и, пожелав высокой зарплаты, уехал. «Тойота» послушно
пристроилась сзади, держась в ста метрах, но потом вдруг отстала и
исчезла. Крутов, настроившись на игру с преследователями, даже
почувствовал себя разочарованным, но предстоящая встреча с Елизаветой
вытеснила все остальные мысли, и к дому Катиной мамы на окраине Брянска он
подъезжал, уже с трудом сдерживая нетерпение.
Здесь начинался частный сектор города с незаасфальтированными
улочками, кирпичными, панельными и деревянными домами, с садами и
огородами. Дом Катиной мамы представлял собой бревенчатую избу чуть ли не
столетней постройки с крышей из потемневшего от времени и непогоды шифера,
окруженную небольшим яблоневым садом. Чем–то он напоминал родной дом
Крутова, но без веранды да размерами был вдвое меньше.
Понаблюдав на перекрестке за пустыми в этот предобеденный час улицами
и никого подозрительного не заметив, Егор подъехал к дому номер двадцать
три по улице Гомонова, оставил машину и, оглядываясь, открыл калитку и
вошел в палисадник. В нерешительности остановился у двери, прикидывая, что
лучше: постучать или войти без стука, тихо, и в этот момент дверь
распахнулась и с тихим визгом на шею Крутову кинулась Елизавета, одетая в
белую маечку и шорты.
– Нашел, нашел, мой хороший, я же говорила, я знала, я ждала!.. –
взахлеб запричитала она, целуя Егора в щеки, в шею, уши, губы, и длилось
это блаженное сумасшествие до тех пор, пока Крутов, у которого закружилась
голова, не обнял девушку сам и не прервал ее лепет долгим поцелуем. Потом
подхватил на руки и внес в дом, ногой закрыв за собой дверь.
– Хозяйка дома? – спросил он, останавливаясь в сенях.
– Ушла по делам, – прошептала счастливая Елизавета, зажмурив глаза, –
придет к двум. У нас уйма времени...
Крутов открыл дверь в светлицу, внес Лизу... а когда и как им удалось
освободиться от одежды, вспомнить потом не могли ни он, ни она. Очнулись
оба через час, полежали друг возле друга, умирающие,
разгоряченные, умиротворенные, хотя и не удовлетворенные до конца, потом
Лиза вскочила, затормошила Егора, и тому пришлось мыться в чистом дворике
усадьбы вслед за Лизой: сначала он поливал ее водой из ковшика, потом она
его.
В половине второго был накрыт стол, Лиза принесла бутылку грузинского
вина «Саперави», и они выпили по рюмке, заново присматриваясь друг к
другу, словно только что познакомились. А Крутов внезапно испытал
удивительное чувство домашнего покоя и тепла, которого он не испытывал уже
очень давно, несколько лет, с тех пор как похоронил жену.
– Что? – заметила его непривычно мягкий и нежный и одновременно
жадный взгляд Елизавета, улыбнулась с оттенком смущения и вызова. –
Понравилось?
Крутов рассеянно качнул головой, затем понял, что отвечает своим
мыслям, не совпадающим с мыслями девушки, и проговорил как о чем–то само
собой разумеющемся:
– Сейчас мы поедем к тебе на работу и ты напишешь заявление об уходе.
Ну, а потом... – он поднял рюмку. – За нас.
Лиза изумленно округлила глаза.
– Ты хочешь... чтобы я?..
– Я хочу увезти тебя в Москву. Думаю, рекламное агентство мы там тебе
отыщем.
Елизавета засмеялась, покачала головой.
– Ты настоящий полковник, как поет Алла Пугачева. Пришел, увидел,
победил. Не забыл, что за мной хвост, то есть муж? У него такие связи!..
– Мы их отрубим, – небрежно пообещал Крутов. – А откуда ты знаешь про
связи?
– У него в гостях перебывали все крупные шишки из области, депутаты,
милицейские чины, генералы, даже из Москвы приезжали, так что и не хотела
бы – все равно всех встречала. Представляешь, ни одного симпатичного лица!
Особенно мне не нравились его ученые гости: сколько спеси, сколько
высокомерия, Бог ты мой! А настоящей культуры, интеллигентности – ноль!
– Ученые? Зачем мэру друзьяученые? И какие менно? Физики, химики,
металлурги, машиностроители?
– В основном медики, врачипсихиатры, насколько я помню.
Крутов насторожился.
– Ты не путаешь? Именно психиатры?
– Или психологи... не помню точно.
– Раньше ты мне о друзьяхпсихиатрах мужа ничего не говорила.
– Ты не спрашивал.
– А о чем они разговаривали с мужем, на какие темы, не слышала?
– Так, о разной ерунде, в мое присутствии о делах никто не
заговаривал. Кое–что я конечно слышала, обрывки фраз, когда приносила вино
или кофе, но не понимала ничего. Например, что такое «груз двести»? Я не
знаю...
– Они говорили о «грузе 200»? – медленно произнес Крутов.
– Ну, да. Потом о каких–то испытаниях... о курганах... ну, не помню
я, о чем еще.
– А о ФУМБЭП не упоминали?
Елизавета наморщила лоб.
– Кажется, мне знакомо это слово, но что оно означает... какое–то
управление по медицине, по–моему. Это так важно для тебя?
– Очень! Вот почему твой муж пытается ограничить твою свободу: ты
слышала так много, что стала ценным секретоносителем. У него теперь только
два выхода: держать тебя при себе или... – Егор помрачнел, – или убить!
Елизавета вздрогнула, с недоумением посмотрела на него.
– Что ты говоришь? За что?
– Черт! Как я сразу не сообразил... – Крутов насторожился: на душе
стало беспокойно, неуютно, словно там подул холодный ветер и принес дождь
со снегом.
В сенях стукнула дверь. Егор вопросительно глянул на Лизу, та сделала
успокаивающий жест:
– Это наверное пришла тетя Саша, Катина мама.
В ту же секунду дверь в горницу распахнулась от удара ноги, и в дом
ворвались двое молодых людей в черных костюмах и при галстуках, несмотря
на летнюю жару. В руках они держали только дубинки «а ля усмиритель
толпы», но наметанный глаз Крутова по некоторым признакам определил под
костюмом одного из парней наплечную кобуру, и ему стало понятно, что это
те самые пассажиры из «тойоты», следовавшей за его машиной во время
поездки с Катей. Теперь стал понятен их демонстративный отказ от
преследования машины Егора: они просто передали полковника своим
сменщикам, а потом появились по вызову.
– В чем дело, мужчины? – почти доброжелательно спросил Крутов. –
Врываетесь в чужой дом, как в свой собственный, пугаете мирных граждан,
крутите у них под носом какими–то палками... Адресом не ошиблись?
– Собирайся, – навел свою черную дубинку на Елизавету один из парней,
белобрысый, мощного сложения, с ничего не выражающим взглядом.
– Он тебя знает? – посмотрел на девушку Егор.
– Это Станислав, – тихо проговорила Лиза, – телохранитель Георгия...
– Поднялась из–за стола. – Убирайтесь! Никуда я с вами не пойду.
– Пойдешь! – двинулся было к ней белобрысый, и в ту же секунду Крутов
метнул вилку.
Вилка вонзилась в дубинку, едва не выбив ее из руки парня, в горнице
стало тихо. Крутов лениво встал, держа в руках еще одну вилку и кухонный
нож, укоризненно качнул головой.
– Вы слышали, что она сказала, джентльмены? Возвращайтесь к боссу и
доложите, что любой, кто попробует дотронуться до его бывшей жены, включая
его самого, подчеркиваю – бывшей жены, – будет иметь дело со мной.
– Вадик, поговори с ним, – бросил опомнившийся Станислав, снова
направляясь к Елизавете, и Егор бросил вторую вилку, со свистом
прорезавшую воздух перед носом белобрысого и вонзившуюся в притолоку.
Станислав отпрянул, сунул было руку под пиджак, но Крутов отвел назад
руку с ножом и покачал головой.
– Не стоит рисковать, мальчик. И давайте–ка выметайтесь отсюда
по–хорошему, не доводите до греха, попишу обоих.
Парни застыли в нерешительности, переглядываясь, и Егор
демонстративно достал свой бэтдаггер.
– Вам помочь или найдете дверь сами?
Вид «летучей мыши» заставил визитеров переоценить ситуацию, они
опустили дубинки и попятились к выходу.
– Тебе хана, мужик, – сказал белобрысый эмиссар Мокшина с равнодушной
уверенностью. – Мэр таких шуток не прощает.
– А я не шучу, – с таким же равнодушием сказал Крутов. – Эта девушка
не является собственностью мэра. Или у вас имеется постановление прокурора
на ее арест?
– Обойдемся без прокурора.
Крутов потемнел.
– Я тем более. Проваливайте!
Парни вышли. Егор прислушался к звукам, долетавшим с улицы, подошел к
окну, сделав жест Елизавете: палец к губам. Двое в черном стояли в
палисаднике и о чем–то разговаривали, жестикулируя и поглядывая то на дом,
то на подъехавшую машину – белую «тойоту–короллу», потом белобрысый
вытащил из кармана трубку мобильного телефона, и Егор понял, что дело
принимает нежелательный оборот. Помощники Мокшина сдаваться не хотели и
теперь советовались с боссом, что делать. Тот же вряд ли собирался дать
отбой «опрерации».
– Псы! – с выражением сказал Крутов, обернулся к Лизе. – Быстро беги
на огороды, оттуда к мосту через Десну, тут недалеко, должна была видеть.
– Я знаю, где это. Что ты хочешь делать?
– Преподам им урок отхода с боем. Залезь под мост и жди, пока я не
подъеду и не окликну. Давай!
Елизавета несколько мгновений рассматривала ставшее решительным и
строгим лицо Крутова, чмокнула его в губы и выбежала из дома в сени, а
оттуда во двор, закрытый со стороны улицы высоким дощатым забором. Крутов
подождал минуту, переводя организм в состояние боевого транса, рассовал по
карманам кое–какие предметы домашнего обихода: вилки, ножницы, ручку,
пилочку для ногтей, кухонный нож воткнул в карман рубашки на груди,
бэтдаггер сунул под ремень брюк и, взяв в руки кочергу, стоявшую возле
печки, вышел в сени.
Ждать долго не пришлось. Боевики Мокшина получили очевидно приказ
босса «взять жену живой или мертвой», вызвали подкрепление в лице водителя
«тойоты» и пошли в атаку на гарнизон дома. Дверь в сени рывком отворилась,
в проем шагнул спутник белобрысого Станислава и получил удар кочергой по
руке. Взвыл, выронил дубинку, которая вдруг с треском выпустила голубую
извилистую искру: дубинка имела электрошоковый разрядник!
Реакция Крутова сработала мгновенно.
Он подхватил дубинку и сунул ее в лоб идущему следом толстяку с такой
же черной палкой. Раздался треск, изумленный вскрик, толстяк вытаращил
глаза и упал за порог лицом вниз. Егор остался один на один с белобрысым
телохранителемпомощником мэра, успевшим вытащить пистолет («глок–24», как
сразу же определил Крутов).
Мгновение они смотрели друг на друга, прикидывая готовность каждого
сражаться до конца и возможности для поединка. Крутов очевидно выглядел
более убедительно, несмотря на отсутствие огнестрельного оружия, потому
что в глазах Стасниалва протаяла неуверенность, рука с пистолетом,
наведенным в грудь Егора, дрогнула.
– Хочешь попробовать? – дернул уголком губ Крутов. – Дерзай, мальчик.
Может быть, и успеешь.
Сидевший в сенях с прижатой к животу рукой напарник Станислава,
бледный и потный, заскулил от боли, Станислав перевл взгляд на него, и
Крутов молниеносным ударом ноги выбил у него пистолет.
В принципе, на этом можно было бы и закончить урок, однако не
доставало эффектной концовки, которая запомнилась бы мокшинским подручным
надолго, и Егор закончил сольное свое выступление показательным метанием.
Он ушел влево от выпада правой руки Станислава (парень вероятно
когда–то занимался боксом и стойку принял грамотно), перехватил руку,
развернулся по часовой стрелке, заходя противнику в спину, и рывком
сдернул с него пиджак таким образом, что получилась как бы смирительная
рубашка. Затем другим рывком поставил парня спиной к забору справа от
сеней дома, показал ему нож, чтобы он не дергался, и отошел на несколько
шагов назад. Станислав и переставший баюкать руку второй молодой человек
смотрели на Крутова во все глаза, не понимая, что он хочет делать. Егор
прищурил левый глаз.
– Внимание, господа, демонстрирую смертельный цирковой номер. Нервных
прошу из зала удалиться.
С этими словами он выгрузил из карманов весь свой боевой арсенал и в
течение двух секунд расстрелял его в Станислава, пригвоздив пиджак парня к
доскам забора в пяти местах – двумя вилками, ножницами и пилочкой для
ногтей. Не пробила ткань пиджака только шариковая авторучка, хотя и
застряла в воротнике в миллиметре от шеи. Напоследок Егор метнул бэтдаггер
и срезал им прядь волос над левым ухом помертвевшего Станислава. Подошел к
нему, удовлетворенно оглядел свою работу, выдернул «летучую мышь», спрятал
в чехол, пошлепал белобрысого порученца Мокшина по щекам.
– Все в порядке, можешь дышать.
Закрывая калитку, он оглянулся. Очнувшийся от электроразряда
толстякводитель «тойоты», парень с ушибленной рукой и бледный Станислав
смотрели ему вслед и молчали. Крутов помахал им рукой, собираясь сказать
что–либо значительное, чтобы они передали его слова Мокшину, но в этот
момент в конце улицы появилась какая–то машина, и сработавшая интуиция
заставила Егора обойтись минимумов слов и жестов.
– Я сегодня добрый, – бросил он, – но не дай Бог вашему боссу меня
разозлить!
Вскочил в машину, врубил сцепление и за несколько секунд домчал до
перекрестка. Свернул к реке и... снял ногу с педали газа. Фары мчащейся с
большой скоростью машины, за которой по улице вздувался хвост пыли, дважды
мигнули. Если бы это были преследователи, кого бы они ни представляли,
подавать такой сигнал они не стали бы.
Автомобиль – джип «судзуки–витара» цвета «серебристый металлик»
снизил скорость, достиг перекрестка, повернул и остановился в двух шагах
от машины Крутова. Из него выскочил человек в светлом костюме, темной
рубашке с белым галстуком и в белых туфлях, ни дать, ни взять –
киноноактер Джулиано Челентано, и Егор с удивлением узнал в нем Ираклия
Федотова, магистра Жуковского отделения Международного Ордена чести.
– А говорят – гора с горой не сходятся! – хладнокровно сказал Крутов,
вылезая навстречу, испытывая неприятное чувство рентгеновского
просвечивания. – Какими судьбами, господин магистр?
– Быстро уходи отсюда, – сказал Ираклий, подходя и пожимая руку
Егора. – Забирай девушку, садись в мою машину, твою разыскивает вся
милиция Брянской губернии, и рви когти куда–нибудь подальше. Ключ
зажигания внутри, техпаспорт в бардачке.
– С какой стати меня разыскивает милиция?
– С подачи мэра, надо полагать.
– Быстро он сработал, полдня не прошло, как я навестил его квартиру.
Что мне инкриминируется?
– Нападение на охранника с целью грабежа квартиры и похищения его
жены.
Крутов присвистнул.
– Ловко! Одним ударом двух зайцев хочет убить господин мэр. Откуда ты
узнал, что я здесь?
Ираклий с необидной насмешкой в глазах подтолкнул Егора к джипу.
– У Ордена чести своя разведка. Уезжай, ни пуха...
– К черту! – Крутов оглянулся назад, но из–за пыли дома Катиной мамы
и «тойоты» мокшинских посланников не увидел. – А ты?
– Обо мне не беспокойся. Отгоню твою красавицу и спрячу в гараже на
время. Кстати, в Брянске тоже есть филиал Ордена, базируется в здании
губернской администрации, под надежной крышей... Давай, полковник, не тяни
время, даю слово ответить на все твои вопросы, но позже.
Крутов сел в кабину джипа, огляделся, знакомясь с расположением ручек
и приборов, потом вылез, забрал из багажника и салона «рено» свои вещи,
снова сел за руль «судзуки», поднял вверх кулак и включил зажигание.
Последнее, что он увидел перед тем, как пыль из–под колес скрыла задний
обзор, был безошибочно точный прыжок Ираклия в кабину «рено»: такое
могли выполнять только исключительно координированные и специально
обученные люди.
Через пять минут Егор забрал Елизавету из–под моста, а спустя еще
четверть часа выехал за город.
