Талисман Помогает Сильнейшему
Бабуу–Сэнгэ чувствовал, что находится под неусыпным наблюдением
Рыкова и его людей, но неудача с Юрьевым подорвала его уверенность в своих
силах, и из Москвы улетал совсем другой человек, нежели тот, что прибыл
почти месяц назад для решения рутинных задач корректировки реальности.
Прилетал повелитель социума, полный решимости и спокойствия, улетал старик
с погасшим взором, понимающий, что ему не скрыться от ликвидатора нигде, в
том числе и в стенах монастыря Гаутамы на Алтае. Но бывшему координатору
Союза Неизвестных России больше некуда было податься.
Пребывая в состоянии прострации, переодетый в «музыканта»,
Бабуу–Сэнгэ заказал билет на самолет и утром девятого июня поехал в
аэропорт Быково, сопровождаемый пока еще подвластными ему бойцами личного
манипула. Но они были обычными людьми, хотя и профессионалами своего дела,
поэтому засаду, подготовленную лично Германом Довлатовичем в аэропорту,
раскрыть не смогли.
Атака на манипул началась в тот момент, когда объявили посадку в
самолет, вылетающий рейсом Москва–Барнаул.
Бабуу–Сэнгэ понял значение возникшей тихой паники в рядах своих
телохранителей не сразу, занятый своими медленными мыслями, а когда понял
– сделал ошибку, что говорило о состоянии психологического спада, в
котором он пребывал. Вместо того, чтобы обратиться к службе безопасности
аэропорта, что дало бы ему запас времени на анализ угрозы и поиск решения,
он бросился бежать, ощущая слепой примитивный страх.
Его ждали три машины в разных концах аэропорта: две на площади перед
зданием аэровокзала, одна на летном поле, – и Бабуу–Сэнгэ выбрал этот путь
отступления, направляющий его прямо в руки Рыкова.
Они встретились на поле в десятке шагов от стены технического корпуса
аэропорта (бой между телохранителями Бабуу–Сэнгэ и «эсэсовцами» Германа
Довлатовича шел чуть ли не на всей территории порта, но сторонников
координатора становилось все меньше и меньше), недалеко от черного
«доджа», ждущего Бабуу–Сэнгэ. Рыков вышел из–за оранжевого тягача,
приткнувшегося к стене здания, и остановился, перегородив путь, расставив
ноги, засунув руки в карманы пиджака.
Бабуу–Сэнгэ остановился тоже. Четверка телохранителей, прикрывающих
его со всех сторон, попыталась было убрать неожиданно появившееся
препятствие, но была мгновенно уничтожена снайперами Рыковского манипула,
засевшими в здании и на прожекторной вышке в полусотне метров.
– Вы низложены, настоятель, – сказал Рыков, глядя на бывшего
начальника горящими глазами, не обращая внимания на пугающий вопль сирены;
в здании аэропорта началась тревога. – Отдайте талисман добровольно.
– Зачем он тебе? – усмехнулся Бабуу–Сэнгэ, внезапно успокаиваясь. –
Ты хочешь занять мое место?
– Я хочу занять свое место.
– Это не талисман, вы все не зря назвали его «нагрудником
справедливости». Он подчиняется только иерарху, соблюдающему законы Круга.
Ты же переступил через них.
– Вы знаете, что это неправда, настоятель. Талисман – часть Великой
Вещи Мира – кодона, основа которого – уровень Гамчикот*. Он теперь должен
быть моим.
* Гамчикот – «дьявольское милосердие» (Каббала).
– Возьми, если сможешь. Но запомни: чем выше и круче подъем, тем
явственней бездна под ногами и тем страшнее падение. Твое место в аду!
– У каждого из нас свой ад! Вам же уготован персональный. – Рыков,
сжимающий потными руками рукояти «глушака» и «болевика» в карманах
пиджака, спустил курки.
На Бабуу–Сэнгэ обрушился страшный психоэнергетический удар,
деформирующий энергетические оболочки координатора, его эфирно–силовой
каркас и волевые барьеры. Если бы Рыков ограничился только этим,
Бабуу–Сэнгэ смог бы отразить атаку и ответить Силой Эл, поддерживаемый
талисманом до уровня Иегова Элохим. Но против него на этот раз выступил не
просто кардинал бывшего Союза, но авеша Монарха Тьмы, поддержанный
собственным эгрегором, плюс разряды психотронного оружия, фрустирующие
психику, а главное, в самый напряженный момент «нагрудник справедливости»
вдруг перестал подпитывать координатора энергией, и сознание Бабуу–Сэнгэ
не выдержало совместного натиска многих сил, превысивших уровень Силы
Элохим Гибор.
Сломленный жестоким ударом, от которого бетон поля и стен здания
покрылся корочкой глазури, как от воздействия высокой температуры, а
«додж» с темными стеклами в двух десятках шагов съежился и оплыл, будто
воздушный шарик, Бабуу–Сэнгэ покачнулся и упал лицом вниз, прямой, как
палка.
Рыков шагнул к нему с пылающими черным пламенем глазами, перевернул
тело мысленным усилием, не дотрагиваясь до него руками, сорвал с шеи цепь
с талисманом и отступил.
Тело координатора начало тяжелеть, вдавливаться в ставший мягким
бетон, сминаться, превращаться в тонкий лист, пока не ушло в землю на
метр. Затем края бетонной ямы стали жидкими, потекли в яму, бетон заполнил
ее до половины и застыл. Герман Довлатович постоял, успокаиваясь,
поглаживая горячую пластину талисмана, вдруг презрительно и с ненавистью
рассмеялся и зашагал к зданию аэровокзала.
Случайные свидетели его невидимой битвы с координатором – работники
аэропорта, пилоты, стюардессы, глазевшие на происходящее, так и не поняли,
что произошло на самом деле.
