Кардинал Министру Не Товарищ
Настроение Германа Довлатовича имело цвет горечи и яда, как выражался
поэт. За последние несколько дней он получил несколько чувствительных
ударов по своей империи, которые не способствовали радостному ощущению
бытия и заставили маршала СС несколько переоценить значение своих связей с
Монархом и ликвидатором. Диктатуру, пирамиду абсолютной власти в
реальности строить было невероятно трудно, приходилось все время делиться
с кем–то, кого–то привлекать, от кого–то зависеть и кому–то помогать, чего
Рыков делать не любил, перенося эту нелюбовь на подчиненных. Так он
жестоко наказал уцелевших охранников и сотрудников центра управления в
банке «Северо–Запад», когда те допустили прорыв «чистильщиков» и позволили
им освободить ценную заложницу, дочь Юрьева. Двоих он просто задушил
заклятием «сжимающейся петли», в трех других на глазах остальных разрядил
«болевик». Их крики подействовали на «эсэсовцев» столь сильно, что один из
них сутки спустя выпрыгнул из окна семнадцатого этажа, а второй заявился в
ГУБО* и рассказал о деятельности СС все, что знал. Его признания конечно
дальше кабинета разговаривающего с ним сотрудника ГУБО не ушли, да и
самого его потом сбила машина, но улучшить настроение Германа Довлатовича
эти происшествия не могли.
* ГУБО – Главное управление по борьбе с организованной преступностью.
После того, как главные инициаторы похищения дочери Юрьева исчезли, –
их вертолет оказался пустым, – и не появились в районе Троице–Лыково, под
которым располагался МИР Ликозидов, Герман Довлатович сразу понял, что его
противник усилил свои позиции знанием универсального тхабса, что намного
снижало эффективность приемов, которыми владели сам Рыков и ликвидатор.
Теперь команду Котовых надо было искать не только на Земле, но и в других
реальностях «розы», а возможности Германа Довлатовича были ограничены.
Плюс ко всему отряд противодействия приобрел новых сторонников в лице
Юрьева и Бабуу–Сэнгэ, имеющих определенные ареалы воздействия на социум,
собственные оперативные подразделения и возможности магического
манипулирования. Сбрасывать их со счетов не приходилось, несмотря на
мощную поддержку ликвидатора и Монарха, вдруг обнаружившего интерес к
происходящему на Земле.
Герман Довлатович не мог отрицать, что Монарх здорово помог ему в
последних событиях и готов был помогать и дальше, но за всем этим
внезапным интересом наверняка стоял какой–то особый расчет, вычислить
который Рыков не смог и мучился, раздираемый сомнениями, в размышлениях:
что бы это значило? У него даже мелькнула мысль: а не переметнуться ли,
пока еще не поздно, в лагерь «чистилища», уничтожить ликвидатора, а уж
потом приняться за союзников? – но мысль мелькнула и спряталась до поры,
до времени, потому что беспристрастный анализ происходящих событий показал
силу ликвидатора и его несомненные успехи. Внутренний Круг человечества
был почти уничтожен. Уцелеть можно было, лишь присоединившись к
победителю.
Но Герману Довлатовичу мало было уцелеть, он хотел остаться
единственным повелителем реальности, а для этого готов был
предать кого угодно и сотрудничать с кем угодно, будь то Истребитель
Закона, Воин Закона или сам дьявол. Он хорошо усвоил студенческую формулу
времен СССР: главное в жизни не то, что есть, а то, что хочется. А хотел
Герман Довлатович многого. Если бы он читал известное произведение
Себастиана Бранта «Корабль дураков», он бы наверное запомнил бы строки:
«Жена, земля и бездна ада – Сколь ни давай, еще им надо!" Но Бранта Рыков
не читал и о бездне ада никогда не думал. Ад был расположен в нем самом.
Сутки спустя после печального инцидента в здании банка «Северо–Запад»
Герман Довлатович собрал в клубе «У Шварценеггера» свой ССС – Совет
Сверхсистемы, чтобы обсудить положение дел, этого требовали участившиеся
болезненные выпады со стороны «чистилища». Однако на Совет прибыло не
более половины генералов СС, напуганных обстановкой в столице, и Рыкову
пришлось привлечь своих спецназовцев, чтобы собрать кворум. Проблема
защиты СC становилась недопустимо острой, пора было принимать адекватные
меры, хотя где искать главных виновников создавшегося положения –
комиссаров ККК Самандара и Котова, Рыков не знал сам. Вернее, знал – в
«розе реальностей», но достать их там он пока не имел возможностей.
После заседания и распределения неотложных мер безопасности между
генералами он собрался было принять сауну, расслабиться после стрессовых
встреч и решений, и был неприятно удивлен, когда ему позвонил министр
внутренних дел.
– Герман Довлатович, – раздался в трубке сотового телефона голос
Дятлова, – будьте так любезны, навестите меня в конторе. И как можно
быстрее. Есть дело.
– Предлагаю встретиться на нейтральной территории, – сделав паузу,
отозвался осторожный Рыков. – Например «У Шварценеггера» или в Новых
Сандунах.
– Я в баню не хожу, – отрезал министр. – Будьте через час в клубе.
Выяснили, где прячутся ваши обидчики?
– Еще нет, – бесцветным голосом сказал Рыков. – Но с ними был
господин советник президента Юрьев, а он недавно объявился в реальности.
Попробуйте получить сведения через него.
– Мои люди его упустили. Что вы знаете о нем, чего не знаю я?
– Юрий Венедиктович считается преемником координатора и очень с ним
дружен. Вдвоем они представляют немалую силу. Если хотите расправиться с
ними, начните c...
– Приберегите советы до встречи и не опаздывайте. – Дятлов отключил
телефон.
Рыкову отчего–то стало зябко, тон министра ему не понравился, и тогда
он решил принять кое–какие меры предосторожности. Клуб «У Шварценеггера»
считался территорией, свободной от любых разборок и посягательств на
свободу личности, но если министру внутренних дел еще приличествовало
следовать каким–то принципам, то эмиссару ликвидатора ни один закон не мог
служить препятствием к достижению цели. Следовало побеспокоиться о
подстраховке.
Дятлов прибыл в клуб в сопровождении двух шкафообразных
телохранителей, все мысли которых легко читались на их мощных складчатых
загривках. Рыков, ожидавший министра в биллиардном зале клуба, впервые
оценил, как выглядят со стороны подобные типы, ибо его охранники ничем не
отличались от этих. Но что поделаешь, если человеку с комплексами нравятся
люди сильные и видные, с гипертрофированными мускулами, которые очень
редки в среде интеллектуалов...
Дятлов, не здороваясь, подождал, пока Рыков выставит на стол шары и,
жестом отослав телохранителей, взял предложенный кий.
– Так что вы там говорили о расправе над Юрьевым и Бабуу?
Герман Довлатович окинул ничего не выражающим взглядом грузную, с
выпирающим животом, фигуру министра, со злорадством подумал, что Дятлов не
зря комплексует, окружая себя людьми мощными и глупыми. Посредственность и
уродство всегда тяготеют ко всему крикливому, большому и вызывающему. О
том, что он сам поступает подобным образом, Рыков не подумал.
– Их надо разъединить, рассорить, натравить друг на друга. Тогда
можно будет задавить каждого в отдельности.
– Ну, это известная формула, – скривил губы министр, хищно глянул на
стол, прицеливаясь, и виртуозно всадил шар в лузу. – Разделяй и властвуй.
Я думал, у вас есть конкретные предложения.
Конкретные предложения у Рыкова были, но делиться ими он не спешил.
Дятлов забил еще один шар.
– Итак, к делу, господин кардинал. Если хотите жить, сотрудничайте со
мной потесней и не вздумайте менять ориентацию. Кто не со мной, тот против
меня, со всеми вытекающими последствиями. И не особенно надейтесь ни на
поддержку эгрегора, ни на помощь Конкере. Он далеко, а ликвидатор близко.
Вы меня поняли?
– Я бы тоже не советовал вам разговаривать со мной в таком тоне, –
бледно улыбнулся Рыков. – Вы же не знаете всех моих козырей.
– Знаю, – отрезал Дятлов. – Ваши люди в клубе обезврежены, так что не
стоит на них рассчитывать. А вы, как мне известно, не из тех людей,
которые владеют абхайей*.
* Абхайя – свобода от страха, один из принципов дао.
– Зато я владею кое–чем другим, – пожал плечами Рыков, не вдаваясь в
подробности; он имел в виду «глушак», гипногенератор «удав».
Дятлов понял его по–своему. Хотя он и получил знания Круга, как
зомби–проекция ликвидатора, но был все же обыкновенным человеком, в
отличие от Рыкова, который владел многими паранормальными способностями и
занимал восемнадцатую ступень на «лестнице самореализации» Внутреннего
Круга, что позволяло ему оперировать магическими Силами Иегова Элохим и
Эл, определяющими степень воздействия на психику человека и на земную
реальность в целом.
– Если вы имеете в виду стрелковое оружие, то оно не дает гарантии
ликвидации неугодных нам лиц. Пора подумать о ракетных атаках на уцелевших
людей Круга.
– Вы это... серьезно?
– Более чем, – сверкнул глазами Дятлов. – Мне церемониться некогда,
поставленная задача должна быть выполнена в кратчайшие сроки.
«Но ведь это взорвет всю страну, – хотел сказать Рыков, – начнется
хаос, кем и чем я буду управлять?" – но вслух сказал другое:
– Как только вы начнете применять ракеты, вас вызовут в Кремль,
потребуют объяснений и отправят в оставку. Кстати, Юрьев по моим данным
уже подал президенту записку о вашем несоответствии должности и с
предложением отправить вас в отставку.
– Это меня не волнует, – отмахнулся Артур Емельянович, забивая подряд
три шара. – Я всегда имею возможность обвинить во всех грехах «чистилище».
Что вам известно о Воине Закона справедливости?
Рыков, так ни разу и вступивший в игру, помолчал.
– Насколько я знаю, его приход подготовлен, однако сам он в
реальности еще не появился. Зато ходят слухи, что засветилось его оружие.
– Синкэн–гата?! – Дятлов оторвался от стола. – Черт возьми, это
серьезно! Вы второй, кто мне это говорит. У кого сейчас синкэн–гата? Кроме
самого Воина им может владеть только оруженосец Воина.
– Синкэн–гата доставил на Землю из «розы» Посвященный I ступени
Котов... который кстати является комиссаром «чистилища», сбежавшим от нас
позавчера.
Дятлов отставил кий.
– Найдите мне его! Синкэн–гата не должен попасть в руки Воина!
Делайте, что хотите, но найдите Котова... если желаете пожить и
властвовать страной!
В биллиардную зашли телохранители министра. Артур Емельянович
оглянулся на них, недовольный вторжением, потом посмотрел на Рыкова и
начал кое–что соображать.
– В чем дело, парни?
– Они теперь работают на меня, – любезно пояснил Рыков. – Так что вы
напрасно говорили о нейтрализации моих людей в клубе.
Дятлов поморщился.
– Как вы торопитесь, кардинал. Мне ничего не стоит взорвать весь этот
клуб... вместе с вами. Доказательства нужны?
– Нет, – подумав, ответил Рыков, снова ощущая сосущий холодок страха
в груди. В отличие от Дятлова – не министра, а эмиссара – он очень
хотел жить.
– Найдите мне Котова, – повторил министр и вышел, обойдя своих
перепрограммированных телохранителей, как столбы.
