Черный Человек - Василий Головачев - Книжная Полка

Глава 3

Джума Хан стоял на вершине колоссальной трехгранной пирамиды и задумчиво смотрел «вниз», на одну из граней, края которой терялись в дымке атмосферы за пределом видимости. В центре грани лежала ощутимо тяжелая, выпуклая лужа бликующего расплавленного стекла, отороченная ослепительно белой пушистой пеной. Казалось, пена эта светится сама или скрывает внутри прожилки необычных светильников. Грань пирамиды не была ровной, ее избороздил узор трещин, рытвин, ям, холмов и длинных каменистых гряд, но на расстоянии этот узор размывался, прятался под утолщавшейся постепенно желто–зеленой дымкой, и грань превращалась в гладкий бильярдный стол размерами в несколько тысяч километров...

Конечно, это была не пирамида: Джума стоял на одной из вершин гигантского куба под названием Страж Горловины, планеты, расположенной в устье «серой дыры», которую открыл Даниил Шаламов во время своего нашумевшего спасательного рейда. И «лужа стекла» в центре грани планеты–куба была на самом деле одним из шести ее океанов, а белая пена – пеленой облаков. Зрелище было необычным, завораживающим, удивительным, и редко кто из посещающих вершины куба – их назвали Углами с прибавлением цифры от единицы до четырех, чтобы хоть как–то различать в отчетах (Джума стоял на вершине «Угла–3»), – не замирал в благоговении перед непостижимой фантазией и мощью Природы, создавшей этот феномен. Впрочем, кое–кто из ученых всерьез утверждал, что планета–куб была создана искусственно...

– Хорошо смотришься, – раздался в наушниках чей–то веселый голос.

Джума оглянулся не сразу, с трудом возвращаясь к реальности. К нему приближался похожий на йети, одетый, как и он сам, в мохнатый, ослепительно белый скафандр, Андрей Бегич, пограничник из дружины Торопова, обслуживающей весь район исследований. За его спиной в сотне метров стоял драккар, из которого выпрыгивали косматые «снежные люди» – пограничники. Было странно смотреть на эту сцену: казалось, драккар вот–вот заскользит вниз «по склону» и разобьется где–то «внизу» о «гору стекла», хотя на самом деле стоял он довольно прочно, повинуясь закону тяготения.

– Издали ты похож на памятник первопроходцу, – продолжал Бегич, подходя ближе, и хлопнул ладонью в перчатке по подставленной ладони; передняя часть его конусовидного шлема была прозрачна, открывая веселое, с румянцем во всю щеку лицо. – Стоишь и не двигаешься. – Он обошел закруглявшуюся вершину «Угла» и посмотрел вниз по очереди на каждую грань куба. – А впечатляет, черт возьми! Прямо оторопь берет, а? Хочется сесть на коня и, как ликоковский Одинокий всадник, поскакать сразу на все стороны света, хотя их здесь всего три. Или шесть, по числу граней? – Бегич хмыкнул, почесал затылок широкого – по плечи – шлема. – Во ребус, а?

Джума улыбнулся.

– Еще не привык?

– Если бы привык, ушел бы из службы. – Бегич был молод, инициативен и горяч, поэтому начальству приходилось часто сдерживать его порывы и направлять энергию в нужное русло. – Любуемся в последний раз, а? Жаль.

– Жаль, – согласился Джума. – Страж действительно одно из чудес света!

– Даль–разведка, похоже, открыла еще один интересный объект – Сферу Дайсона, слышал? После того как свернем работу здесь, попрошусь в отряд туда. Кстати, что интересно: внутри самой Сферы нашли три планеты, и на всех трех обнаружены вудволловые леса. Точно такие же, что и здесь, на островах Стража. Представляешь связь?

Джума покачал головой.

– Не представляю. А что, ты думаешь, между Сферой и Стражем есть связь?

– Не я думаю – ученые. Но ты сам посуди: кто мог создать Сферу, как и Стража, кроме таинственных Вершителей, создавших в свое время Орилоух?

– Андрей, – окликнули пограничника товарищи, – время.

– Иду. – Бегич кинул взгляд вверх. – Ни солнца, ни луны, а светло как днем! Вот к этому уж точно трудно привыкнуть. Так ты затем и прилетел сюда, чтобы насмотреться? Запиши на видео, и дело с концом.

– А вы по чью душу? – Джума кивнул на драккар погранслужбы с зелеными полосками по корпусу. Его машина стояла в нескольких километрах отсюда на другой грани куба и была почти не видна.

– Обеспечиваем контроль экологической чистоты. До связи.

Бегич запрыгал вниз, к своим: сила тяжести на вершине «Угла» составляла две трети земной, и легкость в теле буквально окрыляла.

Пограничники установили возле драккара какие–то контейнеры, закрепив их с помощью липучек, и улетели. Но Джума недолго оставался один, пребывая почти в сомнамбулическом состоянии, – в наушниках раздался голос Имама, инка хановского драккара:

– По «треку» три семерки!

– Дуй сюда, – среагировал Джума, приходя в себя. – Что случилось?

Из хаоса теней на одной из граней куба, у «подножия пирамиды», вырвалась блестящая капля, в считанные секунды увеличилась в размерах в десятки раз и превратилась в семиметровый конус драккара. Бесшумно погасив скорость в одно мгновение, конус опустился рядом, открыл люк, высунул язык лифта. Джума прыгнул на язык и через две секунды был уже в рубке, упал в разверстое кокон–кресло.

За это время Имам успел сообщить ему, в чем дело: в Горловине объявился странный объект, по размерам и массе близкий к земным спейсерам и маатанским проникателям.

Объект шел, «мигая»: то появлялся, как твердое тело, на тысячную долю секунды, то растягивался в зыбкую полоску света и исчезал, чтобы через две–три секунды вынырнуть дальше на сто тысяч километров по вектору движения. Направлялся он прямо в лоб Стражу Горловины и миновать планету, судя по намерениям, не мог.

Кресло запеленало Джуму системой коммуникаций, и на голову ему вылился ушат звуков волны «спрута»: чьи–то команды, запросы, переговоры служб, шумы эфира.

– Время подхода к Стражу – семь минут двадцать секунд, – сообщил Сократ, координатор всей системы «спрута» в Горловине. – По состоянию дежурных средств спейсерный перехват невозможен.

– Точные координаты точки столкновения рассчитаны? – вклинился в связь Калина Лютый, командир отряда безопасников, в котором числился и Джума Хан.

– С точностью до двухсот километров.

– Точнее нельзя?

– Чего захотел, – проворчал Имам на ухо Джуме, не выходя в эфир. – Задачу с нелинейно изменяющимся ковром условий могут решать только большие инки типа Умник.

– А что вы так всполошились, Калина? – донесся вызов командора пограничников Торопова. – Скорей всего это транспорт маатан, идет по своим делам. С чего вы решили, что он будет таранить Стража?

– «Срам», – отозвался Лютый лаконично, подразумевая известный пункт инструкции. – Всем, кто меня слышит: объект идет к Стражу со стороны «Угла–З», есть машины в этом районе?

– Четырнадцатый, гриф Хан, – ответил Имам на полсекунды раньше, чем это сделал сам Джума.

– Шестой, гриф Гордон.

И с заминкой:

– Второй погранотряда, кобра [Жаргон тревожных служб: гриф – главный исполнитель, работающий по факту происшедшего события. Кобра – командир обоймы риска.] Бегич.

– Обеспечьте эвакуацию зоны, координаты и площадь сообщит Сократ.

– Получил, – тут же доложил Имам.

– Давай, – мысленно скомандовал Джума. – Только довези целым.

– Тело довезу, а за душу не ручаюсь, – пошутил координатор.

И Джума отдался во власть инка, глядя, как планета–куб перестала уменьшаться, сделала кульбит и понеслась навстречу. Думал он в этот момент о самых разных вещах – это говорило о закаленной психике и уравновешенной нервной системе – в том числе: что можно сделать за шесть минут, если объект не отвернет?.. Где сейчас Мальгин, ищущий себя?.. Что делает Карой, а главное, с кем?.. Интересно, помогут пограничники или будут снова цепляться за амбиции?..

Видимо, Торопов решил не вставать в позу и дал разрешение на совместную операцию, потому что драккар Бегича вынырнул в квадрате гарантированного риска одновременно с машиной Джумы.

Но спасать или эвакуировать им никого не пришлось: в этой зоне площадью в тридцать с лишним тысяч квадратных километров, к счастью, располагалась лишь одна научная станция «Ребро–12» с персоналом в двадцать шесть душ, и все эти души по сигналу тревоги уже успели забраться в галеон и дать драпака, по образному выражению Бегича. А затем прибывшие к предполагаемому месту столкновения пограничники и безопасники стали свидетелями странного явления: объект, о котором предупреждал Сократ, вынырнул из «струны» всего в нескольких километрах от одного из ребер «Угла–3» – черный, пористый на вид, похожий на чугунную чушку, – «размазался» в темную полосу, словно начиная новый прыжок, и, не дотянув каких–то двух–трех десятков метров до закруглявшейся поверхности ребра... исчез! Ни удара, ни взрыва, ни рикошета – ничего!

Спустя минуту притихший до этого эфир взорвался хором восклицаний, возгласов недоумения и удивления, скороговоркой постов наблюдения за пространством и докладами автоматов.

– Может быть, он вынырнул дальше по ходу? – спросил Джума на своей волне.

– Не появился, – помолчав, отозвался Лютый, – его бы увидели. Всем свободным от вахт отбой, дежурным вернуться к своим обязанностям.

Джума пожал плечами и, поскольку обязанностей у него в данный момент не было никаких, мысленно произнес только одно слово: домой.

Имам без вопросов направил машину к базе – спейсеру «Конунг», дрейфующему в двухстах тысячах километров от планеты–куба.

– Что это было? – спросил Джума, заявившись в зал управления, называемый по традиции рубкой. Зал был невелик – треугольник со стороной в пять метров, и почти весь его объем занимали три кокон–кресла экипажа, каждое кресло – перед своей стеной ручного вириала.

– Маатанский динозавролет, – ответил дежуривший в это время командир спейсера, он же драйвер–прима, Хольгер Сваллинг, поворачивая кресло, чтобы видеть вошедшего. Его самого видно в коконе не было, так что казалось – разговаривает странное существо, не то огромный гусеничный кокон, не то раковина какого–то неземного моллюска.

– Я посижу рядом?

Сваллинг, видимо, удивился, несмотря на всю свою природную северную флегму: верхняя «опухоль раковины» отогнулась, и на безопасника уставилась голова командира спейсера. Словно удовлетворившись осмотром, голова кивнула, и «опухоль» встала на место.

– Посидеть можешь, – раздался голос Хольгера, – но некоего Джуму Хана, по–моему, ждут в дежурке. У тебя что, рация не работает?

«Дежуркой» назывался зал контроля сил безопасности, где постоянно дежурили работники обоймы Лютого и пограничники.

Джума озабоченно взялся за ухо и обнаружил, что клипса рации отсутствует. То–то стало тихо, подумал он. Интересно, где я его оставил? Неужели так задумался, что не заметил?

Вспыхивающую алой искрой каплю рации он отыскал в рукаве скафандра, и это наконец заставило его встряхнуться. Рутина бытия в Горловине, несмотря на ее тайны и захватывающие дух пейзажи, все же оставалась рутиной, и, может быть, прав был Торопов, утверждая, что погранслужба вполне справилась бы с обеспечением безопасности исследователей. Все–таки у отдела безопасности УАСС была своя специфика работы и не стоило дублировать пограничников только лишь ради соблюдения «срама».

Стены «дежурки» отсутствовали, «распахнутые» в космос, поэтому иллюзия дрейфа в световом тумане площадки зала с пятью коконами кресел была полной. Собственно космосом или пустотой эту субстанцию за бортом спейсера назвать было трудно; Горловина излучала слабый свет, забивавший свечение звезд извне, и лишь по центру ее двухмиллионнокилометрового конуса можно было разглядеть паутинку какого–то звездного скопления. А так с виду – туман и туман, ровный, бесплотный, вызывающий впечатление небывалой глубины. Страх Горловины висел в этом тумане ощутимо тяжелой глыбой обработанного человеческими руками камня, пронизанного по центру янтарно–прозрачным шаром.

– Что остановился? – раздался из ряда обычных – гостевых – кресел голос Лютого. – Тебя тут ждут.

– Не могу поверить, что эта планета творилась естественным путем, – пробормотал Джума, пересекая зал и приветствуя дежурных в креслах поднятой рукой. – Любит же шутить природа.

– И тем не менее родилась она в пространстве, где фигурой равновесия был именно куб, а не шар, – проговорил собеседник Лютого, в котором Джума узнал лидера исследовательской дружины Анатолия Новикова. – Страж – не из нашей Вселенной, это уже почти трюизм [Трюизм – общеизвестная, избитая истина.]. Природа творила его в условиях Пуанкаре–геометрии [Обладает необычными свойствами, например: прямая в ней перпендикулярна себе самой.], а уж потом планету приспособили те, кто использовал ее в качестве форпоста Границы, для поддержания открытого входа в «серую дыру».

– Орилоуны? – проговорил Джума, переводя взгляд на третьего молчаливого слушателя.

– Нет, – покачал головой Новиков, плотный, с выдающимся лбом и голубыми глазами медиума. – Орилоуны, похоже, сами были созданы... или выращены, если хотите, они – Хранители Пути, по терминологии маатан, то есть хранители древнейшей во Вселенной сети метро, не более. Я говорил о Вершителях. Жаль, что «серая дыра» закрывается. Страж уже не в силах ее удержать.

– Это Дмитрий Столбов, инспектор кримрозыска, – прервал Новикова Лютый, посмотрев на Джуму, и добавил: – Сыщик.

– Извините, дела, – тут же поднялся все понимающий Новиков и выкатился из зала.

– Садитесь ближе, – кивнул на кресло черноглазый, черноволосый и черноусый Столбов. – Появилась потребность задать вам несколько вопросов, не возражаете?

– О Шаламове? – помолчав, спросил Джума. – Или о Мальгине?

– Ну, я тоже пойду, – встал Калина. – Потом поделишься личными впечатлениями о маатанском «динозавролете».

Безопасник кивнул.

Столбов никак не прореагировал на вопрос Хана, только уселся поудобней, самообладания ему было не занимать.

– О Мальгине. Он контактировал с Шаламовым в режиме «один на один»...

– Без аппаратуры, – угрюмо сказал Джума. – Вернее, без соответствующей медицинской аппаратуры, через обычные эмканы пси–рации.

– И все же пси–контакт у них был, вы не можете этого отрицать. После него у Мальгина едва хватило сил на...

– Не отрицаю, – нехотя согласился бывший врач «Скорой». – У него был нервный срыв, довольно мощный, почти шок... но он очень сильный человек и быстро вылечился.

– Он не вылечился, – тихо проговорил Столбов. – Какая–то часть информации Шаламова передалась ему... и теперь он хочет перекачать это «темное знание» из глубин подсознательной психики в сферу сознания.

– Откуда вы это?.. – начал Джума, недоверчиво глядя на инспектора.

– Так получилось, – ответил тот равнодушно, – не о том речь. Вы давно его знаете, как, по–вашему, он может в результате эксперимента... – Столбов помедлил, – стать похожим на Шаламова?

– Вы хотели спросить, – прищурился Джума, – не станет ли он опасен для окружающих, так?

Инспектор улыбнулся – губами, глаза остались непроницаемыми.

– В принципе – да, хотя я не придерживаюсь версии, что он станет опаснее Даниила Шаламова. С моей точки зрения, даже Шаламов не есть средоточие какого–то зла, а тем более заранее спланированного, он жертва обстоятельств, не более того. Но в то же время эта стихия может... э–э...

– Я понял, – кивнул Джума, – но могу рискнуть с заявлением: Клим Мальгин никогда не станет опасен кому бы то ни было. Повторяю, это очень сильный, волевой, целенаправленный человек, сломать его невозможно. – Последние слова Хан произнес с внутренним вздохом. По правде говоря, его оценка Мальгина отнюдь не была завышена, что постоянно снижало настроение и будило атавистические страсти – ревность и зависть. С другой стороны, Джуме были известны и колебания хирурга, особенно в сфере личной жизни, однако это обстоятельство не давало повода говорить о нем иначе.

– Хорошо, – сказал внимательный Столбов, он тоже многое понял из того, чего не досказал безопасник. – В таком случае у нас просьба: помогите ему, побудьте рядом во время... э–э... опыта. Ваше присутствие как бывшего коллеги – куда большая гарантия, нежели присутствие всего отдела безопасности.

– Значит, я отзываюсь на Землю? А как же эвакуация исследовательского контингента из Горловины?

– Лютый дал добро на ваш... отдых, гм–гм... Он в курсе проблемы.

– Здесь мне работать интереснее, конечно... однако, если надо, я готов. Когда нужно быть на Земле?

Столбов встал, худой, высокий, несколько сутулый из–за чрезмерно развитых мышц спины.

– Сегодня.

В зале прогудел гудок, и тут же дежурный сообщил:

– У границ Горловины обнаружен объект, подобный предшествующему. Идет, «мигая», направление то же – на Стража Горловины.

Джума вскочил, не обращая внимания на собеседника, подбежал к центральному кокону, хотя мог бы и не делать лишних движений: в его помощи не нуждались. Рядом возник Лютый, выдернул из раковины вириала параллельный эмкан.

– Сократ, расчет выхода объекта! Картинку на виом.

Ответ инка никто не услышал, он предназначался только начальнику ЧП–вахты, зато «пейзаж» в виоме изменился: туман поредел, в нем появились темные провалы, и на фоне одного из провалов вспыхнуло и погасло облачко света. Снова мигнуло – поближе, потом еще ближе, и наконец люди разглядели: из черноты вынырнул в ореоле оранжевого свечения уродливый «огурец», расплылся в полосу багрового света, исчез...

– К перехвату готов! – доложил инк пограничного спейсера.

– Отставить! – отрезал Лютый. – Проследить вектор, эвакуировать людей... на всякий случай, хотя, думаю, столкновения не будет.

Последующие несколько минут прошли в тревожном ожидании, а возле Стража – в лихорадочной спешке эвакуации исследовательской базы. Но предсказание Калины сбылось: объект – маатанский проникатель – «испарился» прямо над группой островов в океане, не долетев до их поверхности всего сотни метров.

Джума расслабился. Лютый сбросил эмкан, посмотрел на безопасника, потер лоб мощной дланью.

– Второй. Последний ли? Что их тянет сюда? Впрочем, на риторические вопросы следуют такие же ответы. Сыщик все выяснил? Что ему от тебя надо? Закончишь на Земле – сразу сюда, место в обойме сохраню.

Джума молча протянул руку.