Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Василий Головачев
Черный Человек
 < Предыдущая  Следующая > 
Часть Пятая
Третий
Глава 1
Удар ускорения был так силен, что Лондон едва не потерял сознание.
Еще никогда в жизни ему не приходилось гнать машину в таком темпе: куттер за двадцать секунд набрал скорость более тысячи километров в час!
В ушах проклюнулся шум заработавшей линии связи «спрута»: бормотание инспекторов транспорта, освобождавших на пути куттера все эшелоны и трассы, перекличка спасательных обойм, зуммеры скоростных передач инков всей системы СПАС, отрабатывающих поступившую задачу. Сквозь этот шум пробился четкий и спокойный баритон:
– «Три девятки» развернуты. Рандеву с десантным шлюпом через три минуты сорок две секунды на высоте двадцать один шестьсот. Вас примут на автомате, не вмешивайтесь. После стыковки выпрыгивайте в люк, вас выловит вторая машина. Не забудьте надеть маску.
– Хорошо, – мысленно ответил Лондон, обливаясь потом от нахлынувшей слабости.
Инк–координатор куттера понял его состояние и сбавил ускорение, дышать стало легче.
– Оператору тревоги СПАС–главный, – всплыл из множества звуков в ушах еще один голос. – Спейсер «Мичиган» готов к перехвату машины в Приземелье. Цель на радарном поле.
– Отставить! – прошептал Лондон, от волнения дублируя голосом мыслесвязь. – Перехват будет осуществлен в режиме «теннисист» силами отдела безопасности. Подготовьте клируэй [Клируэй – скоростная трасса.] к солнцу по данным «трека», очистите канал от общественного транспорта.
– Выполняю.
Лондон с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на маатанина – люк в грузовой отсек куттера был открыт, но от напряжения в глазах поплыли огненные круги, и разглядеть, что делает «черный человек», не удалось.
«Это величайшая из бомб!" – проявились в памяти слова Клима Мальгина. Ледяной озноб пробежал по спине, по лицу стекали капли горячего пота. Я сейчас представляю собой спай термоэлемента, почти спокойно подумал Лондон, и через меня, наверное, течет ток... Хорошо, что службой наработан опыт внезапности, все точно знают, что делать, и не путаются под ногами даже при появлении таких невероятнейших casus imponsus [Непредвиденный случай (лат.).]... И спасибо Шаламову, что взял куттер формулы «три эс» [От англ. speed, saving, comfort – скорость, экономичность, комфорт.], в другой машине я бы не выдержал такого набора скорости...
– Выходим в расчетную сферу рандеву, – доложил инк.– Торможение до двадцати единиц в импульсе. Может быть, я вас катапультирую раньше?
– Выдержу, – пробормотал Лондон, собираясь в комок.– Кому повешенному быть, тот не утонет.
И вдруг перед глазами разгорелось облачко алых искр, хотя на самом деле это был фантом пси–связи. Из облачка вытекли три ручейка света, которые превратились в дрожащие строчки английского языка:
– Человек, уходи! Я не в состоянии контролировать балансы энергии «эго», через несколько секунд произойдет спонтанный разряд. Ваш друг прав: в настоящий момент я – бомба. Уходи!
– Погоди! – взмолился Лондон, пытаясь встать. – Продержись чуть–чуть, осталось совсем немного, минута–две, и тебя заберет джамп–шлюп...
– Мое бытие – нуль, прощай, человек...
Лондон встал – при шести «же» ускорения! – сполз на пол кабины, пытаясь сквозь кровавый туман разглядеть люк в грузовой отсек, и в этот миг в кабине возникло и окутало человека переливчатое облако, наполненное странной икрой: в каждой икринке – глаз!
Орилоунский «призрак»! – подумал без удивления Лондон, продолжая ползти к люку, нащупал края, приподнялся, и ему показалось, что маатанин плюнул в него струей черного пламени...
Мальгин выключил проектор и некоторое время сидел с эмканом на голове, вспоминая спокойное и уверенное лицо Майкла Лондона, потом снял легкую дужку эмкана – аппарата пси–управления, подержал над столом и отпустил. Дуга превратилась в бутон цветка, втянулась в блестящую гладкую поверхность, в глубине которой разгорались и гасли строки сообщений внутриинститутской информсети.
Итак, совершенно очевидно, что если бы не орилоунский «глазастый» фантом, «черный человек» взорвался бы по–настоящему и загадил атмосферу, как тысяча Чернобылей, вместе взятых! Мальгин невольно поежился. Спаси и помилуй!.. Но энергетического взрыва не произошло. То ли «глазастый» поглотил всю энергию маатанина, то ли направил ее куда–то по запредельной «струне» в иное пространство, то ли закапсулировал в себе неизвестным образом. Зато он не успел предотвратить другой взрыв – информационный, и разряд пришелся на бедную голову Майкла Лондона, бывшего начальника отдела безопасности, человека решительного и смелого. Как говорится, рок обреченного найдет. А в результате мы теперь имеем не одного, а двух нелюдей, Шаламова и Лондона, две нечеловеческие вселенные, с которыми необходимо заново устанавливать связь. Впрочем...
Мальгин выключил аппаратуру кабинета и вызвал Зарембу.
Впрочем, имеем мы всего лишь одного монстра – Лондона, и где сейчас второй – Дан Шаламов – неизвестно.
Бывший курьер–спасатель ушел от них еще тогда, почти четыре месяца назад, после схватки на Симушире, когда Ромашин разрядил в него гипнотизатор «василиск», усыпив человека, но разбудив Шаламова – «черного человека», который, с легкостью пройдя сквозь заслоны обоймы безопасности, оседлал галеон и ушел...
– Где же ты, Дан? – прошептал Мальгин, глядя перед собой и не видя вошедшего Зарембу. – Что же ты бросил Купаву, спасатель?
– Я?! – изумился молодой нейрохирург.
Мальгин очнулся.
– Извини, я разговаривал сам с собой. Проходи. У меня к тебе просьба... – Мальгин задумался, уходя в себя, в измученную сомнениями душу. – Никто не знает, что на Симушире я пытался подключиться к мозгу Шаламова напрямую... – Хирург усмехнулся, увидев круглые от изумления глаза Зарембы. – Да–да, через обыкновенный эмкан, и мне, по–моему, это удалось. А сейчас я все больше убеждаюсь в том, что во мне «закопаны» некие «черные клады» – знания, которые в одиночку мне не расшифровать, – след памяти Шаламова.
Глаза молодого хирурга сделались еще больше, но реакция его была такой, какую и предполагал Мальгин. Таланов бы сказал: «Ты с ума сошел! Представляешь последствия?!", а Заремба произнес шепотом:
– Ну ты даешь, мастер! Вот здорово! Представляешь, что мы можем узнать?!
Мальгин невольно засмеялся и сразу посерьезнел.
– Представляю, анархист. Вот поэтому я и обращаюсь к тебе за помощью. Я нащупал метод считывания и дешифровки моего «темного знания», а ты мне поможешь. Но никому ни слова! До тех пор пока не появятся результаты.
– Но ведь это, наверное, опасно... я имею в виду недозируемый стаз криптогнозы в сферу сознания. Могут быть нежелательные последствия.
– Еще первобытные жрецы умели открывать и закрывать без ущерба для психики подсознание, почему же не сможем мы, вооруженные их опытом и современной техникой? В общем, пока молчок. Могу я на тебя положиться?
– Буду нем как рыба!
– Договорились. Вечером пройдем первый цикл эфанализа, я подготовлю Гиппократа, а ты пока полистай информатуру по палеомедицине. Встречаемся в девять вечера в боксе Стобецкого.
– Слушаюсь, шеф!
Заремба вытянулся, четко повернулся, щелкнув каблуками, и вышел, заинтересованный и обрадованный доверием старшего товарища и предстоящей интересной работой. Он оставался самим собой при любых обстоятельствах: метался, постоянно испытывая здоровую неудовлетворенность, не сомневался в правильности своих поступков, жил по собственным программам и отличался кипучей активностью и хронической невоспитанностью. И все же нейрохирург из него вылуплялся талантливый.
– Лучшего не найду, – вслух подумал Мальгин.
Он уже собирался уходить, когда киб кабинета сообщил о чьем–то запросе.
– Включай, – через силу кивнул Клим; разговаривать ни с кем не хотелось.
Виом напротив воспроизвел пятачок домашней обстановки и молодую девушку, почти девочку, чем–то похожую на Купаву, однако напоминавшую также и Карой, и мать Мальгина в молодости, и кого–то еще. Но схожесть ее с Купавой была очевидна: тот же овал лица, огромные серо–голубые, с зеленоватым оттенком, глаза, брови вразлет и необычная складка губ, придававшая лицу неповторимую прелесть печального очарования... Сердце дрогнуло, и сразу же навалилась тоска и желание увидеть Купаву. Мальгин с трудом удержался от соблазна выключить виом.
– Доброе утро, – произнесла незнакомка певуче, на русском языке, но с уловимым акцентом. – Меня зовут Акилина или, если хотите, Акулина, я дочь Лондона.
Мальгин захлопнул рот, «включая» привычное самообладание. До этого дня он не видел дочери Майкла, хотя и знал, что она существует. Но девчонка была красива, а главное, похожа на Купаву, что и подняло в душе хирурга бурю чувств.
– Слушаю вас.
– Извините за вторжение, я знаю, как вы заняты. У отца никаких изменений?
Мальгин помолчал, переживая приступ иссушающего душу бессилия:
– Все то же: без сознания.
Он не стал говорить ей, что у Лондона идет тот же процесс, что и у Шаламова когда–то, хотя и медленнее, и помешать этому земная медицина не смогла.
– Могу я поговорить с вами не по видео?
«Зачем?" – подумал Клим, но вслух сказал:
– Можете. Завтра утром, в восемь тридцать у меня в институте, не более получаса.
Девушка молча кивнула, принимая ответ хирурга как должное, и выключила связь, повесив в воздухе короткое и странное «аве».
– В его устах звучало «завтра», как на устах иных «вчера», – глубокомысленно пробормотал Мальгин строфу из стихотворения Пастернака. Отголосок смутной боли, который вошел в сердце и заставил душу вырастить руку и пошарить вокруг в поисках резонанса, стих. Все стало на свои места. Была Купава, существовала Карой... и Джума Хан, и Даниил Шаламов. И красивая девочка по имени Акилина... нет, действительно, лучше Акулина, Акуля: пухлые губы, брови – как крылья, тонкая талия... птица, готовая к полету. Интересно, сколько ей лет? Судя по впечатлениям Ромашина, который встречался с семьей Лондонов не раз, ей не более семнадцати. По сути, ребенок. Впрочем, как и во все времена, девушки формируются раньше парней.
Мальгин поймал себя на том, что думает не о деле, и рассердился.
Что с тобой, мастер? Что за вздор лезет тебе в голову? Не пора ли наконец прекратить препарировать душу скальпелем диких сомнений, поклоняться идолу хандры и ждать неизвестно чего?..
А выходя из кабинета, он нос к носу столкнулся с Игнатом Ромашиным, экспертом аналитического центра Управления безопасности.
Бывший начальник отдела безопасности выглядел, как всегда, уравновешенно–приветливым и внимательным, словно не пережил момент небытия, когда его на Симушире накрыл ответный пси–удар Шаламова. Но именно поэтому он был дорог Мальгину, и его появление всегда благоприятно действовало на психику.
– Похоже, я не вовремя, – проговорил Ромашин, отступая.
– И да и нет, – заулыбался Мальгин и сделал приглашающий жест. – Входите.
– Вы куда направляетесь, если не секрет?
– Домой, кое–что надо обдумать и сделать, а мой «домовой» – помощник неплохой, разве чуть–чуть хуже Гиппократа.
– Тогда я вас провожу, поговорим по пути. Кстати, как состояние Лондона?
– Положение остается сложным, хотя процесс преобразования нервной системы почти прекратился.
Они направились к лифту, потом нашли такси, доставившее их к станции метро.
– Мне звонила дочь Лондона, – сказал Мальгин, набирая в кабине метро код Смоленска. – Вы ее знаете?
– Чисто внешне. Судя по репликам Майкла, очень самостоятельная особа... с великолепными данными. А? – Ромашин приподнял бровь.
– Согласен, – кивнул Мальгин без улыбки. – Она хочет увидеться со мной, поговорить о чем–то. О чем? Об отце она может узнать и без меня. Я оценил ее возраст в семнадцать лет, не ошибся? Хотя это не имеет никакого значения.
– Ошиблись всего на год, ей шестнадцать.
Автомат метро быстро прошепелявил: «Внимание! Смоленская станция «Десна–три». В глазах потемнело, привычно перехватило дыхание, и они вышли в зал станции метро «Десна–три», ближайшей от дома хирурга.
Через пятнадцать минут Мальгин открыл дверь квартиры и впустил Ромашина, вошедшего с некоторым колебанием.
– Спешу, – пояснил тот в ответ на взгляд хозяина.
– Надеюсь, не настолько, чтобы не зайти. Кофе, чай, медовый напиток?
– Сбитень? Не откажусь. Сами готовите?
– Рецепт прабабушки Ули, ему лет сто.
– В таком случае задержусь на пару минут, только позвоню кое–кому.
Пока Мальгин готовил сбитень (пьют его горячим, сразу после приготовления), Игнат познакомился с его «домовым» и поговорил с кем–то, Клим расслышал только короткое «позже» и произнесенное несколько раз «нет».
Расположившись в креслах напротив друг друга, они принялись прихлебывать пахнущий мятой, горячий, в меру сладкий, чуть горьковатый напиток.
– Отменно! – похвалил гость кулинарные способности хозяина. – В последний раз я пивал сбитень у Лондона, но у него он с кислинкой, а у вас с горчинкой, что, на мой взгляд, вкуснее.
– Что Америка против Европы! – небрежно махнул рукой Мальгин, и оба рассмеялись. Потом Клим внимательно посмотрел на Ромашина. – Вашу манеру я знаю, без причины не заявились бы.
– Вы правы. И хитрить не собираюсь, потому что и я вас знаю достаточно, вы любите сразу брать быка за рога. Кстати, у американцев насчет этого есть своя формула: никогда не жуйте пилюлю, которую вас заставляют проглотить.
Мальгин кивнул.
– Правило Старджона, один из законов Мэрфи. Итак, не будем жевать.
– Я хотел предложить вам на пару поискать Шаламова. У меня появились некоторые идеи. Этим мы, между прочим, могли бы помочь и Лондону, – добавил Ромашин, угадав ответ в глазах Клима, и хирург воздержался от категоричного «нет». Задумался.
Посидели, налив еще по бокалу золотистого, с оранжевыми искрами, напитка. «Домовой» по мысленному приказу хозяина включил музыку, и комнату заполнили тихие гитарные переборы, сквозь которые пробился хрустальный ручеек свирели.
Ромашин ощупал лицо хирурга взглядом серых цепких глаз, едва заметно улыбнулся.
– Решаете, не слишком ли отдает авантюрой? Риск, естественно, неизбежен, однако выигрыш очевиден.
Знал бы ты, дорогой Игнат, мое отношение к риску, подумал Мальгин, невольно развеселившись. Я авантюрист не меньшего класса.
Бывший начальник отдела безопасности, а теперь эксперт отдела, член Совета старейшин – синклита, как его называли, подметил изменение в настроении Клима, но понял его по–своему:
– Я слежу за вами вот уже три с лишним месяца, мне кажется, вы... как бы помягче выразиться... закостенели, что ли, закрепостились, как говорят спортсмены. Хотите, процитирую? Нужно, как то свойственно сильному, отдавать предпочтение вопросам, которые в наши дни никто не осмеливается ставить; необходимо мужество, чтобы вступать в область запретного... Продолжать?
– И семикратный опыт одиночества, – глухо проговорил Мальгин. – И новые уши для новой музыки. И новые глаза – способные разглядеть наиотдаленнейшее [З. Фрейд.]...
– И семикратный опыт одиночества, – повторил Ромашин, понимающе глядя на Клима; черт ли, дьявол или ангел? – он все знал о хирурге. – Итак?
– Я задумался по другому поводу, а не из–за недостатка решительности.
– Кажется, я догадываюсь: хотите покопаться в себе, попытаться прочитать след, оставленный памятью Шаламова?
– Откуда вы?..
– Парасвязь, – серьезно сказал Ромашин. – Между мною и вами установился телепатический мостик... впрочем, шучу. К сожалению, я не интрасенс. Просто у меня есть выход на вашего Гиппократа, а он не делает секрета из наших личных поисков. Я согласен подождать. Если после эксперимента с вами ничего не... простите, оговорился. После эксперимента я свяжусь с вами.
– Каркнул ворон: «Nevermor!.." [Э. По. «Ворон».]
– Что?!
– Это я про себя... Согласен.
Ромашин поставил бокал на плавающий рядом поднос и встал.
– До связи.
Мальгин проводил его до двери, пожал твердую руку и вдруг вспомнил:
– Одну минуту, Игнат. Не могли бы вы помочь мне с кое–какой информацией? Не из медицинской области.
– Что вас интересует конкретно?
– Например, что творится на Таймыре, на Маате, в Горловине. Хочется знать, кто ведет поиск Даниила, где, какими методами...
– Я обеспечу вам доступ к линии «трека» УАСС, а понадобится – и к инкам отдела безопасности. Код выхода – три нуля семерка плюс мой личный номер эксперта.
Ушел.
Мальгин закрыл дверь и задумчиво побродил по гостиной, убрал бокалы, затем выключил музыку и включил видео – канал вечерних новостей. А из головы не шла фраза: «И семикратный опыт одиночества..." Очень хотелось поговорить с кем–нибудь не о деле, не о медицине – по сути ни о чем, но Джума Хан был далеко, за пределами Солнечной системы, а Карой не поняла бы колебаний хирурга. Он и сам с трудом их понимал. Но каков Ромашин! Змей–искуситель. Вернее, авантюрист–искуситель чистых кровей, все–то у него рассчитано на пять ходов вперед, все–то он знает, все анализирует... А готов ли ты к тому, чтобы «ставить вопросы, которые в наши дни не осмеливается ставить никто?" – спросил сам себя Мальгин. Например, что тебе стоит взять и нанести визит семье Шаламова? Зачем откладывать разговор с Купавой, если и без того ясно, что речь пойдет о перспективах поиска мужа? Другое дело – что сказать в ответ...
И Мальгин отправился переодеваться.

© Василий Головачев

Разрешение на книги получено у писателя
 www.Головачев.ru 
 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList