Углубление Тупика
Диего сошел с пластолитовой дорожки на траву и быстро разулся, надеясь,
что его никто не видит. Но тревожился он напрасно: в этот поздний утренний
час веселые желтые дорожки, соединяющие отдельные здания Деснянска, были
пусты – работа в учреждениях, институтах и на предприятиях города
начиналась в восемь утра, и в девять редкий пешеход спешил к таймфагу или
на стоянку такси.
От центральной станции таймфага Диего шел пешком, не прибегая к услугам
транспорта. По пути встретил всего двух человек: серьезного молодого
человека примерно шести лет от роду, который, заметив взрослого, опрометью
кинулся в спасительную тень кустов, и древнюю старушку, подозрительно
оглядевшую незнакомца.
Трава приятно холодила ступни, и Диего с наслаждением окунулся в
древние запахи нагретой земли, травы и леса. Хотелось продлить
удовольствие сколько возможно, забыть обо всех обязанностях, идти по
траве, обходя стволы елей и сосен, и вспоминать полузабытые детские игры,
товарищей по школе, ушедшее в прошлое детское единение с природой, слепое
доверие к ней, граничащее с восторгом... Диего не был слишком
чувствительным, сентиментальным, но и рационалистом не был. Работа в
погранслужбе многому его научила, в том числе бережно хранить в памяти
прошлые радости, печали и переживания... и прошлые тревоги за жизнь
близких друзей и людей совсем незнакомых, но землян, братьев по духу и
крови, из–за которых работа пограничника, связанная с обеспечением
безопасности работы первопроходцев, косморазведчиков, стала единственно
важной и стоящей.
Правда, Диего давно тянуло перейти на работу к безопасникам, хотя
назначение и цель погранслужбы и отдела безопасности в общем совпадали. Но
одно дело – наткнувшись на опасное препятствие, обойти его, дав
возможность Даль–разведке и всем ученым переднего края науки следовать
своим курсом без потерь, и другое – изучить препятствие и уничтожить или
блокировать его до лучших времен...
На окраине города Диего остановился. Перед ним, почти полностью скрытый
кустами черемухи и сирени, стоял дом Грехова, выполненный в стиле
древнерусского зодчества: три резные башенки, центральное строение с
двускатной крышей и две низкие пристройки, светлые, все с резными стенами
и высокими окнами с резными же наличниками. Похоже было, что вместо
обычного светопластика все строение сделано из древесины – материала столь
редко употребляемого во второй половине двадцать второго века, что Диего
невольно прикинул ущерб, нанесенный строителями лесу.
Диего хмыкнул, критическим взглядом прошелся по ансамблю – все было
безупречно, гармонировало с окружающим лесным великолепием, и стал
обуваться. «Лесопарковая зона, – подумал он с непонятным самому себе
сожалением. – Древние Брянские леса... Единственное, чего здесь не хватает
– реки».
Но подойдя к дому вплотную, Диего увидел, что выстроен он на крутом
речном обрыве, невидимом ранее из–за лесной стены. Пограничник мысленно
развел руками и шагнул в дверь.
Габриэля он нашел в центральной комнате, три стены которой служили
окнами видеопласта, а четвертая – виомом связи. Пахло настоянной на солнце
древесиной, смолой и цветами. Грехов сидел на корточках перед
полутораметровым хрустально–прозрачным шаром, в котором Диего узнал
масштабную модель Галактики. Одет Габриэль был в шорты, сетчатую майку,
хорошо загорел. Взглянув на вошедшего, он стремительно встал, и улыбка
преобразила его тонкое, немного сумрачное лицо.
– Диего! Вот это сюрприз!
– Здравствуй, Ли, – улыбаясь в ответ, сказал Диего, и они обнялись. –
Дом у тебя – высший класс! Возьму и перееду к вам из своего Заозерска.
Правда, мелькнула мысль, – Диего смущенно взъерошил волосы, – что напрасно
ты извел столько деревьев...
– Понятно. – В глазах Грехова вспыхнули и погасли веселые огоньки. Он
прошел на середину комнаты. – Это все сделано из сухостоя, так что отбрось
свою экономику и подсчеты. Проходи, садись. Полины нет, сегодня она
дежурит.
– А где сын?
– Где ж ему быть – в яслях, конечно. Каждый день забираем вечером.
Оставайся до вечера, сам увидишь.
– А что, и останусь. Я как раз сегодня свободен от всех обязательств.
Кстати, Полина все там же?
– Оператор форм–стана металлокомплекса. Соку хочешь?
– Еще как! – закатил глаза Диего.
Грехов засмеялся, подошел к стене, открыл бар и достал четырехугольную
бутылку и бокалы из мерцающего малиновым огнем стекла.
– «Северный букет», – прочитал Диего. – Хорошо живешь!
– А почему я должен жить плохо? – Грехов наполнил бокалы и поднял свой.
– За встречу?
– За встречу. И за отсутствие тревог.
Диего выпил терпкий, пузырящийся, кисловатый напиток и поставил бокал
рядом на низкий столик. Грехов, помедлив, выпил тоже и расположился
напротив, на ворсистом толстом ковре.
– Рассказывай.
Никакой фальши в поведении Габриэля Диего не заметил. Заместитель
начальника отдела безопасности выглядел, как и прежде, спокойным,
уверенным в себе человеком. Почему же Пинегин говорил о нем с сожалением?
– Я слышал, ты уходишь из Управления, – тихо сказал Диего. – Это
правда?
Грехов задумчиво погладил ковер.
– Правда.
Диего несколько секунд рассматривал его лицо, потом опустил голову,
скрывая вздох.
– Причину ты мне, конечно, раскроешь?
– Как–нибудь потом... Ну, как вы там, справляетесь?
Диего собрался с мыслями, затем принялся за неторопливое повествование.
Времени до вечера у него было достаточно.
– Так, – сказал Грехов, когда он закончил, и это его «так» отозвалось в
душе Диего эхом грусти: любимое слово Сташевского...
– Возникли две проблемы, – Диего встал и обошел прозрачный шар, внутри
которого плыли золотистой пылью мириады звездочек. – Первая: оборотень
задал вопрос и надо решить, что ему ответить. Вторая: нельзя ли попытаться
вызволить из плена всех похищенных им людей? Ведь я встречался с
Батиевским вполне реально, без всяких там штучек с видеоконтурами и
голографическими копиями.
– Это еще вопрос. Разве ты не знаешь, что такое гипноиндукция? Или
наведенная галлюцинация?
– Но вся встреча записана на кристалл. И потом, ты тоже встречался с
серым человеком, а он–то не менее реален, чем Батиевский.
– Не знаю, – подумав, ответил Грехов, – не уверен. Странные встречи,
что еще можно сказать. Сколько вы уже возитесь с ним?
– «Вы», – усмехнулся Диего. – В основном не мы, а ученые. Около
полугода... до взрыва. И месяц после.
– Ну вот. А узнали – с комариный чих. Может быть, дело не в том, что
сверхоборотень не хочет вступать в контакт, а в том, что мы не можем
уяснить себе его желания?
– Не знаю, – сказал теперь уже Диего. – Одни гипотезы, ты прав, ни
одного мало–мальски пригодного факта. Я был на полигоне после своей
неудачной вылазки, ничего нового. Оборотень лежит черной горой, и никаких
реакций. Энтузиасты бьются с ним, бьются, но...
– Псевдоинтеллект, – пробормотал Грехов неизвестно в чей адрес. – В
конце концов ученые размотают и этот клубок. Ты же знаешь Сергиенко –
настырный мужик и умница. Кстати, его мнение о том, что сверхоборотень –
автомат для сбора информации, совпадает с моим.
– А кто тогда серый человек? Робот–служитель? – с иронией заметил
Диего. – Автоматический уборщик, ассенизатор и так далее?
– Почему бы и нет?
– Да я не возражаю. – Диего щелкнул пальцем по шару и прислушался к его
тонкому звону. – «Серого призрака» бы сюда, а? Слетать за ним на Тартар
и... Он–то уж разобрался бы, кто такой сверхоборотень.
Отрешенное лицо хозяина вдруг изменилось. Он встал и уставился на
огоньки в толще хрустальной сферы.
– Знаешь, хорошая мысль!..
Диего взглянул на него с удивлением.
– Что ты на меня так смотришь? – очнулся Грехов.
– Ладно тебе. Я сморозил глупость, а ты ее развиваешь. Давай лучше... –
внезапно Диего краем глаза заметил какое–то движение, обернулся и увидел
Полину. Она молча смотрела на них с порога, и глаза у нее были большие и
черные, такие же бездонные, как у мужа. Лишь тревогу скрывать они не
могли.
Горизонт накренился, стремительно побежало навстречу гладкое поле
полигона с черным эллипсоидом сверхоборотня в стороне от недостроенных
зданий нового исследовательского комплекса.
– Тише, черт! – сердито сказал Пинегин. – Сплошь лихачи в вашем
погранотряде.
Диего, сидящий слева от него, посмотрел на пилота и улыбнулся. Шебранн
даже бровью не повел, продолжая ввинчивать пинасс в пространство, словно
огромный штопор.
Они приземлились возле вновь отстроенного купола энергостанции,
окруженного цепью защитных решеток.
Пинегин мельком посмотрел на гору сверхоборотня в полукилометре,
прищурился на низкое голубоватое солнце и направился к лифту. Диего и,
Шебранн шагали следом.
В командном зале полигона было удивительно тихо, светло и просторно.
Трое человек в голубом что–то обсуждали возле плоского, расчерченного
координатной сеткой экрана. Еще трое сидели за пультом вычислителя,
похожие в эмканах связи на застывших рыцарей. Остальные – в основном
молодые ученые и инженеры, представители разных научных дисциплин –
работали у стендов и пультов, не нарушая тишины. Зал был во многом похож
на зал Центра дальней космосвязи.
Один из работающих у вычислителя снял эмкан, Диего узнал Торанца.
Начальник погранслужбы пригладил волосы, подошел к ним и, жестом указав на
группу пустующих кресел в углу зала, первым направился туда.
– Я вызвал вас вот по какому поводу, – сказал он, почесав свой длинный
нос. – Сверхоборотень, как это ни досадно, не хочет «разговаривать».
Вернее, он не хочет разговаривать так, как хотим мы. Возможно, он и
говорит с нами, – все эти «стеклянные» окна со звездами, радиогудение,
вспышки и тому подобное, – но мы его не понимаем. Все попытки ученых
исследовать его со всех сторон в последнее время терпят провал. Оборотень
закапсулировался и не подпускает к себе никого, а роботов он просто
уничтожает.
Прибывшие переглянулись. Торанц кивнул.
– Именно уничтожает. Скачок плотности гравиполя – и роботы плывут,
превращаются в слитки металла. Многие институты пробовали на нем свою
технику, тактику и стратегию. Отдача мизерная.
– Мы в курсе дела, – сказал склонный к прямоте Пинегин.
– Да, конечно. – Торанц не обратил внимания на реплику. – Вы больше
других принимали участие в поисках сверхоборотня, знаете его слабые и
сильные стороны. Что, по–вашему, заставит его раскрыться? Что нужно
сделать? Мы не оставляем попыток освободить похищенных людей, хотя ученые
и сомневаются в успехе.
– Не готовится ли оборотень к новой попытке освобождения? – сказал
Пинегин, подумав. – Вы же помните, в системе Кси Голубого Колодца они ушли
несмотря на плотнейший силовой заслон.
– Сейчас он никуда не уйдет. – Торанц поморщился. – Универсалисты
разгадали способ его передвижения в пространстве – это необычный по
исполнению ТФ–прокол. Ну и окружили его вдобавок к силовым полям еще и
зеркальным ТФ–экраном.
– До взрыва? – спросил Шебранн.
– Конечно, иначе он, накопив энергию, ушел бы.
– Было мнение, что оборотень будто бы задал вопрос, – сказал Диего, –
мол, существует возможность обмена: я вам интересующую вас информацию, вы
мне свободу.
– Проверили и это. – Торанц вздохнул. – Как ни мудрили лингвисты –
ничего, как об стенку горох.
– Ситуация! – пробормотал Пинегин. – Надо подумать.
В это время к ним робко приблизился молодой оператор связи.
– Кто из вас Диего Вирт?
– Я, – обернулся Диего.
– Вас запрашивает Земля.
Диего недоуменно пожал плечами.
– Земля? Может, Грехов? Вызов рабочий?
– Нет, личный.
Диего извинился и прошел вслед за оператором к пульту. Виом ввел его в
дом Грехова, но вызывал его не Габриэль – Полина. Диего никогда не видел
на ее лице такого выражения: боль и растерянность отражались в нем, как
облака в воде.
– Диего, – сказала она тихо. – Почему ты не отговорил Габриэля?
– От чего?! – с изумлением спросил Диего.
– Он улетел на Тартар.
– Улетел на... – Диего замер с открытым ртом. – Ах ты, черт возьми!..
Извини, Поль... Но ведь это была только шутка – о «сером призраке»! Так он
улетел на Тартар? Когда?
– Сегодня утром к Тартару ушел «Риман».
Диего машинально посмотрел на часы, перехватил взгляд Полины и покачал
головой.
– Честное слово, я не знал, что он собирается на Тартар. Странно, что
он полетел сам, там же работают безопасники... спецы из его отдела, мог бы
дать задание им... – «Впрочем, не мог, – подумал Диего. – Если он полетел
на контакт с «серым призраком», то не вправе был рисковать ребятами, не
посвятив их в свои планы. А посвящать он никого не стал, даже меня...»
– Верни его, Диего. Он столько раз... – Она хотела сказать «был на
грани гибели», но не сказала. – Он уже не сможет нести нагрузки, какие
нужны для вашей работы. Я не врач, но знаю.
– Я полечу за ним. – Диего отвел глаза. – Кстати, он мне сказал, что
уходит из Управления, так что полет к Тартару – его личная инициатива, ни
о каком задании не может быть и речи. Я полечу за ним, Поль.
Грехова молча кивнула, зная, что Диего сделает все, чтобы выполнить
обещание, и разговор прервался.
– Ну, что там? – подошел к пограничнику Пинегин. – Я видел Полину. А
где сам Габриэль?
– Ушел на Тартар, – хмуро сказал Диего. – Хочет предложить «серому
призраку» исследовать сверхоборотня. Вернее, это я так думаю, у нас с ним
был разговор недавно. Когда пойдет очередной грузовик к Тартару?
– Он ходит раз в месяц, – только и сказал изумленный Пинегин. – Узнай в
космоцентре, может, пойдет кто–нибудь вне графика?
