Посланник - Василий Головачев - Книжная Полка

Глава 3

Их встретили на следующем горизонте замка – целый взвод черных всадников на странных полуживых механизмах, напоминающих кресла с лапами львов и журавлиной головой, направленной вперед, как гигантское копье. «Журавлиные головы» оказались излучателями плазмы и накрыли беглецов морем пламени, в то время как всадники, скорее всего резерв «черных коммандос», добавили в это море залп из шиххиртхов. Ад получился кромешный, по мнению Такэды, и если бы не Сухов, накрывший группу защитным куполом магиполя, им не поздоровилось бы, особенно женщинам, ни одна из которых не прореагировала на взрывы, гул и шипение пламени.

– Вперед! – крикнул Сухов Дадхикравану. – Драться некогда, надо успеть к жругру до прихода Гиибели. Ищи любую щель и просачивайся в нижние горизонты.

Дадхикраван и сам понимал, что нужно делать, и вынес их из огненного шторма в один из коридоров нижнего яруса, с виду нормальный и пустой. Но стоило беглецам выйти из–под защиты, коридор взбесился.

Сначала он попытался задавить их стенами, затем включились системы транспортировки, способные забросить любой груз в недра замка, и наконец, когда обе попытки были пресечены Суховым, коридор обрушил на них миллионы тонн расплавленного свинца.

Спасло их последнее усилие Дадхикравана, успевшего найти «щель» в магическом барьере, которым окружил их замок, и вынести живой груз за пределы Эхурсагкуркурры.

Такэда не сразу пришел в себя от головокружительных прыжков–просачиваний огненного коня и смены впечатлений, хотя нашел силы побеспокоиться о спутницах: обе девушки стояли рядом, прижавшись друг к другу, задрапированные в туманное облако защитного поля. Толя успокоился, подождал, пока прояснится голова, и огляделся. Он увидел удивительную и жутковатую картину.

Над ним возносилась вверх, на неведомую высоту, гигантская, поражающая воображение размерами и формой «оплывшая свеча» Эхурсагкуркурры, сверкающая тающими переливами драгоценного жемчуга, а с другой стороны, на металле равнины, окружавшей замок, застыли друг против друга километровой высоты исполины: Гиибель и Никита Сухов. Облик демона – владыки замка и хрона – непрерывно струился, перетекая из фигуры в фигуру – женщин, мужчин, неведомых существ. Одной рукой он – теперь больше «он», чем «она», – опирался о спину жругра, в другой держал светящийся хлыст, вокруг которого вились алые молнии. Сухов придал своему защитному полю видимость кольчуги и лат и напоминал былинного русского богатыря. Левой рукой он опирался на оранжево светящего коня, словно созданного из живого огня, а в другой держал меч, вдоль лезвия которого изредка пробегал холодный зеленоватый просверк.

«Святогор!" – подумал Такэда с невольной внутренней дрожью.

Услышать разговор магов ему не было дано, поэтому он лишь благоговейно смотрел на них, приготовив на всякий случай арбалет. Между тем, обменявшись пси–ударами, не принесшими вреда никому, Гиибель и Сухов приступили к переговорам, длившимся по человеческим меркам несколько долей секунды. Великий игва так и не восстановил себя полностью, часть его многочисленных «я» продолжала бродить где–то в иных измерениях и мирах, и мимолетно подивившись этому небрежению Гиибели к судьбе своего основного, структурно сформированного в Гашшарве тела, Никита возблагодарил неизвестно кого за проявленную милость, ибо до сих пор не был уверен, смог бы он устоять перед демоном, способным дробиться на миллионы двойников, жить в многомерных континуумах и творить миры для собственных нужд.

– Прими мои поздравления, Посланник, – сказала Гиибель. – Я постоянно недооценивала тебя, хотя могла уничтожить еще тогда, в образе Заавели. До сих пор не понимаю, как тебе удалось уцелеть и вырасти.

– У меня были хорошие учителя и друзья, то есть то, чего нет у тебя.

– Друзья? У магов высокого класса не может быть друзей, иначе они не смогли бы реализоваться максимально. Друзья требуют внимания, а их желания не всегда совпадают с твоим. Боюсь, до мага – владыки Миров тебе не дорасти.

– А я и не претендую, у меня другая задача.

– Ах да, Посланник... объединитель магов... и ради чего? Чтобы ограничить деятельность самого великого из Творцов?

– Он велик, слов нет, однако величие подразумевает и великодушие, и любовь к непохожим на тебя, ко всем живущим, и сотню других качеств, позволяющих каждому разуму творить свою судьбу самому.

– Это чисто антропоцентристский взгляд на вещи. Посланник, в тебе слишком много человека и слишком мало мага.

– Может быть, и тем не менее я пройду Путь до конца. Уходи, мы торопимся.

– Из Гашшарвы нет выхода, пока я его не открою. И не надейся на умертвие, оно не сработает.

– Оно сработает!

Переговоры закончились, и немногочисленные зрители стали свидетелями последней схватки магов.

Гиибель взмахнула хлыстом, родившим свистящий гул и колебания почвы, и обрушила на рыцаря в латах. Но навстречу взметнулось струящееся зелено–серебристое пламя меча, встретило удар и без усилий перерубило хлыст, конец которого долетел до замка и, превратившись в сгусток радужного пламени, проделал в его стенах огромный дымящийся вывал. Гиибель что–то сделала, хлыст из рукояти вырос снова. Но она не успела им воспользоваться еще раз – Сухов привел в действие инферно. Умертвие.

Затаив дыхание, чувствуя, как шевелятся волосы на голове, Такэда следил за тем, как страшно изменяется облик демона. О нет, никаких огнедышащих пастей, клыков, когтей, злобных черепов не было: Гиибель на одно мгновение, пытаясь сопротивляться излучению, вернее, потоку энтропии инферно, разделилась на множество созданий, составляющих ее существо, превратилась в конгломерат живущих один в одном призраков, многие из которых попытались бежать в другие многомерные пространства, но было поздно. Гиибель застыла и... исчезла. Точнее, она исчезла только для человеческого зрения, оставаясь на месте вечной скульптурой, памятником самой себе, не подверженным действию времени. Инферно останавливал в с е физические процессы объекта, в том числе и энергоинформационные, свет не мог ни отразиться от него, ни поглотиться им, потому что фотоны, коснувшись оболочки абсолютно умертвленного объекта, в свою очередь переставали двигаться. Увидеть Гиибель можно было теперь только магическим зрением – как яму во вселенной.

– Видит Бог, я не хотел! – выдохнул, пошатнувшись, Никита, сам устрашенный действием инферно. Он держался на пределе сил.

Словно в ответ стены Эхурсагкуркурры издали жуткий вопль, слышимый, наверное, и за пределами Гашшарвы, словно сам замок прочитал владельцу эпитафию на своем языке, понятном только демонам. От этого вопля–пси–разряда лопнул защитный купол над двумя женщинами, едва не убив Тааль и Ксению, и даже Такэда, защищенный диморфантом, почувствовал дурноту. Пытаясь справиться с желудком, вознамерившимся выйти через рот, он упустил момент контакта Никиты и Дадхикравана с уцелевшим жругром, а когда справился, новое сотрясение мира вокруг вернуло его в сумеречное состояние.

Идея Толи оказалась выполнимой: жругр, спасаясь от угрозы уничтожения, «проломил» потенциальный хронобарьер, отделяющий Гашшарву от соседнего слоя–хрона Веера, и маги успели нырнуть в образовавшуюся «брешь», прихватив с собой драгоценную хрупкую ношу – девушек и Толю.

Открыв глаза, Толя первым делом схватился за оружие, но, не обнаружив никого, кто угрожал бы ему, успокоился. Привстав на локте, огляделся.

Вокруг царил если не полумрак, то ранний рассвет, создаваемый полусферой багрового, с алым блеском внутри, тумана. Полусфера заменяла здесь небосвод над плоской бурой равниной, покрытой слоем крупной гальки. Видимый радиус полусферы не превышал километра.

По равнине были разбросаны плоские камни с закругленными краями, похожие на надгробья. На одном из таких камней лежал Такэда, на другом, чуть поодаль, тихо сидели женщины, накрытые вуалью защиты.

Никиту Толя заметил в последнюю очередь: тот лежал неподвижно за камнем, разбросав по гальке руки и ноги. Дадхикравана нигде не было видно.

Такэда вскочил, едва не упав от нахлынувшей слабости, просеменил к другу, наклонился, вглядываясь в бледное, с синими тенями под глазами лицо, и услышал тихий пси–шепот:

«Не трогай его, Наблюдатель».

Толя резко оглянулся. Из багровой пелены купола вынырнул Дадхикраван, волоча за собой хвост ало светящегося тумана, одним плавным прыжком преодолел расстояние от стены купола до людей.

– Что с ним?

«Он потерял много сил, а восстановиться здесь невозможно, выход в эйдос заблокирован». – Дадхикраван показал на багровую полусферу.

– Где мы?

«Планета называется Эреб... хотя планетой этот многосложный материальный объект назвать в общем–то нельзя. А расположен он в Эраншахре, мире–вселенной Даймона. Жругр пробил дыру между ним и Гашшарвой, и теперь мы ближе к обиталищу Люцифера, чем были».

Такэда привычно зашипел сквозь зубы, быстро оглянулся, но черного монстра не увидел.

– А где сам жругр?

«Уничтожен. По сути, он спас нам жизнь. Эраншахр – пограничный мир с «натянутым» вакуумом, любой подбарьерный переход в него заканчивается фазовым сдвигом проникшего объекта. Жругр превратился в трехметровый континуум, ограниченный переходной зоной». – Дадхикраван снова кивнул на багровый купол с мерцающим изнутри сквозь туман алым огнем.

Толя вспотел.

– Хорошее название дал планете... э–э... месту, куда мы попали. Эреб, сын Хаоса, брат Ночи...

«Я не даю названий предметам и явлениям человеческим языком, я чувствую их. Имена и названия – в вашей памяти, Наблюдатель».

– Ну хорошо, хорошо. Что будем делать? Надо выбираться из этого Эреба, пока не нагрянул Даймон. Как ты думаешь, он знает о нашем появлении?

«Пока нет. Но аннигиляция жругра инициировала цепную реакцию распада пограничного слоя, и стража границы скоро прибудет сюда, чтобы разобраться в причинах».

– Тогда надо срочно будить меченого... э–э... Посланника.

– Я не сплю, – раздался тихий голос Никиты. Он задвигал руками, открыл глаза, сел. Некоторое время смотрел на безучастную ко всему Ксению, и во взгляде его сверкнула ненависть. Отвернувшись, глянул на Дадхикравана, и между ними проскочила искра пси–связи; Толя уже научился различать, когда маги ведут беседу в сверхтемпе. Потом Сухов медленно, как тяжело больной человек, поднялся, сказал сквозь зубы:

– Ничего я что–то не понимаю. Выход в эйдос должен быть и здесь, его невозможно заблокировать во всем диапазоне.

– Вы работали с первым уровнем эйдоса – астралом и менталом, – деликатно сказал Дадхикраван, также переходя на звук. – После информации Шаданакара – многоуровневая система, ее высшие уровни доступны не всем магам. Вы еще не достигли нужного класса, Посланник. Вам предстоит овладеть творчеством высших гармоний.

– Но для этого необходима энергетическая перестройка всего организма.

– Так что ж? Что вам мешает уйти от материальной оболочки из недолговечного белкового материала?

Сухов снова некоторое время смотрел на Ксению, проговорил совсем тихо:

– Я еще не готов.

Такэда, прислушивавшийся к разговору с растущим волнением, суеверно сложил пальцы левой руки. Он не хотел, чтобы Сухов окончательно потерял человеческую сущность. Во всяком случае Путь Посланника этого не требовал. Никита, уловив мысль инженера, лишь криво усмехнулся.

– У кого есть дельные предложения?

– Предлагаю пообедать, – подсказал Такэда. – Э–э?

– Возражений нет.

Через несколько минут, сотворив герметичную кабинку с земным воздухом, они ели, в том числе и Никита, с удовольствием уплетавший харчо и шашлык. С трудом заставили съесть по кусочку мяса и фруктового желе обеих девушек. А на третьем блюде – захотели горячий шоколад – «скатерть–самобранку» заело, и она, дважды формируя заказ, вдруг свернулась в серое яйцо, не реагирующее на команды.

– Аминь, – сказал Никита. – Кончилась энергия.

Дадхикраван, бродивший во время трапезы возле стены купола, повернул к ним.

– Предлагаю шим–бич.

– Что? – не понял Такэда.

– Серый тоннель, – пояснил Сухов, вопросительно глядя на огненного псевдочеловека. – У меня не хватит запаса.

– Но у вас есть Финист.

– Меч? Ну и что? Он ведь только эффектор гипервоздействия, реализатор...

– Не только.

Маги снова перешли на сверхтемп, и через секунду Никита произнес растерянно:

– Я не знал! – добавил шепотом: – Самонадеянный осел... мальчишка!

– Я думал, вы знаете. – Дадхикраван не сильно разбирался в человеческих эмоциях, хотя и старался вести себя корректно. – Ничего страшного, Посланник, всего не знает никто, даже создатель Веера.

– Чего?! – изумился Такэда. – Веер Миров... создан?! Кем?

– Не знаю. – Дадхикраван получил пси–импульс, соответствующий человеческой улыбке. – Наверное, Большим Богом – Большой Вселенной, или системой разумных вселенных – кто они там есть на самом деле. Вселенную может породить только другая Вселенная, высших порядков.

– Стоп! – очнулся Сухов от нелицеприятного анализа собственного характера. – Философствовать будем позже. Толя, усаживай женщин на Дадхи, я сейчас.

Никита вынул меч из ножен и скрылся в багровой пелене купола. Через минуту появился, блистая «ртутью» прежней защитной оболочки, прыгнул на круп коня–темпорала впереди женщин.

– Я подкинул страже Эреба двойника, что даст нам время на «рытье» шим–бича. Дадхи, я попробую изменить скорость фазового перехода, а ты прыгай, когда барьер станет тонким. С Богом!

Меч в руке мага сделал крестообразное движение, и на стену багрового тумана легли две ярко вспыхнувшие зеленым светом линии, слагаясь в крест. Центр креста выпятился, выпуская сноп ослепительно белого огня, и Дадхикраван прыгнул прямо в этот слепящий холодный огонь...

«Серый тоннель» шим–бича выдернул их из мира Даймона, пронес сквозь Гашшарву и еще десяток хронов и иссяк в одном из мертвых Миров Веера, где беглецы смогли привести себя в порядок, отдохнуть и восполнить потраченные силы. Тааль кормил Такэда, а Ксению – Сухов, и Толя вдруг поразился, с какой нежностью и лаской Никита проявляет заботу о девушке, не осознающей, где она и что с ней, не способной оценить ни слова, ни улыбки, ни жеста. Когда обед закончился – сюрприз приготовил Дадхикраван, передавший коробку с НЗ, – Толя перешел в состояние транса: не хотелось ни думать ни о чем, ни делать, ни напрягаться, ни идти дальше. С громадным трудом он заставил себя собраться.

– Ник, а что такое шим–бич? В моем информационном багаже нет такого понятия.

– Шим–бич по сути – хроносквозняк. Я уменьшил натяжение хронобарьера между мирами, Дадхи проломил его – и «ветер» времени, рожденный перепадом «угловых давлений», вынес нас из Эраншахра. А так как напор был достаточно силен, поток проколол и Гашшарву, и еще несколько хронов. Я гляжу, ты совсем квелый, поспи пару часов. Да и мы отдохнем.

Такэда хотел запротестовать, но почему–то закрыл глаза и мгновенно уснул, прислонившись спиной к обломку скалы. Лагерь они раскинули в россыпи камней, окруженной желеобразными пластами фиолетово–зеленой субстанции. Дадхикраван помнил этот Мир, одна из его станций хроносдвига была когда–то расположена здесь, на рыхлом от спонтанных реакций конгломерате, некогда бывшем планетой. Проснулся инженер уже в другом Мире, хотя потом – хоть убей! – не мог вспомнить, как там оказался.

Он лежал в «джинсе» диморфанта на берегу реки, в траве, под высоким белым небом с еще более белыми, почти светящимися, фарфоровыми облаками, а спиной к нему стояли у воды и разговаривали четверо: Сухов, огненный псевдочеловек, Уэ–Уэтеотль и Тааль – без маски! – веселая, жизнерадостная, совсем не такая, какой они выкрали ее у Гиибели и какой она была у себя дома. Одета она была в костюм жрицы Науатль, больше открывающий тело, чем закрывающий, и Такэда понял, почему Вуккуб не успокоился до сих пор, горя желанием помочь бывшей жене вернуть первоначальную суть. А также вернуть ее себе в качестве жены. Тааль была, конечно, хаббардианкой, но красота ее не нуждалась в доказательствах даже с точки зрения землянина.

Уэ–Уэтеотль, одетый в красивый индейский костюм, украшенный нагрудной пекторалью, был, как обычно, невозмутим. Никита красовался в спортивном костюме «а–ля адидас» – так выглядел его магический защитный «скафандр», и лишь Дадхикраван как был сгустком живого огня в форме гуманоида, так им и остался.

Толя не сказал ни слова после того, как открыл глаза, но все четверо почувствовали его пробуждение и оглянулись.

– Доброе утро, Наблюдатель, – рассеянно сказал Никита, покусывая травинку. – Как самочувствие?

Такэда почувствовал какой–то подвох, скрытый интонацией голоса Сухова, поэтому ответил не сразу:

– Лучше не бывает. Здравствуйте. – Встав, он отвесил поклон старым знакомым. – Насколько я понимаю, мы у вас дома, Тааль? Маска уже не нужна?

Жрица храма Науатль тряхнула роскошными черными волосами, бархатисто рассмеялась.

– Не нужна, землянин. И если бы Посланник не был занят, я отблагодарила бы его всеми доступными мне способами. А пока я – его рабыня до скончания веков.

– Не переигрывайте, Мать, – гортанно, с металлическими модуляциями произнес Уэ–Уэтеотль. – Этические нормы землян и хаббардианцев совпадают не по всем пунктам, поэтому вашу благодарность тоже надо делить на три.

Тааль не обиделась, только сверкнула глазами.

– До встречи, маги. Надеюсь, скорой.

Исчезла за стеной травы, скрывающей откос берега.

– Где Ксения? – спросил Толя и тут же увидел ее: девушка шла по песчаному берегу реки, останавливаясь и окуная в воду то руку, то ногу. По лицу ее, уже не безучастному, а скорее задумчивому, бродила легкая – не улыбка – тень улыбки.

Такэда проглотил ком в горле.

– Как она?..

Никита, взгляд которого потеплел, налился сиянием печальной нежности, ответил после долгой паузы:

– Тааль вернула ей часть ментальной ауры, часть личности, но это лишь сотая доля ее интегрального «я».

– И все же... поразительно! Значит, та Тааль, которую мы украли... соединилась с этой? Как?

– Вас интересует физический процесс? – учтиво спросил Уэ–Уэтеотль. – Или психологический?

– Об этом потом, – очнулся Сухов, подошел к Толе вплотную. – Оямович, здесь мы наконец расстаемся... не перебивай. – Он решительно отклонил попытку Такэды вставить слово. – Дело даже не в том, что дальнейший Путь заказан обычному человеку, пусть и защищенному диморфантом. Тебе действительно туда не пройти. Может быть, не смогу пройти и я, пси–энергант, паранорм и почти маг, овладевший транслокацией и гипервоздействием. Но главное в другом, главное – уберечь Ксению, и сделаешь это ты.

Такэда снова попытался возразить, однако с удивлением обнаружил, что заикается, став косноязычным:

– Н–но как же... я Ксению... уберечь...

– Не только уберечь, – в глазах Никиты на миг всплыла тоскливая усталость, – но и попытаться вернуть ей коекакие черты, «рассыпанные» по личностям женщин в других хронах. Уэтль поможет тебе, сделай что сможешь.

И Толя проглотил остальные возражения, хотя мир для него вдруг потерял краски, солнце померкло, а над головой нависла черная тень недобрых предчувствий.

– Прощай, Наблюдатель.

Они обнялись.

– Не прощай, а до встречи, – ворчливо заметил Толя, чувствуя себя так, будто стоял перед другом голым. – Ни пуха...

– К черту! – улыбнулся Никита. Бросил взгляд на Ксению, поколебался немного, но порыв проститься сдержал.

Дадхикраван скользнул к нему, расплылся зонтиком–беседкой, охватывая Сухова со всех сторон, миг – и оба исчезли.

– Идемте, Наблюдатель, – проговорил Уэ–Уэтеотль, направляясь к девушке, которая смотрела на них снизу, подняв брови, будто силилась понять, что здесь происходит.

Такэда суеверно сложил пальцы обеих рук, прочитал в душе заклинание из двух слов: «Желаю удачи!" – и шагнул за магом.

– Он обиделся, – сказал Дадхикраван, когда они отмахали сотни три хронов и остановились отдохнуть в одном из тающих – распадающихся по причинам просачивания Хаоса – Миров.

– Ты его не знаешь, Отшельник, – не согласился Никита. Прежде чем выйти из «струны» хроносдвига, он пролоцировал район будущей остановки и точно знал, что неприятных сюрпризов не будет. – Такэда знает, когда можно обижаться, а когда нет.

Дадхикраван, струясь от движения, сделал себе лыжи и прокатился по снежной равнине; мир этот вымерзал и скоро должен был превратиться в ледяной ком. Никита понаблюдал за ним, но примеру не последовал, только поймал голой рукой несколько снежинок, падающих из серой пелены над головой. Дадхикраван вернулся.

– Нас ищут. Я ощущаю дрожь Веера.

Сухов тоже чувствовал вибрацию Шаданакара, поэтому промолчал. Когда темпорал, разрушив «лестницу» Шаданакара, превратился в живое существо, обладающее свободой выбора и волей, долгое время все те, кто пользовался системой хроносдвига – игвы, раругги, хаббардианцы, наблюдатели, исполнители разного ранга, да и сами демономаги, – пребывали в шоке, потеряв вдруг возможность свободного передвижения по Вееру, а также связи с другими хронами. Однако мощный конструкторский потенциал, которым обладали цивилизации, подчиненные игвам, был в конце концов задействован, чтобы решить проблему масс–транспортировки. К моменту похищения Ксении из Гашшарвы демономаги еще не закончили разработку своего собственного темпорала, зато успели создать пси–хронолокаторы, способные засечь по «дрожи» Веера координаты продавливания потенциальных барьеров магами или машинами типа жругров. Поэтому при переходе надо было страховаться, зондировать хрон, хотя транслокация и отнимала уйму энергии.

– Да, наделали мы с тобой шороху, приятель, – пробормотал Никита. Слабо улыбнулся, поймав ответный пси–импульс Дадхикравана, смысл которого укладывался в слегка перефразированный стих Некрасова: «Дураков не убавили в Веере, но на умных тоску навели».

– Даже Люцифер, создатель твой, не допер бы до такого.

«Мне нравится жить, как живете вы, люди. Теперь у меня двое создателей: Люцифер и Вы, Посланник».

– Тогда трогаем дальше... сынок... конек–горбунок.

Дадхикраван излучил согласие пополам с недоумением – юмор он понимал не всегда – и перешел в состояние закона, диктующего волю данному слою Веера. Невидимая, не ощущаемая и не фиксируемая никем стена потенциального энергоинформационного барьера, разделяющего хроны, послушно протаяла под напором извне или изнутри – смотря как посмотреть, – вобрала в себя два суперпакета информации и выплюнула их в соседнем хроне, время в котором текло «под другим углом». И еще раз, и еще, и еще...