Глава 2
Когда Никита и Толя вылезли изпод земли на Божий свет, их обоих
разобрал смех: темпорал в этом мире был замаскирован под медвежью
берлогу.
Хорош был бы местный охотник, вздумав поохотиться на медведя,
сказал Толя, озираясь. Принюхался. Помоему, здесь весна, а,
меченый? Пахнет весной... и еще чемто.
Древностью, буркнул Никита, принюхиваясь и прислушиваясь всеми
своими паранормальными органами чувств. И смертью. Может быть, здесь
и весна, тепло во всяком случае.
Они стояли в сосновом лесу с примесью лиственничных клена, дуба
и ольхи. Суборь пришло слово из лексикона древних славян. Лес был
невероятно стар, судя по огромным замшелым стволам, валежнику и
непроходимым зарослям дикой малины, гигантского папоротника и крапивы.
И был весь он пропитан запахом таинственности и застарелого страха,
запахом ужаса и тоски, создавая подспудное ощущение чьегото незримого
присутствия. Его взгляд проникал в душу, в тело, раздражал, будоражил,
заставлял оглядываться, потеть, ждать удара в спину и не выпускать из
рук оружие...
Такэда сжал кулаки, длинно выдохнул сквозь зубы, успокаиваясь, и
невольно понизил голос.
А лесто заколдован, Сухов. Мы не ошиблись адресом?
Нет, с мрачной уверенностью ответил Никита, закончив
биопространственную локацию. Это хрон Свентаны и Олирны, мир
Вселенной, где реализованы законы магической физики, где живут
колдуны, ведьмы, упыри, вурдалаки, драконы и химеры. Мир, где спрятан
мой меч. И еще здесь живет один из Семерых. Видишь? Он показал Толе
перстень, пульсирующий зеленой пятиконечной звездой. Но лес
действительно жутковат и неуютен. Будем выбираться и спрашивать
дорогу. Твой лингвер уцелел?
Помоему, он стал частью тела, я о нем забыл даже. Но если это
мир, где лежит твой... вернее, меч Святогора, который может стать
твоим, то нам придется туго. За нами будет охотиться вся нечистая рать
Люцифера.
Так ведь и наши дремать не будут, подстрахуют, если что. Не
дрейфь, Наблюдатель, прорвемся.
Такэда не дрейфил, дрейфил сам Сухов, но пытался приободриться,
чувствуя гигантские залежи зла на планете, сохранившиеся со времени
Битвы и дремлющие до поры до времени. А может быть, и не дремлющие.
В этом мире склад темпорала был пуст. То есть в нем не было
ничего: ни транскофа, ни оружия, ни пищевых концентратов, ни прочих
нужных вещей. То ли все было разобрано за тысячи лет путешествий
неведомыми странниками, то ли здешний выход был задуман пустым
изначально. Факт оставался фактом, и землянам ничего не оставалось
делать, как выходить в путь налегке и даже без вардзуни, с помощью
которого Никита отбил атаки Хуббата. Копье осталось разряженным на
родине диморфантов, признавших землян хозяевами и сидевших на них, как
вторая кожа. И от их молчаливого одобрения всех поступков, ощущения
тепла, скрытой силы и неуязвимости становилось спокойнее.
Сухов сориентировался, владея «волчьим» чутьем магнитного поля, и
путешественники решительно направили стопы на север. Путь в любую
другую сторону света был, очевидно, не хуже, но Никита ко всему
прочему искал обладателя магического поля, а в северной стороне
потенциал магиполя был выше.
Однако строго на север держать направление не удалось. Сначала на
пути попалось огромное болото с бездонными трясинами, замаскированными
под веселые зеленые лужайки или мшаники с россыпями ягод водяники,
морошки и клюквы. Болото было мрачным и странным, потому что деревья,
огромные, толстенные, седые от древности, росли и на нем, причем почти
с той густотой, что и в обычном лесу, однако пересечь его оказалось
невозможно.
Затем лес вдруг расступился, и путешественники вышли на край
безбрежного пространства, назвать которое полем или равниной не
поворачивался язык. Оно напоминало ноздреватый пласт сгоревшего торфа
и было покрыто шрамами и язвами черного, фиолетового,
серосеребристого и ржавокрасного цвета. Ничего на этом поле не
росло: ни трава, ни кустарник, и лишь пересекавший его ручей с водой
кофейнорозового цвета оживлял пейзаж да редкая цепочка гигантских
серых башен по краю поля, исчезавшая за горизонтом.
Никита облизнул губы, чувствуя давление на психику, неприятное
томление и даже тошноту. Голова закружилась, в ушах поплыл комариный
звон, и ктото настойчиво стучался в виски, умоляя «впустить» и
одновременно пытаясь подчинить себе, заставить повиноваться.
Слишком высок уровень псиактивности, прошелестело в ушах,
вернее, в костях черепа за ушами, это заговорил диморфант, которому
Никита дал имя Зипун. Тотчас же в голове отчетливо «подул сквознячок»
и вынес большинство негативных ощущений. Осталась лишь тревожная
«дымка» да присутствие взгляда в спину.
Видимо, диморфант Такэды Сусаноо тоже включил псизащиту, потому
что инженер тихонько пошипел и с видимым облегчением расправил плечи.
Что, действует? поинтересовался Сухов, подразумевая защиту.
Еще как! ответил Толя, имея в виду это жуткое, навевающее ужас
место. Похоже, и здесь воевали когдато. А ты говоришь Святая
Русь!
Ей досталось больше всех. Никита закрыл глаза, сосредоточился,
голубая искорка проскочила в его волосах. Она воюет до сих пор, ибо
торчит у Синклита Четырех как кость в горле, рождая творцов и магов,
воиновзащитников и просто добрых людей. Голос танцора упал до
шепота, а над ним встал полупрозрачный столб голубоватого сияния и
взорвался кольцами и дугами, рванувшими во все стороны.
Никита погас, ссутулился, но тут же выпрямился, поддерживаемый
диморфантом.
Это Чертово Кладбище! Местность соответствует земному Коростеню,
а ручей реке Уше, которая впадает в Днепр возле Чернобыля. Не знаю,
совпадение это или нет, но Битва предтеч произошла именно здесь.
Ты имеешь в виду Чернобыльскую зону? Скорее всего они связаны
если и не причинно, то информационно. Отсюда утечка информации о Битве
докатилась по Мирам Веера и до Земли. А что это за башни? Издали
каждая из них похожа на ступу Бабы Яги.
Вместо ответа Никита направился вдоль лесной опушки к ближайшей из
башен, и вскоре она нависла над ними ощутимо тяжелым серым монолитом,
с виду из пористого бетона или, скорее, из чугуна. Поверхность ее
была изрыта ямками ветровой или временной коррозии и не имела ни окон,
ни дверей, ни намеков на таковые. Лишь наверху, на высоте
десятиэтажного дома, имелась выдавленная впадина, здорово смахивающая
на след человеческой ладони.
Псифон у башни был еще сильнее, чем на равнине, и
диморфантыскафандры трудились вовсю, защищая друзейхозяев от
внешнего воздействия, имеющего злобную основу страха, угрозы и
ненависти.
Никита дотронулся до стены башни, отдернул руку. Побледнев,
покачал головой:
Надо же, как долго держится радиация!
Что? Они радиоактивны?
Я имею в виду радиацию ненависти, зла. Это могильники, Оямович,
в них хранится прах погибших демонов и магов, выступавших на стороне
Люцифера. Чуешь эманации? Мощность излучения столь велика, что никто
вблизи его бы не выдержал. И стоять им вечно, если ктонибудь
когданибудь не попробует оживить этот прах.
А это... возможно?
Кто знает?
Тогда ктото уже пытался.
Что ты хочешь сказать? оглянулся Сухов. Такэда показал на
дальний край поля, где высились два омерзительного вида холма.
Две башни разрушены.
Никита долго смотрел на холмы изпод руки, потом обошел башню и
направился к лесу. Такэда передернул плечами и, оглядываясь, чувствуя
мерзкий и липкий взгляд, быстро догнал танцора. То и дело наплывало
ощущение, будто погребенный в башне прах монстра собирается в
призрачную жуткую фигуру, которая оживает и вотвот выберется из своей
гробницы.
Как ты узнал о могильниках и о самом поле? Весть? Почему бы тебе
таким же манером не выйти на мага?
Пробовал, не получается. Может быть, экранирует здешнее
псиполе, может, он не хочет себя обнаруживать, как Уэтль на
Астаамтотле. Я же говорил, Русь неспокойная и все время защищается,
хотя в отличие от земной победила и хазарский каганат, и гуннов, готов
и печенегов, варягов и половцев, норманнов, и балтов, и
татаромонголов. Здесь, в этом мире, на планете, которой дали название
Олирна, СвентанаРусь еще не знала плена и рабства, хотя нашествия
идут волна за волной, разве что география вторжений другая, да климат,
да названия племен и народов слегка отличаются от земных. Кстати,
Книга Бездн, осколки которой Вуккуб собирает по всем хронам, а не
только на Земле, пишется здесь.
Такэда, сраженный этим известием, присвистнул.
Они углубились в лес, но не успели пройти и километра, как вышли
на тропу, где их ждал сгорбившийся, но тем не менее высокий, выше
Никиты, седой как лунь старик с длинной белой бородой. Он был одет в
такой же седой, как он сам, меховой тулуп, опирался на посох руками в
черных перчатках, а на плече у него сидел филин и зорко глядел на
приближающихся людей умными желтыми глазами. Старик казался суровым,
спокойным и доброжелательным, одно почемуто отталкивало. Стоял он
неподвижно и прочно, будто специально поджидал землян.
Приветствую вас, добрые люди, слегка поклонился старик. Голос
его шел, казалось, из груди, басовитохриплый, тихий и выразительный,
и говорил он порусски! То есть слова звучали как русские, хотя и с
удивительным акцентом, налетом древности и исчезнувших понятий.
Лингвер лишь уточнял смысл речи, а не переводил.
Кто бы вы ни были, людины или обели [Обель холоп, раб; людин
вольный человек (др.рус.).], мир вам.
Мир и вам, поклонился Никита, украдкой глянув на эрцхаор, в
глубине камня плыли, переходя друг в друга, искаженные геометрические
фигуры треугольники, квадраты, ромбы. Индикатор почемуто никак не
мог определить, кто перед ними, друг или враг.
Ищете кого, чужестранцы? задал вопрос старик. Филин на его
плече встрепенулся, мигнул, открыл клюв, прошипел нечто вроде:
«Гыхрухухищщах», быстробыстро задышал зобом и снова замер.
«Чужестранцы», повторил про себя Никита, не зная, что отвечать.
А старикто непрост. Не удивился, встретив их в глухом лесу, это раз.
Не удивился ни нашей речи, ни костюмам, это два. Кстати, следовало бы
костюмам придать форму здешних одежд. И что он здесь делает, возле
Чертова Кладбища? Где никто не живет?
Ищем, дедушка, ответил танцор наконец. Дорогу в стольный
град.
Стало быть, стольный град, в раздумье повторил старик.
Далеконько вам идти, странники. До Древлянска, стольного града нашего
великого князя Мстиши, более трехсот верст будет, да все лесом,
буреломом, болотами. А трактом ежели идти крюк будет верст в сто, да
лихие люди ватага на ватаге, да звери дикие. В такой одежонке и без
оружия не дойдете, чужеземцы.
А что вы нам посоветуете, дедушка? Может нам помочь ктонибудь?
Коней дать, одолжить?
На конях оно, конечно, быстрее будет, однако кто ж вам их даст?
Но советом помочь могу. Версты через три тропинка приведет вас в урему
[Урема поемный лес.]. Как доберетесь, свертайте ошуюю [Налево.] и
выйдете к избе, там живет моя знакомая...
Баба Яга, буркнул Такэда.
Старик сверкнул глазами, а филин заорал, снова проскрипел
несколько невнятных слов и затих.
Откуда вы ее знаете?
Слухом земля полнится, улыбнулся Никита, сообразив, что Толя
своей шуткой попал в точку. Спасибо за совет.
Старик поднял посох, направляя его в грудь Сухова. Тот напрягся,
заставляя диморфанта увеличить защитный потенциал, но ничего не
произошло. Конец посоха, светящийся, как головешка, отклонился влево.
Туда не ходите, заблудитесь в едоме [Едома лесная глушь.], а
того хуже увязнете в зело пакостной мшаре [Мшара мшистое болото.].
Спасибо, дедушка. Как вас зватьвеличать?
Витий Праселк. Старик слегка ударил посохом по тропинке... и
оказался за десять шагов дальше, хотя не сделал ни единого движения.
Стоял и смотрел изпод кустистых бровей на обалдевших землян строго и
задумчиво. Еще раз ударил посохом о землю переместился метров на
пятнадцать дальше, за кусты. Затем совсем исчез.
Витий, сказал Такэда сипло, это, помоему, не имя, а от
слова «витьство» колдовство. Значит, встречал нас колдун, волхв. На
чьей он стороне, как ты думаешь?
Черная рука, пробормотал Никита. Ты разве не заметил? У него
была черная рука, словно в перчатке.
То, о чем нас предупреждал Вуккуб. Дьявол! Быстро они нас
вычисляют. Только странно: если он охотник, «чекист», почему он не
напал? На безоружных?
Забыл спросить. Хотя странно, конечно. Может, я ошибаюсь. Но
рука у него действительно была черная.
Значит, к его знакомой Бабе Яге не пойдем?
Отчего же, сходим, любопытно посмотреть на старушку, о которой
столько сказано в русском фольклоре. Соответствует ли образ? К тому же
попытка не пытка, вдруг да получим помощь?
Такэда хмыкнул:
Да и мне интересно, честно говоря. В крайнем случае, за
неимением Ивашки, скормишь ей меня.
Никита свернул с тропинки в лес в направлении, в котором волхв
Праселк велел им идти. Толя шагнул за ним и шарахнулся в сторону,
вскрикнув: прямо перед ним, буквально в сантиметре от ботинка,
вылетела изпод земли длинная стрела с раскаленным докрасна острием и
с гудением ушла в небо. По лесу раскатился дребезжащий струнный звук,
зашумели сосны, словно от порыва ветра.
Ты чего? выбежал изза дерева Сухов.
Такэда коротко рассказал, в чем дело, пытаясь разглядеть в кронах
деревьев стрелу, но ничего не увидел. Назад стрела не вернулась.
Вдвоем они осмотрели землю в месте, где она вылетела, но обнаружили
лишь круглое отверстие с кулак человека, уходящее на неизвестную
глубину.
Охотничья ловушка? предположил Такэда.
Не уверен, помрачнел Никита. Пока нас охраняют диморфанты,
такие ловушки не страшны, но расслабляться не стоит. Уж быстрей бы
вооружиться.
Да уж, с голыми руками против здешних колдунов недолго выстоишь.
Друзья углубились в лес, сторожко приглядываясь к любым
подозрительным теням, и вскоре действительно вышли к болоту, Праселк
не обманул. Повернули вдоль зеленооранжевой кромки мхов налево, но не
успели пройти и километра, как наткнулись на огромный, величиной с
вагон, замшелый камень с выбитой на нем надписью. Буквы были крупные,
неровные и смахивали на китайские иероглифы, но коекакие из них
напоминали буквы древнерусского алфавита. Никита очистил шершавый
каменный бок от лилового налета лишайника, вглядываясь в строки.
Кажется, это предупреждение или дорожный знак: направо поедешь
коня потеряешь... ну и так далее.
Надо же, как точны русские сказки! восхитился Такэда. А
поточней расшифровать можешь?
Не уверен, а с каналом Вести связываться лишний раз не хочу,
энергии тратится слишком много.
Может быть, я вам помогу, добрые люди? раздался сзади, со
стороны болота, тонкий девичий голосок.
Приятели оглянулись, автоматически принимая стойки, каждый свою:
Такэда в стиле айкидо, Никита в стиле россдао.
На кочке, посреди зеленой от ряски болотной полянки, сидела
обнаженная девушка с распущенными по плечам зелеными волосами. Кожа у
нее была не то чтобы зеленая, но шафрановая, бархатистая на вид, как
бы светящаяся изнутри, волосы сверху охватывал венок из лилий и
кувшинок, точно такие же венки охватывали талию и тонкие запястья,
ноги прятались в воде, под ряской, и глаз невольно искал рыбий хвост.
Лицо у девушки, по сути девочки, было прозрачносалатное, с огромными
темнозелеными глазами, как и полные губы, но Сухову не показалось это
неприятным.
Что уставились? засмеялась девица, показав изумрудно
светящиеся зубы. Лимнады не видели?
Ага, сказал Такэда хладнокровно. Лимнады, кажется, нимфы
болот?
Зеленоволосая снова засмеялась, уперлась в кочку рукой, заложила
ногу за ногу, показав вместо ступни лягушачью лапу с перепонками. У
Никиты мороз прошел по коже от этого открытия, хотя он вроде и был
готов к подобным вещам.
Куда путь держите, молодцы? Меня с собой не возьмете?
Разговариваете вы чудно, на два голоса, но я вижу добрые.
Да мы сами не знаем, куда идем, признался Никита. Если бы ты
нам верную дорогу указала.
На дороге стоит и дорогу спрашивает. Колокольчики смеха
рассыпались по болоту. Вот же Стражкамень перед вами, он путь и
укажет.
А ты разве нездешняя?
Здешняято я здешняя. Девица слегка опечалилась. Да ведь я
только по болотам живу.
Нам тут встретился дедушка один, суровый такой, с филином,
назвался Праселком...
Девица сиганула с кочки в воду, причем без брызг и плеска, потом
высунулась по плечи, сухая на вид, будто не из воды вынырнула.
Беда, что вы встретили Праселка, витий он, злой и хитрый. Лонись
[В прошлом году.] на моих сестер трясцу [Трясца лихорадка.] нагнал,
много людей в болотах утопил...
Никита почесал затылок, посмотрел на Такэду.
А он нам показался нормальным стариком, суровым только.
Подсказал, как найти подмогу, к своей родственнице послал.
Какой? Уж не к Ягойой ли?
Каккак? У нас в сказ... мы знаем Бабу Ягу, костяную ногу. Не
она?
Она самая, Ягойой. И ноги у нее костяные, разрывтравы не
боятся, и голова то добрая, то равнодушная, то злая. Если встретит
злая, тогда вы пропали. А как он вам идти велел? Там же торунь к ней,
то есть тропа, есть.
Посоветовал идти прямо, потом свернуть налево, вдоль болота.
Как же, посоветовал. Там живут трясея и хрипуша, попали бы к ним
уже не выбрались бы. Да и на поляне, где изба Ягойой стоит, трава
растет разрывтрава называется, у людей ноги отрывает.
Так уж и отрывает, усмехнулся Никита.
А ты не смейся, красивый, лучше послушайся, не ходи туда. Комоня
не потеряешь, бо пешец ты, но полжизни оставишь. Стражкамень не зря
стоит, витязей предупреждает.
Что ж он в глухом лесу стоит?
Так ведь по тракту этому уже почитай тыщу лет никто не ездит.
Старый Солразбойник и тот помер от скуки, детки остались, двое Инф
и Ульт. Глядите, не наскочите на них, повадкито у них старого
остались. Но если всетаки не послушаетесь, глядите в оба, не то
братьями моими станете... когда вас в болото кинут.
Лимнада нырнула, потом спустя несколько секунд вынырнула уже у
дальнего края трясины. Лицо у нее было совсем печальное.
Я бы поплакала по вас, у людей подсмотрела, да плакать не умею.
Как зватьто тебя, кудрявая? спросил Такэда.
Глая. Девушка сделала жест, как бы отталкивая когото, и тихо,
без всплеска, ушла под воду.
Путешественники переглянулись.
Ох и умеешь ты производить впечатление на баб, сказал Такэда
завистливо. Если уж эта зеленокожая загляделась!
Сухов рассмеялся, но не слишком весело. Он не знал, кому верить,
старику с филином или зеленоволосой девчонке с ногами лягушки. А
интуиция ничего не подсказывала.
Эх, забыл у нее спросить об этих подземных стрелах! в сердцах
топнул ногой Такэда. Подошел к камню, потрогал надпись пальцем.
Жаль, что наш лингвер не видит ничего, он бы перевел.
Никита очнулся, подумал: если бы Праселк был из группы обеспечения
Семерых, он говорил бы и действовал иначе. А главное, у зеленокожей
лимнады по имени Глая были очень бесхитростные глаза. Живые и
испуганные.
Слышишь, профессор, сказал Сухов, направляясь в обход камня.
Я плохо знаю фольклор. Кто такие хрипуша и трясея?
Хрипуша, вероятно... ээ... хрипит, любезно поделился знаниями
Такэда, а трясея... ээ... значит, трясет.
Не знаешь, констатировал Никита. А Солразбойник с
сыновьями?
Про сыновей ничего сказать не могу, а вот сам разбойник это
скорее всего Соловей. Всетаки русские былины насчет всей здешней
колдовской компании говорили правду.
Они углубились в чащу леса, мрачного и темного, без единого
птичьего крика или стука дятла. И снова атмосфера чужого мира
заставила их почувствовать страх и застарелую боль этих мест,
заставила идти медленней и говорить тише. Бывший тракт зарос лесом
практически весь, ничто уже не напоминало о его существовании. Лишь
однажды путешественники набрели на скелет лошади да нашли черную
стрелу без наконечника, протыкавшую метровый ствол сосны на высоте
человеческого роста.
Пройдя с километр, уперлись в другое болото, повернули вдоль него
и вскоре вышли на край поляны с высокой, до колен, травой. Посреди
поляны стояла не избушка на курьих ножках, как ожидали друзья,
невольно подгонявшие читанные в детстве сказки под реальность, а
крепкая изба, сложенная из гигантских, не менее полутора метров в
диаметре, серых, замшелых бревен. Изба была покрыта двускатной крышей,
сбитой из половинок менее толстых бревен, и протыкала ее странная
труба, похожая на морщинистый пень.
Путники обошли поляну кругом, но ни в одной из стен избы не
заметили ни окна, ни двери, как, впрочем, не увидели и тропинки,
соединявшей избу с миром вокруг. Строение казалось своеобразным
памятником неолитической архитектуры, реликтовым объектом поклонения,
но никак не жилищем, и тем не менее от него пахло живым духом, духом
недобрым и угрюмым.
Ох, чую, съеденному быть! поежился Такэда.
Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом!
прокричал вдруг Никита, напугав Толю.
Домдомдом, ответило эхо и не успело смолкнуть, как с
протяжным скрипом в стене, напротив которой стояли люди, появилась
дверь! Вернее, дверной проем. Впечатление было такое, будто часть
бревен испарилась, растаяла, причем неровно вверху уже, внизу шире.
Глядика, действует! поразился Толя.
В глухой черноте образовавшегося входа чтото зашевелилось, и на
порог выполз тщедушный некто. Старик не старик, но двигался он
постариковски неловко, медленно, спотыкаясь, держась за стены.
Сначала друзьям показалось, что он пятится задом, однако, вглядевшись,
они поняли, что у старика, по росту карлика или гнома, нет лица. То
есть голова его заросла волосами со всех сторон.
Что за скоки да голки [Шум и крик.]? проскрипел он. Никого
нет дома. Как и чем он говорил было загадкой.
А ты разве не дома? прищурился Никита.
Ась? сунул старик руку к огромному острому уху, заросшему
седым пухом.
Пень глухой, проворчал Такэда. Домовой, что ли?
Существо мелко закивало.
Челядин есть, а тиуна нету. А вы кто будете? Почто шумите?
Ты нас в дом пусти, да баньку истопи, да накорми, напои, а тогда
и спрашивай.
Не хами, тихонько одернул Сухова Такэда. Кто ж пустит после
таких претензий?
Это обычная формула сказки, так же тихо отозвался Никита. В
принципе действовать надо только так, смело до наглости, сказители не
ошибались, передавая поведение фольклорных героев.
Эт мы могем, снова закивал старичок, блеснув вдруг
внимательным глазом под волосами на лице. Проходите, люди добрые,
если сможете.
Разрывтрава, напомнил Толя слова болотной нимфы.
Ничего она нам не сделает, прикажи только своему Сусаноо усилить
защиту ног. Хотя вряд ли в этом есть необходимость. Никита имел в
виду приказ: диморфанты и сами знали, что им нужно делать.
Сухов первым направился к избе по высокой траве, которая
заволновалась, стала хватать человека за зеркально блестящие сапоги, в
которые превратилась нижняя часть существаскафандра, но бессильно
опала, вырываемая с корнями. Такэда шагнул на полянку, с любопытством
понаблюдал за действиями травы, такой мягкой и нежной на вид, хотел
высказать Сухову свои соображения, и в это время с неба послышался
шипящий свист.
Какаято тень мелькнула над избой, метнулась вниз, к людям. Никита
разглядел раскаленную докрасна ступу, а в ней знакомую фигуру в
меховой дохе, с филином на плече и с посохом в руке.
Праселк? омрачился Толя.
Но это оказался не колдун Праселк, встретивший их на тропе.
Ступа с глухим стоном ударилась о землю, окуталась дымом и почти
сразу же остыла. На замерших людей смотрела суровая седая старуха с
мохнатыми бровями и хищным крючковатым носом. Она так здорово походила
на Праселка, что тот вполне мог быть ей если и не братом, то
родственником.
Фу! сказала старуха хриплым мужским голосом. Никак,
витязским духом запахло.
А в книгах Баба Яга говорит «русским» духом, негромко ввернул
Такэда, поклонился. Добрый день, бабушка Ягойой.
Никита сделал то же самое. У него вдруг сильно задергало плечо, до
боли, сердце дало сбой, и вдобавок ко всему в голове зазвенело, как от
удара по уху. Показалось, будто у хозяйки ступы три головы. Правда,
наваждение тут же прошло, но было ясно, что старуха пыталась его
прощупать в псидиапазоне! И ей это почти удалось, несмотря на
своевременную защиту диморфанта!
На коричневосером морщинистом лице Ягойой отразилось
разочарование, разбавленное каплей уважения.
Вижу, гости вы непростые. Что ж, заходите в избу, покалякаем.
Ступа со старухой метнулась в дверь, сшибла заросшего сторожа и
исчезла.
Не верю я, что она нам поможет! ровным голосом проговорил
Такэда. Кстати, заметил? Она горбатая.
Никита молча подтолкнул его к входу.