Посланник - Василий Головачев - Книжная Полка

Глава 2

На четвертые сутки [Сутки на Тадзане насчитывали двадцать шесть часов с минутами, а сам час был почти равен двум земным.] пребывания на Тадзане беглецов с Земли Машив нашел способ проникнуть в башню незаметно и вывести землян к станции хроносдвига.

Пробирались к башне они под землей, по коллекторам и тоннелям городской канализации, ничем не отличающейся от подобной сети любого большого города Земли. Машив вывел группу точно под башню, в колодец сквозной вентиляции, пронизывающий здание по всей высоте. Остановился, осветив фонариком зал с насосами, продолжавшими гнать засасываемый сверху воздух по трубам во все коридоры здания. Грохот здесь стоял страшный, приходилось напрягать глотку, чтобы докричаться до соседа.

– Я, конечно, понимаю, что вам надо бежать, искать более спокойные хроны, но я еще не встречал хомбре... человека, который избежал бы опасности, убегая от нее.

Никита похлопал Наблюдателя по плечу: тот почти дословно повторил известный земной афоризм, но главное, что он был прав. И все же танцору был необходим какой–то период спокойного бытия, чтобы привести в порядок душу и сердце и потренироваться с экстрарезервом, пробуждая Весть, а через нее – пси–запас.

Машив похлопал его в ответ по спине, понимая молчание Сухова не хуже, чем объяснения. Такэда под влиянием минуты рассказал ему всю их историю, и хотя Машив был настроен скептически относительно их дальнейших планов, помочь не отказался.

– На вашем месте я бы вернулся домой, где вас сейчас не ждут. В вашем мире, причем на вашей родине, жил один ученый, вернее, инженер–исследователь и писатель Владимир Савченко, который открыл универсальную связь причин и явлений, применимую во всех без исключения Мирах Веера. Он опубликовал свою работу под названием «Антифизика для всех» и... никого из землян своего... вашего времени не заинтересовал.

– Нет пророка в своем отечестве. – Сухов повернулся к Такэде, одетому, как и он, в комбинезон и шлем вильера – полицейского Тадзаны. Костюмы вильеров достал Машив, не сообщив, чего это ему стоило. – Ты читал эту «Антифизику»?

– К стыду своему, нет. Я знаю, что писатель такой существовал, жил в Киеве, но он уже лет пять как умер... хотя книги его переиздаются до сих пор. «Антифизику» я не читал.

Машив, как и Сухов, похлопал Такэду по спине.

– Вам бы знать это следовало, коллега. Савченко теоретически обосновал взаимосвязь мировых констант для каждого хрона: первичны события, которые задают размеры и длительность состояний Мира. И что существует прямое знание – действие, возможность самоконцентрации в миллионы раз выше, чем реализуют люди.

– Ну и о чем это говорит? – пожал плечами Никита.

– Концентрация энергии вакуума, в том числе и внутри любого существа, огромна! Если овладеть ею с помощью формул Савченко, можно стать магом.

– Если бы это было возможно, все Миры Веера были бы заполнены магами, волшебниками.

– Овладение С–процессом – так его назвали на вашей Земле много лет спустя – подвластно лишь творчески одаренным личностям, да и то не всем. И все же это шанс.

– Поглядим. Спасибо за заботу.

Машив поднял руку в знак одобрения и повел людей за собой к стене подвала, на которой чернели скобы, поднимающиеся к потолку и дальше по стене колодца вверх. Один за другим они полезли по скобам, закинув за спину ранцы–рюкзаки местного производства с провизией и оружием. Машив свой громоздкий пулемет лишь сдвинул набок, чтобы иметь возможность в случае надобности открыть огонь тотчас же, поэтому ему было труднее всех.

Подъем на трехсотметровую высоту и по лестнице невероятно труден, а подниматься, цепляясь за скобы, многие из которых едва держатся в стене, еще труднее. И хотя им никто не мешал, добрались они до верха, выбившись из сил, только через полтора часа.

Отдыхали полчаса, приводя в норму дыхание и сердцебиение. Потом Наблюдатель знаком приказал им ждать и, расстреляв замок, запирающий выходную решетку, выбрался на крышу башни. Звуки стрельбы переместились вниз, к отчетливо слышимому гулу вентиляторов, породив дребезжащее эхо, но вряд ли стрельбу можно было услышать из колодца внутри здания.

Повисев на скобах минут пятнадцать, Никита осторожно выглянул наружу.

Была ночь. Колпак вентиляционной шахты венчал крышу здания, обнесенную металлическими перилами. Над шахтой вздымался трехметровый штырь с алой лампой, ничего не освещавшей под ней. Машива нигде не было видно. Сухов вылез на крышу, достал из ранца копье–вардзуни, подождал немного и позвал Такэду. Вдвоем они обследовали крышу здания, оказавшуюся крышей центрального выступа башни, вся поверхность которой была по площади раз в тридцать больше и находилась ниже метров на десять, на высоте трехэтажного дома. Люка они не нашли, зато обнаружили металлическую лесенку, спускавшуюся на основную крышу.

– Что будем делать? – прошептал Никита.

– Ждать, – так же шепотом отозвался Толя. Он был вооружен двуствольным автоматом того же типа, что и Машив, свое копье он уронил после выстрела во время последнего боя с вильерами.

Ждали долго – минут сорок, час, полтора, разглядывая с высоты плохо освещенный город. Даже в темноте было видно, что он накрыт коричнево–серой дымкой смога. Наконец и Такэда стал проявлять признаки нетерпения.

– Что–то случилось. Надо искать станцию и уходить самим.

– Прежде надо отыскать Машива.

– А если он попал в засаду? Нет, Кит, тебе рисковать нельзя, нарвешься на случайный выстрел...

– Типун тебе на язык! – Никита глянул на перстень: в камне помаргивал желтый крестик. – «Свитой Сатаны» здесь пока не пахнет, а с вильерами мы с Божьей помощью справимся.

– Тогда я иду первым.

Такэда перекинул ногу через перила и стал спускаться по лестнице на нижнюю крышу, покрытую каким–то темным материалом, вроде засохшего клея.

Вскоре они нашли невысокую пирамиду выхода на крышу с открытой дверью. Из глубины здания просачивались сюда тихие отголоски чужой жизни и тусклый желтый свет.

– Там нас ждут, – уверенно сказал Толя на ухо танцору. – Слышишь звуки? Кто–то ходит и разговаривает.

– «Смутный шорох тысячи смертей», – прошептал в ответ Сухов.

– Что?! Ты о чем?

– Ни о чем, это Заболоцкий. Другого пути вниз все равно нет.

Толя проверил готовность своей доисторической «двустволки» к бою и бесшумно нырнул в пирамидальную будку, нащупывая ступени. Никита глубоко вздохнул, чувствуя возбуждение, нетерпение и дрожь в руках, перехватил удобнее вардзуни и последовал за инженером.

Лестница, закрученная спиралью, по мере их продвижения делалась все светлей, пока наконец не показался участок коридора с грязно–зелеными, в пятнах копоти, стенами и черным блестящим полом, в котором отражался светильник в форме трезубца. Такэда поднял руку, Сухов замер. Он тоже разглядел то, что увидел Толя: в полу отражалась часть другого коридора и за углом – неподвижная фигура в глянцево–синих доспехах. Судя по всему, здесь расположился пост вильеров из двух человек; было слышно, как они изредка переговариваются. Некоторое время Никита прислушивался, потом вплотную приблизил губы к уху инженера.

– Их всего двое, нас не ждут. Машив схвачен, но нас не выдал.

Такэда ткнул пальцем вниз и погладил свой автомат.

Никита отрицательно качнул головой, взвесив в руке вардзуни.

– Твоя пушка наделает грохота, а копье работает бесшумно. Прикроешь, если что.

Последние ступеньки Сухов преодолел в два прыжка, соскочил на пол (блестящая черная поверхность оказалась пленкой какой–то жидкости), мгновенно оценил ситуацию и выстрелил. Голубой извилистый ручей разряда прошелся по рукам одного вильера и уничтожил автомат другого. Руку Сухова свело, но вардзуни он не выпустил.

Первый вильер повалился на пол без звука, а второй заорал было, и Такэде пришлось заехать ему прикладом по шлему, после чего наступила тишина.

Коридор уходил в обе стороны, закругляясь по радиусу, и был весь залит жидкостью, напоминающей нефть. Второй коридор, узкий и темный, уходил в глубь здания и заканчивался тупиком, вернее, клеткой с тремя дверями. Такэда посветил фонарем и еле слышно присвистнул: на одной из дверей красовалась знакомая надпись на тадзанийском языке: «Могильник радиоактивных отходов».

– Или нам невероятно повезло, или станция способна перемещаться.

– Есть и другое объяснение: таких могильников здесь много. – Никита толкнул дверь, и в лицо ему ударил сиренево–синий свет «предбанника» станции хроносдвига. Это и в самом деле был вход на станцию.

– Ничего не понимаю!

– Может быть, она реагирует на наши... твои мысли? Ведь что ни говори, но ты – Посланник.

Сухов хмыкнул.

– Я, конечно, думал о станции, но... Впрочем, все к лучшему. Теперь мы знаем, где она, и всегда сможем добраться. Пошли искать нашего приятеля, попробуем вызволить.

– Ты с ума сошел, танцор! Он в своем Мире, как–нибудь оправдается, а мы только дров наломаем, да и сами можем попасться. Что тогда?

– Можешь подождать меня здесь. – Никита голос не повысил, но в его тоне прозвучали доселе незнакомые нотки, властные, упрямые и уверенные.

– Тогда пошли, – невозмутимо ответил Такэда.

Через двадцать минут поисков они вышли на стык двух коридоров, похожий на тот, первый, попавшийся им после выхода из станции хроносдвига. Здесь же была и лестничная площадка, и коробка лифта с ограждением из ржавых металлических прутьев. Никто из вильеров не повстречался, не было их и на лестничной клетке, но Сухов первым обратил внимание на звуки речи, доносившиеся из шахты лифта. Отогнув полосы ограждения, они с трудом сдвинули тяжелую дверь и заглянули в шахту.

Коробка лифта виднелась этажом ниже, и оттуда же доносились голоса разговаривающих людей, среди которых ясно различался хриплый бас Машива. Вероятно, он понимал, что гости будут его искать, и поднимал скандал, своим рыком давая понять, где он и что с ним.

– Странно, что его держат столько времени здесь, в здании, – выдохнул Такэда. – Знают, что он не один, и ждут остальных? Или пытаются выяснить на месте, что он тут делает?

Жест Сухова был красноречивее слов: какая разница?

Решили спуститься по шахте до крыши лифта, проанализировать ситуацию, определить количество и силу противника и лишь потом действовать.

Спуститься удалось, цепляясь за огромные металлические рейки с зубьями, за которые цеплялись шестерни кабины лифта; местные лифты были устроены не так, как земные, – без тросов и мотор в них находился на крыше лифта. Нашелся и люк в кабину, снабженный обыкновенной защелкой без замка, к тому же и сорванной. Приоткрыв люк, «диверсанты» убедились в том, что кабина пуста, и бесшумно спустились на пол, готовые к любой неожиданности. Никита сразу же осмотрел панель управления, утыканную рукоятками и тумблерами; до кнопок и сенсоров цивилизация Тадзаны почему–то не дошла, хотя ее кое–какие технические решения могли бы составить конкуренцию и на Земле.

Дверь лифта, снабженная изнутри мощной задвижкой, открылась наружу. Пришлось попотеть, чтобы сдвинуть задвижку без шума. В щели запора была видна часть лестничной клетки, груда ящиков и коридор. Вильеров здесь находилось человек восемь. Они сидели на ящиках, возились у какого–то гудящего и мигающего устройства, похожего на спортивного коня, бесцельно бродили по коридору. Двое допрашивали Машива, не попадавшего в поле зрения, и один из этих двоих вильером не был. Высокий, сутулый, одетый в серый пятнистый балахон со множеством металлических блях, он сразу не понравился Сухову. А через минуту Никита понял, что это всел„нный – по косому взгляду, брошенному на дверь лифта.

Танцор отшатнулся, сдавленно пробормотал Толе:

– Попались! Моджахед в сером – всел„нный! Посмотри.

Такэда на секунду приник глазом к щели.

– Ты прав. Но пути назад нет. Атакуем, пока они не опомнились, иначе нас снимут в шахте, пока будем подниматься.

Никита молча ударил в дверь ногой... которая открылась лишь наполовину, уткнувшись в низкий металлический барьер, невидимый из щели. Если бы они тотчас же бросились вперед, то неминуемо споткнулись бы – столкнулись и упали, попадая под огонь дюжины автоматов. Спасли только реакция да выдержка Такэды. И все же сцена была достаточно красноречивой: вильеры оглянулись на хлопнувшую дверь, Машив поднял голову, привязанный к еще одному гудящему устройству, которое напоминало пыточный стол и детектор лжи, Никита занес ногу через барьер, Такэда выставил автомат, монстр в сером сунул голову в аппарат с окулярами, наставляя его на людей; в руке он держал такое же копье, что и Никита; и все застыли на мгновение. И все же на долю секунды люди начали первыми, потому что готовились к худшему, да и никто из лифта их не ждал.

Длинная двойная очередь прошлась по группе полицейских, сбивая их с ног, а голубая молния вардзуни вонзилась в руку человека в сером, держащего такой же лучемет. Выстрелить он тем не менее успел – факел голубого пламени вонзился в дверь лифта, – но ни Сухова, ни Такэды там уже не было: они успели выбраться из кабины и старались перемещаться как можно быстрее. Вторая очередь Толи пришлась на гудящего «коня», и тот взорвался желтым электрическим огнем и дымом, на время приковав к себе внимание оставшихся на ногах вильеров.

Никита подскочил к Машиву, глядевшему на них с веселым изумлением и недоверием, сунул острый наконечник копья под путы на руках и ногах, рванул дважды, и Наблюдатель оказался на свободе, сразу бросаясь в схватку: подобрав чей–то автомат, он принялся стрелять по мелькавшим в коридоре фигурам. И все это время человек в камуфляжном комбинезоне стоял в стороне – без руки! не падая и не крича от боли! – и пристально наблюдал за Суховым, не обращая внимания на суету вокруг, выстрелы, крики, команды. Взгляд его был страшен! Если бы Никита встретил этот взгляд, ему не помогли бы ни воля, ни сила, ни оружие. Но танцор не глядел по сторонам, подчинив себя главной цели – освобождению Машива.

Через минуту бой закончился. Машив увлек освободителей за собой и через некоторое время – бежали со всех ног! – вывел их по коридорам и лестницам к еще одной двери с надписью: «Могильник радиоактивных отходов». Это был не тот коридор и не та дверь, что обнаружили час назад беглецы, но Сухов сразу почувствовал – станция хроносдвига здесь! Она действительно могла перемещаться, менять местоположение: либо по каким–то командам подсознания путешественников, либо по программе, составленной миллионы лет назад кем–то из магов, отвечающих за Посланника.

Мысль мелькнула и исчезла. Никита коснулся двери ладонью, открывая вход. Оглянулся, пробормотав:

«Укажи мне прямые пути. И в какую мне тварь низойти». [Бунин И. Псалтирь.]

– Прощайте, – сказал Машив, все еще не пришедший в себя. – Почему вы не ушли сами?

– Потому что мы друзей в беде не бросаем, – вежливо ответил Такэда. – Удачи, Наблюдатель. Может, еще свидимся?

– Вряд ли. – Машив добавил несколько слов по–тадзанийски. Сухов улыбнулся, но не перевел. Протянул руку.

– Уходите, пока вильеры не устроили облаву.

– Я дома, чего мне бояться. Вы заметили того чужака в сером? Он знал о вас все. Но это не бханг... вы называете их эсэсами... он не из «свиты».

– Он двойной, в него вселили кого–то из тех, кто охотится за нами. Вполне вероятно, что когда–нибудь я встречусь с ним лицом к лицу.

– Побереги вас Бог! Может быть, вы и уцелеете, начинаю верить в это. Воспользуйтесь вашим перстнем–индикатором, он выведет в любой хрон, в том числе и в такой, где вас долгое время никто не потревожит. Существует закон: успех дела – это хорошо поставленная информация и хороший исполнитель. Вам не хватает информации.

– Спасибо, я понял.

– Но у вас в руках, вернее, на плече – ценнейший кладезь информации, заставьте его говорить.

– Я попытаюсь... – Никита споткнулся, твердо взглянул в глаза Наблюдателя, в которых недоверие боролось с надеждой. – Я заставлю ее говорить!

Думал Сухов в это время о Ксении.

Машив хлопнул его по спине, потом Такэду, поднял руки в прощальном жесте и сгинул в темноте коридора. Двое смотрели во тьму, пока не смолкло эхо шагов, потом ступили в сиреневый полумрак, и дверь станции хроносдвига закрылась за ними.

Ложное чувство легкости, с которой они ушли из мира Машива, сыграло с ними скверную шутку, усыпив даже врожденную осторожность Такэды. Правда, времени на анализ событий у них не было, но Толя должен был задуматься – почему им так везет. Однако и он поддался настроению Никиты, опьяненного победой и собственной смелостью, когда тот предложил «поиграть пластинками Веера», то есть посмотреть Миры Веера, пощупать их руками, – хотя бы те, где их не ждала засада «свиты Сатаны».

Таким образом, они, пользуясь наведением перстня–эрцхаора, ступили на зыбкую почву хроноскважины, соединяющей миры с разным ходом времен и разными физическими законами, не зная, что любое перемещение по «струне» хроноскважины встряхивает всю паутину «струн» и что наблюдатели из обоих лагерей – Хаоса и Закона – уже получили сигнал: кто–то грубо, не соблюдая никаких правил маскировки и демпфирования колебаний «лестницы» Шаданакара, открыл Путь.

Индикатор выдал «добро» (воздух нового мира годился для дыхания, вода – для питья, боевики СС на выходе не ждали), и они вышли в мире, о котором рассказывал Машив: упрощение технологий и увеличение числа рабочих органов машин довели науку этой цивилизации до патологического состояния, рождающего технических монстров. Инженерная мысль этого дряхлого мира зашла в тупик, не способная на смену идей, продолжая «совершенствовать» те идеи, которые были открыты еще сотни и тысячи лет назад.

По гигантским автострадам – железных дорог здесь не строили – ползли чудовищные допотопные паровые автопоезда, топившиеся углем. По улицам продымленных городов с невысокими, но громадными по площади зданиями с грохотом сновали в чаду и дыму жуткие пародии на автомобили, об эстетике формы которых говорить не приходилось. В небе летали настоящие многокрылые и многомоторные крепости размером с половину земного аэропорта. Моторы крутились в них электроэнергией, вырабатываемой атомными реакторами, которые управлялись такими доисторическими методами – с помощью систем замедляющих реакцию стержней, что уму непостижимо, насколько ненадежным было такое управление.

Были в этом мире и звездолеты – гигантские горы из металла, бетона и керамических материалов, вызывающие тошноту от одного взгляда на них. Источниками энергии в них тоже служили атомные реакторы, подобные земным пятидесятых годов, разве что размерами в сотни раз больше. Но они летали!

Земля в этом хроне–вселенной носила название Удургумрууб, у нее было две луны – Буррумуб и Гурруб, а в солнечной системе насчитывалось одиннадцать планет, около трех сотен спутников и пять кометно–пылевых колец, и почти все они были исследованы с помощью атомных планетолетов, без предварительного зондирования. Автоматики и компьютерной техники цивилизация Удургумрууба не знала. Как не знала она и технологий переработки отходов и устаревших технических устройств – Никита и Толя вышли из станции хроносдвига в центре гигантской свалки, приняв ее сначала за город.

Впрочем, свалка и была своеобразным городом, где жили тысячи отвергнутых цивилизацией нищих, бездомных, калек и мерзавцев всех мастей, сбившихся в шайки. Одна из таких шаек попыталась ограбить новеньких, вооруженная ножами и громадными одноствольными ружьями, которые напоминали старинные мушкеты. Одеты они были на удивление хорошо, почти как рок–металлисты Земли, но одного взгляда на их лица – безволосые, по–волчьи злобные и жестокие – было достаточно, чтобы отбить всякую охоту знакомства и обмена информацией с ними.

Путешественникам удалось отбиться довольно легко, ибо нападавшие понятия не имели об элементарных принципах воинского искусства и самозащите без оружия, после чего пришельцев уже не трогали. В костюмах вильеров, полицейских Тадзаны – земные пальто и шапки пришлось оставить в доме Машива, – они практически не отличались от жителей Удрумба – так называли свою планету сами аборигены.

С трудом добыв завтрак и с еще большим трудом заставив себя его съесть, путешественники не стали задерживаться на Удрумбе, Земле «середины пакета» «хреновых хронов», как сказал Такэда, соответствующей самой низшей точке эволюционной параболы для данного «пакета».

Следующая остановка была настолько похожа на предыдущую, что Никита засомневался, сработала ли станция: вышли они на холме, окруженном точно такой же свалкой. Но это был уже другой мир, с другими красками и особенностями. Цивилизация на нем была представлена одним городом–гигантом, перемещавшимся в сторону новостроек, оставлявшим сзади «хвост» развалин и мусорных свалок. Имя планеты осталось неизвестным, и друзья не стали останавливаться здесь.

Затем они вышли в середине «пакета» мусульманских империй, оплота фанатиков исламской веры, выдержав полчаса и будучи едва не схваченными контрразведкой той страны, где располагалась станция хроносдвига. Но и получасового наблюдения за исступленно молящейся толпой, устроившей после молитвы поголовную резню, было достаточно для впечатлительных землян. Этот «пакет» хронов был античеловечен и антиинтеллектуален, следуя закону развития по нисходящим ветвям, быстро ведущим к одичанию и духовной смерти, за которой следовал полный распад цивилизации.

Прошли «пакеты» миров, на которых господствовали империи, захватившие практически всю планету. Некоторым империям можно было найти аналоги в земной жизни: Соединенные Штаты Америки, Япония, Китай, арийская Германия, монголо–индейская раса, союзы черных африканцев, Египет. Добрались и до России, вернее, Руси времен будущего, от десятков до тысяч лет. Первую остановку сделали в начале русского «пакета».

Планета называлась Соацера, а страна, соответствующая Руси на Земле, – Осенеаза. Несколько часов бродили по лесу, во многом напоминающему земной умеренного пояса, с лиственными и хвойными деревьями, кустарником и цветущими травами, и не могли надышаться. Небо здесь было зеленоватого оттенка, дышалось легко, тишина располагала к отдыху и умиротворению.

Вышли к реке, за которой расстилалась травяная равнина с блестящими мачтами ветряков. На горизонте отсверкивала бело–голубая стена города, людей нигде не было видно, да и дорог тоже, лишь вдоль реки вилась тропка, указывающая на то, что пешеходы в этом мире не перевелись. И все же останавливаться здесь тоже не стали, жажда увидеть мир мечты погнала дальше.

А на Земле середины «пакета» с высокой технологией, обеспечивающей свободу любых творческих начинаний, с демократическими режимами, развитой экономикой, позволяющей безбедное существование всем живущим, путешественников настигла погоня.

Станция хроносдвига пряталась здесь в пещере, выходившей прямо из стены гигантского каньона необыкновенной дикой красоты и величия. Спуска вниз не оказалось, но путешественники не очень огорчились, пораженные открывшейся панорамой. Очнулись они от мрачного предчувствия – оба ожидали опасности и расслабиться не успели. Никита взглянул на перстень: камень пульсировал алым полумесяцем, выстреливая длинные оранжевые искры в глубь пещеры, из которой они вышли.

– СС! – выдохнул Сухов, судорожно выдергивая из ранца копье–вардзуни.

– Ждали нас?

– Нет, шли за нами. Они еще внутри станции, но скоро выйдут. Давай искать спуск вниз.

Но было уже поздно. Сиреневое сияние обозначило дверь в дальнем конце пещеры, и на ее пол прыгнули пять фигур в черных комбинезонах.