* * *
Тяжелый молот был обернут мешковиной, но удары о камень все равно
разносились по ночной площади, пугая весенних котов и тревожа покой
окрестных жителей. Лейтенант стражи нервничал; Луар стоял поодаль, за
вернувшись в плащ, равнодушно глядя в темное небо, будто происходящее
его не касалось.
Каменщик пыхтел, то и дело потирая левое плечо; кладка поддавалась
с неохотой – надежная добротная кладка. Сумасшедший старик в рваном
балахоне Лаш лежал с стороне на сырой мостовой, лежал, обхватив голову
руками, и тихо скулил.
Люди, явившиеся к Башне, открывшие ее ворота и взявшиеся ломать
кладку, произвели на несчастного старика большое впечатление – он ки
нулся к офицеру, что–то невнятно объясняя, выкрикивая бессвязные слова
и норовя схватить его за руку. Офицер гадливо отстранился, тогда ста
рик кинулся к каменщику и молча укусил его за плечо.
Все последующее произошло мгновенно – глухой удар, старик, подвы
вая, отлетел сразу на несколько шагов, офицер двинулся на него, угро
жая оружием и грязно ругаясь. Старик отполз в сторону, но не ушел; Лу
ар смотрел на него без сочувствия, но с интересом. Рука его лежала на
груди, и пальцы чувствовали прорезь медальона.
Он знает, а они – нет. Бургомистр заботится о своем добром имени –
а между тем у Двери Мироздания, о существовании которой бургомистр да
же не подозревает, стоит некто, желающий войти. Желающий явиться в
гости к бургомистру, к тысячам бургомистров в тысячах городов и что–то
там учинить не просто с бургомистрами – с миром...
Он, Луар, знает нечто, в сравнении с которым сама тайна его рожде
ния – лишь мелкая забавная деталь. Если б ему сказали это месяц назад
– он подрался бы со сказавшим. А теперь он молчит и смотрит в ночное
небо, пытаясь понять, чем же все–таки хорош этот мир и почему он до
сих пор устоял...
– Э–э, – прохрипел каменщик, бережно поглаживая пострадавшее пле
чо. – Может, хватит?
Луар обернулся. С десяток камней посреди кладки провалились вов
нутрь, и стена зияла черным провалом, как чей–то щербатый рот.
– Молодому человеку достаточно? – осведомился лейтенант. Этот лей
тенант опасался Солля, как безумца, презирал как потрясателя основ и
одновременно пытался уважать – как сына своего самого высокого началь
ника.
Луар подошел к пролому. Грузный человек не протиснулся бы в неров
ную черную дыру, но худому Луару это было вполне по силам.
– Хватит, – сказал он равнодушно. – Не возиться же тут до утра.
Каменщик обиженно засопел, лелея укушенное плечо. Старик–сумасшед
ший поднялся на четвереньки – офицер так глянул на него, что тот снова
отполз, бормоча свои жалобы.
– Я дам вам только один факел, – сказал лейтенант Луару. – В ваших
интересах успеть вернуться, пока он догорит.
Луар пожал плечами:
– Как знаете... Но столько трудов ради одного факела?
Лейтенант не удостоил его ответом; каменщик старался держаться по
дальше от им же проделанной дыры, и Луар скоро понял, почему.
Запах. Он стоял здесь долгие годы, такой густой, что в нем можно
было плавать, как в смоле. Он был запахом тленья и смерти, затхлой сы
рости, осевшего дыма и еще чего–то, похожего на терпкий дух благово
ний. Лейтенант отшатнулся и в ужасе уставился на Луара – ждал, вероят
но, что безумец тут же и откажется от своей затеи.
– Эге, – сказал Луар равнодушно. – Пожалуй, и гореть не будет, – и
он сунул в проем зажженный факел.
Осветились заплесневелые стены, потолок, поросший известковыми со
сульками, коридор, длинный, как кишка. Факел пригас – но все же не
угас вовсе, и Луар удовлетворенно кивнул.
Первый шаг оказался трудным – но ни лейтенант, ни каменщик, ни да
же безумный старик не смогли бы заметить его колебания. Луар справился
с собой не легко, но быстро; даже у декана Луаяна не было такой воз
можности – узнать тайну Ордена из первых рук. А ведь Луара интересует
не только священное привидение, Первый Прорицатель и ржавчина на ме
дальоне; у сына Фагирры есть шанс узнать, что составляло смысл жизни
его отца и в чем смысл его смерти. Возможно, темнота в провале – не
разрытая могила, а наследное имение, отчий дом?
Он мрачно усмехнулся, согнулся в три погибели и с факелом напере
вес нырнул в пролом.
Святая святых.
Закрывая лицо рукавом, он брел в густых слоях слежавшегося возду
ха, обходя тухлые лужи и пятна плесени. Коридоры двоились и троились,
круглые ступени ложились веером, приглашая подняться; он двигался как
заведенный, не боясь заплутать или не найти обратного пути – а боясь
только остановиться, потому что очень скоро ему стало казаться, что
некто невидимый следует за ним по пятам.
Не он выбирал дорогу – дорога выбирала его сама, и он почти не
удивился, оказавшись перед массивной дверью из позеленевшей бронзы.
Засов на двери был взломан, и у Луара не было причин, оправдавших бы
его нежелание войти.
Он вошел.
Свет факела сразу же перестал достигать потолка и стен; дуновение
почти что свежего, живого воздуха позволило оторвать руку от лица и
судорожно вздохнуть. И в ту же секунду он поперхнулся, потому что ог
ромное темное пространство вокруг разом осветилось огнями.
Он ощутил себя не то выброшенным в звездное небо, не то окруженным
полчищем врагов, из которых каждый держал в руке по факелу. Он метнул
ся – огни метнулись тоже, и тогда, сдержав страх, он понял их природу.
Яркие огоньки, острые, как иглы, тусклые огоньки, совсем мелкие
огни в темной пустоте, недостижимо далекие, едва различимые, как пыль.
Все они были отражениями его факела, и, пройдя несколько десятков ша
гов, он лицом к лицу встретился с собой – угрюмым парнем со впалыми
щеками и чадящим факелом в руке, тусклым отражением в огромном, пыль
ном, подернутом паутиной зеркале.
Зеркальный зал. Черное пространство без границ, дробящееся и про
должающееся на сотнях запыленных граней. Плывущие в пространстве
огоньки; некоторое время Луар стоял, покачивая факелом и вдыхая осо
бенно сильный здесь запах старых благовоний. Это сердце Башни... Он
кожей чувствует, что попал в самое ее сердце – но ему нужен мозг. Фа
кел скоро догорит, пора отправляться...
Окна в коридоре были замурованы изнутри. Кое–где попадались разво
роченные ниши – вероятно, вскрытые тайники. В глубине одного из них
сидел скелет, и остатки капюшона падали на костяной лоб. Луар отшат
нулся, наткнувшись на взгляд пустых глазниц. Сторож? Пленник? Жертва
Мора?
Следующая дверь была приоткрыта; Луару оставалось только поддеть
ее носком сапога и с усилием распахнуть.
Снова запах, и снова иной. Сырость и благовония; посреди комнаты
огромный стол, и все кругом завалено бумагами – осклизлыми, позеленев
шими, смятыми, как палая листва. Никто не помнит уже, кем именно учи
нено разорение – то ли озверевшие горожане здесь хозяйничали, то ли
сами служители ворошили свой же архив... Во всяком случае, бургомистр
может спать спокойно – на этих гнилых клочках, что устилают здесь пол
с гнилыми же остатками ковра, никто и никогда не прочитает имени его
непутевого тестя.
Факел предупреждающе затрещал. Времени оставалось всего ничего.
Осторожно ступая по мусору, Луар обошел вокруг стола. Поднял факел
повыше, осмотрел гладкие, без единой щели каменные стены.
– Мне нужно, – сказал он хрипло, обращаясь не то к столу, не то к
собственной мечущейся тени. – Я его сын и имею право... Я единственный
наследник.
Тишина. Ужасающий запах, чадящий факел и корка из мертвых бумаг.
Кончиками пальцев он дотронулся до стены, осторожно провел, будто
почесывая каменную тушу Башни. Поднял руку выше; провел снова – нау
гад, без надежды.
Щелчок прозвучал, как удар хлыста. Луар отпрыгнул, поскользнувшись
и еле удержавшись на ногах. Гладкая стена обнаружила одну щель, потом
другую, потом желобок, потом квадратную дверцу, которая без скрипа
качнулась в сторону.
Луар понял, что дрожит.
Подойти к тайнику оказалось еще труднее, нежели шагнуть в пролом
навстречу запаху и темноте. Но теперь у его страха не было свидетелей
– и потому Луар позволил себе искусать до крови без того запекшиеся
губы.
Тайник был не тронут. Он пережил Мор, пережил крах ордена Лаш и,
без сомнения, пережил бы еще много лет и событий – если бы сын Фагирры
не явился, дабы получить наследство Ордена.
Тайник был осмолен изнутри. Луар мысленно поблагодарил его устрои
теля за догадливость, потому что архив оказался не тронут ни плесенью,
ни гнилью, ни водой; Луар воткнул факел в кольцо на двери, трясущимися
руками вытащил содержимое тайника, сел на пол и уложил драгоценные бу
маги себе на колени.
Светлое небо... Полные списки служителей Ордена, с кратеньким
досье на каждого – Магистр, если только это был Магистр, отличался до
тошностью и педантизмом. Возможно, часть этих сведений позволяла под
держивать в Ордене железную дисциплину... Сколько людей в городе и ок
рестностях отдали бы правую руку за возможность бросить все это в
огонь?
Обрывки каких–то донесений – вероятно, самых важных, если они
удостоились хранения в архиве... Огромная толстая бумага с золотым
уголком – «Перечень наиболее страшных преступлений против Священного
Привидения Лаш»... Луар присвистнул – первым в списке значилось «неза
конное присвоение магического дара, совершаемое особой, такового дара
не имеющей...»
Далее. Косой неразборчивый почерк: "...именно этот человек, приб
лиженный к интересующему нас лицу, оказался чрезвычайно легок в управ
лении... Он трус и боится силы, он несчастен и тянется к мягкости...
достичь желаемого... его имя – Эгерт Солль.»
У Луара пересохло во рту. Он быстро глянул в конец листа – разма
шистая подпись, в которой легко угадывались буквы «Ф», «А», «Р»...
Могила под снегом. Ветер в голых ветвях. Донесение, или донос...
Все, что осталось ему от отца. От настоящего отца.
Но Эгерт Солль – трус?! Ах, да... То было время, когда действовало
заклятье... Его отец... приемный отец... как его называть?!. был зак
лят... Наказан за что–то, за убийство на дуэли...
Луар бессильно опустил руки; на колени ему легла неожиданная тя
жесть. Книга? Книга среди архивных бумаг?
Он вытащил ее из обшей пачки. Переплет казался обгорелым – да,
книга явно побывала в огне, и случилось это не двадцать лет назад, а,
может быть, все сто... Сколько же лет этому хламу...
Он с трудом разлепил листы и открыл первую страницу. Огонь истре
бил половину ее – но пощадил заглавие, нарисованное тщательно и замыс
ловато.
«Завещание Первого Прорицателя».
Факел затрещал.
...Декан, декан, вы слышите?! Вы видите, декан Луаян? Дедушка,
посмотри, ты же говорил, что ЭТОГО больше нет!..
Факел затрещал снова, предостерегая в последний раз: в темноте ты
не найдешь обратного пути...
Луар заметался.
Книгу – под рубашку, под ремень... Он выстрадал эту книгу, он не
оставит ее во вскрытом тайнике на потеху плесени... И архив он тоже
заберет с собой. Он должен успеть...
Скоро стало ясно, что весь архив на себе не унести. Там, у подно
жия Башни, дожидаются свидетели – подозрительный лейтенант, пристав
ленный бургомистром в шпионы, хмурый каменщик и, кстати, безумный ста
рик, и кто знает, где предел его безумию... Луар решил, что заберет
самое важное, остальное бросит.
Самым важным оказались списки служителей. «Перечень преступлений»
– долой... Стопка донесений, старых и новых, безжалостно смятая, втис
нулась в голенища – края торчали, пришлось выбросить половину...
Факел погас раньше, нежели он успел добраться до выхода – однако
предусмотрительный лейтенант, не желавший связываться ни с бургомист
ром, ни с господином Эгертом, ни тем более с госпожой Торией Солль,
установил в проломе свечу.
