*** *** ***
– Берлин? – напористо спросил Коршунович. – Алло, это Берлин?
– Майор Шольц, вэ–эр Европейского Союза, – послышался голос из
трубки. Шольц этот произносил русские слова по–европейски: твердо и с
преувеличенной артикуляцией.
– Майор Коршунович, вэ–эр Российской Федерации. Я по делу о
прыгунах.
Европеец насторожился; Коршунович мгновенно почувствовал это, и
поспешил произнести заранее заготовленную фразу:
– У нас есть кое–какая информация, которая, как нам кажется,
напрямую связана с вашими че–пэ на трассе Берлин–Мюнхен, в здании
«Парагон Беобахтер», ну и с пожаром на Серкльштрассе тоже.
Шольц растерялся. Он явно не ожидал, что вээровцы страны–соседа
так хорошо информированы о событиях минувших семи часов.
– Мы послали официальный запрос по дипломатическому каналу, –
сообщил Коршунович. – Насколько я понял, вы еще не получали никаких
инструкций на этот счет?
Шольц помедлил несколько секунд; потом сказал:
– Гм... Уже получил. Почти одновременно с вашими словами.
Воображение услужливо подсунуло примерно следующую картину:
кабинет Шольца, заваленный бумагами стол, за полупрозрачными ширмами
суетятся коллеги из вэ–эр Европы, а сам Шольц, зажав трубку телефона
между плечом и щекой, сосредоточенно читает директиву с
растопырившимся в верхней части листа геральдическим европейским
орлом. И еще – референт застыл у стола, директиву эту пару секунд
назад доставивший.
– Я все понял, – спустя какое–то время подал голос Шольц. – Рад
сотрудничать. Тут сказано, что мы должны связаться по закрытому
каналу. Я немедленно вызову вас, буквально через минуту. Ваша
аппаратура готова?
– На приеме специалисты, – заверил Коршунович. – И я.
– Айн момент, – в трубке раздался громкий щелчок, и пожилой
техник–колли, повинуясь жесту Коршуновича, переключил что–то на
большом плоском коммутаторе.
– Алло, здесь Шольц. Меня слышно?
– Прекрасно слышно, – сказал Коршунович.
– Вас тоже. Итак, я слушаю вас.
– В Москве произошло убийство, скорее всего связанное с вашими
тремя происшествиями.
– Почему вы решили, что связанное? – осторожно поинтересовался
Шольц. Он явно боялся сболтнуть лишнее.
– Рассказываю – конечно, вкратце. Сегодня, двадцать второго июня,
в восемь тридцать четыре утра, убит некто Федор Гриневский, гражданин
Российской Федерации, коммодор, сорока трех лет, по профессии
геофизик. Убит выстрелом в упор из игломета–селектоида у дверей
собственной квартиры. Убийце удалось ненадолго скрыться, но наши
оперативники почти сразу сели на свежий след, и уже через четыре часа
его пытались арестовать в Москве, на станции Сходня. Он покончил жизнь
самоубийством, когда понял, что будет арестован. Застрелился из того
же игломета. Перед смертью он пытался уничтожить записную книжку, к
счастью неудачно. Книжка эта принадлежала некоему Леониду Дегтяреву,
берлинцу, без вести пропавшему на территории Сибири две недели назад,
гражданину Европейского Союза, выехавшему в командировку в Корсаков.
Содержимое записной книжки – адреса и телефоны. Моника Догу и Вальтер
Ульбрехт ван Замнер значатся в этой книжке. Значатся там и убитый у
нас Федор Гриневский, и убитый вчера в Балтии Маринас Ерумс, и
объявленный вчера в розыск полицией Истанбула Мадхуз Сарапи–Онад. У
нас есть все основания полагать, что некая организация пытается
физически устранить всех людей, чьи координаты указаны в записной
книжке Леонида Дегтярева, и, вероятно, его семью. Ввиду
беспрецедентной и очевидной угрозы жизням многих представителей
нескольких стран, руководство вэ–эр России призывает аналогичные
ведомства Европейского Союза, Балтии, Сибири, Турана, а также
Сахарского Халифата, Японокитая и Индии к сотрудничеству и
немедленному обмену информацией. Оперативная сводка вэ–эр России уже
передана вашему ведомству и ведомствам указанных стран. Ждем вашу
сводку; и просьба выслать горячие директивы не позже, чем через
тридцать минут. Все.
– Спасибо, – практически сразу же ответил Шольц. – Сводка и
директивы будут отосланы по готовности. Простите, меня вызывает
министр иностранных дел... По вполне очевидным причинам я обязан
уделить ему внимание...
Коршунович понимающе хмыкнул. Он знал, что на Шольца в ближайшее
время насядут, кроме всех прочих, еще и министр внутренних дел вместе
с министром юстиции. А премьер Европейского Союза не насядет только
потому, что находится в Японокитае. Хотя, скорее всего, тоже позвонит.
Техник–колли взял трубку из рук Коршуновича и водворил ее на
кокетливо торчащие из корпуса полупрозрачные ушки–рычажки. Коршунович
встрепенулся. В тот же миг в кармане пискнул вызов мобильника.
Этот приборчик–триморф был совсем не похож на допотопную трубку
пульта закрытой связи – маленький и ладный, со светящимися клавишами
набора (первый из симбионтов), аккуратным диском микрофона и трубочкой
голосового усилителя (второй) и телескопическим штырем радиоантенного
блока (третий).
– Коршунович.
– Палыч? Это Баграт. Я из лаборатории звоню. Биохимики в обмороке.
Коршунович нахмурился, предчувствуя недобрые вести.
– А конкретнее?
– Они сделали анализ тканей и крови убийцы.
– Ну и что?
– У него активен ген волка. Он – хищник, понимаешь?
Мобильник чуть не выпал из рук Коршунович. До сей минуты
майор–вээровец пребывал в уверенности, что на планете Земля вот уже
два века не существует людей–хищников. Но с другой стороны, этот факт
неожиданно просто и убедительно объяснял невероятную и кровавую
вакханалию, потрясшую Европу и ближайшие окрестности. Шесть убийств за
день! Шесть! И это притом, что за предыдущие четыре года на всей
планете было зафиксировано всего два преднамеренных убийства, да и те
совершены психически невменяемыми людьми.
– Баграт... – проникновенно сказал Коршунович. – Вели биохимикам
сделать несколько контрольных тестов. Если мы выдадим эту информацию в
Европу, а потом окажется, что биохимики ошиблись, будет, мягко говоря,
хреново. И мне, и тебе, и всему отделу, и даже всему ведомству.
– Я знаю, – уныло ответил Баграт. – Дело в том, что биохимики
провели не один тест, и даже не два или три...
– Сколько? – сердито перебил Коршунович.
– Тридцать пять. Положительных проб на ген волка – тридцать пять.
Отрицательных – ноль.
Коршунович судорожно вдохнул пахнущий озоном воздух. У связистов
воздух почему–то всегда пах озоном. От работающих селектоидов и
механической аппаратуры, что ли?
– Ладно, я понял... Пришли мне распечатки заключений. А я за
горячую директиву сяду...
Он выключил мобильник и опрометью бросился к выходу. Связист–колли
проводил его полным сочувствия взглядом. Ссыпавшись по лестнице и
уворачиваясь от людей в коридоре, Коршунович ввалился в свой кабинет и
подсел к компьютеру–полиморфу. Глаз–экран цвел рассыпчатыми вспышками
фейерверков, но едва Коршунович коснулся клавиатуры, экран засветился
стандартным сетевым приглашением.
[Login VR–39]
[Identify control:]
Он приложил большой палец к папиллятору, и спустя долю секунды
экран раскрылся рабочим десктопом оперативника. Но сделать Коршунович
ничего не успел: снова зазвонил мобильник.
– Слушаю!
Коршунович выслушал сообщение с оцепеневшим лицом.
На окраине Истанбула только что нашли труп Мадхуза Сарапи–Онад.
Человека из записной книжки Леонида Дегтярева.
Чудовищные и необъяснимые пока события стремительно набирали темп.
