*** *** ***
– Константин Семеныч, встаньте на мое место, – умоляюще сказал
министр. – Три десятка убитых за неделю. Горожане в шоке. Люди боятся
на улицу выйти. Вся Сибирь вот–вот содрогнется!
– Не содрогнется, – буркнул Золотых. – Город мы оцепили, а каналы
связи перекрыты. Включая межгород.
– Вообще–то это произвол, – заметил министр.
– Я знаю, Алексей Владимирович. Но есть ли иной выход? Поймите, мы
столкнулись с тем, с чем еще никогда не сталкивались. Мне стыдно это
говорить, но сегодняшняя ночная резня была совершенно неизбежной. Мы
не можем обычными методами отражать удары убийц. Причем, великолепно
обученных убийц, да еще экипированных и вооруженных лучше нас. Мы
сейчас в положении несчастных индейцев после высадки Кортеса. С копьем
на игломет – это, знаете ли...
– Знаю, не знаю, – министр болезненно поморщился. – Надо
заканчивать с этим. Отыскать их логово... и раздавить.
Золотых откинулся на спинку огромного, как мастодонт, кресла для
посетителей к кабинете Бережинского.
– Вы полагаете, что это возможно?
Министр даже подобрался, как харза перед броском.
– Простите, Константин Семеныч... что значит – возможно? Вы хотите
сказать, что не сможете обеспечить локализацию и уничтожение волков?
– Силами службы безопасности – нет. И можете рвать погоны, если
желаете. Тот, кто займет мое место, сделает не больше. А скорее, даже
меньше.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что если мне не будут переподчинены прибывшие
чести пограничников и европейский спецназ, результат останется
нулевым, а трупов прибавится.
Министр беспокойно завозился в кресле.
– Но... это не вполне в моей юрисдикции. Я не могу приказывать
европейским коллегам.
– Зато можете влиять. Кстати, у меня есть еще одно требование.
Касающееся не только Европы, но и России с Балтией, а также, вероятно,
Сахарского Халифата и Турана. Да и американцам неплохо бы сказать пару
ласковых...
– Константин Семеныч! – всплеснул руками министр. – Политика – это
не допрос контрабандиста, как вы не поймете...
– Я все понимаю, Алексей Владимирович. Но если политики сейчас
будут обмениваться вежливыми и туманными нотами вместо реальных шагов
навстречу, волки скоро прорвутся на территории соседних стран. И тогда
эти страны почувствуют на себе все, что сейчас чувствуете вы. Сейчас
не время играть в слова. Сейчас время решительных и слаженных
действий. Для этого мне нужно три вещи, я уже говорил: а – подчинение
пограничников, бэ – подчинение мобильного спецназа Европы и цэ – выход
из тени всех агентов всех стран и опять же подчинение их мне. В том
числе и Шерифа, общего и единственно легального агента на территории
Сибири. И меня не интересует, каким образом вы этого добьетесь. Это –
ваша работа. Если мы все будем четко выполнять свою работу, мы
победим. Если нет... Догадайтесь сами.
Министр впечатленно покачал головой.
– Ну и ну! Интересно, кто из нас министр, а Константин Семеныч?
Кто кому приказывает?
Золотых рывком встал.
– Когда волки выйдут из тени – приказывать будут они. И вам, и
мне. Если, конечно, мы к тому времени еще останемся в живых. И все
равно станет, кто раньше был министром. А сейчас, простите, Алексей
Владимирович, мне пора идти и делать свою часть работы. Вот, тут, в
папочке, внятно изложены мои требования и посильная мотивация моих
требований. Командование пограничниками мне будет необходимо уже к
обеду. Командование чужими агентами – самое позднее завтра к утру. И,
поймите, наконец, действовать нужно быстро. Иначе так хорошо знакомый
вам мир просто рухнет.
Золотых порывисто встал и прошел к выходу, ни разу не оглянувшись
на оцепеневшего министра. Специально прилетевшего в Алзамай ранним
утром.
Конечно, так давить на него, без оглядки на чины – дурной тон. Но
выхода другого просто нет. Министр внутренних дел вызвал Золотых для
нещадного разноса, а на деле получил разнос сам. Причем, достаточно
бесцеремонный. В другое время после подобного демарша Золотых
моментально слетел бы со своего поста. В два счета. Но только не
сейчас. Министр прекрасно знает, что если и есть человек, способный
все–таки справиться с накалившейся ситуацией, то это именно железный
полковник Золотых.
Золотых едва успел дойти до выделенного ему Бережинским кабинета,
как заверещал красный телефон – прямой президентский канал. Рука
привычно потянулась к трубке.
– Золотых.
– Полковник? Здравствуйте. С вами сейчас будет говорить президент.
– Я внимательно слушаю.
В трубке щелкнуло, и знакомый по многочисленным телевыступлениям
голос обратился непосредственно к Золотых:
– Здравствуйте, полковник.
– Доброе утро, господин президент.
Золотых не впервые говорил лично с президентом. Даже встречался
дважды. Но все таки сказать, что беседы с ним – дело обыденное, было
нельзя. В основном приходилось общаться с министром внутренних дел.
– Алексей Владимирович мне звонил... Жаловался.
– Жаловался? – Золотых постарался вложить в это единственное слово
легкое презрение.
– Представьте себе, жаловался. Мол, наехали вы на него, как утюг
на платочек.
– Господин президент... У меня сложилось впечатление, что Алексей
Владимирович, опытнейший и достойнейший работник, просто не уловил
сути момента. Бирюльки закончились. Мы в состоянии войны. Войны –
понимаете? И в сложившейся ситуации жизненно необходимо жесткое
централизованное руководство. Даже если это идет вразрез с
сиюминутными интересами державы – сейчас на кону интересы всей
планеты.
– Даже так? – сухо спросил президент.
– Поверьте, я не преувеличиваю. Вы уже просмотрели ролик с
последствиями ночного налета волков?
– Нет, еще не успел.
– Обязательно посмотрите. И вы убедитесь, что мои слова – не
просто слова.
Президент, казалось, растерялся от такого напора.
– Посмотрю... Обязательно посмотрю. Э–э–э... Собственно, я хотел
спросить вот о чем: если необходимые полномочия вам будут
предоставлены, вы можете гарантировать разрешение проблемы в
кратчайшие сроки?
– Боюсь, господин президент, что в этом деле любые гарантии – не
более чем пустой звук. Мы столкнулись с силой, заведомо превосходящей
наши возможности. Заведомо. Но с случае, если мои требования будут
удовлетворены, наши шансы в борьбе станут максимальными. Промедление
сейчас может стоить очень и очень дорого.
– А если вы все же ошибаетесь?
– Что ж, – невозмутимо сказал Золотых. – Тогда вам придется меня
уволить.
Президент несколько секунд молчал – наверное, размышлял, а может –
совещался со своими помощниками. Золотых показалось, что президент в
процессе разговора сменил позицию на прямо противоположную.
– Вам позвонят через два часа, полковник. Обязательно будьте на
месте.
– Буду. В крайнем случае, мне заведут этот канал на мобильник. Я
жду, господин президент.
В трубке щелкнуло – на этот раз погромче. Золотых водрузил ее на
аппарат и прищурился.
– Зашевелились... Но Владимирович–то каков! Сразу же президенту
капнул...
Про себя Золотых добавил еще одно слово. Довольно обидное.
Министр внутренних дел всегда больше пекся о собственной шкуре,
чем об интересах страны. И почему наверх всегда пробиваются именно
такие типы – скользкие и неприятные?
«Наверное потому, – ответил себе Золотых, – что нормальные люди,
вроде тебя, полковник, вынуждены делать грязную работу. И вдобавок –
за все отвечать в случае поражения. А министры нужны чтобы почивать на
лаврах в случае победы.»
Два часа промелькнули совершенно незаметно – забежал издерганный
Чеботарев, которому нужно было приказать все бросить и отправить как
следует выспаться, но нельзя, нельзя... Забежал Бережинский с
выпученными глазами. После вчерашнего убийства Шарадниковых на него
скопом накинулись кабинетные деятели из верхов, но после ночного
погрома дома Эрлихмана так же скопом оставили в покое. Аналитики
пытались расшифровать записи Эрлихмана – вычислительный центр гудел
которые сутки. Золотых намеренно туда не совался, не звонил и не
донимал. Был уверен – когда хоть что–нибудь прояснится, немедленно
прибегут сами.
Оперативная группа, изрядно поредевшая, просеивала всех, кто в
интересующий период приехал в Алзамай из Ашгабата. В процессе взяли
двух наркодельцов, прямо с товаром.
Перед самым полуднем красный телефон зазвонил вновь.
– Полковник?
– Я, господин президент.
На этот раз даже референта вперед не подпускали, в трубке с самого
начала прозвучал знакомый голос.
– Принимайте командование. И пограничниками, и европейцами. Их
начальники вот–вот явятся к вам. Что касается агентов... Предложение
рассматривается. В ближайшие сутки ответ станет ясен.
Золотых изо всех сил попытался скрыть облегчение.
– Спасибо господин президент. Наконец–то у меня будут развязаны
руки...
– Не оплошайте полковник. Мы надеемся на вас. И вот еще что:
отсылайте мне короткие сводки каждые три–четыре часа. Только без воды
и столь нелюбимой вами дипломатии, голые факты. Договорились?
– Конечно, господин президент. Я распоряжусь немедленно...
Впрочем, о чем это я? – спохватился Золотых. – Сводки рассылаются всем
членам президентского совета, с первого дня.
– Вот как? – удивился президент. – Хорошо, я велю разузнать.
Работайте, Константин Семенович...
И президент отключился.
«Хм... – подумал Золотых. – А он знает, как меня зовут! Вот уж,
чего не ожидал!»
В дверь постучали; заглянул Богдан По, а за его спиной виднелся
офицер в полевой пограничной форме.
– Константин Семенович? Здесь командующий пограничным отрядом...
– Прошу! – Золотых встал из–за стола и сделал приглашающий жест
рукой.
Он не собирался зря терять время.
