Раздел 8.
Этап шестой:
Павел Неклюдов, Homo, Тау Хромой Черепахи Рой72.
Момент гибели ЙириЙовази.
Да вы с ума посходили! разорялся генерал Титаренко. Кто
отдал команду стрелять?
Дежурный, капитан Седых.
Какого хрена?
Но генерал, этот корабль ускользнул от нас... И вдруг
вернулся... Мы не можем отслеживать его треки... Вдруг бы он опять
ушел за барьер?
А вдруг это другой корабль? Вдруг это Рой? Да нас на атомы
разнесут, если мы напали на Рой, понимаешь это, капитан, или нет?!
Господин генерал, это тот самый корабль. Мы поставили метку
перед его уходом.
Ага! Вы еще скажите, что успели считать метку до залпа!
Виноват, господин генерал... Метку мы считали после залпа. Но
это тот корабль. Значит, мы рисковали не зря. И у нас в руках теперь
корабль Роя, оборудованный последним иксприводом.
По десять суток ареста всей вахте, отрезал генерал. И
радуйтесь, потому что вам еще повезло... Раздолбаи, вашу мать...
Генерал подумал, что десять суток ареста рай по сравнению с тем,
что устроит ему командующий. Это здесь, на Тахче генерал Титаренко
царь и бог. Однако колония есть колония, она зависима от метрополии, и
если генштаб на Селентине решит, что Титаренко провинился... Плохо, в
общем, будет.
Подумав некоторое время, генерал вызвал капитана малого крейсера
«Вагрант».
Семен? Титаренко... Вот что: возьмика ты эээ... добычу
сегодняшнюю в тактический трюм, погрузи исследователей, и уберись
куданибудь к черту на рога в рэндомрежиме. Чтоб даже я не знал
куда. И пока привод не отмонтируют сиди тихо, как мышь в норе. Даже
тики не отдавай на следящую. Разумеешь?
Разумею, господин генерал, отозвался Семен Куксевич, самый
молодой капитан эскадры, приданной Тахче. Пока, кстати, все тихо, на
ключевых станциях Роя не отмечено особой активности.
Ее и не отметят. Просто у Черепахи вынырнет флот. Как всегда без
предупреждения. И полетят из нас перья...
Исследовательскую группу подбирать с Ориона? Или с поверхности?
С Ориона. Там, кстати, не только наши, есть и гражданские.
Пожестче с ними, никаких сеансов с семьями, никаких писем и
видеомостов.
Есть. Разрешите выполнять?
Выполняй...
В результате именно этого диалога Павел Неклюдов,
специалистксенотехник, был поднят с постели на три с половиной часа
раньше обычного. Верещал не будильник, как ему спросонок показалось, а
модуль экстренной связи. Все еще во власти дремотного полуреального
состояния, Павел нашарил клавишу ответа.
Полундра, Паша, сказал модуль голосом Шеманихина.
Командировочка. На сборы пятнадцать минут, за тобой послали ослика. Из
вещей бери только приборы, ну, и тревожный чемодан, конечно.
А чего стряслосьто? Павел сразу пробудился и сел на койке,
коснувшись ступнями холодного пола. Только вкратце.
Шарик Роя вернулся. Ну, наши вояки по нему сразу нейтронщиной и
долбанули. Почти час уже торчит в нашей зоне и драпать не собирается.
Рядом уже «Вагрант» вьется и техничек целая туча. Помоему, на нас
повесят взлом охранных систем и запоров, а потом, скорее всего, и
корабельный комп. Ты вставайвставай, поторопил Шеманихин.
Пятнадцать минут это не так много.
Ладно, не сикутись. Встаю, буркнул Павел и побрел в сторону
удобств.
В дверь стали ломиться минут через семьвосемь, когда он уже в
штанах и кроссовках, согнувшись, стоял у рукомойника и чистил зубы. Со
щеткой в зубах Павел пошел открывать. Молоденький сержант
военнокосмических сил бодро сунул руку к козырьку кепи:
Сержант Угрюмцев, господин техник! Ваш ослик внизу! Путевые
введены, просто запускайтесь, и едьте!
Шпашипо! не вынимая изо рта щетки поблагодарил Павел.
Шейшаш!
Сержант радостно убежал, а Павел вернулся к рукомойнику.
Еще через две с половиной минуты полностью одетый Павел Неклюдов
спускался в лифте на транспортный уровень. В руке у него имелся
тревожный чемоданчик, на плече спортивная сумка радикальноалого
цвета.
Ослик действительно ждал у входа в жилой сектор. Пристроив вещи на
багажнике, Павел оседлал ослика, запустил двигатель и включил режим
авто.
Все. Теперь даже за руль можно не браться. Ослик бодро покатил
вперед, по вложенному в память маршруту.
До ближайшего шлюза было рукой подать техников, которые
сотрудничали с военными, специально так селили. Чтобы чуть что и
мгновенно на взлет, на задание...
Откровенно говоря, подобный вызов на памяти Павла случился
впервые. Впервые за семь... Хотя стоп! Какие семь? Уже почти восемь
(идет же время!) лет. Ну, если не считать ежеквартальных учебных
тревог.
Вот смешно: во время учебных тревог «задание» всегда хранится в
тайне и сообщается только когда тревожные группы занимают штатные
места в кораблях и имитируется старт, полет и собственно задание.
При первом же реальном (не боевым же его называть?) вылете суть
задания Павлу сообщили буквально в первые секунды. При вызове.
Смешно. Разучились воевать люди. Разучились.
А ведь когдато умели. Когдато вооруженные древними пукалками
люди больше стандартных суток отражали атаки чужих. На планете Волга,
двести лет назад. А потом так встряхнули флот чужих, что тем ничего не
осталось, кроме как принять людей в Союз. Павел прекрасно знал историю
событий у Волги, поскольку его предки жили именно там. И впоследствии
его прапрапрабабка вошла в команду легендарного звездолета Ушедших.
Прапрапрабабку звали Вероника Стародумова, и она была
навигатором в вахте Михаила Зислиса личности, известной любому
человеку. Павел вволю наслушался семейных преданий, позже научившись
вычленять реальные факты и события из обросших небылицами баек. Но
даже со скидкой на поздние напластования, дань фантазии
рассказчиковпредков, было ясно, что события у Волги и противостояние
корабля Ушедших объединенному флоту Союза события более чем
неординарные, и что в результате этих более чем неординарных событий
история Галактики сложилась именно так, а не иначе.
Для людей существующий расклад получился самым выигрышным.
Впрочем, Павлу хватало ума, чтобы не слишком доверять
распространенному мнению: сравнивать все равно было не с чем. Да, ему
тоже КАЗАЛОСЬ, что люди выиграли. Но сие еще не значит, что все не
могло сложиться еще удачнее.
Шеманихин уже был в накопителе разговаривал о чемто, по
обыкновению горячо жестикулируя, с долговязым лейтенантомфинном,
носящем на редкость непроизносимую фамилию. Павел про себя называл
финна Опохмеляйнен за то, что у него всегда можно было незадорого
разжиться казенным спиртом.
Привет, поздоровался Павел.
Привет, ответил Шеманихин и умолк. Жестикулировать он тоже
перестал.
Terve, отозвался Опохмеляйнен, но както вяло. Видно,
Шеманихин даже его, законченного флегматика, успел утомить.
Привет, ребята, Павел кивнул группе парнейфизиков, зевающих у
пока закрытого шлюза.
Физики, не переставая зевать, поздоровались.
Что тут у нас? Павел решил занять Шеманихина, потому что тот,
вроде бы, снова навострился насесть на несчастного лейтенанта.
Короче, зашептал Шеманихин, помнишь утренний шухер, когда со
следящей капнули, будто приперся перевертыш на корабле Роя? Ему даже
на хвост толком сесть не успели он заглянул в какуюто лавчонку,
купил драйвпривод под оптические диски нашего стандарта и тут же
убрался.
А что ж его у корабля не спеленали? поинтересовался Павел.
А он и не стыковался. Оставил корабль чуть в стороне, сам
дотянул на пешеходке, а корабль, зараза, за барьер услал. А потом,
когда снова на пешеходке покинул Орион, вызвал. Причем, совсем в
другом месте. Опередил он наших вояк, ненамного, но опередил. Сам
знаешь, техника Роя за барьером недоступна... Единственное, что успели
это подвесить изотопную метку к обшивке.
И что, у него хватило глупости вернуться?
Именно так. На следящей все с кресел попадали, когда он
вернулся. Ктото из вояк спутниковой вахты сгоряча саданул нейтронным
импульсом, причем мощность дал фактически предельную. Помоему, на
борту даже бактерии не выжили, если они там были. Проверили метку
оказался утренний визитер.
Так стреляли до того, как считали метку? удивился Павел.
Ага.
Идиоты, вздохнул Павел. Ты не знаешь, почему военные такие
идиоты?
Шеманихин осклабился:
Знаю! По умолчанию.
Опохмеляйнен искоса взглянул на него, но смолчал.
Тем временем прибывал народ; отворили шлюз и стали всех из
накопителя перегонять в пристыкованный к пирсу транспортный бот.
Исследователей насчитывалось двадцать шесть человек; ксенотехников
среди них было двое. Шеманихин и Неклюдов. Остальные представляли
официальную науку, общую. И только они двое специализировались на
чужих технологиях. В частности, специальностью Павла Неклюдова была
техника свайгов и Роя. Правда, специалист по технике Роя от любого
другого инженератехника отличался только тем, что не мог питать
беспочвенных иллюзий и точно знал, что людям о технике Роя неизвестно
абсолютно ничего. Рой делал свои машины по принципу черного ящика.
Будучи вскрытыми, машины Роя работать прекращали, а иногда и
самоуничтожались.
И что теперь? Согнали нас и думают, будто мы им раскусим секрет
икспривода? продолжал допытываться Павел, уже сидя в кресле бота.
Конечно, Шеманихин в соседнем кресле всплеснул руками.
Икспривод Роя нам в руки еще не попадал.
Павел задумчиво пожевал губами:
Так говоришь, на этом корабле прилетел перевертыш?
Ага.
Хм... Странно, Павел действительно был удивлен. Он не помнил,
чтобы Рой сотрудничал с расой перевертышей. До сих пор Рой
ограничивался официальными контактами только с высшими расами
а'йешами, свайгами, азанни, цоофт и в какойто мере людьми. Но с
людьми в меньшей степени, нежели с давними партнерами по Союзу.
Бывших сателлитов высших рас Рой с завидным постоянством игнорировал,
предоставляя контактировать с ними остальным. Собственных сателлитов
расу сенахе Рой прекратил опекать постарому сразу же после
вступления в Союз людей, и оставил сенахе барахтаться в разросшейся до
размеров Галактики помойке самостоятельно. Те побарахтались, и, в
общем, выплыли: ныне они, вместе с дрра, считались одной из самых
благополучных и перспективных молодых рас.
Бот стартовал с еле ощутимым ускорением почемуто на военных
кораблях вечно барахлят гравикомпенсаторы. Или военные сознательно
настраивают их не на полную компенсацию, а на частичную. Чтобы не
терять ощущение движения, что ли? Ктото из пилотов говорил Павлу, что
полная компенсация только мешает. Придает ощущение ненастоящести
полета.
Возможно.
Странно это все, вздохнул Шеманихин. Перевертыш на корабле
Роя. Прилетает к нашей колонии, прекрасно сознавая, что на него будет
спущена целая свора охотников; зачемто покупает драйвпривод, потом
благополучно уходит от своры... и возвращается прямо смерти в пасть.
Чтото тут нечисто.
Думаешь, Рой устроил мелкую провокацию?
Не обязательно мелкую. Рой, Паша, это штука, о которой мы знаем
только то, что ничего о ней не знаем.
Неклюдов усмехнулся слова Шеманихина совпали с его недавними
мыслями чуть ли не дословно.
Я не вижу смысла в подобной провокации, Виталик. Рой никогда не
стремился развязать военные действия. Напротив, есть масса примеров,
когда только неожиданное вмешательство Роя гасило возможные конфликты.
Вспомни столкновение дрра и Верхней Затененной. Если бы не явился
боевой астероид Роя и не предупредил, что едва будет произведен хотя
бы один выстрел, эскадра дрра и обе Затененные отправятся за барьер
навечно. И даже хитрая дипломатия азанни не возымела тогда
последствий. А уж на что способны дипломаты азанни, не тебе
рассказывать.
Да помню я, Шеманихин, казалось, несколько приуныл. Хотя,
может оказаться, что наши муравьишки вовсе не стремятся развязать
войну. Может, им нужен козырь в игре с Землей: дескать, вон что ваши
братцы с Хромой Черепахи творят. Пожалте компенсацию...
Не смеши, фыркнул Павел. Чем может Земля расплатиться с
Роем? Отходами?
Да мало ли... Шеманихин неопределенно пошевелил пальцами.
Энергией, например.
Рой оперирует ресурсами на порядокдругой большими. Не станет он
ради крох портить отношения с Землей. Мы слабее, но нас больше. И Рой
это прекрасно знает.
Бот шел на досветовой, и ускорение все не спадало.
Мы что, прыгать не будем? спросил Павел, вертя головой.
Пассажиры вели себя как при перелете с Ориона на Тахче ктото
переговаривался, ктото смотрел новости, ктото сосредоточенно колотил
по клавишам путевых терминалов, ктото дремал, откинувшись в кресле,
давешние ребятафизики азартно резались в четнечет, чем Неклюдова
буквально умилили.
Никого особо не волновали маневры Роя. Никого особо не волновал
погибший перевертыш. Экспертыисследователи просто ждали возможности
отработать положенные за вылет на задание премиальные, и вряд ли
ктонибудь собирался на отработке слишком усердствовать.
Рутина.
«Кстати, подумал Павел. Неизвестно еще, погиб тот перевертыш
или нет. Может, там на борту вообще никого нет.»
Шеманихин, видимо проследив за взглядом Павла, снова поддакнул в
унисон мыслям:
Даааа... Народ расслабляется. Одни мы с тобой, идиоты,
озабочены судьбами Галактики.
Павел усмехнулся:
Не обращай внимания. Из ксенотехников тут только мы, а как
относятся к чужим остальные всем прекрасно известно.
Павел знал, что наиболее точный ответ на этот вопрос никак не
относятся. До лампочки остальным чужие. И обратное тоже большею частью
справедливо.
Ну и ладно, Павла убаюкало постоянное легкое ускорение, и он
протяжно зевнул. Что зря теоретизировать. На месте все прояснится.
Давайка, брат, поспим, а то вояки наши, точно тебе говорю, будут
требовать сверхурочных работ. Не разоспишься.
Давай, скрепя сердце согласился Шеманихин. Видно было, что ему
очень хочется поболтать.
Павлу действительно удалось заснуть, почти сразу.
Разбудил его финишный толчок бот пристыковался к большому
кораблю и, опятьтаки по военной традиции, об удобстве пассажиров
пилоты заботились мало. Когда бот ткнулся в конец стыковочного хобота,
всех основательно встряхнуло.
А... Павел вскинулся, и тут же вспомнил где находится. Что,
уже?
Уже, подтвердил Шеманихин, отстегиваясь.
Бот опятьтаки без всякой компенсации разгерметизировали: уши
заложило изза изменившегося давления. У открытого шлюза возник щуплый
темнокожий лейтенантик.
Господа ученые! провозгласил он неожиданно зычным басом.
Прежде чем вас препроводят в жилой сектор, к вам хотел бы обратиться
капитан «Вагранта» полковник Семен Куксевич. Следуйте, пожалуйста, за
мной.
Шеманихин еле слышно проворчал:
Надо же! Наши вояки выучили слово «пожалуйста».
Павел не ответил на язвительное замечание коллеги. Он просто
выудил изпод сидения тревожный чемоданчик и достал из верхнего
багажника свою ультракрасную сумку.
«Значит, мы на «Вагранте», подумал он. И, наверное, «Вагрант»
немедленно прыгнет куданибудь в укромный угол, с глаз долой. А потом
еще раз. И еще для верности. А возможно, что он будет беспрерывно
прыгать. И это было бы самым умным, но увы! не стопроцентно
безопасным решением.»
Крейсер совершил пульсацию еще до того, как исследователи дошагали
до малого конференцзала. Странный миг раздвоенности представлялся не
то смертью, не то перерождением. Павла всегда терзали сомнения а он
ли возникает вместе с кораблем в финишной сфере? Не абсолютная ли
копия? Это казалось страшным и логичным. Оригинал исчезает, а копия,
которой раньше просто не существовало, начинает считать себя истинным
Павлом Неклюдовым. Хотя на самом деле настоящий Павел Неклюдов
давнымдавно канул в небытие после первого же в жизни иксперехода.
Единственное, что утешало Павла это мысль, что за пару лет
человек полностью меняет атомарный состав тела. То есть, фактически
становится собственной копией. Но тут хоть соблюдается постепенность.
А икспереход мгновенен.
Вещи исследовательской группе предложили оставить в холле перед
залом.
Капитан «Вагранта» оказался кряжистым краснолицым мужчиной лет
тридцати пяти. Он словно бы состоял сплошь из прямых углов: квадратное
лицо, квадратная челюсть, широченные обрубленные плечи. Квадратными
были даже носки его офицерских туфель. При виде этого геометра
притихли все, включая неугомонных физиков.
Павел и Шеманихин уселись с самого краю, поближе к выходу.
Господа! Позвольте поприветствовать вас на борту крейсера
«Вагрант».
Павел никак не мог отделаться от впечатления, что капитан не
произносит речь, а строит из оброненных квадратных слов невидимую
стену.
Приказом командующего вооруженными силами Тахче генерала
Титаренко на борту введено чрезвычайное положение. Каждому из вас
приготовлены индивидуальные пакеты с заданием, которые будут вручены
немедленно. Не буду распространяться о сути предстоящей работы: все,
наверное, и так в курсе. В наши руки попала стратегически важная
технология чужих и нам предстоит совершить попытку постичь принцип, на
котором базируется функционирование трофея.
Шеманихин немедленно фыркнул:
Могли бы мы были в состоянии постичь принцип, давно бы уже
строили собственные приводы...
Не пыли, Виталий, одернул его Неклюдов.
Итак... изза спины Куксевича вынырнул майор с изможденным
лицом и вывалил на столик из архаичного саквояжа груду пластиковых
конвертов. Капитан взял верхний. Группа физики измененных
состояний... Виктор Пасулько.
Один из физиков встал, ему передали конверт.
Андрей Черкасов...
По рядам пополз второй конверт.
Ференц Сантор...
Третий.
Баграт Сайретдинов...
Владимир Васильев...
Майкл Кирьякиди...
Конверты расползались по залу.
Инженернотехническая группа. Рейнер Иствиг...
Ольга Чусовитина...
Манфред Кальтц...
Ксенотехническая группа. Виталий Шеманихин...
Павел Неклюдов...
Конверт был почти невесомым, и Павлу показалось, что основной вес
приходится на здоровенную сургучную печать. Эта печать почемуто
вызвала у Павла умиление и смутные ассоциации с ямщиками, голубиной
почтой и плывущими по океанам бутылками с паническими записками
внутри.
Из принципа он решил, что вскроет конверт не раньше, чем попадет в
свою каюту.
Справедливости ради стоит отметить, что военные умели не тратить
время попусту. Едва конверты были розданы всем двадцати шести
исследователям, уже знакомый темнокожий лейтенант деловито пригласил
«следовать к местам размещения».
Видно было, что лейтенант просто автоматически повторяет загодя
вызубренные фразы, давно уже не пытаясь вникнуть в их смысл. В
принципе, подобный автоматизм в авральных ситуациях давал великолепные
результаты.
Каюты им отвели двухместные. Естественно, Шеманихин и Неклюдов
расположились вместе.
Павел уронил на пол сумку и бережно поставил чемоданчик между
узкой койкой и тумбочкой.
Мда. Как они тут живут... протянул Шеманихин с разочарованием
в голосе после того, как огляделся.
А ты что хотел? Крейсер, пожал плечами Павел. Экономия
свободного места. Спасибо, что хоть сортир за стенкой, а то могли бы
прямо тут...
Шеманихин хмыкнул. Павел, тем временем, неумело сломал печать и,
чертыхаясь, коекак вскрыл конверт. Внутри оказался одинединственный
лист тонкого пластика с текстом частично отпечатанным, частично
написанным от руки.
«Исследователю группы «Омега» Павлу Неклюдову.
Совершенно секретно. Данные сведения не могут быть разглашены ни
при каких обстоятельствах. Нарушение подпадает под «Закон о нарушении
технологической подписки» и карается смертным приговором, независимо
от мотивов.»
«Нарушение подпадает под закон о нарушении... фыркнул Павел.
Стилисты хреновы...»
«Вам вменяется в обязанность принять участие в организованных
старшим группы ксенотехники Виталием Шеманихиным исследованиях
трофейных механизмов и устройств, обнаруженных на борту скаута Роя.
Успешное выполнения задания имеет колоссальное значение для всего
человечества.
Генерал Титаренко.»
Размашистая подпись.
Ниже:
«Первоочередной задачей группы ксенотехники, равно как и остальных
групп, является попытка осмысления физических и технологических
принципов работы икспривода конструкции Роя.
Данный документ по прочтении уничтожить.
Начальник разведки эскадры Тахче полковник Надточий.»
Вторая подпись, уже не размашистая, а каллиграфически выверенная,
как у прилежной школьницы.
Не пойму, на кой черт нам это вручили, сердито воскликнул
Шеманихин. У тебя такая же полова, как и у меня?
Не сомневаюсь, вздохнул Павел и взглянул на часы. Пошли,
наверное.
Пять минут из отведенных на поселение десяти уже истекли. А надо
было еще успеть спровадить пластиковые листы вместе с конвертами в
лапшерезку и вернуться в центральный корабельный ствол.
Спустя пятнадцать минут исследовательская группа в полном составе
стояла перед трюмными шлюзами. В принципе, Павел знал, что увидит там,
внутри. Матовую сферу метров тридцатитридцати пяти в диаметре.
Ее он и увидел. Ее, и еще пропасть самой различной аппаратуры.
Целые стойки, сплошные, почти без просветов. И коегде столы с
мобильными терминалами. А посередке импровизированного
исследовательского центра купол мощного многопотокового процессора.
Ого! оценил Шеманихин, озираясь на Павла. Я и не знал, что
на крейсерах есть такие.
Да, небось, только погрузили. Таких на Орионе, если не ошибаюсь,
два: в колониальной разведке и у спасателей.
Вы не ошиблись, господин техник, сообщил грузный, чересчур
грузный полковник, показавшийся изза стойки с аппаратурой. Таких
процессоров на Орионе действительно два. Точнее, сейчас один, тот,
который в разведке. А второй перед вами.
Лицо у полковника было одутловатое, цвет лица до странности
нездоровый. Как у хлебного шарика, который долго мяли в немытых потных
ладонях.
«Господи! Не может, что ли, реабилитацию вовремя пройти?" с
неожиданной неприязнью подумал Павел. Но вслух, понятно, не произнес
ни слова.
Итак, господа, позвольте сначала представиться. Полковник
Надточий, начальник эскадренной разведки Тахче. Честь имею.
Перед вами то, что неожиданно я не собираюсь надувать щеки и
пытаться вас дезинформировать совершенно неожиданно попало нам в
руки. Малый скаут работы Роя. Совершенно точно известно, что он
оборудован иксприводом последней модели, тем самым, что минует барьер
без малейших нарушений метрики и возмущений гравитационных полей. Все
прекрасно знают, что такие приводы может производить только Рой
остальные союзники из высших рас пользуются предыдущей моделью. Нам
предоставилась счастливая возможность разгадать секрет этого привода.
Обладание им неизбежно возымеет самые благоприятные последствия для
колонии Тахче и доминанты Земли в целом.
В вашем распоряжении любая доступная аппаратура. Вы специалисты
каждый в своей области. Надеюсь, что общими усилиями мы преодолеем все
трудности на пути к успеху. Ну, а теперь не смею мешать. С любыми
вопросами и просьбами обращаться к моему ординарцу лейтенанту
Хардуэю.
Щуплый темнокожий проводник сделал шаг вперед и кивнул. Фуражка у
него на макушке даже не шевельнулась, словно была приколочена
гвоздями.
Напоминаю, что понятия «рабочий день» для исследовательской
группы временно не существует, ибо время работает против нас
неизвестно, что предпримет Рой, который не любит терять скауты и
делиться технологическими секретами. Удачи, господа. Удачи всем нам.
Полковник Надточий более не произнес ни слова. Нахлобучив фуражку
(побольше чем у ординарца и с ярким околышем), он направился прочь, и
на пути к трюмному шлюзу не обернулся ни разу.
Лейтенант Хардуэй просто отошел в сторонку, уселся за отдельный
столик с терминалом и немедленно налег на клавиатуру.
Двадцать шесть исследователей остались у сферического корабля.
Коллективный разум. Один на один с порождением разума чужих.
Итак, коллеги, провозгласил Виктор Пасулько, руководитель
группы физиков, академически всплеснув руками. Нас бросили в бой.
Какие будут соображения? С чего начнемто?
Ктото саркастически хмыкнул, и тоном, обычным для Шеманихина,
предположил:
Несомненно, попытаемся попасть внутрь.
Несколько человек засмеялись.
А военные не знают как это делается? спросил долговязый
энергетик по имени Богдан Павел часто сталкивался с ним в жилом
секторе. Фамилии не помнил, только имя.
Военные не знают, сообщил изза терминала лейтенант Хардуэй.
Иначе мы бы его уже вскрыли.
А что скажут наши уважаемые ксенотехники?
Двадцать четыре пары глаз воззрились на Шеманихина и Павла. Только
Хардуэй да мордастые охранники у шлюза продолжали глядеть туда же,
куда и раньше: Хардуэй в кубэкран, охранники в пустоту.
Давно бы так, удовлетворенно проворчал Шеманихин. Наш выход,
Паша.
Павел вздохнул, прошел к ближайшему столу и водрузил на него
чемоданчик.
Ребята! обратился к остальным Пасулько. Давайтека покамест
с аппаратурой разберемся. Чего тут имеется...
Ребята дружно расползлись, мгновенно породив тихий рабочий гомон.
Павел вдруг остро почувствовал, что исследовательская группа
начинает становиться командой. Сплоченной командой, почти организмом,
где каждый будет знать, что ему делать. Ему нравилось работать в
команде. Как не крути, любой из них был достаточно узким специалистом.
И как военные умудрились ограничиться всего двадцатью шестью
кандидатурами в экспертную группу для него оставалось загадкой века.
По прикидкам Павла для любой серьезной исследовательской работы
необходимо было по крайней мере человек триста.
А их всего двадцать шесть.
Шеманихин уже вооружился сканером.
Так, Паша... Готов?
Сейчас.
Павел вешал на пояс приборы и крепил датчики.
Чем там у нас Рой обыкновенно пользуется? вкрадчиво
поинтересовался Шеманихин.
Экзаменуешь? Сегментными полуперепончатыми шлюзами.
Квазиорганическими обычно.
Павла трудно было поймать на незнании азов.
И что из этого следует? хитро справился Шеманихин.
Что ты лентяй, добродушно буркнул Павел. Пошли обнюхивать...
Собственно, из этого следовало, что одно из немногих мест на
поверхности этой с виду совершенно одинаковой с любой стороны сферы
будет обладать несколько иной структурой. На «скорлупе» имеются
датчики, излучатели, некоторое количество малых шлюзов и портов. И как
минимум два больших шлюза: пассажирский и грузовой.
Вообщето Павел сначала не понимал зачем грузовой отсек на
скауте? Разведчик должен быть маленьким, юрким, и не должен иметь на
борту ничего лишнего. Но Рой есть Рой то, что земляне сначала
приняли за грузовой отсек, на поверку оказалось камерой для младшей
матки и ее обслуги. Стационарный грузовой антиграв на самом деле
являлся залогом нормальной работы хрупкого организма матки. В рубке
управлялся оператор похожая на паука особь Роя, сама по себе
совершенно безмозглая. И, разумеется, связанная с маткой. Не
телепатически, както иначе. Чтото из области ферментного обмена,
феромонов и быстрой биохимии.
На подобных скаутах трижды регистрировался экипаж из матки,
оператора и двух малых рабочих. Однажды рабочих было трое, а в рубке с
оператором обнаружилась еще одна особь Роя, специализацию которой
установить не удалось. Склонялись к мысли, что это нечто вроде живого
ретранслятора, дубляж корабельных систем связи. Но земные эксперты
могли и ошибаться.
Четыре раза всего четыре раза за двести лет в Союзе людям
предоставилась возможность мельком взглянуть на скауты Роя.
То, что люди называли грузовым шлюзом, на самом деле являлось
просто основным шлюзом скаута. А то, что по привычке именовали
пассажирским было резервным шлюзом для обслуги. Но привычную
терминологию ксенотехники, изучающие в том числе и Рой, решили не
менять. Знающий знает, а остальным все равно.
За десять минут Шеманихин и Неклюдов наскоро обследовали
поверхность сферы, изредка поворачивая ее в невидимых лапах
гравизахвата. Лейтенант Хардуэй транслировал команды техникам крейсера
кратко и толково.
Здесь и здесь, наконец пришли к единодушному мнению
ксенотехники. Это грузовой, это пассажирский.
Некоторое время ушло на пометку найденных шлюзов оказалось, что
тривиальный мел не оставляет на поверхности сферы ни малейшего следа.
А уж о том, что скорлупа скаута не царапается, не смачивается, и еще
целая куча «не» любой догадывался и сам.
Пришлось зафиксировать скаут в гравизахваты и метить пол трюма
напротив шлюзов.
Теперь запоры...
Любой шлюз управлялся автономной сервомышцей мотором это
устройство земные инженеры в свое время назвать не рискнули. Мышца
подчинялась сигналам либо внутренним, с панели управления шлюзом или
с центрального капитанского пульта; либо внешним с парольного
датчика или дистанционного устройства.
Панелью управления шлюзом Шеманихин и Павел Неклюдов
воспользоваться не могли. Равно как и капитанским пультом. В силу
того, что находились вне корабля. Оставалось одно обмануть внешний
датчик, наверняка запароленный на уровне биоматрицы владельца.
Владелец (а точнее то, что от него осталось после залпа), если
верить военным, также находился внутри скаута. Следовательно, его
матрица была недоступна.
Почти сорок минут Шеманихин и Неклюдов колдовали над скорлупой,
выслеживая нерв, которым управлялась сервомышца. Еще полчаса потратили
на то, чтобы к нему подключиться, призвав на помощь физиков и
специалиста по субатомному сканированию и диффузным внедрениям.
Когда микропроцессор мышцы выдал код неверного сигнала и
иллюзорная голографическая стрелка универсального измерительного
прибора заметно колыхнулась, Шеманихин провозгласил: «Фу! Полдела!»
И потребовал полную мощность многопотокового монстра, которого
военные реквизировали у спасателей, в течение как минимум двух часов.
Прибор регистрировал возврат неверного кода сто семьдесят две с
чемто тысячи раз в секунду. Стрелка, понятно, это не отображала
подобное выходило за возможности человеческого глаза. Стрелка просто
застыла в пиковой точке.
Лейтенант! обратился Шеманихин к Хардуэю. Какой компьютер
смонтирован на крейсере? Головной, я имею в виду.
«Черный коралл», работы свайгов. Послабей, конечно, чем этот...
он кивнул на безмолвно трудящийся купол. Но все же.
Если дадите его мощность, управимся быстрее. Запроси капитана.
Хардуэй без колебаний подался к микрофонубусине за терминальной
клавиатурой. Говорил он поанглийски, быстро и неразборчиво. Наконец
обернулся к Шеманихину.
Вообщето идут расчеты очередной пульсации. Но большую часть
мощности капитан согласился дать. Причем, он снимает боевую
блокировку, а это почти удвоение по сравнению с обычным режимом.
Линкуйтесь. Прямо по шине, вам дают судодоступ.
Спасибо, что не рутовый, проворчал Шеманихин усаживаясь за
клавиатуру ближайшего терминала и открывая рабочую консоль. Я бы
этого явно не пережил...
Павел усмехнулся. Дай Шеманихину рутовый доступ и он бы точно
уронил всю корабельную систему. И исчез бы за барьером без следов и
надежды на возвращение еще один крейсер земной доминанты...
Визуально после подключения к расчетам корабельного компьютера
ничего не изменилось. Минуты истекали и исчезали в энтропийном потоке.
Павел контролировал отсев ошибочных вариантов, и отсекал заведомо
неверные массивы кодов их можно было прогнозировать на основе уже
имеющихся результатов. Вскоре пришлось к этому же припрячь двух
биологовгенетиков, потому что Павел перестал успевать массивы
разрастались на глазах.
Он не заметил, как промелькнуло больше двух часов.
В какойто момент времени терминал коротко пискнул и высветил в
головной кубэкран зеленую метку. В матовом боку корабля, похожем на
каплю запыленной ртути, возникло чтото вроде небольшой воронки,
которая сразу же затянулась.
Есть! азартно выкрикнул Шеманихин. Паша, крути назад и
вычленяй!
Кручу! пальцы Неклюдова лихорадочно плясали по клавиатуре.
Пользоваться бионасадками он не любил: чуть отвлечешься, и команды
начинают расплываться, комп озадачивается и принимается все время
переспрашивать... С клавиатуры както привычнее и надежнее, хотя и
медленнее.
Довольно быстро Павел отыскал нужный код. Вряд ли он стопроцентно
отражал сматрицированный пароль астронавтаперевертыша, но управление
сервомышцей на него реагировало, а это главное.
Кидаю единичный, предупредил Павел и отослал подобранный код
на нерв.
Во ртутной капле снова возникла воронка глубиной сантиметров
пятнадцать и диаметром двадцать пять. Корпус корабля она не прошила,
но начало было положено.
Размер взят, сообщил один из биологов, который прекрасно
понимал, что происходит. Ужатая до двадцати шести человек экспертная
группа состояла, конечно же, из людей с несколькими специальностями
сразу.
Отслеживайте... предупредил Павел и отослал несколько подобных
кодов.
Стоп! в один голос заорали биологи. Уменьшается! Инверсируй!
Понял, Павел принялся менять коды в другую сторону, косясь на
биологов. Шеманихин тем временем удерживал и нейтрализовал нервные
сигналы корабля естественную реакцию на не вполне верные коды.
Растет, родимая! радостно комментировали биологи. Правильно
роете, ксеносы!
Вскоре воронка продавила оболочку корабля насквозь. Открылось
крохотное, мизинец не пролезет, отверстие, из которого струйкой
вырвался не то дымок, не то пар. Оно светилось мягким светом, словно
кошачий глаз. Павлу на секунду показалось, что дымок сконденсировался
в призрачную фигуру в желтоватом балахоне, но он тряхнул головой и
наваждение мгновенно прошло.
Приблизительно с полуметрового диаметра отверстие перестало иметь
идеально круглую форму оно больше не росло в ширину, только в
высоту, и все сильнее напоминало неправильный яйцевидный эллипс.
Острым концом вверх. Растянуть отверстие до практически максимального
размера метр семьдесят пять по вертикали было делом техники.
Все, Виталик! выдохнул Неклюдов еще через некоторое время.
Фиксируй и морозь...
Шеманихин поманипулировал сигналами и отсек нерв сервомышцы от
корабельной системы. Теперь шлюз заклинен в открытом положении.
Готово! Шеманихин довольно хлопнул в ладоши. Чей теперь
выход?
Наш, сообщил капитан Куксевич, появление которого в пылу
работы никто не заметил. Впрочем, по некоторой размытости очертаний
его фигуры Павел догадался, что это голограмма. Капитан сейчас гдето
в другом месте и следит за работой дистанционно. Ювелирная работа,
господа техники, хотя и несколько неторопливая. Теперь попрошу всех
отойти в сторону и по возможности ничего не трогать, пока корабль не
будет осмотрен...
В трюмный шлюз гуськом втягивались десантники в боевых
скафандрахжилетах. Короткоствольный бласт каждый их них держал
наизготовку.
Перед открытым шлюзом скаута, оказывается, успели поставить
силовой экран. Точнее даже не перед шлюзом отверстие в боку корабля
как бы накрыли двойным куполообразным защитным полем. На случай, если
внутри кроется чтонибудь опасное.
По одному десантники проходили сквозь поле Хардуэй включал режим
перепонки сначала на внешний слой защиты, потом на внутренний.
Павел изо всех сил пытался представить что видят сейчас солдаты?
Ему никогда не приходилось бывать на кораблях Роя лично. Если честно,
представить ничего не получалось.
Десантура осматривала корабль меньше пяти минут. Видимо, капитан
получал от них доклады, потому что изредка бросал короткие реплики.
Потом сказал:
Хорошо! Группе охраны занять позиции, остальные выходите!
Из голоса его исчезла большая часть напряжения. Видимо, десантники
ничего опасного не обнаружили.
Часть десантников покинула корабль, часть осталась внутри.
По графику сейчас полагалось сделать заключение по атмосфере
внутри скаута и либо признать ее нейтральной, либо заменить на
таковую.
Оба биолога снова уселись за терминалы. Их вердикт был однозначен:
атмосферу менять не нужно.
Снимайте поле, обернулся один из них к Хардуэю,
осуществлявшему общую координацию штурма.
Поле сняли.
Пасулько хлопнул в ладоши и громко объявил:
Так! Группа первичного осмотра приступаем!
В группу входило шесть человек Сам Пасулько, оба ксенотехника и
трое старших остальных групп физик, инженер и энергетик.
Оперативный комментарий не забывайте, напомнил капитан
Куксевич. Что с видео?
Заканчиваю! доложил техниквояка, появившийся в трюме вместе с
десантниками. Он крепил миниатюрные камеры к одежде экспертов, которым
предстояло первыми войти в корабль. Первыми после десантников.
Павлу навесили две камерыбусинки: на грудь и на правый рукав.
Начали!
Пасулько, пригнув голову, прошел шлюз.
Внутренность корабля напоминала внутренности какогото чужеродного
людям организма. Или гигантский улей. Стены были неровные, с выростами
и выступами, общий рисунок которых казался хаотичным, но циклическим:
через достаточно большой промежуток рисунок повторялся.
Шлюз открывался в короткую овальную камеру; камера прилегала к
другой, очень похожей, только побольше размерами. К этой в свою
очередь прилегали еще три: справа, видимо, грузовой отсек, он же
камера матки; прямо рубка и слева, вероятно, санитарный блок.
Грузовой отделялся от остального пространства внутренним шлюзом, рубка
и санблок незакрывающимися арочными проемами.
Видно было, что в санблоке, рубке и промежуточной камере дежурит
по десантнику.
Пол скаута был практически плоским; он делил сферу на две неравные
части: меньшая оставалась под полом, и там, несомненно, крылись
гравигенераторы, собственно икспривод и энергонакопители. Большая
часть приходилась на кабину. Потолок в каждом из помещений оставался
неровным, в точности повторяя очертания купола сферы.
Виктор Пасулько, ни секунды не колеблясь, направился в рубку.
Идущий вторым Шеманихин тоже не задержался в промежуточной камере.
Третьим в рубку вошел Павел, и, если учитывать, что там уже находился
десантник, в рубке стало тесновато. Впрочем, еще два эксперта сумели
втиснуться, а шестой уже не влез направился покуда к шлюзу в
грузовой отсек посмотреть что там к чему.
Первое, что бросилось в глаза Павлу в рубке безобразная куча
метаморфированной органики. То, что раньше было перевертышем. Именно
перевертышем, и никем иным: только их организм так реагировал на
нейтронный импульс. Только они обладали такой бешеной клеточной
изменчивостью. Будь на месте этого неудачника человек он бы тоже
являл собой не слишком приглядное зрелище, но человека, хоть и
обезображенного залпом нейтронки, в нем удалось бы опознать. Организм
оаонс реагировал иначе.
Комментарий, с нажимом напомнил капитан «Вагранта».
Кхм... Пасулько оторвался от созерцания останков перевертыша
выразительно поглядел на Шеманихина.
Тот не выглядел удивленным или подавленным.
Мы в рубке. Сразу хочу отметить, что как и ожидалось, этот
корабль вряд ли приспособлен для особей Роя. Он явно адаптирован для
нужд иной расы, а возможно, что и нескольких морфологически подобных
рас. Во всяком случае, человек или перевертыш чувствовал бы себя здесь
вполне комфортно.
С чего такие выводы? поинтересовался капитан. Не подумайте,
что я не доверяю вашему опыту, просто хочу понять.
Кресло, пояснил Шеманихин, и повернулся так, чтобы навешенная
на него камера захватила пилотское кресло. Не правда ли, вполне
обычное с виду кресло? Особям Роя такие ни к чему. Это раз. Второе
общий дизайн пульта управления и особенно манипуляторов. Они
приспособлены под антропоморфную кисть. Люди, свайги, цоофт, азанни,
оаонс любой представитель вышеназванных раз сможет пользоваться
подобными манипуляторами. Хотя, нет, азанни отпадают им вместо
кресла перед пультом понадобился бы насест. Свайги, кстати, тоже
отпадают в этом случае спинка кресла была бы иной формы. Не
сплошной, а с отверстием для хвоста...
Павел видел, что Шеманихин продолжает пребывать в рабочем азарте.
Он размышлял вслух, делал выводы и делился ими с окружающими.
Значит, этот скаут адаптирован для перевертышей, людей или
цоофт. Возможно, для ратэо, но ратэо в этой рубке было бы, пожалуй,
тесновато.
Далее. Сам пульт. Я вижу, что комп имеет обширную периферию и
драйвприводы под все известные мне стандарты носителей. А именно: вот
это биоприставка под запоминающие органы Роя. Далее, драйв под стержни
азанницоофт. Под наши лазерные диски кстати, уточнили, какую модель
покупал перевертыш на Орионе? Похоже, эту. Так, дальше. Вот это
считыватель пластингов стандарта Свайге. И вот, с краешку, резонансный
драйв а'йешей. Честное слово, капитан, я еще никогда не видел в рубке
малого корабля драйвы всех мыслимых стандартов.
Павел все то, что рассказывал Шеманихин, естественно, понял и сам.
Поэтому у него оставалось время, улучив минутку оглядеться.
Когда он взглянул под ноги, первым побуждением было вскрикнуть, но
чтото его удержало.
У самой стены, опираясь на еле выраженный плинтус, лежал диск.
Земной диск, к одному из приводов с пульта. Тому самому, наверное,
который был куплен перевертышем на Орионе. Диск лежал рабочей
поверхностью вверх, и поверхность эта была похожа на небольшое
зеркальце.
С некоторым трудом тесно же! Павел присел.
По идее он должен был увидеть в «зеркальце» собственное отражение.
Собственно, он сначала и решил, что видит отражение. Но когда
отражение поднесло палец к губам, в универсальном межрасовом жесте
призыва к молчанию, Павел растерялся.
Потом понял, что видит в «зеркальце» перевертыша в одной из форм
метаморфоза. Перевертыш внимательно глядел прямо на Павла и продолжал
призывать к молчанию.
«Что делатьто?" подумал Павел, смешавшись.
Он сидел левым боком к диску, поэтому грудная камера показывала
сейчас ракурс вдоль вогнутой стены рубки, а камера на рукаве
вероятно, чьюто задницу. Диска же, кроме Павла, не видел никто.
Он нерешительно протянул к диску руку, и отражение перевертыша
утвердительно кивнуло.