Раздел 1.
Этап первый:
Войцех Шондраковский, Homo, Офелия – Набла Квадрат.
Бар назывался просто и незамысловато: «Волга».
Войцех хмыкнул. Он–то знал, что означает подобное название. Но
много ли людей в сфере влияния Земли могли похвастаться подобным
знанием?
Сомнительно, что больше нескольких миллионов.
А вот чужие, скорее всего, запомнили планету Волга накрепко:
именно там сто пятьдесят лет назад завязались события, благодаря
которым люди из отсталых и презираемых дикарей в одночасье
превратились в одну из сильнейших рас Галактики.
Кроме того, на материнской планете человечества существовала река,
издревле именуемая Волгой. Наверное, по названию этой реки была
когда–то наречена и планета Волга, дом Романа Савельева и Юлии
Юргенсон.
Этих людей теперь знала вся Галактика. От технократической элиты
а'йешей до последнего забулдыги периферийной земной колонии. От
невозмутимого Роя до «поющих скелетов», шат–тсуров, самых, наверное,
отпетых разгильдяев в обозримой части Вселенной. Людей – знала. Но вот
имя далекой планетки, погибшей сто пятьдесят лет назад, успело
забыться.
Время беспощадно к памяти.
Войцех решительно выплюнул на тротуар полупустую капсулу «бреда» и
шагнул к перепонке.
Перепонка, едва Войцех ее коснулся, расслоилась и пропустила
посетителя в полутемный зал, а потом почти мгновенно затянула разрыв и
отсекла бар от улицы. Стало темнее; а звуки приобрели ни с чем не
сравнимую отчетливость и объемность. Бар был явно оборудован
сурраундом. Это несколько удивило Войцеха – подобные места редко
тратятся на дорогостоящую технику.
Не то чтобы «Волга» слыла притоном или сомнительным заведением:
больше всего этот небольшой бар при втором по величине космодроме
Офелии походил на помесь биржи труда с фрахтовочной конторой. Здесь
можно было нанять корабль, который доставит заказчика куда угодно.
Или, наоборот, наняться на корабль с целью подзаработать – если ты
специалист–астронавт, конечно. Можно отправить груз или получить
отправленный. Здесь нетрудно выяснить судьбу и местонахождение любого
из десятков тысяч людских кораблей, кроме, разумеется, военных. А,
впрочем, и судьбу военных зачастую удается выяснить, проявив некоторую
настойчивость.
На космодроме или в агентстве аналогичные задачи решались не
сложнее и не легче, нежели в «Волге». У любого связанного с космосом и
полетами человека или инопланетянина давно установились предпочтения –
куда идти в первую очередь.
Войцех выбрал для себя бары. С самого первого фрахта.
Его небольшой кораблик, носящий игрушечное имя «Карандаш», не
годился для серьезных фрахтов. Ну сколько груза можно впихнуть в
малыша с массой покоя всего в полсотни регистровых тонн? Поэтому
Войцех подвизался в секторе разовых контрактов с частниками. Дело не
особо прибыльное, зато чаще всего спокойное и надежное.
Риска Войцех не то чтобы избегал – просто всегда стремился свести
к самому минимуму. Увы, даже минимум известного риска иной раз
оборачивался такими передрягами, что человек с менее крепкими нервами
успел бы не раз поседеть. Войцех в свои двадцать девять седым стал
лишь наполовину, причем издалека его выбивающаяся из–под неизменной
кепочки шевелюра казалась просто пепельной. Можно было даже решить,
будто он красится. Но вблизи становилось заметно, что в аспидно–черные
волосы просто вкраплено столько же седых.
Бар казался полупустым; над матовыми перегородками, отделяющими
кабинки одна от другой, поднимались облачка сигаретного дыма. Войцех
выбрал столик посреди зала, в стороне от кабинок. Щелчком пальцев
позвал официанта – живого, кстати, а не автомата. Официант подходить
не спешил, только покосился на Войцеха, и вновь вперил взгляд в
кого–то, скрытого за перегородкой.
Впрочем, Войцех тоже не спешил. Когда официант соизволил подойти
(минут через пять), Войцех заказал «Траминер Офелии» – вино, которое
очень любил, и дежурное блюдо с непроизносимым местным названием.
Когда принесли вино, Войцех выставил на столик хромированную
табличку с названием своего кораблика: «Карандаш. 50 рег. тонн.»
Все. Теперь всем ясно – он пилот, ожидающий клиента.
Яхтсмен–одиночка, сорвиголова, космический бродяга. И грузоподъемность
его скорлупки тоже всем понятна.
Сидеть предстояло долго – поэтому Войцех и не спешил.
Ближе к вечеру в бар начал стягиваться народ – днем дела решаются
в основном на космодроме. Зато вечером – здесь. А терпения любому
яхтсмену–одиночке не занимать.
Одну из кабинок покинули свайги, похожие на гигантских гекконов в
комбинезонах. Сразу четверо. «Интересно, – подумал Войцех, – что они
заказывали? Рыбу?»
Об этих созданиях Войцех знал не больше и не меньше, чем любой
человек. Раса разумных рептилий, одна из сильнейших в Галактике.
Наряду с людьми.
Когда–то их Галерея держала в повиновении всех свайгов во всем
обозримом космосе да плюс несколько рас–сателлитов. Увы, знакомство с
человеческой цивилизацией не прошло даром для всего союза – так уж
случилось, что в обмен на технологическое могущество союз перенял все
самое низкое и отвратное, что нашлось в обиходе у людей. Преступность,
контрабанду, леность, ложь, предательство...
Помойка почему–то всегда разрастается неимоверно быстро. Просто
теперь на помойке преобладают не стружки, тряпки и объедки, а пластик,
кремнийорганика и биологические нейрочипы–вытяжки. Это все, что
изменилось со времени вступления Земли в союз – консистенция мусора,
да размеры помойки.
Увы.
Относительно мало изменились лишь а'йеши – разумным кристаллам
трудно перенять земные пороки. Впрочем, эти холодные во всех смыслах
создания вознесли искусство контрабанды на такую высоту, какая не
снилась в свое время китайцам и русским.
Единственный, кто не изменился вовсе – это Рой. Но Рой всегда был
вещью в себе, его плохо понимали остальные расы.
Что же касается свайгов, азанни и цоофт – этот великий некогда
триумвират с момента окончательной победы над нетленными приобрел
столько человеческих черт и привычек, что даже сферы влияния Земли и
колоний, Галереи Свайге, Пирамид азанни и триады цоофт как–то
размылись и смазались, постепенно вообще сливаясь в одну.
Войцех размышлял, потягивая вино. Дежурное блюдо он давно
проглотил – оказалось, кстати, очень вкусно.
Союз развалился на две неравных части – на космос людей, птичек и
рептилий, некую аморфную общность без особых законов и правил; и на
острова влияния а'йешей и непостижимого во всех отношениях Роя. Войцех
придерживался мысли, что только присутствие в Галактике общего
противника – нетленных – сплачивало союз на протяжении долгих лет.
Исчезла угроза, и союз немедленно стал трещать по всем швам. Четыре
расы начали стремительную ассимиляцию культур, одна склонилась к
окончательной изоляции, а замерзшие кристаллики с воодушевлением
принялись обделывать собственные делишки по не всегда корректным
рецептам землян. Понятно, что а'йешей в первую очередь интересовали
совершенно другие планеты, нежели кислорододышащих. А если нечего
делить, процветает не война, а торговля и контрабанда.
Войцех с большой охотой согласился бы доставить какой–нибудь груз
а'йешам. Или от них – куда угодно. Сотрудничество с бывшими
технократами сулило самые высокие прибыли, Войцех не раз в этом
убеждался.
Жаль, что на Офелии такой выгодный фрахт вряд ли светит.
Первый потенциальный клиент подрулил к нему часа за два до
официальной перемены даты, до местной полуночи. Рослый детина с
повязкой на глазу. Войцех заметил, что повязка детину стесняет, что
непривычен он к подобной детали на лице, а значит нацепил ее только
для маскировки.
Болван. Какая уж тут маскировка! Но вслух Войцех, разумеется, не
высказал ни слова.
– Фрахт? – без обиняков начал детина.
– Фрахт, – кивнул Войцех.
– Полсотник? – детина скосил свободный глаз на табличку; при этом
повязка на втором глазу явственно шевельнулась.
Вторым глазом детина тоже двигал. Под повязкой.
– Полсотник, – подтвердил Войцех, потихоньку исполняясь досадой.
Написано ведь все на табличке, чего переспрашивать?
Детина грузно присел за столик; пластиковое кресло под ним жалобно
скрипнуло.
– Давно летаешь? – осведомился он.
– Капитаном – шесть лет, – несколько более сухо, чем следовало
отозвался Войцех.
В принципе, клиент имел полное право на подобные расспросы перед
тем, как заключить сделку, но Войцех всегда недолюбливал вот таких
дотошных и занудных.
Группу крови бы еще выспросил...
– Шесть? – детина склонил голову набок. – Да во сколько ты
начал–то, а, приятель?
Войцех подчеркнуто неторопливо отхлебнул из бокала. Потом поднял
взгляд на застывшего в ожидании ответа собеседника.
– Тебе лететь? Или тебе исповедоваться?
Детина хмыкнул, что–то прикидывая в уме. Именно в этот момент
Войцех определил сумму, ради которой станет связываться с этим
скользким типом.
Пятьдесят штук. Независимо от расстояния. Пятьдесят тысяч пангала.
По штуке на каждую регистровую тонну «Карандаша»...
– Ладно! – детина ухмыльнулся. – Есть груз на Селентину.
– Контрабанда? – в лоб спросил Войцех и детина сразу заозирался,
словно суслик вдали от норы.
– Да тише ты! – он понизил голос и украдкой вытер лоб.
«Новичок, – заключил Войцех. – Зеленый и лопоухий...»
– Пять штук! – продолжал шептать детина. – Половина вперед. Груза
– две с половиной тонны, с грузом кроме меня двое. Берешься?
Войцех растянул губы в улыбке – поневоле она оказалась
снисходительной. Сначала он хотел ответить грубо и ехидно, но
почему–то не сделал этого.
– Слушай, парень... – сказал он неожиданно мягко. – Ищи новичков,
а? За такие слезки я тебя даже до местной луны не повезу.
Насчет луны Войцех, конечно, хватил. Пассажира до луны он отвез бы
и за паршивую сотню, потому что горючего при этом истратил бы от силы
на полпана. Ну, еще десятку–две сожрали бы космодромные процедуры. Так
что чистая прибыль от такого мини–рейса составила бы семьдесят
пять–восемьдесят пан, а на эти деньги можно купить горючего на будущий
рейс – под завязку, так, чтобы полгалактики пролететь, куда–нибудь в
пограничные владения Роя.
– Семь штук, – страшным шепотом предложил детина и проникновенно
уставился на Войцеха свободным глазом.
– Хе–хе! – сказал Войцех, откинулся на спинку кресла, натянул
кепку на самые глаза и скрестил обе руки на груди. Он знал, что ведет
себя нагло, но если не вести себя нагло – этот дурень еще долго не
отвяжется.
– Восемь! – прошептал детина.
– Семьдесят пять, – с невозмутимостью биржевого титана сказал
Войцех. – И ни паном меньше.
Детина с уважением отшатнулся. Встал, с грохотом отодвинув кресло,
дернулся было в сторону, но потом все же задержался на миг.
– Ты подумай...
И ушел в полутьму зала.
Войцех сделал добрый глоток – он был чрезвычайно доволен собой.
– Браво! – произнесли прямо у него над ухом. Войцех от
неожиданности вздрогнул.
Невидимый зритель сдержанно поаплодировал, оставаясь по–прежнему
невидимым. Он скрывался за синеватым конусом света, падающим от
длинного волновода с насадкой–призмой на конце. Волноводы свисали с
потолка зала без всякой системы, в самых неожиданных местах.
– Браво, капитан! Вы явно знаете себе цену.
Первым порывом Войцеха было встать и шагнуть в четко очерченный
синеватый конус, приблизиться и рассмотреть того, кто с ним заговорил.
Но Войцех усилием воли подавил этот порыв и остался на месте. Если он
знает себе цену, не стоит сбивать ее. Поэтому он остался в кресле.
Спустя несколько секунд Войцех понял, что повел себя правильно:
незнакомец показался сам. Высокий, на добрую голову выше Войцеха,
закутанный в непроницаемый плащ. Лицо его все еще оставалось в тени,
синеватый свет падал вдоль шевелящихся складок плаща и лежал на полях
файетской шляпы–зонтика.
Он пододвинул к себе кресло, в котором еще минуту назад сидел
детина с повязкой на глазу и бесшумно сел. Затем снял шляпу и небрежно
уронил ее на столешницу.
Движения незнакомца были быстры и порывисты.
Войцех сразу понял, что это не человек – огромные глаза с
вертикальными зрачками и необычные обводы скул, удлиненная нижняя
челюсть и почти полное отсутствие носа. Это был также не свайг, не
цоофт, и не малыш–азанни, конечно.
Войцех вообще не сумел определить – к какой расе принадлежит
незнакомец.
Но не спрашивать же его об этом?
– Семьдесят пять тысяч? – переспросил незнакомец. – Это хорошие
деньги, но все же, мой друг, недостаточные для такого бравого
яхтсмена, как Войцех Шондраковский. Разве нет?
Войцех нахмурился. Этот тип откуда–то знал его фамилию. И
наверняка фамилия – это было не единственное, что незнакомец о нем
знал.
– А вы можете предложить больше за один рейс? – уклончиво ответил
Войцех.
– Могу, – тонкие губы незнакомца расплылись в жутковатой улыбке, и
Войцех волей–неволей увидел два ряда мелких ровных зубов. – Могу и
предлагаю. Пятьдесят миллионов пангала.
Войцех сразу расслабился.
Псих. Это не клиент – это просто псих.
Имея пятьдесят миллионов пан Войцех мог бы до конца дней не
работать и все это время если не купаться в роскоши, то весьма широко
жить на одни проценты.
– Кредитка у вас, конечно же, с собой? – спросил незнакомец
прежним тоном. – Не бойтесь, я не сумасшедший.
Он вызвал на стол плоский терминал с клавиатурой и двумя пазами
считывателя. В один паз он вставил кредитную карточку «Sveneld» –
одной из трех богатейших корпораций обитаемого космоса.
– Вставляйте и вводите пароль прихода, – предложил незнакомец.
Войцех криво усмехнулся. Вот так недотепы и ловятся – берут
деньги, а потом ими можно вертеть как угодно.
Незнакомец снова расцвел своей жутковатой улыбкой.
– Не бойтесь. Это не аванс – это просто оплата наших с вами
переговоров. Вы конечно фиксируете наш разговор – я, кстати, тоже –
так вот: эта финансовая операция ни к чему не обязывает ни одну из
сторон. При любом исходе переговоров переведенные деньги остаются
вашей, Войцех, собственностью, а я не собираюсь иметь к вам никаких
претензий.
«Вот это другое дело, – подумал Войцех и вставил во второй паз
свою кредитку. – Сколько он мне кинет, интересно?»
Он набрал пароль прихода – незнакомец деликатно глядел в другую
сторону. Впрочем сам по себе пароль еще ничего не значил. Во–первых, с
его помощью можно было только положить деньги на счет. Во–вторых,
клавиатура одновременно со вводом проверяла рисунок папиллярных линий
на кончиках пальцев и личный биокод.
Над клавиатурой раскрылся слабо светящийся куб.
Незнакомец тоже ввел пароль и запустил трансфер. Со счета
такого–то на счет Войцеха перевелась некоторая сумма.
Некоторая.
Один миллион пангала. Ни больше ни меньше.
Войцех, оцепенев, таращился в куб, на светящиеся ровненькие цифры.
1 000 000 pG
Незнакомец выщелкнул карту и упрятал ее куда–то под плащ.
Войцех дрожащими руками обнулил терминал и проверил остаток на
своем счету.
Все сходится.
1 004 862,47 pG
Какие–нибудь пять минут назад на его счету лежало чуть менее пяти
тысяч – два–три месяца нормальной жизни.
Теперь он мог бы бездельничать несколько лет.
– Итак, – в очередной раз улыбнулся незнакомец. – Продолжим?
Войцех мучительно соображал – как себя вести. Отказаться от
дальнейших переговоров? Но ведь его за такие потраченные впустую бабки
просто прихлопнут. Если тут ворочают миллионами – то какие же киты
замешаны? Какой–то капитан крошечной яхты, это даже не бродячий пес,
которого можно безнаказанно пристрелить. Это букашка на тропе. Это
пыль.
– Простите, – Войцех едва ворочал враз пересохшими губами. – Я
закажу еще вина. Вы пьете «Траминер»?
– С удовольствием! – сказал незнакомец.
Официант оказался у столика едва ли не раньше, чем Войцех успел
поднять руку.
Дрожащие пальцы Войцеха сомкнулись на прохладном пластике стакана.
Изо всех сил яхтсмен–одиночка старался подавить смятение и хотя бы
казаться совершенно спокойным.
– Итак, – незнакомец светским жестом поднес к тонким губам стакан
и пригубил «Траминер». – Понятно, что мне от вас нужна вполне
конкретная услуга. Доставить определенный груз в определенное место.
Плюс маленькое усложнение: за грузом тоже придется слетать, потому что
он не здесь, не на Офелии.
– Я могу узнать – где? – осторожно справился Войцех.
Незнакомец едва слышно хмыкнул в свой стакан.
– Конечно, можете. Вам ведь туда лететь, не так ли?
Он снова приложился к вину и довольно почмокал губами – совсем как
человек.
– Груз в данный момент находится на одной из дальних баз цоофт,
юго–восточный сектор, система Набла–Квадрат. Знаете где это?
Войцех кивнул. Набла Квадрат... Далеко, черт возьми. Очень далеко.
Это даже не соседний спиральный рукав – это за ядром, в исконных
владениях чужих. Даже не в диске – в одном из шаровых звездных
скоплений «ниже» основного галактического диска. Вполне возможно, что
люди в окрестностях Набла Квадрат не появлялись никогда. Десятка три
пульсаций, не меньше. Причем на пределе.
– Подробные координаты на этом диске, – незнакомец выудил из–под
плаща кругляш астрогационной инструкции. – Я позаботился о
совместимости с системами вашего корабля.
Пробормотав благодарность, Войцех потянулся за диском. Тоже
земной, и тоже «Sveneld». На всякий случай Войцех запомнил это.
– Пароли на швартовку и код груза на этом же диске.
– Швартовку? – переспросил Войцех. – Это что, космическая станция?
– Да, исследовательский модуль цоофт. Вас примут в зоне нулевого
тяготения. И советую не задерживаться со стартом, ученые–цоофт долго
не остаются в одних и тех же местах.
– Понятно... Груз габаритный?
– Не особенно. Два уна на три и на семь. В метрах это...
– Спасибо, я понял, – перебил клиента Войцех. – С документами
проблемы будут?
– Ни малейших. Груз не содержит запрещенных к транспортировке
веществ, носителей информации и реализованных технологий. Кроме того,
таможенные ограничения распространяются только на обитаемые планеты и
крупные орбитальные поселения, а ваша дорога будет лежать большею
частью вдали от обитаемых мест. Относитесь к грузу как... как к
саркофагу, например. Или как к холодильной камере.
Войцех впервые осмелился пристально поглядеть в глаза незнакомцу.
– И, надо полагать, этот саркофаг не пуст? – тихо спросил он.
– Надо полагать, – согласился незнакомец ничуть не смущаясь. – Но
упаси боже (так, кажется, говорят земляне?) упаси вас боже от попыток
вскрыть саркофаг. Вот это – по настоящему опасно. Если же его не
трогать – ваш рейс ничем не будет отличаться от заурядного
туристического круиза. Вы меня понимаете?
– Понимаю, – с готовностью кивнул Войцех. – Отлично понимаю,
особенно в свете размеров гонорара...
– Кстати, о гонораре. Остаток, а именно – сорок девять миллионов
пан – вам выплатят в конечной точке полета, сразу после того, как
целый – повторяю – целый и неповрежденный саркофаг без следов попыток
вскрытия окажется в указанном на диске месте. Это где–то в сфере
влияния Роя, я точно не знаю.
«Даже он не знает, – подумал Войцех. – Или просто делает вид, что
не знает.»
– Каждый новый отрезок пути будет проясняться после завершения
предыдущего – диск записан соответствующим методом. Предварительные
расчеты астрогационному компьютеру будут сбрасываться по той же
системе, окончательные произведете сами сообразно с текущим моментом.
– Сроки? – поинтересовался Войцех.
От его испуга и нерешительности не осталось и следа. Клиент вел
себя как обычный клиент, единственной странностью оставался непомерно
большой гонорар. Вероятно, загадочных хозяев саркофага категорически
не устраивает огласка, любое стороннее любопытство. Что ж... Войцех
умел быть нелюбопытным. Будет и сейчас, тем более за такие–то бабки.
Правда, оставались сомнения, что заплатят оставшиеся деньги. Но
даже если и не заплатят – целый лимон уже на его личном счету. Это и
сам по себе немаленький заработок. Ну, а если заплатят остаток – так
вообще...
В общем, Войцех решил рискнуть.
– Сроки? – незнакомец обожал переспрашивать. – Сроки, бравый наш
капитан, как всегда поджимают. Стартуйте прямо сейчас, не откладывая.
И финишируйте чем скорее, тем лучше.
Войцеху не чужда была некоторая театральность в поступках.
– Что ж, – сказал он вставая и нахлобучивая кепочку, когда
фрахт–договор был подписан и сброшен в сеть. – Тогда я, с вашего
позволения, отправлюсь на космодром...
«От, курва маць, – подумал Войцех с некоторым внутренним
изумлением. – И откуда во мне эта светскость прорезалась? «С вашего
позволения..." Всего лимон пан – и ты лопочешь любезности, как лакей
на приеме...»
– И вот еще что, – незнакомец не стал вставать, просто повернулся
к Войцеху вместе с креслом. Голос его оставался доброжелательным и
самую малость – отеческим. – Я вам сильно не рекомендую, капитан
Шондраковский, теряться в межзвездной бездне. Неделя сроку – если за
неделю «Карандаш» не отшвартуется на базе цоофт, огорчение наше не
будет иметь пределов. Более того, линейные размеры вашего кораблика
тоже потеряют всякие пределы и размажутся по достаточно обширному
участку космоса. Я доступно изъясняюсь?
Войцех несколько раз кивнул.
– Доступно. Вполне доступно. Но я не намерен... теряться в
межзвездных безднах. Честное слово.
– Вот и отлично, – кивнул незнакомец и поднял стакан с остатками
«Траминера». – За вашу удачу, капитан!
«Гады, – подумал Войцех, старательно изгоняя холодок из груди. –
Начинили «Карандаш» какой–нибудь взрывчатой дрянью, и вежливо
намекнули...»
Но Войцех в тот самый момент, когда решил рискнуть, подготовился к
подобным сюрпризам.
Кто не рискует, тот не пьет «Траминер». А «Траминер» Войцех очень
любил.
– А если меня задержит что–нибудь непредвиденное? – спросил он. –
В космосе ведь всякое бывает...
– На диске есть броузер мгновенной почты, настроенный на мой
терминал. Вызов будет оплачен за наш счет. Мы ведь тоже не звери,
поймите. Стоит только предупредить... Но задержка тоже нас очень–очень
огорчит.
– Значит, постараюсь управиться без задержек, – вздохнул Войцех. –
Прощайте.
Спустя час он уже был на космодроме.
Взлет с любой планеты – в общем–то сущая рутина. Подключение к
диспетчерской, запрос на стартовый коридор, запрос на заправщика,
тестирование корабельных систем... Сотни раз уже Войцех это
проделывал.
Кораблик его, малютка–«Карандаш», сработанный лет сорок назад на
одной из человеческих верфей, по меркам чужих был еще новеньким, с
иголочки. Возраст некоторых рейдеров а'йешей исчислялся тысячами лет –
когда их строили пращуры нынешних людей еще сбивали палками плоды с
деревьев. Что в сравнении с ними миг, длиною в четыре земных
десятилетия? Мгновение, недостойное даже упоминания. На «Карандаше»
был смонтирован самый компактный из доступных икс–приводов. Давняя
разработка все тех же а'йешей, устройство, позволяющее обманывать
пространство. Земляне процесс перелета на сверхдальние расстояния
называли либо проколом, либо пульсацией, либо просто прыжком. Но все
эти слова совершенно не отражали суть оного процесса. По правде
говоря, из землян мало кто понимал физику икс–прыжка, но икс–приводы
сверхмалой, малой и средней мощности уже с полвека собирались на
нескольких человеческих планетах и орбитальных верфях. Большие и
гигантские приводы, которые можно монтировать на суперкрейсеры и даже
на некоторые астероиды, пока землянам были не по зубам. Но
человечество и не строило больших кораблей. Сила людей зиждилась на
армадах средних и легионах малых звездолетов. Суперкрейсеры – это,
конечно, здорово. Но для штурма планет они все равно не годятся,
только для уничтожения. Ценность же для воюющих сторон представляют
исключительно планеты и луны, пустота сама по себе не слишком
интересовала даже нетленных, древних врагов союза. Земляне в недалеком
прошлом с блеском продемонстрировали всей Галактике выгодность
утверждения: «Зачем уничтожать, если можно захватить и пользоваться?»
К тому же, суперкрейсеры уничтожаются теми же суперкрейсерами, а вот
выжечь все до единого средние корабли – задача на порядок более
сложная. Мобильность, маневренность и настырность – эти три качества
заставили чужих уважать человеческую тактику и стратегию космических
битв.
Пока заправщик заряжал накопители топливом, Войцех пошастал вокруг
корабля, внимательно осматривая обшивку. Даже в испарители влез по
пояс, даже за кожух обоих антигравов взглянул. Потом, не обнаружив
ничего подозрительного, вернулся внутрь, задраил шлюзы, уселся в
капитанское кресло и загрузил астрогационный диск. Диск и вправду
оказался записан в известном компьютерам «Карандаша» формате. Системы
осмысливали и просчитывали первую пульсацию, Войцех бессмысленно
пялился на индикаторы топлива.
Смешно, но топливо икс–приводу нужно было вовсе не для того, чтобы
перемещаться в пространстве. Исключительно для ориентации, для
создания четкой гравитационной картины окружающего корабль
пространства. Чем мощнее привод, тем в большей сфере сканировалось
пространство. И тем больше для этого нужно было энергии, а значит – и
топлива. И переместиться любой привод мог только в пределах
отсканированной сферы. Для «Карандаша» оптимальной считалась пульсация
от скользящего нуля до двухсот двадцати–двухсот пятидесяти световых
лет. При необходимости и с некоторым риском можно было «схавать» почти
тысячу светолет. Но только при крайней необходимости. Суперкрейсеры
теоретически могли покинуть пределы Галактики и достичь соседних, но
на практике этого до сих пор никто не удосужился проделать. Даже
пятерка самых развитых рас союза. Были попытки в незапамятные времена,
но в разделяющей галактики пустоте оказалось слишком мало
гравитационных очагов, приводы просто теряли ориентацию и начинали
прыгать без всякой системы, из пустоты в пустоту, пока не
заканчивалось горючее. А потом пришли нетленные, и война не оставила
времени на исследования.
Конечно, для взлета и маневрирования на досветовых скоростях
топливо тоже расходовалось. Но в таких мизерных количествах по
сравнению с пульсациями, что подобным паразитным расходом в расчетах
попросту пренебрегали.
За каких–то двадцать лет людям стала доступна вся Галактика.
Вместо крошечной сферы вокруг старушки–Земли – миллиарды звезд и
миллиарды планет. Человечество удивительно быстро привыкло к
доступности самых далеких уголков Галактики. Несчастные полторы сотни
лет – и из робких первопоселенцев люди стали едва ли не самой
многочисленной и вездесущей расой в обжитой части Вселенной.
Удивительные фортели выкидывает иногда жизнь. Люди издавна
называли подобные ситуации «из грязи – в князи».
«А ведь действительно, в князи, – подумал Войцех, все еще
рассеянно пялясь на индикаторы. – Тесним мы чужих потихоньку... Даже
не потихоньку – вторгаемся на их территории без особых церемоний и
припираем их к стене, ничуть не заботясь о будущем. Пожалуй, это
чревато...»
Впрочем, Войцех прекрасно понимал: человеческая жизнь слишком
коротка чтобы сегодняшние ловкачи дотянули до момента, когда такая
политика вылезет человечеству боком.
«Но ведь обязательно вылезет...»
– Заправка окончена, – прервал мысли Войцеха бесстрастный голос
автомата. – Модуль отстыкован.
– Замечательно, – пробормотал Войцех, подключаясь к диспетчерскому
каналу. Над пультом замелькали колонки цифр, но он не вглядывался –
компьютеры «Карандаша» и космодрома договорятся между собой сами, без
участия человека.
Слишком уж человек медлителен и неповоротлив для таких дел.
А потом «Карандаш» без всякого рева и ускорений оторвался от
поверхности Офелии – одного из старейших человеческих форпостов – и,
прорезав атмосферу, взмыл. Меньше часа – и Войцех уже болтался далеко
за лунной орбитой, в обозначенной стартовой сфере.
В принципе, теперь можно было и активировать икс–привод.
Но Войцех не спешил. Возникло у него одно неотложное дело.
Незнакомец из бара «Волга» не зря намекал, что «Карандаш» могут
взорвать, если Войцех вздумает удрать с полученным миллионом. Лететь с
бомбой на борту – удовольствие сомнительное. Но с другой стороны,
Войцех прекрасно понимал и то, что так вот просто бомбу не обнаружишь
и не обезвредишь. Внутрь корабля никто не проникал – шлюз на время
отсутствия капитана опечатывался и ставился на контроль. Если бы
кто–то сумел исхитриться и открыть внешние шлюзы, это отразилось бы в
логах следящей системы и на контроле. Но ни лог, ни контрольный отчет
не зафиксировали попыток проникнуть на борт. Значит, если и есть на
корабле бомба – она снаружи.
Где можно ее установить? Во–первых, около топливного накопителя.
Если топливо сдетонирует... Труба «Карандашу». Детонатор, конечно,
нужен специфический, к нему и слово бомба толком невозможно применить.
Но если высвободить за короткое время всю, или даже значительную часть
энергии топлива – новую звездочку будет далеко–о–о видно. С поправкой
на скорость света, конечно. Но Войцеху уже будет все равно.
Но у подобного варианта есть и недостатки: детонатор, а
по–простому – фазово–импульсный атомный излучатель, настроенный в
резонанс с глубинной структурой топлива – достаточно легко обнаружить
даже с тем минимумом приборов, который имеется на борту «Карандаша».
Войцех проверил – в радиусе нескольких световых секунд вокруг
«Карандаша» имелось четыре излучателя, и все – штатные составляющие
икс–привода.
Вариант второй: снаружи, и это не один детонатор, а целиком
взрывное устройство. Но снаружи Войцех не отыскал ничего достаточно
большого, чтобы серьезно повредить яхте. В общем, этот вариант тоже,
скорее всего, отпадал.
А вот маячок мгновенной связи снаружи прицепить могли. Вполне.
Эдакую бусину и за год на обшивке «Карандаша» не отыщешь, хоть лупой
вооружись. Навести же на пеленг можно что угодно, от эскадры боевых
кораблей до старого тендера, начиненного все той же взрывчаткой. В
этом случае Войцех просто бессилен: обнаружить маячок практически
невозможно. Он может работать в произвольном режиме, плеваться
импульсами раз в час или раз в сутки. Войцеху даже может повезти, и он
сумеет перехватить передачу, но запеленговать ее – увы. Для этого
необходимы три сильно удаленных от маячка и друг от друга сканера. У
мгновенной связи свои законы.
Для очистки совести Войцех пошлялся по кораблю, особенно по
грузовым отсекам. В самые дальние углы заглядывал. Безрезультатно.
Если «Карандаш» и заминирован – наткнуться на сюрприз можно только
случайно. Но об этом неведомые саперы, конечно же, позаботились. В
общем, оставалось уповать на везение и на крепость нервов клиента. И
более не медлить, ведь Войцеху отвели всего неделю на путь до
исследовательской базы цоофт. И он запустил предстартовые программы.
Шут с ней, с бомбой. Войцех умел отрешаться от подобных радостей
жизни. Он ведь не собирался надуть клиента, верно? Лучшая политика –
это не вынуждать незнакомых инопланетян хвататься за взрыватель.
Вычислители трудились над обеспечением первой пульсации; поскольку
«Карандашу» предстояло совершить добрых тридцать прыжков подряд,
следующие тоже частично просчитывались. Невидимый и неощутимый пунктир
курса провешивался от окрестностей Офелии в сердце шарового звездного
скопления, к группе белых и желтых цефеид и старых красных гигантов,
известных людям под наименованием Набла Квадрат.
В это же время во второй точке пунктира, приблизительно в трехстах
световых годах от старта, в пронизанной лишь излучениями звездной
пустоте, пространство начало ломаться и закипать. Еще чуть–чуть – и
«Карандаш» материализуется там, завершая первую пульсацию. Он еще не
прыгнул, но прыжок вспарывает не только пространство – прыжок еще и
смещает временную составляющую. В финишной сфере икс–привод
оказывается на несколько миллиардных долей секунды раньше, чем
исчезает из стартовой.
В течение исчезающе короткого мгновения во Вселенной будут
существовать два «Карандаша» и два Войцеха Шондраковских.
Войцех склонялся к мысли, что подобное физическое явление отнюдь
не лишено каких–нибудь побочных эффектов. Но до сих пор ученые союза
не отследили ни одного побочного эффекта – и это притом, что
икс–приводом чужие пользуются уже десятки тысяч лет. Но все равно
Войцех считал, что рискованные игры с реальностью не проходят даром.
Когда–нибудь где–нибудь это измывательство над временем и
пространством аукнется, и, вероятно, отнюдь не безболезненно аукнется.
Мир на кратчайший миг сжался в крохотную ледяную точку, Войцеха
вывернуло наизнанку, выкрутило, словно белье в экспресс–стиралке,
размазало по бесконечности – и отпустило. Все это происходило
настолько быстро, что люди не успевали понять – были ли ощущения во
время пульсации приятными или же наоборот – мучительными. Накатывает
молниеносный холод, словно в оторвавшемся лифте, и все заканчивается.
Финиш.
За обшивкой успокаивалось поруганное пространство, приходя в
нормальное состояние.
Войцех даже не знал толком – что там не так за бортом, с ним, с
пространством. Кривизна ли его возрастет во время пульсации, метрика
ли нарушается, или еще что – знал только, что в финишной сфере
пространство сильно меняет свойства перед прыжком, и быстро
восстанавливается сразу после прыжка.
Компьютеры уже вовсю трудились над второй фазой: ориентирование по
известным гравитационным очагам, учет погрешностей, поправки к
первоначальному курсу, стабилизация в новой точке, переориентация,
маневрирование, снова переориентация, вычисление второго прыжка...
На это обычно уходит от сорока минут до четырех часов.
Ну, вот, пожал–те, сбой.
Все–таки автоматы при всем своем совершенстве ни на что не годны
без вмешательства человека!
Войцех пододвинул к себе клавиатуру. Нуте–с, поглядим что так
озадачило всемогущего кристаллического астрогатора...
Минут через пять Войцех разобрался – сетка гравитационных
привязок, естественно, менялась со временем, и с двух разных базовых
маяков пришли отличные друг от друга поправки. Выяснить которая из
поправок была истинной и удалить ссылки на устаревшую не составило
особого труда.
Все, пыхти дальше, железяка...
Войцех по старинной человеческой привычке именовал корабельные
автоматы железяками, хотя металлов в них содержалось едва ли процентов
десять. В основном – вырожденные кристаллы, пластики и керамика.
Второй прыжок.
Третий.
Четвертый.
От холода ломило голову – словно хлебнул из альпийского ручья и
струя пронзительной свежести ударила в мозг, да так и замерзла колючей
сосулькой.
Пятый.
Шестой.
За это время Войцех успел дважды подкрепиться, поспать, еще раз
вмешаться в работу автоматики, посмотреть фильм и запись вчерашнего
баскетбольного матча, починить кондиционер в грузовом отсеке – а то
мало ли, вдруг саркофагу незнакомца критичны окружающие условия...
Седьмой...
К границам скопления «Карандаш» вышел на исходе четвертых суток от
старта с Офелии. К Набла Квадрат – в первой четверти пятых суток. В
отпущенный заказчиком срок Войцех уложился с хорошим запасом.
– Фу, – сказал он когда пространство в финишной сфере после
пульсации угомонилось и вместо дикой спектральной феерии в
иллюминаторах снова засияли обычные – на вид – звезды, – ну, где тут
база наших уважаемых пташек?
Сканеры ощупывали пустоту, отыскивая тело заданных пределов массы
и линейных размеров. Войцех лениво клацал по клавиатуре, отсеивая
ложные объекты.
База отыскалась на стационарной орбите в трехстах миллионах
километров от тусклого красного гиганта, одинокого и дряхлого. Это
чудовище по размерам раза в полтора превышало Антарес – земное Солнце
рядом с ним выглядело бы песчинкой около баскетбольного мяча. С базы
цоофт открывался совершенно неповторимый вид на космос – с одной
стороны необъятный багровый диск, занимающий почти весь обзор, с
другой – сплошная красная муть, сквозь которую пробивается свет только
наиболее ярких звезд.
Войцех запустил передатчик на автоматический повтор пароля и, не
теряя зря времени, пошел на сближение.
Довольно быстро ему ответили на интере:
– «Карандаш», видим вас, пароль опознан, примите данные на
швартовку...
– Принимаю.
Комп впитал переданную с базы информацию и немедленно рассчитал
оптимальный режим подлета.
– Да, – философски вздохнул Войцех, невнимательно глядя на
капитанский пульт. – И вы без людей лишь груда железа, и мы без
автоматов никуда...
В иллюминаторах цвел кровавыми отблесками безымянный красный
гигант – зрелище было настолько же величественным, насколько
непривычным.
«Интересно, – подумал Войцех. – Я первый из людей, кто видит его
вблизи или нет? Вполне возможно, что первый.»
Швартовка прошла как по маслу – да и не было в процессе швартовки
ничего сложного или сверхъестественного. Рутина. В сущности, это то же
самое, что подойти к креслу и сесть в него. Любой из нас проделывал
подобное не раз.
«Карандаш» застыл в невидимых лапах гравитационного захвата,
створки шлюза сомкнулись и в причальный док закачали воздух. Воздух
родины цоофт, конечно, но люди могли им дышать без ущерба для здоровья
– он мало отличался по химическому составу от воздуха Земли, Офелии
или Селентины.
Посреди рубки возник цоофт в рабочем комбинезоне – конечно же, это
было всего лишь объемное изображение.
– Hi, homo, – сказал чужак по–английски. Довольно чисто – для
инопланетянина.
Цоофт был похож на гротескную помесь человека со страусом.
Маленькая лысая голова совершенно без ушных раковин, зато с клювом;
длинная тонкая шея; покатые, едва обозначенные плечи; туловище,
которое выглядело скорее шарообразным чем продолговатым; и длинные
мослатые ноги – особенно Войцеха убивали узенькие штанины комбинезона.
К тому же чужак явно пользовался магнитными ботинками в зоне нулевого
тяготения, потому что стоял далеко не вертикально, а сильно накренясь
вперед.
– Hi, zoopht, – отозвался Войцех в меру приветливо. – Speak
russian?
– No, english only.
– Тогда на интере, – перешел на общий язык Войцех. – Я английский
хуже интера знаю.
– Ладно, – беспечно ответил цоофт. – Код груза мы уже считали. В
описании стоит гриф экстренной срочности. Ты задерживаться будешь?
– Нет, не буду. Заправлюсь только.
– Понял. Открывай отсеки, сейчас погрузим.
Рядом с чужаком, на заднем плане, прошли еще двое, смешно
переставляя обутые в спецобувь ноги, причем дальний даже не уместился
в трансляционный ствол и поэтому Войцех видел его только частично.
Снаружи, на пирсе, уже торчал робот–погрузчик с сероватым монолитом в
гравизахвате.
«О! – подумал Войцех. – Они уже и саркофаг мой притащили...»
С противоположной стороны к «Карандашу» аккуратно подруливал
заправщик.
Войцех оттолкнулся от поручня и подплыл к пульту. Прямо над
панелью парил утерянный на прошлой неделе ран–датчик, помигивая
зеленым глазком. Сгинул в какой–то из щелей, а теперь невесомость его
отыскала...
Отловив датчик, Войцех вскрыл грузовой отсек и разблокировал
приемный створ накопителей. Заправщик и робот с саркофагом тотчас
занялись делом – каждый своим, а Войцех тем временем вставил в паз
считывателя кредитную карту и набрал на клавиатуре пароль расхода.
Никто не станет заправлять даром. Тем более – чужака.
– Готово, – цоофт смешно пощелкал клювом. – Значит, так: швартовка
– пятнадцать, погрузка – пятерка, горючка... э–э–э... двадцать три
сорок семь, доковый сбор – пятерка, страховка – пан. Вода, провизия,
воздух не нужны?
– Нет, – Войцех зевнул.
– Итого с тебя... Сорок девять сорок семь.
– Полтинник для ровного счета, – буркнул Войцех. – Цены у вас тут,
однако...
– Это ж база, а не космодром, – цоофт снова щелкнул клювом,
повернул голову и совершенно по куриному уставился на Войцеха одним
глазом. Теперь стал заметен вживленный под ушным отверстием чужака
нейрочип.
«50.00» – набрал на клавиатуре Войцех и шлепнул по Enter'у. Потом
экономным движением выщелкнул карту.
– Давай отходную, – буркнул он чужаку. Тот потянулся куда–то за
пределы ствола. Войцех тоже отдал инициативу яхтенному компьютеру, а
сам пошел проверить груз. Из дока «Карандаш» все равно выведут на
гравизахвате – чужие предпочитают потратиться на энергию и не
рисковать. Мало ли лихачей среди homo – а разгерметизация доков может
влететь в такую сумму, что ой–ей–ей...
Перед люком из кабины в грузовые отсеки успокаивающе зеленели
огоньки датчиков герметичности. И внутренние, и внешний. Войцех
удовлетворенно хмыкнул и ткнул пальцем в замок. Рубочная сегментная
перепонка скользнула в межпереборочные пазы; потом – наружная, и из
кабины в твиндек открылся круглый ход.
Твиндек напоминал короткую гофрированную кишку, и заканчивался
таким же сегментным люком. Войцех оттолкнулся от косяка и плавно
пролетел вдоль твиндека.
Еще две перепонки – о Войцех уцепился за поручень уже на входе в
грузовой отсек. Сейчас отсек казался пустым – только вдоль стен
диковинными змеями изгибались найтовочные концы. Гравизахват
гравизахватом, а крепить груз механически Войцех никогда не забывал.
Были приключения, были... Сбой в энергосистеме, и привет гравизахвату.
Иглы, в конце концов, скачки напряженности в момент пульсации... Это
силиконовым шнурам прыжки через ничто нипочем. А тяготение – штука
тонкая и на редкость непостоянная. Благодаря этому и стали возможны
межзвездные путешествия.
Саркофаг обнаружился в центральном захвате. Аккуратно
зафиксированный – роботы тупы, но исполнительны, этого не отнимешь.
Ну–ка, ну–ка...
Войцех приблизился, близоруко щуря глаза.
Продолговатый прямоугольный ящик со скругленными ребрами; в длину
– два с гаком метра, метр в ширину и сантиметров восемьдесят в
глубину. На одном из торцов – короткий отросток, неприятно
напоминающий все ту же кишку. Толщиной с руку. Поверхность саркофага
казалась и гладкой и шероховатой одновременно, скорее всего и–за
чешуйчатой структуры: каждая чешуйка гладкая, но наложение чешуек друг
на друга создавало впечатление иллюзорной шероховатости. И еще
саркофаг был теплым.
Войцех задумчиво отнял ладонь от чешуи.
Странное это было тепло. Не тепло нагретого пластика или металла.
Вовсе нет. Тепло живого существа, глубинное, трепетное, как огонек
свечи на сквозняке.
Посередке верхней грани саркофага виднелась тонюсенькая риска,
разделяющая грань по вертикали. Видимо, створка. И никаких внешних
операторов – ни кнопок, ни разъемов, ни индикаторов... Н–да. Ну и
груз! Эдакий здоровенный чемодан крокодиловой кожи. Только без ручки.
Но зато с выхлопной трубой.
Вздохнув, Войцех потянулся за плавающим хвостом найтовки. Привычно
захлестнул диковинный ящик тремя петлями, на почтовый манер, закрепил
свободный конец и выбрал слабину. Все, теперь даже если гравизахват
откажет, саркофагу не дано реять и громыхать внутри отсека, словно
кубику в погремушке. Кто знает, что там внутри прячется? Еще
испортится от тряски, заказчик осерчает... Кому это надо?
Правильно, никому. Войцех предпочитал не злить клиентов без нужды.
Да и при нужде старался не злить. Он всего лишь яхтсмен, извозчик.
Какое ему дело – что там, внутри?
Никакого. Абсолютно никакого.
Насвистывая, он оттолкнулся от саркофага и пустился в обратный
путь, в кабину. Когда Войцех пролетал по твиндеку, «Карандаш» дрогнул
– цоофт вели яхту к внешнему шлюзу базы. А когда капитан впорхнул в
рубку сквозь иллюминаторы уже лился тускло–багровый свет безымянной
звезды–гиганта.
– Эй, хомо! – донеслось по связи. – Счастливого полета!
– Спасибо, – отозвался Войцех. – А вам счастливых исследований...
Но диспетчер–цоофт не услышал слов человека – он уже отключился.
Спустя минуту ожила локальная гравиустановка и забавное, но слегка
раздражающее состояние невесомости закончилось. Войцех отстегнулся от
кресла и переинитил в драйве диск с курсом.
– Ну, – провозгласил он бодро. – Куда летим на этот раз?
Драйв бесшумно пережевывал данные.
«Амазонка, – сообщил астрогатор. – Двадцать три тысячи двести
семнадцать световых лет. От шестидесяти пяти до семидесяти пяти
прыжков. Предполагаемый расход горючего – семьдесят шесть процентов.»