9. Михаил Зислис, оператор станции планетного наблюдения, Homo, планета Волга.
«Смену сегодня хрен дождешься», – мрачно подумал Зислис и с
неудовольствием покосился на Бэкхема.
Все телеметристки сбежали вслед за Суваевым – правда, сам Суваев
вскоре вернулся. Бэкхем смерил его негодующим взглядом, но смолчал. А
Суваев, беззаботно насвистывая, уселся на свое место и перевел
телеметрию на себя, раз уж вернулся.
– Ну и переполох в городе! – сообщил он, как ни в чем не бывало. –
Директорат в полном составе плюс семьи погрузился на лайнер – тот, что
недавно у Офелии отсудили. Давка там была – страсть.
– Ну, своих–то ты пропихнул, – не сомневаясь, сказал Веригин.
– Да уж постарался, – вздохнул Суваев. – Только, не думаю я, что
лайнер сумеет улететь.
Голос его сразу стал жестким.
– Почему это? – оживился в своем углу Зислис. – Зачем им
пассажирский лайнер, чужим?
– Не знаю, – Суваев неуютно передернул плечами, отчего Зислису
захотелось сделать то же самое. – Предчувствие.
– Взлетают! – пробормотал Бэкхем, глядя в полевой монитор.
На канале без устали тараторили десятки голосов – кто–то с кем–то
ругался, кто–то кого–то умолял, кто–то нудным голосом требовал некоего
инженера–консультанта Самохвалова из директората. Зислис перестал
обращать внимание на этот нестройный гул еще час назад.
– Сколько сейчас чужаков на орбите? – спросил Суваев. – Много,
поди?
Бэкхем не ответил – только губу выпятил.
– Сотни три, – Веригин подышал на стеклышко часов и принялся
полировать его манжетой. – Разных. Побольше, поменьше. Я насчитал
четырнадцать типов.
В гул голосов на канале вплелась предупредительная сирена.
– Лайнер пошел... – продолжал бормотать Бэкхем.
Два грузовоза взлетели несколько раньше; сейчас они должны были
начинать разгон.
Но разогнаться им, видно, было не суждено: Суваев, занявшийся
телеметрией, вывел на диаграмму свежие данные. К двум
точкам–грузовозам быстро приближалась продолговатая черта – корабль
чужих. В некотором отдалении следовал еще один. Суваев сноровисто
тасовал схематичные изображения телеметрии и живые картинки со
спутников. Постепенно две черточки превращались в округлые пятнышки –
крейсеры, формой напоминающие спортивные диски, разворачивались с
ребра на плоскость.
– Это легкие крейсеры азанни, – со знанием дела сообщил он. –
Причем, стратегические крейсеры, они могут садиться на планеты земного
типа.
Он помолчал несколько мгновений, и вдруг спросил:
– Миша, а ты с семьей попрощался?
– У меня нет семьи, – проворчал Зислис. – Ты что, не знаешь?
Суваев озадаченно хмыкнул.
– Слушай, – спросил Зислис с неожиданным интересом. – А откуда ты
так хорошо знаешь корабли чужих? Я, вот, ни в жизнь бы не понял, что
это крейсеры азанни. Кто они вообще такие – азанни?
– Птички, – пояснил Суваев. – Небольшие такие, с индейку.
Суваев умолк; Зислис продолжал с нажимом глядеть на него.
– У меня дед работал на Земле в конторе, которая занималась
инопланетянами. Тогда это еще представлялось важным и секретным. Потом
все развалилось, а дедовский архив остался отцу. Отец перебрался на
Волгу, архив захватил с собой. А потом я на него наткнулся, в
промежутке между компьютерными играми. Еще пацаном...
Суваев вздохнул.
– Но это все ерунда. Меня другое поразило, когда я понял.
Зислис был уже вполне заинтригован.
– Что?
Веригин, и даже Бэкхем глядели на Суваева и слушали, затаив
дыхание. Суваев знал о чужих поразительно много. Преступно много.
– Архив все эти годы пополнялся, – сказал Суваев ровно. – Сам
собой. Я заметил это, когда увлекся кораблями чужих. В каталоге все
время появлялись новые типы, а на некоторые падал служебный гриф
«устарел».
Веригин подозрительно прищурился.
– Слушай, Паша... А ты не сочиняешь, а?
Суваев уныло пожал плечами.
– Мне никто не верит. Никогда. Кажется – зря.
Тем временем на диаграмме происходило следующее: переднее
пятнышко, в котором Суваев опознал крейсер чужих, исторгло облачко
точек. Точки быстро рассыпались, охватывая грузовозы правильной
полусферой. Двигаясь быстро и слаженно, они заставили грузовозы
изменить направление полета, потом снова изменить – и скоро оба
волжских корабля уже не удалялись от планеты, а приближались к ней. А
крейсер пошел на перехват лайнера – тот как раз выходил за пределы
атмосферы. Второй крейсер пассивно ожидал в отдалении, продолжая
медленно дрейфовать к Волге.
– Это еще что за блохи? – пробормотал Веригин. – А, Паш? Что
скажешь?
– Это истребители. Одноместные. Для боя в ближнем космосе.
Веригин чмокнул губами и некоторое время задумчиво созерцал точки
на диаграмме. Суваев лениво переключал на своем экране сигналы с
разных спутников. Потом оживился.
– О! Глядите! Точно – это одноместные корабли–истребители
подчиненного класса. Любой крейсер–матка несет их несколько тысяч.
Продолговатый, похожий на каплю предмет мелькнул на экране
Суваева; тот переключился на запись, отмотал кадры назад, и
зафиксировал истребитель в неподвижности. Действительно, капля, с
несколькими небольшими выростами по бокам. Никаких стабилизаторов или
чего–нибудь похожего – чужие строили корабли по чужим принципам.
Зислис, жадно глядящий в экран, с сожалением вздохнул.
В эфире продолжалась суматоха, только теперь там царила еще
большая сумятица, чем перед взлетом – панические передачи с грузовиков
и лайнера сделали свое дело. Чужие принуждали корабли к посадке назад,
на космодром. И людям ничего не оставалось делать, как подчиняться.
– То–то директорат сейчас в штаны наложил! – злорадно заметил
Веригин.
– А ты бы не наложил? – спросил Бэкхем, как показалось Зислису –
ревниво.
Веригин честно признался:
– Да и я бы, наверное, наложил... Такие махины!
– Да не очень–то они большие, – проворчал Суваев. –
Истребители–то. Метров по десять–двенадцать, не больше.
– Я о крейсерах, – вздохнул Веригин.
– Но лайнер наш даже истребители, поди, сожгут и не почешутся... –
Зислису страшно захотелось закурить, но сегодняшнюю сигару он уже
выкурил. Час назад. Прямо здесь, в зале. Правда, сначала по полу ее
повалял, как ребенок врученный родичами гостинец.
Веригин продолжал любопытствовать:
– А о самих чужих ты что–нибудь знаешь? Какие они? Их что –
несколько разновидностей? Я думал – только свайги...
– Не–е–е! – сказал Суваев. – Не только. Свайги – ящеры, это почти
всем известно. Кроме них есть азанни – мелкие птицы и цоофт – крупные
птицы, вроде страусов. Есть еще Рой – это семья гигантских насекомых,
и а'йеши – создания, которые живут в сильном холоде, минус сто по
Цельсию для них самое то. Я не вполне разобрался, но мне кажется что
это неорганическая жизнь.
– И кто с кем воюет? Птички с этими... холодильниками?
В Веригине неожиданно проснулось жадное любопытство. Он не знал –
верит в россказни коллеги или не верит. Но слушать было до жути
интересно.
– Нет, – Суваев замотал головой. – Все пять разновидностей чужих
давным–давно заключили союз. А с кем они воюют – архив умалчивает.
По–моему, с пришельцами вообще черт–те откуда – чуть ли не из–за
пределов галактики.
Зислис задумчиво вздохнул:
– Это какие ж корабли надо строить, чтоб перемахнуть в соседнюю
галактику...
Невольно он передернул плечами, представив себе эту бездну –
миллионы световых лет пустоты. Там ничего нет – даже звезд, даже
межзвездной пыли. Хотя, кто из людей может знать хоть что–нибудь
определенное о межгалактической бездне? Разве что, чужие знают, они,
по крайней мере, там бывали...
– Заходят на посадку, – Бэкхем встрепенулся. – Быстро они что–то!
Оба грузовоза и лайнер уже валились на поле космодрома; причем
снижались они слишком стремительно. Стремительнее, чем полагалось
таким кораблям. А следом снижалась громада крейсера – необъятный, в
полнеба, диск.
– Утренний, самый первый, был куда больше! – заметил Веригин
неуверенно. – Кстати, Паша! Чей это был корабль? Насекомых?
Суваев поднял на Лелика Веригина ничего не выражающий взгляд.
– Я не знаю. О таких кораблях в архиве ни слова не говорилось.
– Может, это враги? Враги наших чужих, из другой галактики? –
предположил Зислис.
Бэкхем фыркнул; Веригин удивленно покосился на Зислиса.
– Ну, ты сказанул! Наших чужих! – и он хихикнул, но получилось
как–то жалко и неубедительно.
– А что? – Зислис ничуть не смутился. – Разве это не так? Мне
чужие из своей галактики как–то милее... Даже эти...
низкотемпературные. Нутро подсказывает.
– А мне нутро подсказывает, – пробормотал Суваев. – Что разнесут
Волгу на кварки к чертям свинячьим. Невзирая на наше присутствие.
– Зачем же они тогда лайнер сажали? Жгли бы прямо в космосе, и
никакой мороки. Чисто и гигиенично. Вакуум не щадит...
Веригин вдруг вспомнил, что на лайнере находится жена и дочь
Суваева и осекся.
– Почему ты не улетел? – спросил вдруг Бэкхем Суваева. – Бросил
пост, побежал спасать семью, и вдруг вернулся. Я не понимаю.
– Что тут понимать? – Суваев пожал плечами. – На лайнер я их
пропихнул за бабки. Мне места уже не оставалось. Да и какая разница
где подыхать – здесь, или в космосе? Здесь хоть дышать можно до самого
конца.
– Что–то настроение у тебя чересчур мрачное, – Зислис вздохнул и
добавил: – Впрочем, у меня тоже.
– Действительно странно, – Веригин неопределенно повертел ладонями
перед лицом. – Не находите, а? Весь космодром попытался дать деру,
только на наблюдении четверо балбесов остались.
– Эти четверо балбесов в лицах пронаблюдали, как всех давших деру
профилактически ткнули мордами в песок, – глубокомысленно изрек Зислис
и прицелился пальцем в расчерченный на квадраты потолок. – Мораль:
сиди на месте и не трепыхайся. Все произойдет само–собой.
– Слушайте! – спохватился вдруг Веригин. – А что наша
старательская семерка? У них же тоже есть корабли!
Суваев равнодушно повел плечами:
– Это ж старатели. Небось, половина хозяев–летунов уже
перестреляна веселыми ребятами из «Меркурия» и теперь ребята выясняют
кто же из них умеет управлять звездолетом. Да только зря все это –
чужие и им не дадут уйти. Вон, сколько добра на орбите. Крейсеры на
любой вкус.
– Надо бы их волну послушать...
– Чью? Крейсеров?
– Старателей–звездолетчиков, балда!
– А зачем?
– А затем, – пояснил Зислис, – что у меня там друзья.
– Среди старателей? – удивился Веригин. – Это ж сброд, отребье.
– Дурень ты, Лелик, – спокойно сказал Зислис. – Они такого же
мнения о горожанах и директорате. Хотя, отребья среди старателей
действительно хватает, если уж совсем начистоту.
Веригин не стал возражать.
А грузовозы и лайнер могучая неведомая сила уже опустила на летное
поле, опустила аккуратно, без перегрузок и болтанки. Гигантский,
похожий на кристалл под микроскопом, крейсер чужих завис над
космодромом, накрыв окрестности невидимым колпаком силового поля, а
стая истребителей снизилась почти до самой травы и порскнула в разные
стороны, разлетаясь прочь от космодрома.
Из посаженного лайнера вышли люди, опасливо взирая на небо.
Точнее, на громаду, заслонившую небо. Матери прижимали к себе детей.
Мужчины бессильно скрипели зубами.
Спустя четверть часа второй крейсер завис над Новосаратовом.
– Начинается... – пробормотал Бэкхем.
– Не начинается, – поправил его Суваев. – Продолжается. Началось
все утром.
Он встал и направился к выходу.
– Пойду, отыщу своих... – сказал он и на этот раз начальник смены
даже не пытался его задержать.
– Пошли и мы, что ли? – спросил Веригин. – Чего здесь сидеть? На
космодроме теперь новое начальство, и мы ему не нужны.
Он многозначительно покосился в окно, туда где застила небо Волги
чудовищная тень. Похожая на кристалл под микроскопом.
– Ты иди, – Зислис потянулся к пульту. – Я все–таки старателей
послушаю.
Веригин выбежал вслед за Суваевым. А потом медленно и неохотно,
словно стыдясь собственного малодушия, зал покинул Стивен Бэкхем.
Михаил Зислис остался на посту станции наблюдения в полном
одиночестве. Впервые в жизни.
