Часть вторая
«Avenge» – Значит «Мстить»
Глава четырнадцатая. Октябрь 1999
Пир увидел их издалека – два десятка плотных здоровых парней,
державшихся в громадном зале Венского аэропорта Асперн обособленной
группой. Одеты они были кто во что, в руках держали небольшие
спортивные сумки.
У будущих икс–комовцев не могло быть много вещей.
У Пира вещей не было вовсе, даже такой вот небольшой сумки. Он
неторопливо приблизился.
– Икс–команда? – спросил он, сам не понимая зачем, потому что ни
малейшего сомнения не оставалось.
Один из группы внимательно осмотрел Пира.
– Ты из Лондонского?
– Да, – ответил Пир, не совсем понимая к чему подобный вопрос.
Эту группу готовили в Стокгольме, в Седермальме. Теперь проект
«X–com defence» имел несколько спеццентров по подготовке
оперативников, причем два из них – в Европе. Пир готовился в
Лондонском, тогда – единственном.
– О'кей, – сказал парень Пиру. – Меня зовут Роджер Лесьер. Я пока
за старшего, так что будь добр, делай, что и все, ладно?
– Ладно, – согласился Пир.
Он знал, что на резервную полосу должен был сесть «Рисентикл» с
базы «Европа» и забрать икс–комовцев–новичков. Утром позвонил лично
Майкл Батт и предложил Пиру лететь с группой, чтоб не присылать
отдельный транспортник. Пир не возражал – чего ради него одного жечь
пропасть топлива, гонять практически впустую здоровенный самолет и
морочить голову всегда уставшим пилотам?
«Рисентикл» сел спустя четверть часа. Аэродромщик в форменном
комбинезоне вынырнул из неприметной двери в самом безлюдном углу зала
и призывно помахал рукой Лесьеру. Видимо, они уже встречались сегодня.
– Эй, ребята, двинули! – скомандовал Лесьер и подхватил сумку.
Остальные молча, конечно молча, последовали его примеру и потянулись к
двери в безлюдном углу.
В самолет Пир вошел последним. Оставалось одно–единственное
свободное место, в третьем ряду, рядом с голубоглазым пареньком,
похожим на подростка.
– Привет, – сказал паренек. По английски он говорил неважно.
Точнее, произношение у него было ужасное, слова же он подбирал легко и
непринужденно. – Я – Хари Кирвисниеми, из Тампере. А ты?
– Из России. Гена, – коротко ответил Пир, пожимая твердую и
мозолистую, как у опытного яхтсмена, руку.
– Чего это из Лондона тебя одного прислали? Там же цикл позже
начался, чем у нас, так? Или у вас цикл короче? И почему только тебя?
Или остальных – на другие базы?
Пир вопросительно уставился на маленького финна. Потом сообразил:
никто так и не понял, что он не новичок. Эти ребята думают, что Пир
только–только завершил курс подготовки, как и все они.
Пир пожал плечами. Не ответил, значит не соврал...
Он думал, что вылетит из проекта. После того террора в Барселоне,
когда Толик Воронин и Войцех Язерский полегли от его руки, и Ник
Завадски, больше, чем просто друг, едва не погиб. Наверное, это
везение, что первое время после Барселоны Пир провел в
непрекращающемся беспамятстве. Когда врачи его вытянули и из очень
тяжелого состояния в просто тяжелое и сознание стало возвращаться все
чаще, было еще не до раздумий, но чувство времени проснулось, а всем
известно, что время – умелый лекарь. Когда Пир стал и вовсе
выздоравливать, события двадцать четвертого июля уже казались чем–то
давним и полустертым. В душе осталась пустота. Пир вдруг понял, что не
сделал в жизни ничего такого, что могло бы хоть как–то уравновесить
убийство друзей–оперативников. То есть, он конечно шел под огонь
террористов и в Донецке, и в Симферополе в девяносто восьмом, и раньше
– в Москве, Ацхали и Питере, и еще в десятке мест. Наверное, он спасал
чьи–то жизни, но этих спасенных Пир либо вообще никогда не видел, либо
видел мельком, несколько секунд, когда уводил заложников, прячась за
терриконами, или вытаскивал на Ялтинском шоссе
девчонок–одиннадцатиклассниц из полусгоревшего «Икаруса»... Как–то все
это казалось несерьезно. Да и можно ли оправдать смерть Воронина и
Язерского? И Кости Белова? Оправдать–то можно, только смириться...
В общем, Пир считал, что в жизни у него что–то оборвалось и
закончилось. Но Батт считал иначе.
«Пир, – сказал он с экрана терминала экстренной связи, который
неведомо как появился у изголовья больничной койки когда сознание
бродило неизвестно где, – ты нужен. Ты нужен мне и ты нужен проекту.
Мне жаль, что так все сложилось в Барселоне... но мы на войне. Никто
не знает чужаков так, как ты и Завадски. Нам нужен твой опыт и твое
умение. Вместо того, чтобы думать об убитых даже не тобой – а теми же
чужаками – Воронине и Язерском, подумай о желторотых новичках, никогда
прежде не ходивших против сектоидов или мутонов, которых ты сможешь
спасти просто потому, что опытнее их. Я даже не стану тебя
уговаривать, Пир. Я просто жду тебя на базе едва ты поправишься.»
Пир подумал: пока на второй чаше весов ничего нет... почти. Так
может там еще что–нибудь и окажется? Хуже, во всяком случае, не будет.
И он согласился. Врачи поставили его на ноги к исходу октября.
«Рисентикл» разбежался по полосе и ушел вверх. Небо в иллюминаторе
было почти таким же, как без малого год назад, в декабре, когда на
«Европу» летели первые оперативники. Пир вздохнул. Теперь половина из
той восьмерки мертва, а Пир и Завадски прошлись по самому краю,
удержавшись в мире живых благодаря не то везению, не то искусству
венских медиков. Или благодаря и тому и другому одновременно. Во
всяком случае, Пира сшили заново. Как он тогда в Барселоне принес на
себе раненого Ника Завадского врачи понимать отказались. Да и
«американцы» Паллистер и Олаэча не раз уже попадались медикам в лапы,
и, понятно, не без оснований.
– Эх, – сказал маленький финн. – Хоть бы сразу в дело пустили, что
ли... Говорят, новичков первое время в миссии берут редко...
Пир молча покосился на соседа.
«А кому надо, чтоб ты нарвался на плазменный импульс в тесном
пространстве чужого корабля потому что не знаешь, где имеют
обыкновение прятаться чужаки? Или тупо смотрел на брошенную из–за угла
силовую гранату, вместо того, чтоб уносить ноги, если это еще
возможно?" – подумал Пир.
– Вас из хэви плазмы учили стрелять? – поинтересовался финн,
ничуть не смущенный молчанием Пира.
– Да.
– Много стрелял?
– Много.
– Везет тебе, – вздохнул Хари. – А нам по четверти обоймы выдали,
и все.
– Из чего же вы стреляли? – спросил Пир несколько удивленно.
– Из лазеров в основном. Ну, и из плазменных пистолетов. К ним
обойм было завались.
«Для миссий обоймы берегут, что ли? Хотя, для их производства
элериум нужен. Небось, научники жмутся, берегут», – догадался Пир.
– Вот на «Америке» один из новичков на первой же миссии троих
алиенов положил, – сообщил Хари. – У них как–то демократичнее, что ли.
Подумаешь, старики...
Пир вздохнул. Объяснять этому рвущемуся к гибели пареньку, что
европейская команда ходит на самые трудные и опасные миссии, а
американцам достаются задания попроще? Смысл?
И он не стал объяснять. Время объяснит. Если оно будет у тебя,
Хари Кирвисниеми, икс–комовец, пока не ходивший в дело. Не беспокойся,
не засидишься в девках, как школьница–затворница. Сам потом будешь
снисходительно похлопывать новичков по плечам. Если будет у тебя
время, Хари Кирвисниеми...
Знакомый пейзаж окрестностей базы проползал под брюхом
снижающегося самолета. Над полигоном сновало несколько танков. Пир
глядел в иллюминатор и вспоминал, как впервые увидел новый танк и как
едва не принял его за кибердиск.
Сверху окрестности базы выглядели совершенно так же, как и прошлой
зимой – ряды колючки, унылые бараки...
На этот раз их встречали только трое, и Майкла Батта среди
встречавших не было. Ну, конечно, тогда проект только начинался и они
были первыми оперативниками, почти что героями. Правда, героями дня
завтрашнего... А сегодня таких героев на каждой базе по четыре
десятка.
Хмуро–жесткий мужчина в форменном комбинезоне «X–com defence» с
нашивками сержанта велел новичкам построиться. Пир спокойно подождал
пока ребята с сумками образуют ровную шеренгу и уже совсем было
собрался обойти ее и направиться в свою комнату–каюту в первом жилом
блоке, когда сержант его окликнул. Жестко, чтоб не сказать грубо.
– Эй, ты, желторотый! Тебя это тоже касается.
Пир вопросительно поглядел на сержанта.
– Что?
– В строй давай!
Пир растерялся. А потом ему вдруг стало смешно и даже забавно. Он
пристроился к шеренге и замер. Правда, глаза выкатывать, как
новобранцы, не стал.
– Значит так, – начал сержант, глядя в низкое октябрьское небо. –
Вы приехали на войну. Оставьте здесь, за пределами базы все ваши
розовые сопли и геройские мысли. С сегодняшнего дня вы шагу не ступите
сами. Без моего разрешения. Пока я не решу, что вас можно отправить в
бой. И если кто пикнет – вылетит из проекта тотчас же.
«Бог мой, – подумал Пир изумленно. – Что тут творится–то?»
– Всем ясно? – гаркнул сержант так, что содрогнулись, наверное,
елочки на полигоне.
– Так точно, сэр! – слаженно гаркнули в ответ новобранцы. Вся
шеренга, кроме, понятно, Пира.
Сержант это заметил. Медленно, вразвалочку, он приблизился и встал
напротив Пира, едва не касаясь носом его лица.
– А тебе ясно, умник?
– Так точно, сэр! – Пир решил принять игру.
Сержант несколько долгих секунд пристально Пира разглядывал.
– То–то же... А чтоб не был самым умным, назначаю дневальным на
сегодня!
Пир с трудом подавил желание захохотать. Господи, да что за
казарменного ублюдка прислали в проект?
Шеренга перестроилась в колонну и потянулась за сержантом к
капониру, переходящему в тоннель к главному шлюзу. Сержант негромко
переговаривался с двоими в штатском, которые во время стартового
внушения стояли в стороне и молчали, словно рыбы.
Первым делом новобранцев отвели на склад. Вместо знакомой
физиономии Крота Пир увидел рослого долдона–кладовщика с квадратной
челюстью и рыжим ежиком на черепе. Долдон принялся сноровисто метать
новичкам прозрачные пакеты с комбинезонами, потом – с ботинками, а
напоследок выдал нашивки рядовых.
Пир наконец решил, что с него хватит, покинул шеренгу и подошел к
окошку. Пакетик с нашивками шлепнулся на деревянную стойку.
– Дай–ка мне капитанские, парень. Такие я уже относил.
Долдон вопросительно взглянул на сержанта. Сержант – на Пира, и
при этом наливался кровью, как удачливый москит.
– Ты кто такой, леший тебя раздери? – спросил он зло.
Пир не успел ответить – по рукаву, ведущему к
псионик–лабороториям, шел человек в форме икс–комовца с нашивками
капитана. Посреди коридора он замер, взглянув в сторону склада.
– Пир! Разрази меня гром!
Растопырив руки, он бросился к Лихачеву и сграбастал его в охапку.
– Ты как?
– Отремонтирован, – нашел в себе силы улыбнуться Пир. А ведь в тот
проклятый день он мог бы убить и этого бравого капитана...
– Это Адам Дориго, – прошептал Хари Кирвисниеми соседу, – я его на
фотках видел.
– Так что, выходит... С нами летел сам Лихачев?
– Выходит!
Шеренга впечатленно пялилась на Пира и Дориго.
– Пошли, пошли... – Дориго взял у Лихачева из рук пакеты с одеждой
и ботинками и всучил крайнему новобранцу.
– Занесешь во вторую каюту...
– Есть, сэр! – восторженно отозвался новобранец.
Опомнившийся сержант сделал шаг вперед.
– Сэр! Приношу свои извинения. Я не зна...
– Иди в задницу, сержант, – добродушно сказал Пир. Сержант осекся.
И они пошли в жилой модуль. Хорошо знакомым путем.
– Что это у вас за уставщина? – спросил Пир с интересом.
Дориго махнул рукой:
– А... После летних миссий ООН решило, что у нас дисциплины не
хватает. Ну и наслали какого–то офицерья из НАТО.
– И что Батт?
– А что Батт? Кладет на них с прибором.
– И без последствий?
Дориго пожал плечами:
– А какие последствия? Военных раздолбали на первой же миссии, они
большой скаут так и не сумели захватить. Ну, Батт и плюнул на них.
Прогнать не может, вот и терпит.
– Понятно. А ребята как?
Пиру словно нож в сердце воткнулся. Они как раз проходили мимо
стенда с фамилиями икс–комовцев, живых и погибших. На траурные рамки
вокруг фамилий Воронина, Язерского и Белова Пир старался не смотреть.
Появился еще один стенд, с фамилиями пилотов. Там рамок было поменьше,
но они тоже чернели в нескольких местах...
Напротив фамилии Дориго стояли цифры 23 и 6
– Ого! – с уважением сказал Пир. – Растешь!
У самого Пира было двадцать девять убитых чужаков. И трое пленных.
– Расту, – согласился Адам. – Ты о ребятах спрашивал. Ахмет
Тюрамаз погиб в Кардиффе... В начале сентября. Тухлый террор тогда
получился, там шестеро наших полегло, но кроме Ахмета ты никого не
знаешь, новички все. А старички держатся. Ну, о Нике ты все знаешь...
Это было верно – с Завадским Пир регулярно перезванивался.
– ...Густаф и Коля Шадрин теперь на «Молнии» ходят; Чукарин,
Самусенко и Джошуа – тоже. Пеев в госпитале, неделю назад мутон его
подстрелил. А ирландку нашу помнишь, а Пир? Косит алиенов, как грибы
по осени. Ну и баба!
– Трахнул ее кто–нибудь или нет? – спросил Пир мрачно.
– Не знаю, – честно ответил Дориго. – Меня она как–то из
ресторанчика выбросила...
И он довольно заржал, хлопнув Пира по плечу. Пир тоже улыбнулся,
понимая, что цинизм Адама напускной.
У поворота в жилой модуль номер один они столкнулись с торопящимся
Ником Завадским.
– Пир! – заорал австралиец. – Мне сказали, что ты прилетел. Вот,
бегу...
И они обнялись. А Пир вдруг отстраненно подумал:
«Я в него уже стрелял. Что еще нас ждет в этой войне, где враг,
сколько не воюй, остается неизвестным?»
