* * *
Войско располагалось на ночлег. Дымы множества костров поднимались в
темнеющее небо. Мы шли мимо шалашей, пирамид копий, задумчиво жующих
слонов, шатров военачальников, у которых с ноги на ногу переминалась
скучающая стража, и я все отчетливее понимал безнадежность своей попытки.
Собрать такую силу стоило огромных трудов и денег. Виручжака не может
оставить себя без добычи, он не повернет. Кампиловаста, а значит, и вся
Косала, обречены. Сакии смогут выставить одного кшатрия против трех или
даже четырех врагов. Никакие стены не спасут гордых шакья. Видимо,
осознавая это, Виручжака не торопился, шел не спеша, чтобы слухи о его
мощи успели ослабить дух вражеской армии. Действительно, требовалось
настоящее безумие, чтобы привести древнее и богатое государство к такому
положению. Будь я царем, этого могло не случиться. Но я отказался от трона
ради истины. Истину так и не нашел, а Косала гибнет. Следовательно, я
виноват.
Виноват? Но разве я не имел права распорядиться своей судьбой по
собственному усмотрению? Боги тогда позволили. А теперь наказывают
зрелищем того, к чему это привело.
Недобрые боги! Я не мог знать, что так получится. Да и не дожил бы до
своих лет на царских харчах, затосковал бы, как тот павиан.
