Глава 20
Два дня, оставшиеся до заветной субботы, а точнее до момента
выхода в эфир передачи «Д.С.П. студия» экипаж межмирника «Флеш
Гордон» провел в лихорадочной деятельности. Впрочем, охотники за
ифритами не жаловались на чрезмерные хлопоты, так как хлопоты эти были
радостными. Какоето неуловимое чувство подсказывало всем троим, что
безумная гонка по Дороге Миров подходит к концу.
Может возникнуть вопрос, почему охотники столь упорно, не жалея
времени, разрабатывали «Останкинский вариант», вместо того, чтобы
продолжать преследовать межмирник «Леонид Кудрявцев» и уж настигнув
его, выяснить, кому и сколько ифритов продано. Но в томто и дело, что
«Кудрявцев» не покидал Москвы. Так, во всяком случае, значилось в
портовых документах. В порту, однако, его тоже не было. Граф,
ежедневно посылаемый туда на разведку, свел знакомство кое с кем из
служащих все они, как один, были уверены, что Кудрявцев встал на
ремонт гдето в Москве. Где именно, выяснить пока не удавалось
слишком много развелось в столице крупных, средних, мелких и даже
индивидуальных мастерских по ремонту межмирников. У охотников за
ифритами создавалось определенное впечатление, что каботажный купец
«Кудрявцев» распродал, наконец, все свои товары, в том числе и
оставшиеся бутылки коньяка «Наполеон». Перед новым рейсом он, по всей
видимости, остановился в «сухом доке», чтобы слегка подлатать бока,
помятые на Дороге Миров. Таким образом, «Останкинский вариант» был не
только самым доступным, но и самым многообещающим. Тут, если повезет,
можно было одним махом решить проблему ифритов и закончить охоту.
Граф Бруклин ждал этого момента с плохо скрываемым нетерпением.
Ольга была напряжена и сосредоточена, как никогда. Казалось, ее мучили
какието подспудные страхи и опасения, но делиться с кемлибо своими
мыслями она не спешила. Что же касается Христофора, то он был в
восторге от собственного плана: записать на пленку заклинание,
собирающее всех ифритов в кучу, и выпустить его в эфир под видом
рекламы.
Я всегда мечтал о приложении своих, чего уж там скромничать,
недюжинных способностей именно в рекламном бизнесе, говорил он в
приливе вдохновения, только мне нечего было рекламировать. Както
все не находилось товара, достойного продвижения на рынок.
Так что будем продвигать? спросил его режиссер Бочаров в
четверг утром. Сдружившиеся мастера искусств беседовали в прессбаре
за чашкой кофе.
Продвигатьто? задумчиво переспросил Гонзо. А эти, как их...
Полиноиды.
Полинооиды! Бочарик сочувственно покивал. Нелегкое дело. Их
сейчас на каждом углу продают. И потом ужасно неудобный для съемок
объект. Ты ж понимаешь? он вдруг хихикнул и значительно посмотрел на
Христофора. Как его по телевизоруто показывать?
Христофор посмеялся вместе с ним, про себя решив больше не
пытаться угадать, что такое полиноид.
Одним словом, продолжал Бочаров, становясь серьезным, здесь
нужен нестандартный рекламный ход. Но это будет стоить...
Андрей Николаевич! прервал его Гонзо. Не мучь себя! Я знаю,
сколько это будет стоить, и заплачу еще больше. Но сочинять ничего не
нужно. У нас все готово идея, сценарий, маркетинговые
исследования...
Хорошо, легко согласился Бочарик. Сценарий ваш, актеры
мои. Тут уж можешь на меня положиться, подбор актеров мой конек.
Главное найти типаж, правильно подобрать модель... Правда, это тоже
будет стоить...
Модель я уже подобрал, снова перебил Христофор.
Ну да, я себе представляю! Бочарик скептически усмехнулся.
Вы, провинциалы ребята хорошие, добрые... Только доброта у вас
заменяет вкус. Если девчонка не урод, так вы уже готовы снимать ее,
как модель. А модель это профессия! Модель это...
Да вон она, сказал Гонзо и помахал Ольге, только что
появившейся вместе с графом в дверях прессбара.
Бочарик тоже поглядел в ту сторону.
Так, сказал он после долгой паузы, модель у вас есть...
Ольга прошла через бар, распространяя сияние. Разговоры за
столиками утихали, лица поднимались от салатов и поворачивались в ее
сторону. Гонзо и сам раскрыл рот от удивления. Он понял, что княжна
неслучайно вытребовала у него два часа времени и некоторую сумму из
денег Кучки (так и хочется написать «из кучки денег»). Деньги пошли на
дело. Христофор вдруг понял, что до сих пор совсем не знал Ольги. Он
был влюблен в юную красавицу, которая по своему желанию могла
превращаться в обольстительную коварную ведьму. Порой он относился к
ней, как к сказочной царевне, сидящей в высоком тереме, но себято при
этом считал Иваномцаревичем на Сером Волке. И только теперь осознал,
каким самонадеянным идиотом оставался все это время. Перед ним была
звезда ослепительно прекрасная и абсолютно недоступная в своем
ледяном космическом великолепии. Даже блистательный граф рядом с ней
мог претендовать, в лучшем случае, на роль охранника. Скрепя сердце,
Христофору пришлось выписать пропуск в Останкино и ему, вопервых, из
политических соображений (чтобы он не обиделся), а вовторых, Джек и
впрямь мог пригодиться. Например, для переноски грузов.
Впервые в жизни режиссер Бочаров первым представился модели,
причем сделал это стоя. В ответ Ольга осчастливила его благосклонной
улыбкой.
За видеоряд нашего ролика я теперь спокоен, сказал Бочарик,
потирая руки. Остается звук. Кто будет читать текст? Или у вас
только джингл? Я могу сделать его хором или контральто. Но это,
понятно, будет стоить...
Я сама прочитаю текст, сказала Ольга. Джингл не нужен. И
телесуфлер не нужен, все отрепетировано. Звук запишем на петличку.
Можно работать, как только будет выставлен свет...
Бочарик толкнул Христофора локтем в бок.
Она еще и разговаривает! ошеломленно прошептал режиссер.
По длинным останкинским коридорам, некоторые из которых были даже
подземными, вновь образованная съемочная группа перешла в павильон,
где обычно происходили съемки передачи «Д.С.П. студия». По дороге
Бочарик рассказывал Ольге забавные случаи из своей режиссерской
практики.
Както заказали мне ролик о новом средстве для мытья посуды. По
правде говоря, я рекламой занимаюсь только если меня очень об этом
просят. Большое искусство отнимает все силы, нужно честно сознаться.
Какие уж тут тайны, между нами, профессионалами, верно? Публика
постоянно требует чегонибудь бессмертного и каждый раз новенького.
Ей ведь только подавай! Ну и понятно масса новых проектов,
предложений, заявок....
Да, так вот средство для мытья посуды. Я поначалу хотел вежливо
отказаться, то есть взял и сказал, сколько это будет стоить. Без
стеснения. Не знаю, как язык повернулся... И вот, можете себе
представить? Заказчик соглашается! Ну, делать нечего, стали снимать.
Выгородили кухню, поставили плиту, купили новую сковороду и стали
жарить на ней котлеты. Пожарили. Берем моющее средство и картинно
отмываем сковороду. Какой должен быть следующий кадр? Ежу понятно
сияющая, как новенькая, сковорода. Но она не отмывается! Мы терли ее
песком, наждачной бумагой хоть бы что! Мы извели два флакона
рекламируемого средства и флакон нерекламируемого с тех пор вот уже
два года эта закопченная сковорода лежит в реквизите и пахнет
одеколоном...
Ольга посмеялась, одобряя рассказ и ободряя рассказчика.
А как же ролик? спросила она. Досняли?
А куда бы мы делись! режиссер комично развел руками. Купили
вторую сковороду и досняли. Вот она цена опыта! С тех пор я не
снимаю роликов без предварительно утвержденного сценария. Исключение
делаю только для вас. Но это будет стоить... кхм! То есть, я хочу
сказать, вы цените?
Мы ценим... загадочно улыбнулась Ольга, и ценим очень
высоко...
Бочарик купался и загорал в лучах ее глаз.
А вот и наша студия! сказал он, распахивая перед княжной
тяжелую дверь. Жаль, что мы так быстро пришли, а то бы я еще
рассказал вам, как продал мясокомбинату рекламный девиз «Свежесть,
проверенная временем!"...
В павильоне наблюдалась полная готовность к съемке. На месте были
и оператор, и звукооператор, и осветитель, и даже гример, чего никогда
не случается в момент начала плановых съемок. Подобную
дисциплинированность люди искусства способны проявлять лишь при
выполнении «левого» заказа. Ольгу живо усадили на стул, прицепили к
платью микрофонпетличку, поставили свет, Бочарик скомандовал «мотор»,
и съемка началась.
Тут только Христофор спохватился, что не предупредил режиссера об
особом характере снимаемого ролика. У него была заготовлена целая
речь, объясняющая, почему в тексте ни разу не упоминается полиноид.
Дело в том, собирался сказать Гонзо, что в данном ролике используется
принципиально новый подход к рекламе. Уникальное Торговое Предложение
(термин, знакомый любому маломальски грамотному рекламисту)
записывается непосредственно на подкорку головного мозга
потенциального клиента. Нервные центры и фрейдистские комплексы
возбуждаются по методу Илоны Давыдовой, в результате зритель, хотя бы
мельком увидевший рекламу, встает с дивана и отправляется покупать
полиноид.
Это необходимое, как ему казалось, предисловие к ольгиным
заклинаниям Гонзо решил было прошептать Бочарику на ухо, но режиссер
приложил палец к губам и показал заказчику кулак. Христофор понял, что
опоздал, отошел в тень и присел под щитом с красочной надписью
«Выочевидец».
Быть очевидцем колдовства ему, как и Джеку Милдэму, приходилось
уже не раз, но остальные вряд ли были готовы к такому зрелищу, и это
несколько тревожило Христофора. Ольга же, наоборот, не обращала на
присутствующих ни малейшего внимания. Она вдохновенно читала
заклинания. Собственно, назвать «чтением» то, что происходило в
павильоне, мог только человек опытный, специалист, подкованный в
колдовских вопросах.
Оператор, прильнувший к своей камере, звукооператор за пультом,
осветитель с недоеденным бутербродом во рту и режиссер, восседающий на
полотняном раскладном стульчике все словно окаменели,
загипнотизированные волнами мертвенной, потусторонней энергии, зримо
разливающейся в студии. Если перед началом съемки Христофора
беспокоило, что режиссер не услышит ни одного слова «полиноид», то
ближе к концу он стал беспокоиться, что в ролике вообще не будет ни
одного членораздельного слова. Звуки, издаваемые Ольгой, можно было
сравнить с чем угодно с воем ветра, шорохом листвы, гулом отдаленной
лавины но только не с человеческой речью. Еще большее впечатление
производили ее глаза. На экране монитора Христофор мог видеть этот
взгляд направленный в упор на камеру и предназначенный каждому из
возможных зрителей _персонально. Наваждение все усиливалось,
становясь нестерпимым. У прожекторных стоек предательски подгибались
ноги. Тонкий провод, идущий от микрофона, дымился, как бикфордов шнур.
Оператор, обняв камеру, чтото тихо ей нашептывал. Христофору
послышалось нечто вроде "...спаси и помилуй...»
И вдруг все кончилось. Ольга выкрикнула последнее заклинание и
замолчала. Ее длинные ресницы опустились, перекрыв поток льющегося из
глаз дурмана. Некоторое время в павильоне стояла тишина.
Ой! всхлипнул режиссер. То есть, стоп!
Оператор зашевелился, оторвался от камеры и без голоса прохрипел:
Камера стоп.
Снова повисла ватная неловкая тишина. Бочарик, стараясь не
смотреть на Ольгу, тяжело поднялся со своего стульчика и направился к
Христофору. Гонзо понял, что пришла пора давать пояснения. Он
откашлялся, шагнул навстречу режиссеру, но тот не дал ему сказать,
лишь коротко бросил, кивнув на дверь:
Пойдем, выйдем.
Шагая по коридору за упорно молчащим Бочариком, Христофор
лихорадочно подбирал в уме аргументы в пользу отснятого материала. Это
было не просто. У него самого еще дрожали колени после ольгиного
сеанса колдовства, а как чувствует себя Бочаров, он мог только
догадываться. Режиссер вел себя странно. Он привел Гонзо в буфет,
усадил за столик, отошел к стойке и вернулся с бутылкой армянского
коньяка.
До смерти вдруг захотелось откупорить бутылочку... сказал он.
Коньяк полился в стаканы. Поставив наполовину опорожненную бутылку
на стол, Бочарик взял стакан и задумался.
Для чего мы живем? спросил он, глядя в пространство. Бьемся,
упираемся, деньги зарабатываем... Жизньто проходит!
Он, заранее морщась, поднес стакан ко рту и медленно вытянул из
него всю жидкость.
Я вот думаю, продолжал он сдавленным голосом, торопливо
закуривая. Черт его знает, может быть в самом деле купить себе этот
полиноид?