Раздел 2.
На вершине ближайшего холма появился всадник а папахе и бурке, за
ним, блистая шашками, скакали лихие эскадроны Красной Армии со знаменами,
тачанками и пулеметами.
Кочевники, видимо, тоже были поражены, они немедленно прекратили нас
преследовать и повернули обратно. Всадник в бурке и его конница поскакали
за ними вдогонку, а мы с Чимбай–хзном, потерявшим от последних впечатлений
дар речи, на всем скаку влетели в заросли кустарника на опушке леса. Мой
конь остановился так внезапно, что я не удержался в седле и, покинул,
наконец, это мое временное пристанище, шлепнувшись на землю.
Здесь, в кустах, мы смогли перевести дух, осмотреться и рассказать
друг другу о своих приключениях.
Как я и думал, Рустам Махмудович подался в ханы не по доброй воле,
всего час назад, возвращаясь домой из поликлиники, он и не помышлял о
военной карьере и решил заглянуть по пути в рощу, ввиду наступления
грибной поры. Однако собирать грибы ему не пришлось, так как, едва
оказавшись в роще, будущий Чимбай–хан встретил ватагу ребятишек, которые
сейчас же заявили ему, что он окружен и сопротивление бесполезно.
Сообразив, что грибов ему сегодня не видать, Рустам Махмудович решил
тихонько ретироваться, по неожиданно был схвачен чьими–то крепкими руками.
– Ты понимаешь, – говорил он, – выскакивают четыре здоровенных
бандита... Головорезы, честное слово! Руки вяжут, ноги вяжут, глаза,
понимаешь, тоже завязывают. Я давай милицию кричать, а они мне затычку в
рот и понесли. Куда несут, не вижу, но долго несут. Потом слышу – народ
разговаривает. Я стал брыкаться, но тут они меня на землю поставили и
глаза развязали. Смотрю – кругом лес. Ох, какой лес, дремучий совсем.
Под деревьями кругом вроде люди стоят, но там темно, не рассмотреть,
а посередине на пеньке мальчишка сидит, совсем обыкновенный мальчишка,
посмотрел на меня и спрашивает:
– Это еще кто такой?
Ребятишки, которые меня ловили, беспокоиться стали, переглядываются,
говорят:
– Как это – кто? Шпион.
Но тот их и слушать не стал, махнул рукой.
– Ерунда, – говорит, – не было никакого шпиона, я шпионов уже давно
отменил. Где вы его взяли?
– Возле Кощеева царства, – отвечают.
Тут мальчишка совсем злой стал.
– Да вы что? – кричит. – Да ведь это же, наверное, Булат Балагур! Ему
же давно каменеть пора... то есть окаменеть! Там же Серега из–за вас
небось второй час с Кощеем бьется, и Лелька в замке замерзла совсем!
Немедленно несите его туда, откуда взяли, пусть идет за смертью
Кощеевой!
Потом поворачивается ко мне:
– А ты, – говорит, – что же? Тебя только за смертью посылать! Ты что,
не мог им сразу все объяснить?
Я, понимаешь, мычу, головой мотаю, Ну, спохватились они, вытащили из
меня эту затычку, я и говорю:
– Не надо мне каменеть, сынок, мне домой надо. Или лучше обратно в
поликлинику, потому что я, кажется, совсем больной.
Он удивился очень, долго смотрел на меня, а потом спрашивает:
– Так вы, дяденька, снаружи, что ли?
– Я не снаружи, – говорю, – я из поликлиники. А вообще–то я всего
год, как из Чимбая приехал.
– У–уу! Так он настоящий! – все кинулись меня развязывать.
– А мы вот играем тут... – говорит мальчишка, – хотите с нами? У нас
как раз некому кочевниками командовать, будете Чимбай–ханом.
Я огляделся – лес кругом, позади четыре шайтана стоят, морды
одинаковые. Вверх смотрел – неба не видно. Играют они!
– А что я должен делать? – спрашиваю.
– Да это же очень просто, – обрадовался мальчишка, – а ну–ка...
Почесал он в затылке, прищурился, и вдруг – хлоп!
Повисли на мне все эти доспехи. Я прямо подпрыгнул от неожиданности.
Подпрыгнул, а назад не опускаюсь, полетел, честное слово! Все исчезло: и
лес, и ребятишки, – и я с огромной высоты упал прямо в седло.
Оглядываюсь – ай, нехорошо! Скачут за мной какие–то с саблями, с
луками, вопят, понимаешь, на всю округу, и я скачу, не то с ними, не то от
них, а в руке у меня копье. Ну, думаю, плохо дело. Не дотянул до пенсии,
совсем немного не дотянул – с ума сошел! Ах, как нехорошо! Больше ничего
не мог придумать. Так и скакал, пока тебя не встретил. А уж как
обрадовался! Дорогой ты мой! Вдвоем, может, продержимся как–нибудь...
Рустам Махмудович закончил рассказ и стал выбираться из зарослей,
чтобы осмотреться. Я пополз за ним.
По дороге от города двигалась колонна. Это возвращалась, безусловно с
победой, Красная Армия. Над полем летела знакомая песня. Через полчаса
голова колонны поравнялась с кустами, где залегли мы с Чимбай–ханом.
Всадник в бурке ехал на белом коне среди красноармейцев и говорил:
– Я тебе где командир? Я тебе в бою командир. А тут – я тебе товарищ.
Ты приходи ко мне в полночь. Я чай пью – садись со мной чай пить. Я обедаю
– пожалуйста, кушай. Вот я какой командир. Я правильно говорю – правильно
говорю?..
Колонна уже давно прошла, а мы все еще лежали, не шевелясь, не зная,
что подумать и как отнестись ко всему происходящему.
Игра, думал я. Неужели все это – лишь придуманная таинственным
Венькой игра? Ведь это наверняка с ним встретился Рустам Махмудович, и
наверняка не без его участия чапаевцы спасли древнерусский городок от
кочевников, и волк преследовал Красную Шапочку явно по Венькиному приказу.
Кто же он такой, этот Венька?
Где его искать? А найти его непременно нужно, хотя бы для того, чтобы
выбраться отсюда. К сожалению, Рустам Махмудовпч представления не имел, в
какой стороне находится то место, где он разговаривал с Венькой, знал
только, что где–то в лесу. Ну, что ж, лес перед нами, придется идти
наудачу.
Оставив лошадей в зарослях кустарника, мы отправились в путь. Под
деревьями царил душный полумрак, вверху перекликались птицы. Скоро нам
посчастливилось наткнуться на узенькую тропинку, ведущую куда–то в глубь
леса.
Два часа пути не принесли никаких результатов, и мы уже собирались
расположиться на отдых, когда местность начала вдруг быстро меняться.
Кроны деревьев над нашими головами поредели, и стало светлей.
Впереди показалась черная прогалина, на которой ничего не росло,
только несколько обломанных стволов торчали из земли. Тропинка проходила
через самый центр прогалины, а за ней снова начинался лес, но более
редкий. Мы увидели низкое серое небо и быстро несущиеся по кему клочья
облаков.
– Нехорошее место, – сказал Рустам Махмудовпч. – Наверное, не надо
туда ходить.
– Мм–да... Но больше идти нам и некуда. Без тропинки через лес не
продраться.
Стараясь ступать как можно тише, мы вышли на открытое пространство.
Ветер шумел в вершинах деревьев, птичьих голосов уже не было слышно, и нам
почему–то хотелось покинуть эту мрачную поляну.
Миновав центр прогалины, мы приободрились, все было спокойно, и вдоль
тропинки стала попадаться молодая изумрудная травка.
Но вдруг огненная черта пересекла небо, и раздался тот реактивный
грохот, который я уже слышал сегодня.
Мы замерли на месте. Рустам Махмудович повернул ко мне
зеленовато–белое лицо.
– Что это? – прошевелил он губами.
Ответить я не успел. Впереди над деревьями поднялась гигантская
голова на длинной чешуйчатой шее. Вид и размеры ее были ужасны:
саблевидные зубы, острый блестящий рог на носу, длинный раздвоенный язык,
то появляющийся, то исчезающий в кипящей пасти, и маленькие равнодушные
глазки.
Голова повела глазами и уставилась прямо на нас. Широкая пасть
раскрылась, и низкий хриплый рык пронесся над лесом. Тотчас рядом с первой
появились еще две головы, и Змей Горыныч (а это был, несомненно, он)
двинулся нам навстречу. Лес впереди затрещал, грузные шаги сотрясали
землю. И вот уже гигантская лапа, смахнув по дороге пару деревьев, ступила
на прогалину. Рустам Махмудович вскрикнул, схватил меня за руку и рванулся
назад. Сейчас же сверкнула молния, и я упал в высокую траву.
Это меня поразило так, что я даже забыл о Змее. Какая трава? Здесь же
кругом только что была голая земля! Я приподнял голову и осторожно
огляделся. Змея не было. Впереди, там, где колыхались высокие стебли,
слышалось невнятное бормотание Рустама Махмудовича.
Мы находились на небольшой поляне, окруженной стройными невысокими
березками. В тихой светлой роще гулял легкий ветерок. В центре поляны на
небольшом замшелом пне сидел человек в милицейской форме, а рядом с ним,
засунув руки в карманы, стоял мальчик лет десяти и с независимым видом
глядел куда–то в сторону. Еще несколько мальчишек, кто в хоккейной каске,
кто с деревянным мечом в руке, стояли чуть поодаль. Милиционер повернулся
к нам, и я узнал лейтенанта Буканова, нашего участкового.
– Так, – строго сказал он, – попрошу вас, граждане, подойти сюда.
Из травы, удивленно крутя головой, поднялся Рустам Махмудович, он был
уже без лат и кольчуги. Немного придя в себя, мы подошли и поздоровались с
участковым.
– Вот, разрешите вам представить, – он кивнул в сторону шмыгавшего
носом мальчишки, – Вениамин Узелков, известный в нашем районе
радиохулиган, пожароопасный экспериментатор и любитель погонять на
незарегистрированных транспортных средствах...
Лейтенант вздохнул.
– Значит, опять за свое? – обратился он к Веньке. – Ну а это что
такое?
Только сейчас я заметил в руках у Буканова небольшой посылочный ящик
с тумблером на крышке.
– Гипноусилитель, – буркнул Венька, покосившись на нас.
– Что–что? Гипноусилитель? Вот, значит, как. Ну и где же ты его
стащил?
Венька возмутился:
– Ничего я не тащил! Там и тащить–то нечего, схема элементарная, на
полчаса работы. Можете посмотреть.
– Ладно, разберемся. – Буканов смягчился. – Ты мне лучше вот что
скажи, как ты все эти чудеса устраивал?
– А никаких чудес не было. Просто включишь тумблер, и что придумаешь,
то всем и кажется.
– А как же Змей Горыныч, как же город? Как же волк, наконец, – не
выдержал я.
Венька махнул рукой.
– Да какой там волк! Это вам Шарик встретился, ну и пришлось, чтоб
интереснее было... – Он огляделся по сторонам и крикнул:
– Шарик, ко мне!
На краю поляны из зарослей выскочил пес, действительно чем–то
напоминавший моего волка, если бы не хвост крючком и не гораздо более
скромные размеры.
Равнодушно оглядев нашу компанию, он уселся поодаль и принялся
чесаться.
– Ну что ж, все ясно, – сказал Буканов, – предлагаю всем разойтись по
домам. А вы, товарищи, – обратился он к нам с Рустамом Махмудовичем, –
осмотрите, пожалуйста, тут вокруг, не осталось ли кого в роще.
Через несколько минут мы были уже на опушке.
Далеко впереди маячила рослая фигура лейтенанта, детвора окружила его
гурьбой. Рядом с нами неторопливо бежал Шарик. Он был по–прежнему ко всему
равнодушен. И теперь уже совсем не походил на волка.
– Что, лохматый, – усмехнулся я, – ты небось и не знаешь, что хозяин
у тебя изобретатель. Вундеркинд!
Пес неприязненно покосился на меня.
– Этот вундеркинд у меня уже во где! – процедил он сквозь зубы и
понуро затрусил дальше...
