Одиннадцатый Клубок
– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Дажьбог сын
Пepунович на младой Златогорушке Виевне.
– Ничего не скрою, что ведаю...
Хoроша поездка в чистом полюшке, хороша пробежка лошадиная.
Видно где Дажьбог на коня вскочил, да не видно где в стремена
вступил – только видно в полюшке пыль столбом.
Тут увидел Дажьбог – в чистом полюшке поляница–наездница
едет.
– Что за чудо–чудесное в поле? Поляница во полюшке едет, а
под нею конь, будто лютый зверь, а сама–то спит крепко–накреп
ко.
Тут вскричал Дажьбог зычным голосом:
– Ой да ты, поляница могучая! Спишь ты впрямь, или ты притво
ряешься? Не ко мне ли ты подбираешься?
Поляница ж молчит – не ворохнется.
Разгорелось тут сердце дажьбожее – взял Дажьбог булатную па
лицу, ударял поляницу могучую. Поляница ж сидит – не ворохнется,
на Дажьбога она не оглянется.
Ужаснулся Дажьбог и отъехал назад:
– Видно смелости во мне все по–старому, только силы во мне не
по–прежнему!
Видит он – дуб стоит в чистом полюшке. Наезжал на него Тарх
Пepунович и ударил булатною палицей – и расшиб сырой дуб на щепоч
ки.
– Значит силы в Дажьбоге по–старому, видно смелость во мне
не по–прежнему!
Разъезжался Дажьбог сын Пepунович, вновь наехал на ту поляни
цу – и ударил ее в буйну голову.
Поляница ж сидит – не ворохнется, на Дажьбога она не оглянет
ся.
Ужаснулся Дажьбог и отъехал назад:
– Видно смелости во мне все по–старому, только силы во мне не
по–прежнему!
Видит он – скала в чистом полюшке. Наезжал на нее Тарх Пepу
нович и ударил булатною палицей – и разбил на мелкие камешки.
– Значит силы в Дажьбоге по–старому, видно смелость во мне
не по–прежнему!
Разъезжался опять Тарх Пepунович, вновь наехал на ту поляницу
он и ударил ее в буйну голову, и отшиб себе руку правую.
На коне поляница сворохнулась, на Дажьбога она тут оглядыва
лась:
– Я–то думала – мухи кусаются, оказалось – то добрый молодец!
Ухватила Тарха Пepуновича поляница за желтые кудри, подняла с
конем богатырским, опустила его во хрустальный ларец, а ларец
запирала ключиком.
И поехала снова к Рипейским горам. Едет целый день вплоть до
вечера, едет темную ночь до рассвета. А на третьи сутки могучий
конь стал под нею брести–спотыкаться. Она била его плеткой шелко
вой:
– Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, ты чего подо мной спо
тыкаешься?
Тут ответил ей богатырский конь:
– Поляница ты удалая, Златогорка дочь Вия подземного! Ты про
сти уж меня, хозяюшка, третьи сутки иду я без отдыха, и везу двух
могучих всадников, вместе с ними коня богатырского. Богатырь тот
силой слабей тебя, ну а смелостью посильней тебя!
Тут опомнилась Златогорка, вынимала хрустальный ларчик, отпи
рала его золотым ключом, вынимала Дажьбога Пepуновича из ларца за
желтые кудри:
– Ах, удалый ты, добрый молодец! Сделай ты великую заповедь,
ты возьми–ка меня в замужество. Будешь жить тогда ты по–прежнему.
Коль откажешься – знать тебе не жить. На ладонь положу, а другой
прижму – только мокренько между ладошками будет!
– Златогорка, дочь Вия подземного! Отпусти ты меня жить по
–прежнему, я согласен на заповедь вечную, я приму с тобой золотой
венец!
И поехали они да не в чисто поле, а поехали ко Рипейским го
рам, ко тому ли Ирию светлому. Встретил их Свaрог с Ладой–матуш
кой. И спросил Свaрог Златогорушку:
– Ты кого привезла, Златогорушка?
– Привезла я могучего витязя удалого Тарха Пepуновича, скуй
Свaрог нам свадьбу небесную!
Приняли Дажьбог с Златогоркою золотые венцы свароговы, стали
вместе они коротать свой век.
