Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Лора Андерсен
Дети Вечности.
Фантастический роман
 < Предыдущая  Следующая > 
Глава 18.
январь, 2032 год абсолютного времени
328 год относительного времени
Линган задумчиво сидел в своем огромном кабинете. Еще неделю назад к нему на прием записалась Этель, которой он не мог отказать. С ее матерью, Региной, Линган встречался многие годы. Когда–то он сам уговорил ее родить ребенка–эспера, что и положило начало их знакомству. Серьезные отношения, однако, начались у них далеко не сразу и, будучи чисто дружескими, лишь со временем превратились в нечто большее. Впрочем, Регина никогда не рассказывала ему об отце девочки, а сведения, выуженные из ее мозга, никак не могли бы быть предметом обсуждения.
Линган помнил Этель с раннего детства. Он старался в какой–то степени заменить ей отсутствовавшего отца. Регина была свободной женщиной. Она так и не нашла себе пары и меняла мужчин до тех пор, пока длительная связь с Линганом не привязала ее настолько, что она и вовсе отказалась от каких–либо попыток изменить свою жизнь. Она понимала, что Председатель Совета никогда не пойдет на брак, и не позволяла себе даже мечтать об этом. К тому же, Регина была просто эспером и плохо понимала отличия Вардов от телепатов. Когда–то, в молодости, это страшно занимало ее, но потом, с годами, уже познакомившись с Линганом, она перестала об этом задумываться. В конце концов, за неудобство тайных встреч Регина получила его покровительство, а девочка – подобие отца. Так или иначе, это всех устроило. Со своей стороны, Линган был благодарен Регине за то, что она смогла сохранять долгие годы тайну их отношений, может быть, отчасти понимая опасность огласки и не желая разрушать таким трудом построенное, пусть и не совсем полноценное, счастье.
Линган встал и несколько раз прошелся по кабинету, а затем вышел на веранду. С высоты сто десятого этажа Дворца Правительства перед ним ослепительно сиял Элинор, утопая в зелени и переливаясь в лучах восходящего солнца ажурными арками пешеходных мостов. Иногда он вспоминал замок Аль–Ришад, теперь совершенно нереальный, и его охватывала грусть. Много лет назад Линган приучил себя никогда не думать об этом, и все равно – сожаление о тех временах периодически посещало его. Он и Лао были единственными людьми в Элиноре, которые так никогда и не привыкнув к биороботам, до сих пор имели несколько преданных слуг. Слуги были обычными людьми, но все закрывали на это глаза, понимая, что переделать привычки, сложившиеся за почти триста пятьдесят лет жизни, все равно невозможно и проще всего не замечать этого.
Линган с беспокойством ждал Этель. Ей было тридцать четыре года, но из–за хрупкой фигурки и необыкновенно наивного детского взгляда голубовато–серых глаз она казалась совсем ребенком, что никак не соответствовало очень упорному и прямолинейному характеру. Эспер пятого поколения, Этель даже Лингана поражала своей способностью говорить правду, как бы это ни было неприятно окружающим.
Этель вошла в кабинет и мягко улыбнулась Лингану, по–отечески поцеловавшему ее в лоб. Она удобно уселась на диване, подогнув ноги и поправив задравшееся короткое изумрудно–зеленое платье. Линган разместился в глубоком своем любимом огромном кресле с высоким подголовником, отделанным старинной инкрустацией. Этель поправила светло–каштановые длинные волосы, не решаясь начать, а потом прямо посмотрела в глаза Лингану. Его взгляд никогда не пугал ее, может быть, из–за его отношений с матерью, а может быть, она просто ничего еще не боялась в своей короткой жизни.
– Вы знаете, зачем я пришла? – начала Этель, и теперь никто не назвал бы ее взгляд детским – настолько он был решительным.
– Могу узнать, если ты разрешишь забраться к себе в голову. – Линган шутил, но она строго посмотрела на него.
– Боюсь, что сейчас вам станет не до шуток. Я пришла не одна. В коридоре меня ждет подруга, Инга, просто сама она не решилась бы обратиться к вам, и я взялась ей помочь.
– Так в чем все–таки дело? – Линган сразу помрачнел. Ему показалось, что он начинает догадываться о причине ее визита.
– Она хотела просить вас об уходе из жизни, – бросила Этель.
– Во–первых, она должна для этого подать официальное прошение, а во–вторых, если ты скажешь мне ее возраст, я сразу смогу дать тебе ответ.
– Ей двадцать восемь лет.
– Этель, между нами, это совершенно исключено, чтобы Совет в таком возрасте разрешил ей уйти. Наверняка у нее просто не сложились отношения с мужчиной, и это не повод для самоубийства.
– Хорошо. Тогда она найдет другой способ. Собственно говоря, поэтому она и не хотела подавать официальное прошение – была уверена, что ей откажут и только измучат психозондированиями и коррекцией психики.
– Этель, ты взрослый человек. Неужели ты допустишь, чтобы это произошло и никак не позволишь нам вмешаться?
– Это не зависит уже от меня. – Этель пожала плечами. – Но пришла я, Линган, не только из–за этого. Вы не хотите узнать имя того мужчины?
– Зачем? – удивился Линган.
– Думаю, вам это должно быть интересно, насколько я вас знаю. Он член Высшего Совета Вардов, и, если правда то, что мне рассказала Инга, его поведение выходит за обычные рамки.
При ее словах Линган вскочил с кресла и сделал два огромных шага к Этель.
Кажется, подтверждались его самые худшие опасения.
– Имя?
– Диггиррен ван Нил, – четко произнесла Этель. Линган беспокойно зашагал по кабинету. Этель молчала.
– Ты знаешь о том, что там у них произошло? – Линган остановился напротив нее.
– Кое–что, но только с ее слов, хотя и не похоже, чтобы она врала, – Этель подбирала слова. – Познакомились они случайно. Недолго встречалиь, меньше месяца. Он слегка напоил ее и затащил в постель. Ей немного лет, но она достаточно опытна в таких делах, Линган. – Этель прямо смотрела на него. – И Инга не из тех женщин, которые будут переживать из–за одной ночи. Тем не менее, она твердо уверена, что подверглась насилию.
– Подожди–подожди! Она добровольно поехала к нему?
– Добровольно. – Этель кивнула. – Только он снял ей блоки силой.
– Ты уверена?
– Инга так считает.
– Это произвело на нее такое сильное впечатление?
– Да. Но еще более сильное впечатление было от того, что после этого он выгнал ее.
– Прямо после этого?
– Вот именно.
Линган сел в кресло и задумчиво посмотрел на Этель.
– К сожалению, я думаю, что твоя подруга сказала неправду.
– Как так? – Этель вскинула голову.
– У меня уже было несколько подобных жалоб на Диггиррена. Эта четвертая, и, конечно, все это начинает напоминать систему...
– Часть девушек могли и не дойти до вас, Линган.
– Я тоже так считаю. – Он кивнул. – Но дело не в этом. Я сам проводил им зондаж и коррекцию психики после этого, и квалифицированно могу сказать, что насилия не было.
– Вы уверены? – Глаза Этель расширились.
– Я один из лучших специалистов в этой области, к тому же – Председатель Совета, и совсем не заинтересован в такого рода скандалах. Насилия не было, Этель. Все происходило добровольно, а вот то, что он больше не хочет с ними встречаться – это сугубо его дело, как ты понимаешь, но никак не наше. У нас нет права вмешиваться в его личную жизнь. Вот когда он придет просить согласие на брак – можем подумать.
– Если так пойдет дальше – он никогда не придет его просить и при этом покалечит огромное количество женщин. Инга говорит, Диггиррен чертовски обаятелен, когда хочет понравиться. Неужели ничего нельзя сделать?
– Боюсь, что так. Меня это тоже беспокоит, но и повода требовать зондажа его психики у меня нет. В противном случае я бы настоял на этом сразу после первого обращения. Ты мне веришь?
– Я знаю вас с детства, какой вам смысл меня обманывать? – Этель задумалась. – Линган, вы можете как–нибудь ошибаться? Есть ли другой специалист, к которому можно обратиться?
– Ты меня обижаешь, девочка! – Линган вспыхнул, подумав, что вряд ли бы у кого–нибудь еще в стране хватило наглости усомниться в его квалификации, но вспомнил, что у Диггиррена была очень высокая скорость мыслепередачи, и тоже задумался. Вся эта история ему не нравилась и казалась несколько странной, только никакой зацепки не было.
– Можно еще спросить у Строггорна ван Шера. Только если у тебя и твоей подруги хватит на это смелости.
– Не думаю, что это доставит мне удовольствие, учитывая его репутацию. Он действительно такой страшный человек, как об этом говорят? – У Этель не было не малейшего желания связываться со Строггорном.
– Боюсь, то, что о нем говорят, – это еще не вся правда. С ним сложно поладить, и он будет забираться в твою голову, хочешь ты этого или нет.
– Господи, он что, такой беспринципный человек?
– Нет. Но у него такая большая скорость мыслепередачи, что обычно ему просто лень выслушивать объяснения и он предпочитает забираться в голову собеседнику.
– А блоки? – Этель была ошарашена откровенностью Лингана.
– Плевать он хотел на твои блоки. По–моему, он и мои не всегда замечает, что говорить о твоих?
– А какой–нибудь другой специалист? – с надеждой спросила Этель.
– Ты хочешь получить квалифицированную консультацию или сделать это для очистки совести?
– Как–то мне не по себе от этой идеи, – Этель задумалась. – Давайте, я поговорю с ним. Только ничего не надо сообщать Инге – она точно до полусмерти напугается.
– Как скажешь. Не была бы ты мне почти дочерью – ни за что не согласился бы на это, – сказал Линган, вставая и подходя к телекому. Он долго ждал, пока Машина найдет Строггорна, а потом просто приказал ему прийти, не объясняя причин.
Больше всего Этель удивило, что тот не стал спорить и обещал приехать через десять минут. «Еще неизвестно, кто из них более страшный человек», – подумала она внутри блоков. Линган сразу же вскинул на нее свой пронзительный взгляд, и Этель осознала, что он тоже влезает частенько сквозь блоки в ее голову. Она тяжело вздохнула и для себя решила никогда больше не связываться с Советниками.
Сейчас Этель пожалела, что так необдуманно согласилась помочь подруге в деле, которое показалось таким простым, а теперь запутывалось все больше и больше.
Пока от этого страдала только ее голова, а Инга спокойно могла ждать результата.
Этель почувствовала себя обманутой дурочкой, как будто подруга за ее счет решила справиться со своими проблемами.
Советник Строггорн вошел в кабинет Лингана, пристально вгляделся в глаза Этель, и она уловила проникновение в мозг.
– Как грубо, Советник, – возмутилась она. Это нисколько не смутило Строггорна, который уселся на свободное кресло, заложив ногу на ногу.
– Вы же знали, кого хотели видеть, девушка. Так какого черта я вам понадобился?
– Строггорн поглядел на Лингана, и тот нахмурился. – Линган, а я и не знал, что у тебя есть приемная дочь, – продолжил Строггорн, заставив Лингана позеленеть от злости.
– Я тебя предупреждал, Этель!
– Кажется, я заставила вас сделать большую глупость, Линган! – Этель готова была заплакать. Она поняла, что, по своей наивности, раскрыла для Строггорна давнюю связь Лингана и своей матери.
– Поздно нервничать! – сказал Строггорн. – Между прочим, девушка, у меня там пациент на операционном столе, ждет не дождется, когда я продолжу, а вы со своей подружкой отвлекаете меня и Лингана от работы. Вообще, Линг, если хочешь, чтобы я с ней разбирался, отправь Креилу ассистента, ему одному не справиться, а здесь у тебя надолго.
Линган снова подошел к телекому и, только переговорив с Креилом и отправив ему ассистента, снова сел в кресло.
– Тяжелый ты человек, Строггорн.
– Неужели ты только что это узнал? Ладно, к делу. Так что там накуролесил Диггиррен?
Этель пришлось повторить свой рассказ. Строггорн внимательно слушал, не перебивая, потом покачал головой.
– Сдается мне, ваша подруга просто использовала вас в своих целях. Умирать она не собирается, но можете передать ей: если хочет, я ей помогу, после зондажа конечно. Нельзя же в самом деле допустить, чтобы мы убили ее из–за мимолетного каприза и желания таким образом отомстить Дигу. Что он насиловал ее – не верю.
Вообще, чего она хотела? Пьяная, пошла к нему. Конечно, он не пьянеет и больше притворялся – в этом вы правы, но в остальном... Тем более не верю, чтобы он применил силу – от этого телепату нет никакого удовольствия, к вашему сведению.
Поверьте моему личному опыту, он у меня в таких делах более чем достаточный. – Строггорн остановился, заметив, как вспыхнула Этель. – А что вы так смущаетесь?
Вы же сами так любите говорить людям правду? Другим часто это бывает неприятно.
Не задумывались, девушка, об этом?
– С вами невозможно говорить, Советник. Это даже хуже, чем если бы вы просто меня раздели.
– В моей жизни я видел такое количество голых женщин, что это давно не производит на меня никакого впечатления.
– Ты не преувеличиваешь, Строггорн? – вдруг рассмеялся Линган.
– Преувеличиваю. За одним, милая девушка, исключением, но это совсем не относится к вашему делу, – вполне серьезно добавил Строггорн. – Еще ко мне вопросы есть?
– Есть. У меня, – сказал Линган. – Собственно говоря, мне это не нравится, Строггорн. Дело в том, что эта Инга – уже четвертая из тех, кто попал ко мне с подобной просьбой после общения с Диггирреном.
– А вот это уже плохо. – Наконец Строггорн стал серьезным. – Ты зондировал предыдущих трех?
– Да, и пришлось вносить изменения в психику. Мне не хотелось впутывать Совет в это дело, но сейчас что–то нужно решать. Как ты понимаешь, все было добровольно.
– Надо думать! Иначе ты бы уже просил меня помочь зондировать Дига.
– У меня все–таки есть сомнения. – Линган прямо смотрел в глаза Строггорну. – Скажи честно. Если бы ты захотел обмануть меня и применил насилие такого рода к девушке... Представь: сначала ты вынуждаешь ее снять блоки, потом, когда ее мозг доступен... Можно ли извратить воспоминания таким образом, чтобы это не всплыло во время психозондажа?
Строггорн долго молчал, проигрывая ситуацию в мозгу. Почему–то от этого Этель стало страшно.
– Скажу сразу, что никогда не делал ничего подобного, – начал Строггорн. – Ты знаешь, я был специалистом в другого рода насилии, но, думаю, если бы я задался такой целью, во всяком случае, это было бы не исключено.
– По крайней мере, честно. – Линган был серьезен, сразу почувствовав, что шутки кончились. – Что можно предпринять, как ты думаешь?
– У нас нет оснований подвергнуть его зондажу и, боюсь, что уже не будет. Если наши подозрения верны, он позаботится об этом. Все это очень опасно. Чем большее время он остается безнаказанным, тем больше у него развязываются руки. Это подобно скатыванию в пропасть. К тому же, его мотивы мне совершенно непонятны:
чего он добивается и зачем это делает? – Строггорн ни на кого не смотрел. – Ладно. Мне больно это говорить. – Посмотрел он на Этель, – но очевидно, придется провести эксперимент. После этого я уберу у твоей подруги все негативные воспоминания, а там будем решать, что делать дальше. Линган, прикажи готовить большой операционный зал, а ты, Этель, зови свою подругу. Ее уже трясет от ожидания нашего приговора.
Хрупкая девушка с темными волосами нерешительно вошла в кабинет Лингана. Она выглядела измученной и сильно испуганной. Строггорну стало жаль ее, но он переборол себя.
– Садитесь, – сказал он. – Меня зовут Советник Строггорн ван Шер. Я буду проводить вам психозондаж и, возможно, психооперацию. – Он увидел слезы в ее глазах и мозгу и остановился, ожидая, пока она справится с собой.
– Может быть, дать ей успокоительное? – быстро и недоступно для девушек спросил Линган.
– Нельзя, Линг. Только мне жаль, что она так неудачно выбрала партнера и должна теперь страдать из–за этого. Однако сколько я живу на Земле, ситуация все время повторяется. Большая часть страданий здесь из–за неверного выбора. – Строггорн встал. – Вы, конечно, понимаете, Инга, что после обращения в Совет с просьбой помочь вам умереть, по закону, вы обязаны пройти психиатрическое обследование?
Независимо от вашего согласия мы все равно будем обязаны оказать вам медицинскую помощь, будет ли это добровольно или насильно – не имеет значения. Поверьте моему опыту, вы выйдете из этого здания без боли, которая вас так измучила, и без всякого желания умирать. Не надо думать о нас, Вардах, плохо.
Уже выходя, он пропустил девушек вперед. Они шли по коридорам Дворца Правительства, и у Лингана возникло чувство, что он ведет Ингу на казнь. У него редко бывали приступы сентиментальности, но в этот раз ситуация показалась ему слишком мрачной. Этель осталась ждать возле двери операционного зала.
Инга вошла в зал и нерешительно остановилась: ее неприятно поразило количество незнакомой аппаратуры. Строггорн показал ей на пси–кресло.
– Садитесь, девушка, – сказал он. – Если у вас все пси–входы на руках, можете просто раздеться до пояса.
Инга послушно выполнила, хотя ее трясло от страха. Строггорн сел в кресло напротив. Он внимательно посмотрел на девушку, оценивая, удастся ли ее уговорить на эксперимент.
– Инга, прежде, чем мы начнем: вы не согласились бы нам помочь? У нас небольшие проблемы с Диггирреном, как вы знаете. Вы, по всей видимости, не единственная пострадавшая. Но у нас ничего нет против него: мы не знаем мотивов, нет оснований для принудительного зондажа и, главное, мы не смогли поняли, как он это делает. Вы хотите доказать, что было насилие, или вы пожалеете его? Могут быть и другие жертвы, и хотелось бы как–то попытаться остановить его. – Строггорн пристально смотрел на нее, и Линган понял, что она не сможет отказаться. Строггорн заставлял Ингу согласиться, внешне, казалось, незаметно, так мягко он воздействовал на ее мозг.
– Я согласна. – Она покорно посмотрела на него.
Линган так и не понял, что собирался делать Строггорн.
– Линган, я хочу смоделировать псевдореальность с Дигом, а ты следи все время за девушкой. Мы попытаемся потом сопоставить наши с тобой впечатления, и, может быть, тогда нам удастся понять, было насилие или нет. В явной форме мы ничего не поймем. Ты уже работал с девушками до Инги, и раз ничего не нашел, теперь, после стольких экспериментов Дига, нам тем более ничего не найти. Еще, нужно проследить, нет ли разрыва в воспоминаниях – ему же нужно было время на то, чтобы успеть все это проделать.
Строггорн вошел в мозг девушки, сразу перемещаясь в зоны памяти. События, которые он искал, происходили совсем недавно и оставили сильный след в ее памяти. Теперь он собирался активизировать их. По отношению к девушке это было излишней жестокостью. Если Строггорн хотел ей помочь и избавить от стресса, нужно было делать обратное – дать наркоз и постараться смягчить воспоминания, но ему нужно было узнать правду и приходилось максимально обострять их.
Под потоком пси–энергии разгорался коридор памяти. Строггорн увидел Диггиррена, входящего вместе с Ингой в свою квартиру. Он поддерживал ее под руку, и стало ясно, что она была куда более пьяна, чем ей хотелось бы представить. Инга с трудом держалась на ногах и воспринимала Диггиррена неотчетливо. Во всяком случае, Строггорну стало ясно, что ее поили умышленно. Диг, будучи Вардом, вообще не мог опьянеть, и не было никакой необходимости девушку накачивать до такой степени. Строггорн проследил, как Диггиррен ввел ее в спальню. В таком состоянии она не могла, да и не пыталась сопротивляться. Воспоминания все время расплывались, становясь нечеткими, и Строггорн подумал, что Диггиррен не зря поил девушку. Сейчас это чертовски затрудняло зондаж. Несмотря на значительную стимуляцию зон памяти – вряд ли Инга в реальности смогла бы вспомнить такие подробности – понять, что с ней делал Диггиррен, было крайне сложно. Строггорн вдруг понял, что она уже раздета, но он нигде в ее воспоминаниях не видел, чтобы ее раздевали, или как Инга это делала сама. Очевиден был полный провал или сознательное уничтожение участка памяти. Но опять–таки, учитывая невменяемое состояние Инги, никак нельзя было понять – было ли это следствием действия алкоголя или Диггиррен стер этот участок сознательно. Строго формально, она не оказывала ему никакого сопротивления и нельзя было говорить о каком–либо насилии. Дальше воспоминания были более последовательны, но Строггорна удивило, что Диг не удосужился потратить время на элементарное возбуждение девушки, хотя, с другой стороны, нужно ли это было в ее состоянии? Понятна стала растерянность Лингана, проводившего подобный зондаж уже несколько раз. Черт его знает, что происходило в этой спальне! Первый раз Строггорн столкнулся с ситуацией, когда психозондаж не давал четкого и однозначного ответа на вопрос, что произошло. Он все ждал момента, когда девушка снимет блоки, но опять был небольшой провал – и они уже были сняты. Во всяком случае Строггорн мог бы поклясться, что Диггиррен не просил Ингу об этом. В ее мозгу застыла боль, но воспоминания о насилии не было, а Строггорн все пытался из ее смутного восприятия уяснить, снял ли Диг и свои блоки. Его образ был смазанным и все время ускользал, хотя именно сейчас он должен бы был восприниматься четко. Опять из–за состояния Инги нельзя было определить – это следствие алкоголя или воздействия на ее психику. Неожиданно все закончилось, Диг встал. Строггорна несказанно удивило, что восприятие событий сразу стало совершенно отчетливым, словно она вмиг протрезвела. Дальше не произошло ничего неожиданного. Диггиррен помог ей одеться – Инга с трудом понимала, зачем он это делает, но все помнила последовательно и четко, а затем сославшись на усталость, вызвал для нее такси и выпроводил ее.
Строггорн вышел из мозга Инги. Девушка сразу заплакала. Во время зондажа ей это не удалось, а теперь произошла разрядка. Для нее вся эта ситуация повторилась и теперь даже более отчетливо, чем в реальности. Ему было искренне ее жаль, но другого пути выяснить правду не было.
– Что скажешь? – Линган не выдержал и задал вопрос на большой, недоступной для Инги, скорости.
– Пока не знаю. Это очень жестоко, но я собираюсь повторить еще раз и воспользоваться для этого помощью Машины. Позови Этель. Пусть она поможет Инге раздеться и уложит на операционный стол – мне бы не хотелось делать это самому, с нее и так достаточно.
Строггорн ждал, пока Этель поможет Инге, и только когда она ушла, разделся и сел в пси–кресло. Оно сразу откинулось, принимая форму его тела, и протянуло щупальца к пси–входам.
Теперь Строггорн повторил ситуацию еще раз. Он хорошо запомнил места провалов памяти – первый раз, когда Диггиррен раздевал Ингу, и второй – перед тем, как она сняла блоки. Максимально увеличив подачу энергии, ему, смутно, наконец удалось увидеть, как ее раздевали. Можно было сказать, что Диггиррен просто жестоко содрал с нее одежду. Однако даже при такой сильной стимуляции памяти, второй момент не удалось прояснить до конца, хотя Строггорн и смог понять последовательность действий. Что–то в этой ситуации напоминало ему, но понять где и когда сталкивался он с чем–то похожим, Строггорн не смог. Он снова отключился и посмотрел на Лингана.
– Во–первых, дай ей наркоз, думаю, с нее вполне достаточно. Дальше буду ее оперировать и убирать последствия этого безобразия. Так что пусть спит.
– Что–нибудь прояснил? – спросил Линган. Ему было бы жаль так мучить девушку без результата.
– Конечно, трудно сказать определенно. Во всяком случае, нам не доказать насилие – его формально не было, но, сдается мне, было вмешательство в психику, и, может быть, даже в грубой форме. Она была слишком пьяна, или ей помогли быть такой – ты же знаешь, можно получить эффект, аналогичный опьянению, прямым вмешательством в мозг, но в любом случае это не позволяет ее нормально прозондировать. Самый нужный момент не активизируется – там очевидный провал памяти.
– Но как ты считаешь?
– Было психическое насилие, – уверенно сказал Строггорн. – И очень профессиональное.
– Почему ты так считаешь?
– Несколько причин. Во–первых, Инга внутренне убеждена в этом, а в воспоминаниях это никак не отражено. И она же не сумасшедшая, прекрасно это понимает, но все равно стоит на своем. Во–вторых, эти провалы – это странно, почему они в самых нужных местах и даже при такой бешеной подаче энергии не активизируются? И в–третьих, она сразу после полового акта протрезвела. Как это вообще может быть?
Ну, хорошо. Она пережила нервное потрясение, но все равно это не могло произойти за несколько секунд. Я думаю, Дигу нужно было выпроводить ее, и он снял дополнительное воздействие.
– Строггорн, – тихо спросил Линган. – Ты не понял, зачем он это делает?
– Я же не его зондировал, а Ингу. Понятия не имею. Но одно могу сказать точно – блоки он не снимал и, подозреваю, от всего этого получил минимальное удовольствие. Ну, а если при этом он оказывал психическое воздействие, да еще такого рода – тут об удовольствии не может идти никакой речи. Это чистой воды психооперация. Кроме разочарования, для него ничем это не могло кончится.
– Ты думаешь, поэтому он ее выгнал?
– А что еще можно было от нее получить? – вопросом на вопрос ответил Строггорн.
– Не пойму я только одного. Для всего этого можно ведь просто привести женщину домой и неплохо и приятно для обоих провести время.
– Может быть, он добивался снятия блоков? Ты же не попросишь малознакомую женщину об этом? С какой это стати она должна тебе до такой степени доверять? – Линган помолчал. – А вообще, тебе это ничего не напоминает?
– Что ты имеешь в виду? – Строггорн нахмурился.
– Насильственное снятие блоков у малознакомой женщины? – сказал Линган и увидел, как Строггорн побледнел. – Вспомнил? Диггиррен ведь был какое–то время оператором, когда лечили Аоллу, а использовали воспоминания о ваших с ней отношениях, да еще в тот самый раз. Что ты там говорил о насилии?
– Господи! Ему было тогда всего шестнадцать лет! – вспомнил Строггорн. – Он еще приходил у меня просить прощения тогда за то, что увидел.
– А что Диг увидел?
– Я же не стал уточнять – чувствовал себя плохо. Просто сказал, чтобы он не переживал по этому поводу, и я на него не сержусь.
– Боюсь, что мы проглядели у него психотравму, Строггорн. Вот теперь полезли последствия. Из того, что Диггиррен видел, у него теперь весьма превратное представление об отношениях между мужчиной и женщиной. Например, он вполне может считать, что если силой снять блоки, это никак не помешает, а в его понимании – даже может помочь, завоевать женщину. Неплохое объяснение.
– Ты утрируешь, Линган. Тебе отлично известно, что у меня с Аоллой все было не так просто, да и, строго говоря, насилия не было. Да, я заставил ее лечь в постель со мной. – Строггорн снова поморщился. Даже в страшном сне он не хотел бы вести этот разговор с Линганом. – Только я бы никогда не стал насильно снимать блоки, мог только попросить об этом, и она делала это сама, по своему желанию.
– Насколько я помню, ты вынудил Аоллу снять их, хотя действительно, в строгом смысле, психического насилия не было – ты не вмешивался физически в работу ее мозга, зато, конечно, было психологическое насилие. Ты просто обманул и переиграл ее. А она устала и уступила тебе. Так ведь? Ты ведь не сомневаешься в том, что если бы позволил себе еще и психическое насилие, я бы лично убил тебя?
– Линган смотрел жестко, его черные глаза сверкали.
– Может быть, не будем копаться в прошлом? – Строггорн постарался сказать это спокойно, хотя внутри у него все кипело. Линган в свое время зондировал и Аоллу, и его самого, и теперь беззастенчиво пользовался полученной информацией.
– Какое же это прошлое? – Линган показал на давно спящую под наркозом Ингу. – Тут уже сплошное будущее с непредсказуемым результатом. Хорошо, – вдруг согласился он со Строггорном. – Давай, займись девушкой, я тебе поассистирую. У нее очень серьезно?
– После двойного зондирования стало серьезно. Потом заберу ее к себе в клинику.
Нужно будет несколько дней понаблюдать за ней, а то еще что–нибудь придумает, будем потом себя грызть всю оставшуюся жизнь, а она у нас, как ты знаешь, еще долгая. – Строггорн приступил к операции, на этот раз максимально смягчая и блокируя воспоминания.
Он закончил работу через несколько часов. Этель удивлялась, не представляя, что можно делать со здоровым человеком столько времени. Два биоробота прошли в операционную и через несколько минут вывезли Ингу на носилках. Ее лицо было спокойно и безмятежно, она крепко спала.
Этель вошла в операционную – Строггорн уже оделся. Линган вопросительно посмотрел на нее.
– Ты еще здесь? – удивился он.
– Конечно. Я же хочу знать, что там было и как теперь Инга.
– Зачем? С ней все будет хорошо. Какое тебе теперь до этого дело? – Линган строго посмотрел на нее. У него, всегда чувствующего Этель как свою дочь, теперь было только одно желание: чтобы она держалась от Диггиррена подальше. Хорошо зная Этель, он больше всего боялся, что она не остановится на этом и попытается как–то рассчитаться с ним.
– Что вы собираетесь делать с Диггирреном? – спросила Этель.
– Пока ничего. – Линган старался не смотреть на нее.
– Как это ничего?
– Мы не смогли найти доказательств насилия, Этель. У нас одни сплошные предположения. А это не повод для принудительного психозондажа.
– Значит, вы и дальше будете позволять ему издеваться над женщинами? – ошеломленно спросила Этель.
– Постарайся предупредить своих подруг. И я убедительно прошу тебя, держись сама от него подальше. Мне так будет куда спокойнее за тебя, да и мать надо бы пожалеть, – попросил ее Линган.
– Этель никого не сможет предупредить, – вмешался Строггорн. – Он пользуется разными именами, когда выходит в город. В лицо его почти никто не знает: он, так же, как и я, носит маску и может изменять свой пси–образ, если хочет. Короче, когда женщина поймет, кто Диггиррен на самом деле – она уже свяжется с ним, а потом, обычно, женщины не склонны доверять в таких вопросах советам подруги.
Плохая репутация для них – это самое притягательное, что только можно придумать.
– Как вы плохо относитесь к женщинам, Советник! – возмутилась Этель. – Откуда вы это можете все так хорошо знать о нас?
– Я зондировал их тысячами, к тому же, у меня богатый личный опыт, – пояснил Строггорн. – Более чем достаточно, чтобы хорошо изучить вас.
– Линган! Как вы его только терпите в Совете?.. Значит, вы решили ничего не делать, – подвела итог Этель. – Может быть, объясните хотя бы, зачем он это делает?
– Нет, Этель. Мы не можем тебе этого объяснить, потому что это касается личной жизни одного из Советников, – сказал Линган. – Причина, по всей видимости, кроется в далеком прошлом, когда Диг, однажды случайно стал свидетелем того, чего лучше бы он никогда не видел. Больше я тебе ничего не имею права сказать.
– Хорошо, – покорно сказала Этель, но Строггорн одним прыжком оказался с ней рядом, приподнял рукой ее подбородок и пристально посмотрел в глаза. Этель почувствовала, как спираль ввинтилась ей в мозг, и вскрикнула от неожиданности и боли.
– Строггорн! – предостерегающе крикнул Линган, мгновенно оказавшись рядом с ними, но тот уже отпустил Этель и, продолжая глядеть ей в глаза, сказал:
– Даже не думай никогда об этом, девочка! С твоей скоростью мыслепередачи Диггиррен разделается с тобой за несколько минут, а если еще и поймет, что ты разговаривала с нами, для тебя последствия просто будут непредсказуемы!
– Этель! – Линган уже все понял, но это только добавило ему беспокойства. – Пообещай мне, что ты не будешь связываться с Дигом!
– Я не могу обещать этого. – Она опустила глаза и ни на кого не глядела.
– Я же сказал. – Строггорн вернулся на свое место. – Плохая репутация только добавляет мужчине привлекательность в глазах женщины. Можете полюбоваться на Этель – очередная жертва этого правила.
Какое–то время все молчали. Этель по–прежнему стояла посреди операционного зала, начиная понимать, что, возможно, взваливает непосильную для себя задачу, но у нее был невероятно упрямый характер и трудности обычно только раззадоривали ее.
– Она не передумает. – Строггорн смотрел на Лингана. – Ну что, будем ей помогать? Иначе у нее нет никаких шансов.
– Давай. – Линган устало махнул рукой. – Только без меня, я ей все–таки почти отец. Не хватает еще консультаций по таким вопросам.
– Раздевайся и ложись на операционный стол, Этель, – приказал Строггорн.
– Что вы хотите со мной делать?
– Поставить тебе дополнительные блоки. С твоей защитой – я еще побеседую с эспером, который поставил тебе это безобразие, – можешь не мечтать справиться.
Этель послушно легла на операционный стол. Под наркозом она не чувствовала, как Строггорн перекраивал ей защитные блоки, сделав их несъемными. Сама, без посторонней помощи, Этель никогда не смогла бы снять их, потому что они были крепко–накрепко впаяны в мозг. Строггорн предупредил ее об этом перед операцией, но она заметила, что ей все равно.
– Знаешь, Линган, – сказал Строггорн. Он уже закончил работу, и теперь Этель просто спала. – У тебя замечательная приемная дочь. Очень смелая, просто отчаянная, а с виду этого никак не скажешь – такое хрупкое создание. Мне она напомнила характером одну женщину, не знаешь кого?
– Знаю, Аоллу. Я давно заметил это. – Линган вздохнул. – Если мы испортим ей жизнь, Строггорн, боюсь, мне этого себе не простить.
***
Перезвон телекома отвлек Строггорна от расчета. Была ночь, и его удивило, что кто–то беспокоит так поздно. Уже давно оправившись от психотравмы, он теперь снова мало спал, но все–таки уже не раз в несколько лет. На экране возникла Этель. С момента их последней встречи прошло несколько месяцев, и Строггорн уже решил, что она давно отказалась от своей затеи сразиться с Диггирреном. Этель была бледна и тяжело дышала, что сразу не понравилось Строггорну.
– Советник! – Она увидела его на экране и заговорила. – Я лечу к вам, если вы не возражаете. Мне кажется, у меня психотравма. Встретьте меня на площадке. Через пять минут я буду у вас. – Экран отключился.
Поднявшись на воздушную площадку, Строггорн с беспокойством увидел, как почти одновременно приземлилась машина скорой помощи и такси. Опередив врача, он рванулся к такси. Дверь раскрылась, Этель сидела в кресле без сознания, аварийный браслет был совершенно красным. Строггорн отключил вызов скорой, поняв, что машина прилетела за Этель.
– Я – Советник Строггорн ван Шер. Эта девушка летела ко мне, и, если вы не возражаете, я заберу ее к себе.
– Хорошо. Но ей нужна помощь. – Нерешительно помялся врач.
– Вы думаете, я этого не вижу? – Строггорн просверлил врача взглядом, и тот поспешно пошел к машине.
Строггорн внес Этель прямо в операционную и начал обследование. Те блоки, которые он впаял ей в мозг, были сорваны начисто. Его удивило, как у нее хватило сил добраться до такси с такой серьезной травмой. Решив делать операцию во Дворце Правительства, Строггорн связался с Линганом.
Когда он внес завернутую в одеяло Этель в операционный зал, Линган только грустно посмотрел на них.
– Не знаешь, что там стряслось?
– Она была уже без сознания, когда прилетела ко мне, – объяснил Строггорн. – Зато, кажется, теперь у нас будут основания для принудительного зондажа Дига. Он же не знал, что свои блоки она вообще сама не может снять.
Строггорн подключился к Машине, и Этель минут через пятнадцать пришла в себя, не сразу сообразив, где находится.
– Строггорн, – позвала она.
– Очнулась? – Он сразу вышел из ее мозга.
– Мне можно встать?
– Ты не сможешь, у тебя должна кружиться голова. Сейчас я зайду к тебе. Линган, ты принеси мне халат из душа, не годится разгуливать перед ней голым. – Он набросил халат и вошел под купол. Строггорн выдвинул стул и, накрыв Этель простыней, сел рядом с ней.
– Так, девочка. Ты решишься рассказать, что там у тебя с Дигом произошло? Если расскажешь, мне не придется тебя два раза мучить, чтобы сделать запись. Кажется, теперь у нас есть все основания обвинить его в психическом насилии.
– А что нужно рассказать? – У Этель очень болела голова и трудно было говорить.
– Все, поподробнее.
– Я думаю, как я ему морочу уже больше двух месяцев голову, вам неинтересно?
– Нет. Мне интересно, что было в спальне.
– Всегда знала, что вас занимают только интимные подробности. – Этель прикрыла глаза. – Интересно, как вас после всего этого еще могут интересовать женщины?
– Линган, тебя женщины еще интересуют? – громко спросил Строггорн, и до них донесся смех Лингана. – Твоего приемного отца еще интересуют, а я его на двести лет моложе. Так кто кого будет допрашивать: ты нас или мы тебя?
– Ладно. – Этель с трудом открыла глаза. – Мы вошли в дом...
– Ты пила?
– Очень мало.
– А мне показалось – очень много.
– Вы уже меня зондировали? Тогда зачем рассказывать?
– Я не успел. Ты слишком рано очнулась, – пояснил Строггорн.
– Какая глупость с моей стороны! Хорошо. – Она попыталась сосредоточиться. Этель вспомнила и почувствовала, как слезы перехватили горло. – Советник. – Она облизала губы, – вы можете на меня сердиться, но я не смогу вам ничего рассказать, у меня не хватит на это смелости.
– Я это уже понял. Тогда расскажи хотя бы, как тебе удалось уйти от него. Меня это тоже интересует.
– Это можно. Когда он сорвал блоки, честно говоря, я этого и не поняла даже. Мне кажется, перед этим я на секунду потеряла сознание, а потом была такая сильная боль, что я сразу очнулась.
– От боли? По меньшей мере странно. Я думаю, он понял, что что–то не так, как он рассчитывал, испугался и потерял контроль над тобой.
– Не знаю, может быть. Потом меня сильно затошнило, и ему пришлось меня отпустить – Диг же видел, что я его не обманываю. Ушла в ванную. Долго рвало, потом приняла душ – быстро, все равно мне было плохо. Сказала, что, наверное, отравилась и попросила вызвать такси. Он вызвал, и я тут же ушла на площадку.
Все. Можно в туалет? – Она попыталась сесть, но ей стало еще хуже.
– Так сильно тошнит? – Строггорн помог ей встать и, поддерживая, провел до двери туалета. – Тебе помочь? – Он сильно подозревал, что не стоит отпускать Этель одну, но она решительно отказалась. Из туалета раздался грохот, Строггорн ворвался туда и увидел Этель на полу. Она разбила себе ногу. Строггорн затащил ее под холодный душ, что немного привело ее в чувство.
– Помочь? – Линган просунулся в дверь.
– Линган, ты–то хотя бы уйди! – простонала Этель.
– Принеси пару простыней и сухой халат для меня, – попросил Строггорн. Линган увидел, что душ, по всей видимости, ему пришлось принять вместе с Этель – она не держалась на ногах и теперь Строггорн был весь мокрый.
– Какая сумасшедшая ночь. – Строггорн снова подключался к пси–креслу. Он сразу дал Этель наркоз, чтобы больше не мучить ее. – У кого она теперь будет жить? Диг ни за что не оставит ее в покое, а мы с тобой, кажется, нашли себе кучу работы.
Всегда удивляюсь, как самые крупные неприятности начинаются с каких–то мелочей.
– Нужно поговорить с Лао. У него Диг не будет ее искать, на это ему фантазии не хватит, а дома ей делать нечего – в этом ты прав.
– Теперь, если ты хочешь это продолжать, нужно очень серьезно заняться Этель. На сей раз по полной программе. Сначала нужна операция – необходимо увеличить у нее скорость мыслепередачи, – и специальные занятия по блокированию от пси–удара.
Сейчас мы все заняты, и придется заниматься с ней по очереди. Мне не нравится во всей этой истории одна вещь. Очевидно, она увлеклась Диггирреном, а на то, чтобы он влюбился, совсем не похоже. Может, лучше уложим его на принудительный зондаж, чем рисковать Этель? Основания теперь есть.
– Я уже думал об этом, Строггорн. Только после того, что он вытворял, Диг ни за что не даст это сделать добровольно, а силой – сам понимаешь, мы снесем ему полголовы с непредсказуемыми последствиями. Разве мы для того его вырастили, чтобы теперь отправить в сумасшедший дом?
– Наверное, ты прав. Все равно мне ее очень жалко. Мне сразу оперировать ее для увеличения скорости мыслепередачи или в другой раз?
– Оперируй. Зачем ее мучить дважды? Болеть ей теперь долго, что так, что этак.
– Линган, это ведь нужно резать дополнительные нервные ходы, понимаешь?
– Можно подумать, я никогда этого не делал сам!
– Мда. Все–таки чувствуется, что она тебе не родная дочь.
– Можно дать тебе по морде? – спокойно спросил Линган. – Очень хочется.
– А кто Этель потом будет оперировать? – спросил Строггорн.
***
Этель очнулась спустя много часов, удивленно смотря на Строггорна – он был без маски, и она подумала, что редко можно встретить такого красивого мужчину. Он мысленно улыбнулся ей.
– Имей в виду, я абсолютно не свободен, – сказал он.
– Что–то не припомню, чтобы у вас была жена.
– Тем не менее, это правда.
– Жаль. – Этель, как всегда, подшучивала.
– Я хотел сказать, что тебе придется теперь жить у Лао. Хотя бы какое–то время.
– Лао ван Михаэль? А он существует в реальности? Никогда его не видела, даже в маске. – Она вдруг восприняла совершенно удивительный мыслеобраз: мужчина, весь в белом, в клубящемся облаке, и замолчала. Лао стоял в проеме купола. Стройный, мускулистый мужчина довольно высокого роста с длинными, до плеч, светлыми волосами и в самой обычной одежде. На вид она дала бы ему лет сорок, но в Аль–Ришаде все знали, что он был самым старым человеком на Земле.
– Не побоишься жить у меня? – Лао мягко улыбнулся. – Я никого еще не съел в своей жизни и даже не замучил до смерти. Честное слово. У меня ты будешь в безопасности. Я довольно много времени провожу дома, присмотрю за тобой, поучу блокироваться. Подружимся?
Этель никак не могла поверить, что Лао – Вард, так он был не похож на них. От этого человека веяло покоем и безопасностью, и она сразу же согласилась жить у него.
Диггиррен разыскивал Этель повсюду. Она так загадочно исчезла после их встречи, словно растворилась. Никто не знал, где она, и на работе тоже никто ничего не знал о ней, кроме того, что Этель в отпуске. Много раз он приходил к ней домой, но там давно никто не жил, квартира стояла пустая, дожидаясь неизвестно где пропадающей хозяйки. Забеспокоившись, Диггиррен проверил клиники, но она не поступала туда. Это становилось просто невероятным. Получалось, Этель действительно исчезла. Какое–то время он со страхом ждал вызова в Совет, боясь, что она обратиться за помощью к врачу и откроется примененное насилие, но шли дни, его по–прежнему никто не беспокоил, и Этель нигде не появлялась.
Через три месяца непрерывных поисков и ожидания Диггиррен решился позвонить ее матери. Регина спокойно выслушала его, сказав, что с дочерью все в порядке и он может о ней не беспокоиться, но дать адрес Этель категорически отказалась. Тогда Диггиррен решил, что она завела постоянного мужчину и живет у него. Эта мысль причинила удивившую его боль. До этого он считал, что найти Этель необходимо, чтобы обеспечить себе алиби, но теперь с трудом осознал, как все непросто.
Диггиррен никогда не любил. Пережив еще в шестнадцать лет сильное потрясение, сразу во время операции на мозге Аоллы Вандерлит погрузившись в сексуальные отношения взрослых людей, он так никогда и не смог справиться с желанием испытать подобные чувства, но уже в реальности. Сначала все казалось очень простым, но чем больше Диггиррен встречался с женщинами, тем больше человеческие чувства разочаровывали его. Он начал проводить различные эксперименты, порой жестокие, но с каждой следующей женщиной, казалось, становилось еще хуже и еще менее интересно. Много раз Диггиррен жалел о том, что тогда узнал, как это иногда (теперь он стал понимать, очень редко) бывают такие сильные чувства, и это еще усилило его тщательно скрытую ревность к Строггорну. Иногда, во сне, он видел Аоллу. Диггиррен встречался с ней всего несколько раз, но она скованно чувствовала себя с ним, старалась максимально сократить это вынужденное общение и разговаривала с ним только из вежливости. Это как–то довело его до бешенства и больше он не искал с ней встреч.
Шли дни, и хотя Диггиррен понимал, что рано или поздно встретит Этель, ожидание становилось все более мучительным, а теперь уже почти полная уверенность в том, что она нашла себе мужчину, вызывала необъяснимую, учитывая маленькую длительность их знакомства, ревность.
Ежегодный бал–маскарад у Лингана, одно из немногих развлечений в Аль–Ришаде, как всегда собрал огромное количество народа. Обычно все Советники, изменив пси–образ, бывали там, пользуясь возможностью скрыть лицо маской и по–настоящему развлечься. Только Линган оставлял все как есть. При его двухметровой фигуре и могучем сложении прятаться было просто бессмысленно, поэтому он играл роль радушного хозяина.
Прослушивая зал, Диггиррен с удивлением почувствовал присутствие Этель. Ему показалось, что ее телепатема, вызывавшая у него почему–то терпкий вкус во рту, стала значительно сильнее. Диггиррен стал разыскивать ее и наконец заметил за столиком в самом углу с мужчиной, которого он не узнал. Этель смеясь встала и повернулась к своему другу. Диггиррен почувствовал, как от ее смеха все сжалось у него внутри и кровь бросилась в голову. Она была в ослепительном золотистом вечернем платье до пола с сильным декольте, без рукавов, но с маленькими кусочками ткани на руках, словно крылышками, и стояла к Диггиррену почти голой спиной. Ее каштановые волосы были уложены в высокую асимметричную прическу с золотистой заколкой в тон платью, оголявшей стройную шею. Этель повернулась лицом к залу – полумаска скрывала ее глаза, которые только слегка поблескивали в прорезях, и улыбнулась, слегка наклонившись к своему спутнику. Прядь волос спустилась мимо уха вниз, задев за длинную сережку.
Диггиррен стоял довольно далеко, стараясь не привлекать к себе внимания, и поэтому никак не мог узнать спутника Этель. Этот мужчина, которого он, казалось, никогда не встречал, начинал все больше волновать его. Спутник Этель встал, приглашая ее на танец, и Диггиррен сразу оценил, что мужчина красив, хотя лицо его также было скрыто полумаской. Изумрудный камзол удивительно сочетался с золотистым платьем Этель, большая шляпа с широкими полями закрывала его волосы, а высокие, тоже зеленые, сапоги подчеркивали стройность ног. Диггиррен удивился, что не может узнать пси–образ этого человека, очевидно, эспера, поскольку тот разговаривал с Этель на высокой скорости. Диггиррен прокрался поближе, пригласив какую–то женщину на танец, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за Этель.
Ее спутник нежно обнимал ее, положив одну руку на почти обнаженную талию, а другую – на голое плечо. Диггиррену никак не удавалось приблизиться настолько, чтобы уловить их разговор, но когда наконец он смог это сделать, мыслеголос мужчины показался ему невероятно знакомым, только не сразу поверилось в то, что увидел. У Диггиррена потемнело в глазах. Мужчина наклонился к Этель, нежно целуя ее руку, и она мелодично засмеялась. «Спасибо, Строггорн, ты невероятно галантен сегодня». – Диггиррен наконец расслышал мысли Этель. «Разве бывает по–другому, моя прелесть?»
Только теперь, когда Этель назвала мужчину по имени, Диггиррен поверил в то, что видел, и застыл посреди танца. Партнерша изумленно уставилась на него, все повторяя: " Что случилось?", только он не слышал ее. Мир закружился перед глазами, Диггиррен с трудом дошел до стула, все ища взглядом эту прекрасную пару, приковывавшую всеобщее внимание. Только теперь он понял, что никто не мог узнать Строггорна, изменившего свой пси–образ. Женщина в золотом платье плавно скользила в танце, а мужчина в изумрудном камзоле нежно обнимал ее. Эта картина, навсегда оставшись в памяти Диггиррена, даже много лет спустя, по ночам, в снах будет мучить его, но сейчас он понял только, что какое–то совершенно незнакомое чувство поселилось в нем и, смешавшись с дикой ревностью к Строггорну, причинило чудовищную боль. Диггиррен не мог напиться – алкоголь не действовал на него – и не мог уйти – это тоже оказалось выше его сил. Он так и просидел до конца бала, не в силах отвести взгляд от Этель и Строггорна, и все больше убеждаясь, что это у него, безусловно, у него жила она столько месяцев, никому не показываясь на глаза и забросив работу. И значит, не было никакой надежды отбить ее. Диггиррен хорошо представлял возможности Строггорна и с ужасом в душе осознал, что если Этель полюбила – это не оставляло никаких шансов даже в отдаленном будущем завоевать ее сердце. Только глубокой ночью, когда Строггорн и Этель, тесно обнявшись, покинули бал, он смог заставить себя подняться со стула и поехать домой.
Его душа разрывалась на части. Диггиррен метался по квартире, не в силах успокоиться и уснуть. В конце концов, совершенно измучившись, он позвонил Креилу, подняв того с постели, и попросил разрешения приехать к нему за обезболиванием. Креил не спрашивал его ни о чем и только удивился очень большой дозировке, которую пришлось применить, чтобы хоть как–то ослабить боль Диггиррена.
– У тебя нет психотравмы? – уточнил он.
– Нет, я все прекрасно помню, но дорого бы дал, чтобы забыть. Только не получится, боюсь, что теперь уже никогда, – спокойно сказал Диг и неожиданно закричал, испугав Креила. – Пожалуйста! Сделай мне еще что–нибудь! Я просто не вынесу этого!
– Чего, Диг?
– Я не могу тебе рассказать, прости. – Диггиррен справился с собой, только застывшее страдание в глазах выдавало его боль.
Креилу потребовалось больше двух часов, чтобы как–то ослабить боль, но убрать ее совсем не удалось. Креил пришел к выводу, что лечит Диггиррена вовсе не от того, подумав, что если это Любовь, вряд ли теперь помогут обезболивающие, но расспрашивать он не имел права.
***
Строггорн и Этель еще несколько раз попадались Диггиррену на праздниках. Обычно они выбирали места, где было много людей, легко затеряться и, видимо, не собирались афишировать свои отношения. Каждый раз это причиняло Диггиррену почти смертельную боль. У него уже давно не было насчет них никаких сомнений, но только однажды он решился задать несколько вопросов Лингану, когда помогал тому во время операции и смог воспользоваться перерывом.
– Ты не знаешь, Линган, Строггорн не собирается жениться? – Диг старался сказать это как–то между делом, но тут же понял, что этот вопрос прозвучал несколько странно.
– Я всегда считал, что Аолла замужем на Дорне. Разве ей уже дали развод? – удивился Линган, и Диг пожалел о том, что начал разговор.
– Но у него есть другая женщина.
– Разве? Не знал об этом. – Линган нахмурился. – Бедная Аолла. Хорошо, что она так мало времени проводит на Земле. Я не думаю, чтобы Строггорн сознался ей в этом.
– Как же он сможет это скрыть?
– Он у нас мастер на такие дела. Я только не пойму, давно это тебя стала волновать личная жизнь Строггорна? Не сказать, чтобы вы были большими друзьями.
– Просто часто вижу их вместе.
– Тогда понятно. Ты лучше скажи, когда сам собираешься жениться, пора бы уже, давно не мальчик... – Линган едва договорил. Диггиррен вдруг расхохотался, и его взгляд стал совсем безумным.
Вечером, после этого разговора, Линган отчитывал Строггорна.
– Вы с Этель довели его до кондиции! Диг сегодня так рассмеялся, что я уже хотел готовить для него операционную. А всего–то я и спросил его, когда он собирается жениться.
Теперь Строггорн тоже мысленно расхохотался.
– У тебя хорошее чувство юмора, Линган. Для него это сейчас очень актуальный вопрос. Лучше ответь, что ты ему сказал про нас?
– Ничего не знаю. Что я еще мог сказать? Что вы занимаетесь его «лечением?" – он с укором посмотрел на Строггорна. – Что вы собираетесь делать дальше? Ситуация, на мой взгляд, тупиковая. Диггиррен совершенно уверен, что Этель живет с тобой.
– Зато теперь ему не до других женщин.
– Конечно, Этель ему хватит до конца его дней. Но ты не уклоняйся от вопроса, Строггорн.
– Этого я тебе не скажу. Но план у нас есть, чудовищный по своей жестокости, правда.
– В твоем репертуаре. Девчонку испортишь.
– Это еще неизвестно, кто кого испортит. Я тоже не железный. Не дождусь, когда Аолла прилетит. К ее прилету нужно эту комедию закончить, Линган, – уже серьезно добавил Строггорн. – Не допущу, чтобы она страдала из–за какой–нибудь нелепости.
В любом случае, у меня не будет времени на Этель, и мы сорвем всю игру.
– Ладно. Так мне ничего и не сказал. Тяжелый ты человек. Этель только не обижай, хорошо?
– Не бойся, никто ее не тронет, пока она со мной. – Строггорн смеялся.
– Когда–нибудь можно будет дать тебе в морду? – совсем без злости спросил Линган.
***
Этель лежала на операционном столе, дома у Строггорна. Им никто не мешал.
– Строггорн, это обязательно делать? – Она решила задать пару вопросов, пока он не начал.
– Занятно. Мне казалось, мы с тобой уже все обсудили. – Он вошел под купол и сел рядом с ней.
– Не знаю, у меня есть сомнения. И потом – это жестоко, вы не находите? Я даже представить себе не могу, какие Диг может испытать чувства, когда напорется на все это!
– Жаль, что ты не была у Инги в голове, но твою собственную запись могу тебе поставить. Впечатляющее зрелище! – Строггорн сказал это почти зло.
– Это так, – вздохнула она.
– Ты влюбилась и теперь тебе стало его жаль.
– Я? Вы с ума сошли! Да я его просто ненавижу!
– Угу, поэтому я и вожусь с тобой несколько месяцев, помогая переиграть Дига.
Из–за ненависти!
– Злой вы человек, Строггорн. – Она помолчала. – Это больно?
– Ложные воспоминания? Это приятно. Воспоминания же будут приятные.
– Это как сказать.
– Намекаешь, что у тебя ко мне никаких чувств, и поэтому будет неприятно? Ты заблуждаешься. Мне нет никакой необходимости делать их абсолютно реальными. Диг будет не в том состоянии, чтобы анализировать. Конечно, при зондаже врач сразу бы отличил их от реальных. А так это будет ближе к сну, красивому, запоминающемуся сну. – Строггорн грустно посмотрел на нее. – Не беспокойся, Этель, я профессионал и не извращу твои истинные чувства. Ты права, мне не составило бы труда это сделать, но у меня нет такого желания. Пойми меня правильно. В моей жизни было достаточно женщин, но полюбил я один раз и, боюсь, что навсегда.
– Мы знакомы несколько месяцев, а я никогда не видела вас с этой женщиной. Вы прячетесь, как моя мать и Линган? А как она относится к вашим походам со мной?
– Ее нет на Земле. И она ничего о тебе не знает. Потом, может быть, я и расскажу ей все. Посмотрим, это будет зависеть от результата.
– Значит, это Аолла Вандерлит. Занятно. Как к этому относится ее муж?
– Какая ты любопытная, Этель! – Глаза Строггорна смеялись, он понимал, что Этель мстит ему за бесконечное копание в своей голове. – Плохо. Она давно не живет с ним, и теперь это сказывается на наших отношениях с Дорном.
– Значит, это ты тот самый Советник, в личную жизнь которого заглянул Диг.
Теперь я понимаю, почему ты помогаешь мне. Наверное, во всей этой истории ты тоже немного виноват. Правда?
– Правда. Мы наконец перешли на «ты»?
– Значит, моя соперница – Аолла Вандерлит. Как ты думаешь, он мог сильно влюбиться в нее?
– Не знаю. Поэтому и хочу использовать все способы, чтобы справиться с этим.
– В своих корыстных интересах?
– Не говори глупости! Диг ее никогда не интересовал, даже теоретически, и виделись они раза три в жизни. Аолла из тех женщин, кому мужчины надоели до чертиков много лет назад, а мы все продолжаем ее мучить. – Строггорн помолчал. – Все это очень сложно, Этель, и слишком запутанно, даже для меня. Так можно начинать?
– Хорошо. Будем считать, что я выяснила все, что хотела.
Строггорн не обманул. Воспоминания были чрезвычайно приятными, а их встраивание напоминало создание сложного сна, который постепенно, чтобы не травмировать ее психику, обрастал достоверными подробностями. Этель очнулась с блаженной улыбкой на устах.
– Строггорн, так бывает в жизни или это только построенный тобой сон?
– В жизни должно быть намного сильнее, чему и был свидетелем Диг. Когда–то и на Лингана это произвело сильное впечатление, а у него была зрелая психика. Но я боюсь встроить более сильные ощущения. Трудно прогнозировать, достигнешь ли ты когда–нибудь этого в жизни – зачем тебя мучить надеждами? Диггиррен ведь попал именно в эту ловушку, только мы как–то не задумались над этим. Я болел, Аолла, все тогда чуть–чуть не погибли, было не до него. Явной психотравмы не было, а Диггиррен всегда был со странностями... Хорошо. Когда решишься с ним встретиться – я должен знать об этом. Все может быть. Линган не простит мне, да я и сам себе не прощу, если с тобой что–нибудь случится. Договорились?
Этель только задумчиво кивнула.
***
Прошло еще несколько месяцев, когда Диггиррен встретил Этель в дорогом красивом ресторане, в который он зашел поужинать. Никак не ожидая встретить ее, он сразу вздрогнул и внутренне напрягся.
Зал тонул в полумраке. Настенные светильники под старину отбрасывали слабый неровный свет. Низкие столики с дорогой инкрустацией и массивные невысокие кресла под дерево составляли обстановку зала. Скатертей не было, лишь казавшаяся дорогой полировка столов впитывала и матово отражала неровные отблески света. На каждом столе выставлялся подсвечник сложной многоярусной формы и, по просьбе посетителей, можно было зажечь свечи, придавая совсем необычный вид полупрозрачным тарелкам и искрящимися красными бликами фужерам. В дорогих старинных вазах розы склоняли лепестки, создавая обстановку интимности.
Диггиррен не мог знать, что этот зал воспроизводил одно из помещений в старинном замке Аль–Ришад, но ему здесь всегда было хорошо. Он постарался занять столик поближе к Этель, которая увлеченно беседовала с подругой и одновременно ела, и, казалось, вовсе не заметила его. Это было неудивительно, учитывая, сколько времени они не встречались. Этель была в полупрозрачном нежно–голубом платье, плотно облегавшем хрупкую фигурку, оставлявшем открытыми нежную кожу груди и рук, и Диггиррен ощутил, как заныло сердце. Через какое–то время Этель встала, но проводив подругу до дверей, вернулась. Она шла по полу, выложенному сложной мозаикой пластика под дерево, словно плывя в полумраке зала. Оказавшись к нему лицом, Этель уже не смогла бы делать вид, что не заметила Диггиррена.
– Привет. – Он привстал, приветствуя ее, но Этель легко наклонила голову, лишь слегка улыбнулась, поравнявшись с его столиком, и прошла на свое место.
Диггиррен не решался пересесть к ней. Тихонько стараясь проникнуть к ней в мозг – его встретили непроницаемые, как и в прошлый раз, блоки, он понял, что Этель была у врача. После тех повреждений, которые она получила, не могло быть, чтобы ее мозг самостоятельно восстановился до такой степени. Этель вскинула на него глаза, смело смотря ему в лицо, и Диггиррен сразу прекратил проникновение.
Сейчас он почувствовал безотчетный страх от этого прямого взгляда ее глаз, казавшихся в полумраке темными.
– Я не люблю, когда влезают в мои мозги, Диггиррен, и если позволяю это делать, то только людям, которым безусловно доверяю, – сказала Этель, и Диггиррен увидел, как в ее мыслях промелькнул образ Строггорна.
– Можно я пересяду к тебе? – решился попросить он.
– Садись. – Этель пожала плечами. – Я никого не жду и еще не доела десерт.
Робот–официант перенес еду Диггиррена на ее столик.
– Тебе еще что–нибудь заказать? – Он хотел бы быть галантным. «Ты очень галантен сегодня, Строггорн», – промелькнуло в его мозгу, и Этель посмотрела на него.
Диггиррен испугался, хотя знал, что она не могла услышать его внутренние мысли, пробегавшие на такой большой и недоступной для нее скорости.
– Зачем? – спросила она, и грусть легкой тенью отразилась в ее глазах.
– Может быть, выпьешь что–нибудь?
– Опять? – Этель удивленно посмотрела на него, но Диггиррен не понял ее вопроса.
– Хорошо, – вдруг передумала она. – Что–нибудь легкое.
Диггиррен осознал, что Этель сильно изменилась, до такой степени, будто перед ним сидел совсем другой человек. «Неужели Строггорн оказал такое большое влияние на нее? Или...". – У него мелькнула мысль, что могло быть прямое воздействие на психику. «Хотя, – продолжал рассуждать Диггиррен, – это может быть следствием их близких отношений. – Эта мысль причинила ему боль. – Кажется, я окончательно запутался». Этель молчаливо продолжала есть десерт, не глядя на него. «Все–таки мне необходимо отвезти ее к себе домой и прозондировать. Она была у врача, и мне теперь непонятно... Господи! У какого врача! Этель же живет со Строггорном!" – Эта мысль потрясла его. «Как же выяснить, знает он или нет... если прямо спросить?» – Это вызывало такой страх, что Диггиррен не мог решиться. И еще это волнение, когда он смотрел на Этель, все время подкатывавшее и сбивавшее мысли, как раз тогда, когда ему была нужна холодная голова.
– Мне казалось, раньше ты был более разговорчив, Диг. – Этель поддела ложкой клубничину из десерта. Официант принес красивую бутылку с вином, галантно, совсем по–человечески, слегка поклонился и наполнил бокалы. Вино заискрилось красным отливом в прозрачном хрустале, и она взялась за тонкую ножку. – Приятный вкус. Это правда, что Варды никогда не пьянеют?
– Правда, – почему–то смутился Диг, сразу осушив бокал.
– Оно и видно, ты даже не замечаешь вкус вина. Должно быть, это грустно? – В ее глазах действительно скользила грусть. – Так что ты хотел у меня спросить?
– Откуда ты знаешь, что я хотел? – удивился Диггиррен.
– Не знаю. – Этель пожала плечами, бретелька платья скользнула, обнажая плечо. – Так показалось. – Она не стала поправлять ее, не замечая его взгляда.
– Я хотел узнать, как ты, после того случая? – решился он.
– Какого? – она нахмурилась. – А–а–а, – протянула Этель. – Когда ты содрал мне блоки? Ничего, нормально, сходила к врачу, все поправили, как видишь. Не волнуйся, я не сержусь.
– Честно?
– Зачем мне врать Варду, все равно догадаешься. – Этель снова пригубила вино с приятным терпким вкусом, заканчивая десерт. Диггиррену показалось, что она сейчас встанет и снова исчезнет, может быть навсегда. Сердце заколотилось в висках, и с дикой болью он осознал, что если отпустит ее, вот так, ничего не предприняв, то никогда не простит себе этого, и, собрав всю свою волю, спросил:
– Можно еще вопрос?
– Какой?
– Что у тебя со Строггорном? – бросился словно в воду Диггиррен.
– Он мой друг. – Этель выдержала его взгляд, а он никак не мог нащупать ложь в ее словах. Она говорила правду.
– Только друг?
– Только друг. Иногда мы бываем вместе на вечерах, да ты знаешь, видел нас не раз. Скучно, Диггиррен. Тебе это знакомо? Он хороший собеседник и галантный кавалер, когда захочет, конечно, как и все вы – Варды.
– Первый раз слышу, чтобы кто–нибудь так отзывался о Строггорне!
– Он редко встречается с женщинами, и еще реже заводит друзей, и, в отличие от тебя, не любит скандалов. – Этель невозмутимо смотрела на него, нисколько не боясь, что он заберется в ее голову.
Диггиррен подумал, что она знает его намного лучше, чем того бы хотелось. Что–то во всем этом было не так, но совершенно невозможно было понять, в чем дело.
– Если я приглашу тебя к себе домой – ты согласишься? – осторожно спросил он.
Этель не сразу ответила, сначала допив вино, и лишь потом прямо взглянула ему в глаза.
– Почему бы и нет? Только при некоторых условиях: во–первых, ты не станешь копаться в моей голове, а во–вторых, приставать с дурацкими вопросами – мне от этого становится ужасно скучно, Диггиррен. Это возможно?
– Конечно. – Он так поспешно встал, что Этель удивленно посмотрела на него.
Сразу же подошел робот–официант, и Диггиррен попросил списать заказ только со своего счета.
Перед самым выходом Этель отпросилась на минутку, сказав, что забыла о срочном звонке, затемнила экран телекома и произнесла всего несколько слов.
Квартира Диггиррена утопала в полумраке, мягкий пол длинного коридора заглушал звуки их шагов. Биоробот послушно накрывал на стол, Диггиррен, сидя напротив Этель, задумчиво смотрел на нее. Она сказала, что совсем не хочет есть, но он все–таки уговорил ее выпить хотя бы чаю. Разговор откровенно не клеился. Все, что пришлось вынести ей за последние месяцы, не могло не оставить свой след, и теперь Этель хорошо ощутила это. Ей сложно было разобраться в своих чувствах.
Сначала она, конечно же, ненавидела Диггиррена и хотела любой ценой отомстить и остановить его, но когда наконец поняла причину, у нее появилась жалость, и после этого ненависть ослабла, уступив место совсем другому чувству. Безусловно, Диггиррен был очень интересным мужчиной, а взгляд его изумрудно–зеленых глаз никогда не пугал Этель. В своей жизни она столько раз глядела в ничуть не менее страшные глаза своего приемного отца, что уже в детстве привыкла не замечать эту предельную жесткость взгляда, так пугавшую в Советниках. И все–таки Этель не считала, что влюбилась в Диггиррена. Если бы это было так, рассуждала она, почему тогда ее охватывала такая грусть? И это щемящее чувство в груди, что общего оно имело с любовью?
– Где ты жила столько времени? Я сначала искал тебя, но не смог найти.
– Диг, ты обещал не задавать вопросы. Может, мне уйти? – спросила Этель. Он вздрогнул, ей снова стало жаль его, и что–то опять поднялось в груди. – Не бойся, я не сбегу, только наша встреча мне кажется странной. А тебе? – Он не ответил, и она продолжила: – Может быть, мы торопимся и слишком мало знаем друг друга?
– А это так важно, знать друг друга?
– Не знаю. – Этель пожала плечами. – У эсперов редко встречается длительное знакомство, все друг о друге становится известно слишком быстро, а потом хочется большего – наступает разочарование, и все повторяется, но уже с другим партнером. У тебя разве не так? – Она просто физически ощутила, как кровь прилила у него к лицу.
– По крайней мере, я знаю одного человека, у которого это не так, – сказал Диггиррен.
– Откуда ты знаешь, что было бы, если бы Аолла жила на Земле, а не прилетала раз в пять лет? Может быть, они бы давно надоели друг другу?
– Знаешь, сначала я не поверил, что Строггорн – твой друг, но если ты в курсе всех его дел – я восхищаюсь тобой! – Диггиррен помолчал. – Не думаю, чтобы их чувства могли надоесть. Я обещал никогда никому не рассказывать об этом, и тебе придется поверить мне на слово – но это невероятные, чудовищные чувства и трудно, невозможно представить, чтобы такое было у людей.
– Они и не люди, а существа Многомерности, как в какой–то степени все телепаты.
Никто ведь не знает, что это на самом деле за процесс – создание единого психического существа. Ясно только, что нужно очень доверять друг другу, а малейшая фальшь отправляет в психотравму. Таких случаев много.
– Ты говорила об этом со Строггорном?
– Много и достаточно откровенно. В конце концов, кто еще имеет такой уникальный опыт? В учебниках об этом не прочтешь.
– Не знаю, хватит ли у меня теперь наглости предложить пойти со мной в спальню?
– Может быть, попробуем? Я чертовски любопытна. Все мы такие.
– И ты согласишься снять блоки? – совсем тихо спросил Диггиррен.
– Может быть, но не сразу, и если мне понравится. И еще: если ты сделаешь это первым. Я не хочу, чтобы меня опять обманули. Согласен на таких условиях?
– Это ты от Строггорна научилась ставить условия?
– Как знать, – Этель рассмеялась. – Решишься? Ты ведь очень этого хочешь, Диггиррен. Правда?

© Лора Андерсен

Разрешение на книги получено у писателя
 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList