Душа Мира
Когда я еще был студентом Оккультного университета на Камбикорне, декан
Буаль–Буль–аш–бурабаль (уроженец Аройо Три) как–то вошел в аудиторию, где
наша группа занималась препарированием лабораторной души, и сказал,
морщась:
– Господа, почему бы вам не заняться делом?
Мы готовы были заняться чем угодно, лишь бы не слышать воплей, которые
издавала подопытная душа, когда мы извлекали из нее тайные желания и
нездоровые инстинкты. Мы прекрасно знали, что лабораторные души – всего
лишь муляжи, и следовательно, стоны их тоже плод компьютерного творчества,
но все равно слушать это было неприятно, и потому мы с удовольствием
бросили наполовину препарированную душу в центрифугу Мильтона, смешивавшую
желания и страсти.
– А в чем дело? – ворчливо поинтересовался Бинугар, студент–второгодник,
отлынивавший от занятий всегда, когда представлялась возможность. На его
родной планете (она располагалась где–то за галактикой М106) труд вообще
считался занятием постыдным, поскольку физическую работу делали растения,
душой не обладавшие.
Декан скосил все свои семнадцать глаз в мою сторону и сказал:
– Сейчас Деррик будет стратифицировать, и вам предлагается помочь, если
выделенные сущности начнут разбегаться.
Деррик был профессором факультета духовного зарождения, и когда он
занимался стратификацией, посмотреть на это сбегались студенты всех курсов
и даже абитуриенты, вообще не понимавшие, что происходит. Стратификация –
сообщаю для тех, кто не знает, – это разделение сущностей в момент смерти
тела–носителя. Допустим, вы прожили десять жизней, и нынешняя является
вашей одиннадцатой инкарнацией. Все эти десять бывших сущностей мирно
уживаются в вашем подсознании, изредка давая о себе знать разными, чаще
всего глупыми, советами. Но в тот момент, когда ваше тело перестанет
функционировать (умрет – выражаясь по–обывательски), сущности вынуждены
его покинуть, и делают это не одновременно, а по очереди. Сначала выходит
в астрал душа номер один, ваша самая первая инкарнация, потом душа номер
два... И так далее, пока вы сами – точнее, ваша нынешняя сущность – не
покинет уже холодеющее тело. Преподаватели заставляли нас вылавливать
души–инкарнации в тот момент, когда они покидали тело, и помещать их в
астральный холодильник, чтобы потом препарировать и таким образом обучать
студентов. Что–то вроде анатомического театра, только духовного и, значит,
куда более сложного.
Подбегая к аудитории, где профессор Деррик собирался производить сеанс
стратификации, я воображал, что нынешнее действо не будет ничем отличаться
от прочих. То, что я увидел, однако, опровергло мои предположения. На
столе лежал не покойник, а вполне живая и даже молодая и красивая женщина,
а профессор уже начал объяснения:
– Эта дама, – говорил он, – родилась на Бурберге Шестом, как вы сами
можете судить по ее двум головам и ластам, которыми заканчиваются ноги.
Она беременна и должна была бы родить здорового ребенка через одиннадцать
лет, поскольку таков на Бурберге отпущенный природой срок. Но госпожа...
мм... короче говоря, она не желает рожать и обратилась к медикам с
просьбой об аборте. Казалось бы, что тут интересного? Ничего. Но!
Госпожа... мм... короче говоря, она не хочет, чтобы душа ее нерожденного
ребенка вернулась в астрал.
В аудитории возник шум, студенты принялись обсуждать странное пожелание
госпожи... мм...
– Поэтому, – продолжал профессор, – мы приняли решение произвести
стратификацию души не в момент смерти физической оболочки, а в момент
извлечения из нее нерожденного плода. Кстати, кто ответит мне на простой
вопрос: когда у зародыша появляется душа?
Вопрос был, честно говоря, на засыпку. Что значит – когда? Появление души
– процесс постепенный. Сначала в тело вселяется его первая инкарнация,
затем – вторая, третья... Когда вселяется последняя, нынешняя, младенец
рождается и издает первый крик.
Я так и сказал.
– Студент Иона Шекет, – покачал головой профессор. – Вы неправы! Какой
литературой вы пользовались? Огайном Вислоцким? Это устаревший учебник!
Современные исследования показывают, что душа во всех ее инкарнациях
вселяется в зародыш еще тогда, когда он находится в материнской утробе.
Человеческий зародыш обзаводится душой после шестнадцатой недели своего
физического существования. Понятно, Шекет? Садитесь и никогда не говорите
того, в чем не уверены!
Он повернулся к аудитории, а аудитория повернулась в мою сторону и ехидно
наблюдала мое смущение.
– Внимание! – призвал профессор. – Сейчас начнется операция по извлечению
зародыша, от которого госпожа... мм... короче говоря, не пропустите–ка
сущностей, господа!
Легко сказать! Поймать душу, которая покидает тело в момент смерти, легко
– только руку протяни. А как поймать душу еще не родившегося существа?
Душу, которая еще и не жила на свете? Душу, настолько нежную и прозрачную,
что увидеть ее даже в духовном пространстве почти невозможно?
Многие студенты даже и пытаться не стали – откинулись на спинки кресел и
наблюдали за действиями их более смелых товарищей. Естественно, я оказался
в числе последних.
Должен сказать, что вся эта процедура интересовала меня сначала
исключительно с одной целью: произвести впечатление на профессора и
получить по его предмету хорошую оценку. Знал ли я, чем закончится
неожиданный экзамен?..
Когда началась операция, я сидел за экраном инкарнаций и следил за
отделением душ. Оказалось, что нерожденное еще существо, которое и на
человека–то пока не было похоже, успело прожить не много, не мало –
семнадцать жизней. Шестнадцать я отделил и выпустил в астрал без каких бы
то ни было проблем.
Дошли наконец до последней инкарнации, от появления которой я не ждал
ничего интересного. Действительно, чего можно ожидать от новорожденной
души, еще не познавшей даже света, не говоря о прочих жизненных радостях?
Табула раса, чистый лист – говорить не о чем.
Все оказалось иначе.
Душа нерожденного младенца была невидима даже для приборов, способных
материализовать даже душу микроба, если бы таковая существовала. Увидеть я
ничего не мог, но слышно все было прекрасно, и я услышал:
– Шекет, пожалуйста, поскорее переключите меня на главный компьютер этой
звездной системы.
– Э... – сказал я, опешив. – Вы знаете мое имя?
– Не теряйте времени, – несколько раздраженно произнесла невидимая душа. –
Не так много капель в вечности, как вам кажется.
Фраза была слишком высокопарной, но и не лишенной логики. С другой
стороны, о каком компьютере шла речь? И зачем компьютер нерожденной душе,
ничего не познавшей в мире?
– Я жду, – в голосе отчетливо звучало нетерпение.
– Э... – повторил я. – В системе Камбикорна нет главного компьютера, тут
все автономно, потому что...
– Я понял, – сказала душа. – Тогда переключите меня на основной терминал
университета, дальше я сам разберусь.
– Э... – мое заикание мне уже и самому не нравилось. – Зачем вам? Хотелось
бы поговорить, знаете ли... Никогда не беседовал с нерожденными душами.
Мне почему–то казалось – собственно, так написано в учебниках, – что душа
возникает в момент рождения и развивается, постепенно познавая окружающий
мир.
– Чушь какая, – с отвращением заявила душа. – Все происходит как раз
наоборот. Развитие идет от полного знания, да будет вам известно! И я не
хочу это знание потерять, вот почему мне срочно нужен компьютер, причем
самый мощный и с максимальной памятью. Лучше всего – сеть. Побыстрее!
Разговаривая с вами, я тераю время и чувствую, как исчезают знания, они
уже не бесконечны...
– Погодите, не так быстро, – пробормотал я. – Вы хотите сказать, что,
рождаясь, душа знает о мире все?
– Безусловно!
– Абсолютно все? – уточнил я.
– Именно абсолютно! И именно все! Вселенная бесконечна, и знание о ней
бесконечно тоже. Вообще говоря, знание о Вселенной совпадает с самой
Вселенной, поскольку информация об объекте равнозначна самому объекту,
если учесть, что...
– Допустим, – прервал я. – Но ведь младенцы ничего о мире не знают! Они
только сучат ножками и вопят во все горло, их нужно учить смотреть,
ходить, говорить...
– А душа их тем временем теряет все, что имела в момент рождения, –
прервал меня голос. – И когда эти ваши младенцы начинают наконец
разговаривать, то души их уже действительно понятия не имеют о том, что
такое дважды два и чем синий цвет отличается от зеленого! Так вы мне нашли
компьютер?
– Сейчас, – сказал я, набирая на клавиатуре моего экзаменационного
билетера (больше у меня под рукой просто ничего не было!) коды хоть
каких–то устройств: ведь студентам во время экзаменов не разрешалось
пользоваться даже калькуляторами, как же я мог помочь бедной душе,
боявшейся потерять себя в чуждом для нее мире?
– О! – воскликнул голос. – Я уже забыл, что... И это забыл тоже... Но я
еще помню, что карбент оридона сурфидирует с руюрусом...
– А чего–то более полезного для рода человеческого вы не помните? –
спросил я, продолжая безуспешные попытки выйти на контакт с
университетским компьютером. Ответом было: «Шекет, если будете продолжать
ваши попытки списать, то экзамен принят не будет».
– Я уже не помню, что такое карбент оридона, – трагическим шепотом
произнесла душа. – Карбент... как его...
Я сделал еще одну попытку пробиться, и тут на мою ладонь легла рука
профессора Деррика – я узнал ее по семи большим пальцам и одному
хватательному отростку.
– Шекет, – возмущенно сказал Деррик, – это уже переходит все границы! Вы
не знаете правил? И вообще – списывать дурно.
– Я не намерен списывать, профессор! Я хочу спасти душу, точнее, ее
бесконечные знания!
– Придумайте отговорку оригинальнее, – презрительно сказал Деррик. – Вы
свободны, пересдавать будете через месяц.
– Но...
– Можете идти, Шекет! – повысил голос профессор.
И мне пришлось покинуть помещение под ехидными взглядами других студентов.
Конечно, они же ничего не знали о моем разговоре с неродившейся душой!
Душой, которая владела бесконечным знанием и забыла все в тот момент,
когда севший на мое место студент загнал ее в инкубатор.
Я брел по университетскому двору, и мне было так горько, хоть плачь. Не
жаль было экзамена, я думал о том, что мог узнать о Вселенной все! Где
конец и где начало, что такое жизнь и что такое счастье, почему взрываются
звезды и для сего создана Вселенная. Я мог узнать...
И не узнал ничего.
