Странные Приключения Ионы Шекета - Павел Амнуэль - Книжная Полка

Пешком к Звездам

Я нисколько не жалел о том, что получил от руководства Института безумных изобретений письмо о моем несоответствии занимаемой должности. Могли бы написать короче: «Вы уволены, Шекет!" В конце концов, я действительно превысил свои полномочия, когда убил разумное существо – господина Соль–Си–До–Фа.

Как бы то ни было, я покинул ставший уже привычным кабинет на Церере и в задумчивости подвесил свой звездолет на стационарной юпитерианской орбите, чтобы немного подумать о собственном будущем и решить, куда лучше всего направить свою неуемную энергию.

Я бы с удовольствием вернулся в Зман–патруль, но меня не взяли бы – слишком стар. С неменьшим удовольствием я отправился бы в новое межзвездное путешествие, но было так трудно выбрать себе достойную цель, что я даже не стал тратить на это мысленных усилий. Подумав, я направил свою колымагу в сторону планеты Камбикорн, где располагался известный в Галактике Оккультный университет, диплом об окончании которого уже двадцатый год пылился в моем компьютере в самой почетной директории.

– Кого я вижу! – воскликнул ректор университета Миасс Евскарит, когда я распахнул дверь его кабинета. – Хотите продолжить образование, Шекет? У нас есть несколько новых курсов. Например, душевное общение с призраками великих покойников...

– Благодарю, – сказал я. – Я бы хотел продолжить свои исследования. Есть идеи, я ведь работал в последние годы в Институте безумных изобретений...

– О! – воскликнул Миасс Евскарит. – И какие же идеи бродят в вашей замечательной голове?

– Я убедился в том, что живущие ныне изобретатели не способны придумать новинку, которая была бы гениальна до безумия. И мне не остается ничего иного, как обратиться к изобретателям, уже покинувшим мир.

– Ну–ка, ну–ка, – с интересом произнес ректор и подпер обе свои головы пятью своими руками.

– Я говорю об извлечении прошлых инкарнаций, – сообщил я.

– Ну–ка, ну–ка, – повторил Миасс Евскарит, не сразу поняв гениальность моего предложения.

– Помнится, – сказал я, – в бытность студентом я делал курсовую работу по определению собственных инкарнаций. Я знаю, например, что прожил восемнадцать жизней, в одной из которых был женой священнослужителя в иерусалимском Храме, в другой – охотником в вымершем африканском племени Уххухуту, и так далее. Так вот, моя восьмая инкарнация – придворный механик Его императорского величества Аммариха Восьмого с половиной, монарха с планеты Диркун. Звали меня тогда Иабурком, и я изобрел для сюзерена много замечательных приспособлений, прославивших его имя. Я уверен, что эта моя инкарнация была бы очень полезна...

– Понятно, – прервал меня Евскарит. – Кто же мешает вам войти в контакт с этой вашей инкарнацией и поговорить с ней о печальной судьбе изобретателей? Ведь, если я не ошибаюсь, в той инкарнации вы были умерщвлены растворением в кислоте, поскольку осмелились возражать императору, когда тот...

– Не нужно вспоминать о неприятном! – воскликнул я. – Нет, я не хочу говорить с Иабурком. Я хочу, чтобы Иабурк жил сейчас и здесь. Я уверен, что он сможет изобрести такое...

– К сожалению, – сухо произнес ректор, – вы должны знать, Шекет, что прошлое невозвратимо. Иабурк жил и умер, и с этим ничего не поделаешь.

– Категорически не согласен! – воскликнул я. – Думаю, что мне удастся извлечь личность Иабурка...

– Личность – может быть, – нехотя согласился Евскарит. – А где вы возьмете для него тело? Личность без тела вряд ли будет способна изобретать – вы же знаете, что призраки лишь стонут о покинутом ими мире!

– Мне не нужен призрак Иабурка, – отмахнулся я. – Я намерен воссоздать себя в восьмой инкарнации.

С этими словами я покинул кабинет ректора и отправился в знакомую лабораторию, где я провел когда–то пять лет, ставя эксперименты по общению с душами великих покойников. Я включил распознаватель сутей, отыскал в себе затаившуюся инкарнацию и произвел обмен личностями прежде, чем Миасс Евскарит догадался отключить энергию в здании университета.

Я встал с ложа, потянулся и подумал, что Его величество Аммарих Восьмой с половиной будет недоволен, если я к завтраку не изобрету чего–нибудь, способного развлечь монарха хотя бы до обеда. Обстановка показалась мне незнакомой, и я сразу понял, что все это проделки Ионы Шекета, которым мне предстояло стать в моей восемнадцатой инкарнации.

Ну и ладно. Аммарих Восьмой с половиной – вовсе не тот хозяин, расставшись с которым я стал бы лить слезы.

Я обошел помещение и понял, что здесь все нуждается в усовершенствовании. Стол, например. Почему у него неподвижные ножки? Или стены – разве не лучше было бы обойтись без них? Не говоря уж о студентах, стоявших вокруг меня и глазевших, будто впервые видели живого изобретателя. Студентам следовало бы укоротить лбы, это пошло бы на пользу их умственному развитию – ясно ведь, что большой лоб приводит к значительному испарению мыслей и, как следствие, к слабоумию!

Открылась дверь, и вбежал ректор университета Миасс Евскарит.

– Шекет! – воскликнул он. – Зачем вы это сделали?

– Мое имя Иабурк, – с достоинством сказал я. – И мне нужны, во–первых, семь моих единоутробных жен, а во–вторых, пещера, в которой я мог бы заняться изобретательством.

– Единоутробных жен? – растерялся ректор.

– Да–да, – нетерпеливо сказал я. – Одной из них можете стать вы сами, ведь даже Аммарих Восьмой с половиной не отказывался от этого, когда был в хорошем настроении!

– Но я... – пролепетал Евскарит, и я не стал его слушать. Я взял его и еще шестерых студентов (кажется, среди них были две девушки, что, конечно, не играло никакой роли), исполнил свой супружеский долг и стал наконец готов к процессу изобретательства.

– Уф–ф, – сказал ректор, отпав от меня, – никогда не думал, что процесс размножения на вашей планете, Иабурк, происходит таким образом.

– Да вы вообще не способны думать, – сообщил я и покинул помещение, оставив ректора и студентов прикладывать холодные полотенца к лбам, покрытым синяками от моих супружеских действий.

Пещеру я нашел неподалеку от главного корпуса. Вообще–то это был ангар для субпространственных одноместных кораблей, но на какое–то время помещение можно было назвать пещерой – дело ведь не в названии, а в сути.

Я сел посреди пещеры и начал изобретать.

Сначала я изобрел способ перемещения между звездами без помощи звездолетов. Способ был древним как мир, и я удивлялся, почему моя восемнадцатая инкарнация, этот Иона Шекет, не додумался сам. Почему по земле он ходит пешком, а от звезды к звезде перемещается в громоздком и шумном аппарате? Ноги нужно разминать, вот что! Или они здесь даже не знают, что в ногах только правды нет, а энергии, необходимой для звездных прогулок, вполне достаточно? Ведь в пятках находятся приемник и излучатель космического биополя!

Я активизировал эти узлы в собственном организме и немедленно поднялся в воздух, вызвав изумление у рабочих, находившихся в пещере. С воплями ужаса они разбежались, а я попробовал сделать несколько шагов, болтая в воздухе ногами. Трудновато, конечно, но можно привыкнуть. У себя на Диркуне я обычно пользовался реактивными клапанами в своих нижних присосках, но здесь я такой возможности был, конечно, лишен.

С некоторым трудом я вылетел в широко раскрытую дверь пещеры и, увидев простор неба, пришел в экстаз – замечательное состояние, без которого не совершишь межзвездного перелета.

– Я вернусь! – сообщил я ректору, махавшему мне всеми пятью верхними конечностями, и ринулся вверх, отталкиваясь от воздуха пятками.

Вот что значит – оказаться в будущей инкарнации, не позаботившись узнать о ней больше, чем записано в наследственной программе. Откуда ж мне было знать, что этот тип, Иона Шекет, может жить только в атмосфере, да еще и кислородной? Едва я поднялся на высоту десяти километров, как почувствовал, что сейчас умру – здесь нечем было дышать.

Я опустился до уровня облаков и улегся на одно из них, чтобы подумать – нужно было изобрести что–нибудь, что позволило бы Шекету жить в вакууме. Как–то я уже изобретал для Аммариха Восьмого с половиной биомешок для вдыхания пустоты и даже получил благодарность – три удара плетью по каждой конечности. Можно было бы немного видоизменить процесс обмена и поверхностного натяжения...

Сделать это оказалось чуть сложнее, чем заставить пятки излучать поглощаемую ими энергию космоса. Но я справился – иначе я перестал бы себя уважать! – и, отдохнув на облаке, ринулся вверх, сразу оказавшись на орбите, где ожидали разрешения на посадку десятки звездолетов, прибывших на Камбикорн. Я видел, какая поднялась паника. Как же, человек за бортом! Да еще и ногами дрыгает, и морда синяя, а глаза излучают свет в невидимом ультрафиолетовом диапазоне...

Я помахал капитанам звездолетов рукой и начал погружение в атмосферу, решив, что для первого испытания сделал вполне достаточно. В конце концов, тело не мое, а Шекета, и я вовсе не был уверен, что, придя в себя, моя восемнадцатая инкарнация останется так уж довольна сделанными мной изменениями.

Я опустился на площадку перед ангаром–пещерой и бодро сказал подбежавшему ко мне ректору Миассу Евскариту:

– Скучно. Передайте Шекету, что я возвращаюсь к своему монарху Аммариху Восьмому с половиной. Пусть дальше сам разбирается.

После этого я закрыл глаза и тут же открыл их опять.

– Что? – сказал я, увидев с каким беспокойством смотрит на меня Миасс Евскарит. – Надеюсь, Иабурк не сделал с моим телом ничего предосудительного?

– Смотрите сами, Шекет, – пробормотал ректор и протянул мне небольшое зеркало.

М–да... Женщины меня любить не будут. Лицо приобрело синеватый оттенок, плечи раздались вширь. Я опустил взгляд и понял, что еще смущало Евскарита – я не стоял на земле, а висел над ней на высоте примерно двадцати сантиметров.

– Замечательно! – воскликнул я. – Вы ведь не станете отрицать, что моя восьмая инкарнация – замечательный изобретатель! Немедленно подам заявку: «Способ межзвездных путешествий с помощью излучения поглощенной космической биоэнергии».

Я представил себе, каким будет лицо у эксперта в Институте безумных изобретений, занявшего мое место и получающего сейчас мою зарплату. Именно к нему, своему преемнику, я собирался явиться – пешком! – чтобы подать заявку на изобретение. И пусть скажет, что оно не безумно!

Я попрощался с ректором и взмыл в воздух.