Глава пятая
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного, понимал суть своего мира, поскольку
понимал все обитавшие в нем идеи. Имя он взял себе сам, потому что
действительно искал невозможного. Невозможное представлялось не конкретной
идеей, не мысленной сутью, но пустой оболочкой, не заполненной ничем и ни
к чему не стремившейся, недоступной не только для взаимного, но даже для
одностороннего понимания. Никто, даже Гармоничный–Знающий–Материальное, не
был в состоянии ни осознать, ни ощутить то Невозможное, которое стало
однажды для Вдохновенного смыслом его существования в мире.
Что мог Гармоничный–Знающий–Материальное? В свое время он, хотя и был
моложе Вдохновенного–Ищущего–Невозможного, все–таки стал первым, кто
понял, что в мире присутствуют абсолютно чуждые ему структуры и сути.
Структуры внедуховные и, следовательно, невозможные. Именно он в одной из
бесконечных дискуссий, служивших не просто для развлечения, но прежде
всего для актов рождения новых разумных сущностей, заявил
Вдохновенному–Ищущему–Невозможного:
«Невозможное существует в мире изначально, искать его смысла нет, и твое
жизненное кредо не стоит того, чтобы занимать им собственное имя».
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного, конечно, принялся возражать, используя
всю мощь дедуктивной и интегральной логик, приносивших ему обычно победу в
общих спорах, – следствием этих побед стали сотни миллионов (а может, и
миллиарды – кто их считал?) небольших, но красивых идей, способных в
будущем разрастись в мудрые и основополагающие духовные принципы. Но
возражения натолкнулись на тот единственный барьер, преодолеть который не
мог никто, потому что нельзя не принять истину.
Гармоничный–Знающий–Материальное показал Вдохновенному–Ищущему–Невозможное
эту истину, и оба они, придя к согласию, довели решение до всеобщего
сведения, превратили во взаимопонимание, и с тех пор знание о материальном
стало предметом общей дискуссии, а следовательно, стимулом для развития.
Гармоничный–Знающий–Материальное полагал, что предмет его исследования
существовал в мире изначально – Вдохновенный–Ищущий–Невозможное признавал
его правоту, поскольку действительно: как могла возникнуть идея чего бы то
ни было, если бы это что–то не существовало в природе? Но, с другой
стороны, будь материя изначальной составляющей мироздания, как могли они,
разумные, для кого не было тайной ничто, способное стать предметом
обсуждения, как могли они не знать о материи и не пытаться уже давно
избавиться от ее непредставимого присутствия?
Если бы они поняли это раньше, если бы раньше приняли меры, может быть, и
нынешнего ужаса не возникло бы? Ведь Ужасный–Предвещающий–Конец родился
именно в тот момент, когда духовные сущности осознали, что их мир больше
не расширяется, и тем, кто появились совсем недавно, неразвитым и
способным на любые интеллектуальные подвиги, просто нет места свои
способности развивать.
Ужасный–Предвещающий–Конец родился, когда мироздание пребывало в состоянии
стасиса – незначительном временном интервале между стадиями расширения и
сжатия, – и потому суть его проявилась сразу. Ужасный–Предвещающий–Конец
родился взрослым, ему не требовалось времени ни для осознания себя, ни для
внутреннего развития, ни даже для того, чтобы мелкими мысленными посылами
воспринять себе подобных и вступить в бесконечную, никогда не
прерывывшуюся дискуссию.
И тогда – мир только–только изменил направление развития – все
одновременно поняли, что произошло. Ужасный–Предвещающий–Конец стал
изгоем. Даже Вдохновенный–Ищущий–Невозможного решил тогда, что следствие
опередило причину, и именно рождение Ужасного–Предвещающего–Конец привело
к краху мироздания. Но как, в какой безумной дискуссии родилась эта идея?
Почему никто из сущностей не заметил, что собственное сознание породило в
пространстве мысли новую, никем не предсказанную и никому не нужную суть?
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного вспомнил собственные ощущения в тот
момент, когда Ужасный–Предвещающий–Конец сообщил новую суть: «Расширение
Вселенной закончилось, началось сжатие, и через восемьдесят три оборота
мироздание погибнет, поскольку обратится в точку, из которой возникло сто
двенадцать оборотов назад».
«Прочь!" – такой была общая мысль, будто именно Ужасный–Предвещающий–Конец
заставил Вселенную начать движение к своему финалу. Он просто родился на
стыке вечности и конца – не повезло бедняге, закон случая, кто–то ведь
должен был родиться именно в тот, а не иной момент. О рождении новых
представлений больше и речи не было – какие рождения в сжимающемся мире?
Но идеи стали погибать – вот в чем заключалась катастрофа!
Первой погибла Вечность–Повторяющая–Себя. Кончину этой идеи предвидели
все, и все хотели ее спасти, понимая безнадежность своих усилий.
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного был первым, кто пытался поддержать едва
теплившуюся жизнь. Ничего не получилось. Вечность–Повторяющая–Себя иссякла
– не влилась в другие сути, как это бывало прежде, а именно иссякла,
исчезла из мира, оставив лишь мятущюуся и приставучую Память.
С тех пор погибли многие. А многие почувствовали силу. Сильней стал
Гармоничный–Знающий–Материальное, хотя об истинной сути материи он знал не
больше прочих. Отличие заключалось лишь в том, что
Гармоничный–Знающий–Материальное сутью своей утверждал равнозначность
материи и духа во Вселенной. Идею все считали ошибочной, а потому сам
Гармоничный–Знающий–Материальное пользовался славой существа, не вполне
адекватно понимавшего и рассуждавшего – в общем, этакого придурка, с
которым и возиться не стоило.
А ведь пришлось. Если кто и мог сказать веское слово о материи, то это
Гармоничный–Знающий–Материальное, – так считали все, и лишь
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного придерживался другого мнения.
Единственный, с кем он мог обсудить свои сомнения, был
Ужасный–Предвещающий–Конец, но он был и единственным, с кем
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного не стал бы говорить о самом для него
важном.
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного был мыслью, идеей – то есть, по сути
своей, тем словом, с которого началась совсем другая Вселенная. Другая – и
та же. Осознав, что в мире появилось материальное, и огорчившись после
того, как первая попытка уничтожить чуждую суть оказалась неудачной,
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного слелал то, что должен был сделать сразу –
раскрыл себя для всех.
Возник мыслительный резонанс, и новая идея, усилившись до вселенских
масштабов, как всегда бывало в подобных случаях общего согласия, обрела
самостоятельность, а затем и имя. Невозможный–Отрицающий–Очевидное своим
рождением только усилил волны полемики.
Разве обязательно, чтобы материальное явилось в мир как следствие
начавшегося сжатия? Да, явление было осознано сейчас, когда
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного находился в особом физическом состоянии
отключенности от единого духовного поля. Но на самом деле материя могла
возникнуть значительно раньше. Могло ли случиться, что именно появление
материи предшествовало остановке расширения Вселенной – и даже вызвало эту
остановку и начало сжатия?
Не только Вдохновенный–Ищущий–Невозможного, но и многие другие усомнились
в правильности этого предположения и проверили его истинность рядом
простых рассуждений, раскинув их вдоль границ Вселенной, чтобы истинность
вывода не вызвала новой дискуссии. Невозможный–Отрицающий–Очевидное
остался, однако, при своем мнении, что вообще было свойственно вновь
рожденным идеям, еще не успевшим наполниться глубинным содержанием.
То, что материя подлежит уничтожению, стало очевидно. Как это сделать?
Ответа, естественно, ждали от Гармоничного–Знающего–Материальное, а он
неожиданно будто растворился в мысленном фоне Вселенной, опустился ниже
этого уровня, его даже и ощущать многие перестали – был и исчез.
Вдохновенный–Ищущий–Невозможного понимал, что происходит:
Гармоничный–Знающий–Материальное хотел подумать над ответом в одиночестве.
Странно, конечно, так ведь легко прийти и к неверным выводам, а потом
лечиться от этой болезни, впитывая чужие духовные волны. Но помешать не
мог никто, да никто и не пытался.
Между тем Вдохновенный–Ищущий–Невозможного вновь впал в беспокойство – он
продолжал чувствовать, как материальное отрывает от его родного мира все
более обширные куски. Ему даже показалось – именно показалось, поскольку
идея проскользнула в сознании и провалилась в глубину бессознательного
мирового фона, – что материя вовсе даже и не чужда, как это ни странно
звучит, процессу мышления. Как это возможно? Вопрос был задан и, конечно,
требовал ответа, но прежде Вдохновенный–Ищущий–Невозможного хотел укрепить
возникшую идею. Укрепить – значит поделиться. Прежде всего, конечно, с
Гармоничным–Знающим–Материальное, с кем же еще? И тогда со всеми
приличествующими случаю извинениями Вдохновенный–Ищущий–Невозможного
вытащил из океана совсем уж погрузившуюся в собственные мысли идею.
Гармоничный–Знающий–Материальное не сразу понял предложение
Вдохновенного–Ищущего–Невозможного, они и раньше не очень понимали друг
друга, поскольку принадлежали к разным уровням мыслительного процесса.
Мыслящая материя? Разве это не чепуха вроде материальной мысли? Но разве
сам Гармоничный–Знающий–Материальное не носился ровно с такой же идеей еще
тогда, когда существование материи, отрицающей дух, было всего лишь темой
для дискуссии – абстрактной, бесперспективной, но оттого не менее
интересной?
«Нужно попробовать», – согласился Гармоничный–Знающий–Материальное.
«Вдвоем?" – задал вопрос Вдохновенный–Ищущий–Невозможного. Окинув мыслью
окружавшую Вселенную, Гармоничный–Знающий–Материальное согласился и с этим.
Вдвоем так вдвоем. Идеи слились, уровни размышлений слились, духовная суть
вспучилась, разрывая ткань мироздания.
И первой мыслью, которую они ощутили, оказались слова Аримана: «Только
солнце, твердь и мы». И четкое определение: «Это – Вселенная без материи».
