* * *
– Мы не должны были этого делать, – сказала Дина.
И.Д.К. молчал, он знал, что в глубине души Дина думает совсем иначе,
но не хотел показать ей, что знает это. Да и не был уверен, что прочитал
ее неосознанное желание, а может быть, – свое собственное?
– Ты слышишь? – сказала Дина. – Мы не должны были...
– Тень здесь все–таки есть, – пробормотал И.Д.К., – хотя и размытая.
Такое впечатление, будто небо – стеклянный купол, а источник света где–то
дальше. Наверное, таким был мир на второй день творения, когда Бог уже
отделил свет от тьмы, но еще не создал ни Солнца с Луной, ни звезд.
– Тогда и растений еще не было, а ты посмотри какие кусты. Правда, не
пахнут. Знаешь, я уверена, что в Иерусалиме еще и часа не прошло. Такое
ощущение.
– Значит, наши желудки живут по иерусалимскому времени – совершенно
не хочется есть.
– А это возможно – чтобы весь организм жил в одном ритме времени, а
мысль – в ином, более быстром?
– Ты считаешь, что все, что мы с тобой видели и пережили – это только
мысль, воображение?
– Да, ты прав... Я ведь с ними разговаривала – с женщинами. И вода
текла... Тогда что же это?
И.Д.К. помедлил с ответом. Они подошли к деревьям – грязно зеленым у
основания, с ярко–зелеными длинными, линзовидными листьями, растущими
прямо из ствола на высоте примерно пяти метров. В лесу было сумрачно, но
вовсе не так, как следовало бы ожидать из–за очевидного отсутствия
солнечного света.
– Саграбал, говоришь? – сказал И.Д.К. – Пусть будет Саграбал. Звучно
и непонятно, как раз то, что нужно для хорошего названия.
– Куда мы идем?
– Сюда, Дина. Под этим деревом будет наш лагерь.
– Надолго?
Может быть, навсегда. И.Д.К. задавил эту мысль, едва она возникла –
нехватало только, чтобы Дина услышала. Он должен быть уверен в себе как
верховный раввин уверен в существовании Бога.
– Нет, – сказал он, – не думаю. Не было смысла нам попадать на
Саграбал, чтобы жить здесь как Адам с Евой в раю.
Дина шагнула к нему и прижалась лбом к его плечу. И.Д.К. вдыхал
слабый запах шампуня от ее волос, думал, что так вот стоять, просто
стоять, не шевелясь, быть столбом, на который можно опереться, – тоже
счастье, дурацкое, возможно, и временное, и неправильное, но счастье,
бессмысленное и нелепое, но сейчас единственно нужное. Потому что придает
силы.
Через несколько минут (или часов – они так и не научились определять
время) они сидели у подножия чудовищно кривого дерева, стараясь не
касаться ствола и уж тем более – листьев. И.Д.К. тихо, иногда переходя на
мысленные образы, излагал Дине свои соображения, одновременно и сам
понимая четче их пока расхристанную суть и последовательность. Дина
слушала, закрыв глаза, впитывала не смысл, а интонации, и поскольку с
каждым словом они становились все более уверенными, то и она чувствовала,
как напряжение последних часов (дней?) расплавляется, становится мягче,
растекается воском.
– Давай рассуждать последовательно, – говорил И.Д.К., вовсе не
убежденный, что ход его рассуждений хоть как–то соответствует реализуемой
последовательности поступков, событий и следствий. – Код был прочитан. Код
включил в генетической памяти механизм, полностью переводивший организм в
новое состояние. После этого ты оказалась на планете с этими женщинами, а
я – на черном пляже. Куда пропал Йосеф, неизвестно, не исключаю, что он и
вовсе остался в Иерусалиме. Не нужно вздыхать, Дина, уверяю тебя, нам
повезло больше, чем Йосефу.
Мы, люди, были когда–то кем–то запрограммированы как ключ к
возрождению Вселенной. Запрограммированы на генетическом уровне, и
механизм был смазан и законсервирован до лучших времен. А ключ был
закодирован и дан людям в руки. Тора. В свое время люди должны суметь
распознать ключ и в нужное время воспользоваться им. Возможно, для этого
действительно нужно было, чтобы явился Мессия. Может, под этим именем
имелся в виду тот, кто будет знать Код. Не знаю, интерпретаций за тысячи
лет было множество, это очень неблагодарная и, скорее всего, бессмысленная
работа – интерпретации, рассуждения типа «что имел в виду Создатель». Весь
Талмуд на этом построен, и, тем не менее, в числе интерпретаций не
оказалось нужной. Были, в сущности, три варианта. Первый, согласный,
возможно, с замыслом: Код расшифровывается автоматически, когда весь
еврейский народ собирается в Израиле. Второй: как бы Код ни был сложен,
кому– то из цадиков, возможно, удастся разгадать его чисто случайно во
время очередной дискуссии в ешиве. Третий: развитие математических методов
обработки текстов, и тогда – расшифровка. Осуществился третий вариант, и я
не уверен, что так было предусмотрено.
– От скромности ты не умрешь, – улыбнулась Дина, про себя удивившись
тому, что способна не только внимательно слушать, но даже и улыбаться.
– Не уверен, что вообще умру от чего бы то ни было, – пробормотал
И.Д.К. – И ты, кстати, тоже.
– Я ничего не поняла в твоих рассуждениях, – подумала Дина, ей лень
было произносить мысли вслух, но И.Д.К. расслышал и сказал:
– Я просто рассуждаю, рассуждение – как глина, из которой лепишь
скульптуру. Пока все бесформенно, но, когда я говорю, то нащупываю, где
можно снять кусочек, а где чуть примять... Понимаешь?
– Нет, – подумала Дина.
И.Д.К. наклонился, чтобы поцеловать Дину в губы, и вдруг понял, что
они не одни.
Ощущение это мгновенно передалось и Дине, и оба вскочили на ноги,
оглядываясь в поисках живого.
Шагах в двадцати, под одним из соседних деревьев, лежал человек.
Мужчина в черном костюме и черных пыльных ботинках. Пиджак съехал с плеча,
и белая рубашка выглядела помятой. Рыжеватая борода, глаза, будто черные
дыры, поглощавшие рассеянный свет неба и ничего не излучавшие в этот мир.
Мертвец.
Йосеф Дари.
Дина осталась стоять, а И.Д.К. заставил себя приблизиться. Он
опустился перед трупом на колени и приложил ладонь ко лбу Йосефа. Холод.
Абсолютный нуль. И.Д.К. отдернул ладонь, испытав мгновенный страх самому
обратиться в ледышку. То, что Йосеф умер, и умер давно, не вызывало
сомнений. Где это произошло? Здесь? Вопрос был странным – где же еще мог
умереть Йосеф, мертвые не способны передвигаться, – но И.Д.К. спросил и
ответил себе сам: минуту назад тела под деревом не было. Он оглянулся, и
Дина подтвердила взглядом.
И.Д.К. ограничился тем, что поправил на Йосефе пиджак, и руки,
раскинутые в стороны, сложил на груди.
Дина позвала его, и И.Д.К. вернулся, не глядя больше на Йосефа. Они
постояли друг перед другом, глядя глаза в глаза, а потом погрузились в
этот потаенный мир, и чернота сознания сомкнулась над ними.
