* * *
Когда на мгновение погас и снова зажегся свет, Дина почувствовала,
будто ее обняли крепкие и властные руки, чье– то дыхание коснулось ее
щеки, и чей–то голос, тихий и уверенный, сказал:
– Не бойся.
Она не испугалась. Слишком много было иных впечатлений – для страха
просто не осталось места.
Она почувствовала, как на руки льется теплая вода, и отдернула их,
чтобы не замочить рукава. Вода вытекала из отверстия в белой стене,
тянувшейся на сотни метров вправо и влево. Она стояла перед стеной, и
рядом с ней – справа и слева – стояли женщины. Все они протягивали к стене
руки и ловили тонкие водяные струи. Струй было множество, будто ряд
питьевых фонтанчиков. Женщины погружали руки в эти тоненькие параболы,
набирали полные пригоршни, умывались, некоторые пили эту воду, и лица их
выражали восторг, даже экстаз, будто вода была либо живой, залечивавшей
любые раны, особенно раны души, либо была вовсе не водой, но божественной
жидкостью, приобщавшей к блаженству.
Скосив глаза на свою соседку справа, Дина провела мокрыми ладонями по
лицу – и не почувствовала ничего. Вода как вода, теплая, и наверно, очень
соленая, если судить по тому, как натянулась кожа. Дина лизнула кончик
пальца – да, соль.
Женщина, стоявшая справа, была одета в длинное, до земли, фиолетовое
шелковое платье, широкое в подоле, узкое в талии, легко обнимавшее
красивую грудь и сходившееся на шее строгим стоячим воротником. Было ей на
вид лет пятьдесят, может быть, чуть меньше. Посмотрев влево, Дина увидела
молодую девушку лет восемнадцати в пляжном костюме тридцатых годов –
наглухо закрытом не только от непотребных взглядов, но и от жаркого
летнего воздуха.
Она посмотрела вверх и увидела то, что ожидала – стена кончалась на
уровне примерно ста метров, а выше лежало небо.
Небо?
Это было бесконечно глубокое сферическое зеркало.
В самом зените уходило направо и налево отражение белой стены, но
невозможно было оценить ее толщину, потому что расстояние до купола
оставалось загадкой, которую было страшно разгадывать. Расстояние
наверняка было огромным – сотни километров, тысячи? – потому что отражение
мира представало картой, на которой невозможно было разглядеть не только
отдельных людей, пусть даже в необычном ракурсе, но даже значительно более
крупные предметы. Желтовато–зеленые материки (острова?) на
зеленовато–синей подкладке океанов.
Дина подумала, что если дать себе волю, она сейчас сорвется и
помчится вверх, который тут же станет низом, и мир перевернется, и упав,
она снова окажется в своем салоне в Ир– Ганим и даже не почувствует удара
от падения по очень простой причине – во сне не бывает больно.
И тогда она разбудит Хаима, потому что...
Она впервые подумала о сыне, и ей стало страшно.
